ЮРИЕ РОШКА
Что Вам сегодня пообещало Ваше утро?
Приятную встречу с молодой журналисткой. Любое утро – это всегда надежда исполнить всё задуманное. «Продолжать!» – это единственное желание, которое рождает то, что не исполняется.
Ваше ежедневное чувство вины?
Я – скорпион, и я всегда собой недоволен. Я очень самокритичен. Каждый из нас всегда точно знает, что он не так сделал или сказал. Вот это чувство дискомфорта – и есть чувство вины.
Помню, когда я был в 9-ом классе, мне писали первую комсомольскую характеристику, писала классная руководительница. Пригласив меня в аудиторию, когда там никого не было, она сказала: «Я написала всё необходимое для комсомола…», и так аккуратно, карандашиком, подчеркнув предложение «Порою бывает вспыльчив…», – добавила: «Только ты не обижайся!». Конечно, я не обиделся. Натура у меня такая.
Я человек реактивный и иногда реагирую диспропорционально. Иногда мои высказывания получаются довольно жёсткими и убивают оппонента. Каждый раз я себе обещаю быть помягче, и каждый раз об этом забываю.
Человек всю жизнь врёт. И только перед смертью говорит правду. Поэтому мы все ждём, пока начнём умирать?
Мысли о смерти делают человека нравственным. Если говорить о нашей цивилизации – современный человек гонит от себя эти мысли. Он всячески пытается об этом не думать. Традиционный же человек никогда о смерти не забывал и готовился к ней всю жизнь.
С возрастом мы мудрее, однако очень боимся того, что будет «Там» или, частенько сомневаясь, думаем, что может и ничего не будет. Мы привыкаем к этой жизни.
Высоцкий сказал бы так:
«Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним».
Но это Высоцкий…
Его творчество, его страдания, его любовь к людям, его беспощадная к самому себе прямота и честность представляют то, что давало ему право на этот исключительный образ и на надежду: стать перед Богом с гитарой в руках и надеяться, что Бог его услышит.
Какое соперничество есть в Вашем теле?
С одной стороны – желание продлить свою физическую жизнь, с другой – искушение
выпить стакан вина, выкурить сигарету, заварить кофе. Мы – слабые существа,
любящие удовольствия в не самых разумных проявлениях и количествах. Эта
борьба между «хочу» и «нельзя» длиною в жизнь.
Я больше двенадцати лет не курил, даже в самые злостные политические
дни, я был сильнее своей пагубной привычки, но однажды мои западные
приятели предложили попробовать сигару, тогда это было модно и популярно.
По старой привычке – я затянулся пару раз…
Уникальность человека ещё в том, что он всегда и во всём находит
себе оправдание: жизнь не такая, работа нервная, общество злое, родители глупые,
не поняли, недооценили, недолюбили.
А сегодня…? Сегодня я опять курю.
Жизнеспособный мир для всех людей, а не для отдельных наций, какой он?
Как должен выглядеть более справедливый мир?.. Всю свою жизнь я занимался журналистикой и политикой. Для меня это всё было стремлением повлиять на ход событий в лучшую сторону. Я сделал тогда всё, что смог. Но для нынешнего исторического этапа необходимы: свержение тоталитарного либерализма, нанесение смертельного удара глобализму, отказ от свободного передвижения (капиталов, товаров, услуг и людей).
Для того, чтобы поднять, сохранить и развить свою экономику, корни, культуру, религию, необходимо отвоевать право быть иными и независимыми. Идти против массовой культуры. Люди воспринимают своё порабощение за счастье. Развитие и путь вверх необходимо начинать с нравственности. Нужно разобраться, что же мы делаем не так и чему мы говорим: «Нет!». Затем, понять к чему мы хотим прийти и за что готовы бороться. Мы пока не знаем, пост-капиталистический мир наступит вследствие последней Мировой войны или вследствие естественного распада системы.
Я как человек, сформировавшийся в условиях борьбы против Коммунизма, против Советского Союза, остался не у дел в один прекрасный момент. Советский Союз исчез, Коммунизма нет, казалось бы, вот оно, наступит счастливый мир. Но нет, с годами всё хуже и хуже, мы на грани вымирания и всё – намного плачевнее, чем было.
Начинаешь задаваться вопросом «Почему?». Ищешь причину и приходишь к пониманию, что дело в индивидууме. Система воспитывает «индивидуумов», а они, в свою очередь, кормят систему. Этот круговорот человеческой непорядочности, граничащей с глупостью, бесконечен.
Кто правит миром? Корпорации правят. Незначительный процент людей контролирует всю игру. Мы – Молдова, потеряли свою независимость, сами того не заметив. США, Франция, Германия – тоже давно её потеряли. Частично независимы: Россия, Китай, Северная Корея – и всё. Остальных, кто противится, их убирают.
Война сначала имеет духовный характер, религиозный, идеологический, а затем уже принимает иные формы: медийная, психологическая, экономическая.
Но невоенные войны ещё нужно понять.
Пока существует понятие Социум, Индивидуальность – это полнейшая чушь?
Когда мы говорим об индивидууме – это очень абстрактно. Этого понятия нет.
Есть личность. Личность – это человек, принадлежащий к определённой семье, культуре, религии, народу, полу, к определённому населённому пункту и обществу. Без всех этих связей – «Меня» нет.
Сейчас очень популярно говорить о миграционном кризисе. И действительно, он существует. Почему молдаване уезжают в Россию и на Запад, разве из-за бедности?
Нет, это предлог. Им рассказывают со всех «ящиков», что где-то там лучше. Они летят, крылышки подгорают, но потом уже поздно. Желание обогатиться сиюминутно убивает личность.
Я часто слышу: «А что в этой Молдове делать, тьфу на неё!». И человек уезжает, оставляет свой дом, свою культуру, могилы своих родных. Становится индивидуумом. Французы о таких говорят hors-sol – «оторванные от земли». Искоренённые.
Мы – общество подражателей, мы давно не оригинал. По природе своей мы, наш народ – народ созерцательный, люди смысла, а не технократы. Однако, нас искусственно вгоняют в состояние бездумного существа и типа общества. Вот итог общества, воспитанного телевизором. Именно по этой причине у меня уже много лет нет телевизора, да и смотрю я его только, если там показывают меня. С Интернетом дела обстоят иначе – там есть свобода выбора, если знать, что искать и не задерживаться там долго.
Какие Ваши ценности и взгляды сформированы средой?
Всех нас формирует среда. Всё начинается в семье. В моей семье нас не били, но мы знали, что слово отца – закон. Затем – социум. Общество.
Лично я – библиоман. Я очень люблю книги. Я не могу не читать, это острая необходимость. И эта болезнь преследует меня с ранней юности. Мне важно держать в руке книгу, бумажную, а не электронную. Подчеркивать, отмечать, оставлять ремарки. Мне повезло, что я читаю на четырёх языках и это непрерывная цепочка. Одна книга вытекает из другой. Это непередаваемое состояние, которое не понять человеку, не привыкшему познавать мир и через книги.
Мы многого не замечаем. Иногда события, произошедшие в детстве, догоняют тебя через десятилетия. И только тогда понимаешь, что случайности – это невидимое проявление Бога в твоей жизни. Любая случайность закономерна. И только время способно собрать этот пазл.
Я, когда думаю о своём интеллектуальном становлении, вспоминаю как это было нелегко. Всё проходило через ломку и отказ от собственных предубеждений. Это самая трудная вещь для каждого человека. Когда ты ещё не готов принять новое видение мира, но уже понимаешь, что в устоявшихся убеждениях нет ни смысла, ни отклика. Многие именно по этой причине остаются на посредственном уровне собственного развития, не желая противиться инерции мышления.
«После того как мы украли нужную нам землю, мы вывесили заповедь: «Не кради!»?
Раз уж зашла речь о земле, я вспомнил две ситуации в жизни, которые меня потрясли и одновременно многое мне объяснили.
Много лет назад, мне довелось говорить с двумя бывшими защитниками Приднестровья, которые в 1992 году воевали на той стороне. Один знакомый пригласил их ко мне, познакомиться. Я угостил их кофе. Поначалу разговор не шёл, им было некомфортно, так как имидж у меня был, скажем, не самый «розовый» в тех краях и в те времена. Но, слово за слово, и мы, наконец, разговорились. На тот момент, в роли Президента в Приднестровье был Смирнов. И как-то один из моих гостей, в сердцах сказал: «Как только запахнет жаренным, Смирнов со своей бандой соберут чемоданы денег и смоются в Россию, на Канары или ещё куда». Я в свою очередь поспешил поинтересоваться: «А Вы что?». Ответ был потрясающим: «А мы не можем уйти отсюда никуда. Наши могилы в самолёт не поместятся».
Вторая ситуация произошла с ныне покойным Вадимом Мишиным*.
Очень мудрый и противоречивый был человек. Мы часто с ним спорили, ругались по политическим причинам, высказывались в Парламенте. Он как-то зашёл в мой кабинет, всё в том же Парламенте, и сказал: «Не знаю почему, но я именно тебе хочу это сказать.
Я часто задумывался, вот кто я такой? Мои родители похоронены здесь, мои дети и внуки родились здесь. Так вот, Я – молдаванин, хотя русский язык для меня родной. Нет у меня другой Родины и всё».
*Вадим Мишин – Молдавский политик, Депутат Парламента Республики Молдова
(1998–2014гг.).
И, если мы иногда не ладим, нечего нас защищать или клеймить из-за бугра, одного или другого. Это всё семейные неполадки, ничего, повздорим и помиримся. Слава Богу, стакан хорошего вина найдётся, доброе слово лечит, а общая вера ведёт к спасению.
Инстинкт самосохранения человечества претерпел качественно-разрушительные изменения?
Новый глобальный эксперимент – стерилизация чувства продолжения человеческого рода. Это – самое кощунственное, что могли сделать.
Раньше, если кто-то не хотел жениться или выходить замуж – это означало только одно – у человека какие-то серьёзные проблемы. И это никак не было связано с нынешними, надуманными проблемами: нет денег, жилья, карьеры, модных памперсов. Раньше в семье работал только мужчина и денег хватало на трёх-четырёх детей. Как-то жили и были счастливы. Что случилось? Кто придумал и заставил работать женщину?
Кто сказал, что главное – карьера, а потом дети?
В наше время стало зазорным связывать всю свою жизнь заботами о близких.
К чему эти заботы? Когда-то желание создать семью было естественной целью, людям было в радость растить детей и устраивать свой быт. Сейчас же это стало тягостным, ненужным бременем. Мы настолько стали эгоистичны и самолюбивы, что не способны прощать ошибки друг друга.
В моей семье случилось так, что дедушки не стало очень рано. Его по ошибке убили бандеровцы в 46-ом году. Он был школьным учителем, а бандиты подумали, что
он – большевистский активист. Моя бабушка 50 лет была вдовой и ни ей, ни её детям не приходила в голову мысль, что она могла бы ещё раз, а может и два, выйти замуж. Муж может быть только один – и жена только одна. Вот как было совсем ещё недавно. Даже для советского человека сожительство было неприемлемым. Сейчас это стало нормой. Все живут по 5–10 лет, учитывая только личное удобство, не создавая полноценную семью. Служение другому – это из разряда фантастики и шизофрении. О какой любви или нормальном обществе мы говорим?
Вы смотрели на женщин философски тогда, когда у Вас их не было?
Мы смотрим на женщин философски, когда они нам отказывают или уходят к другому.
Тот, кто утверждает, что религия не имеет ничего общего с политикой, не знает, что такое религия или же на нëм ряса?
Человек – существо религиозное. Это уже доказано и научно, просто у каждого своя религия. У кого-то это туфли, журнал «ELLE», певица Мадонна или футбол, деньги, сэлфи.
С точки зрения социологии, преклонение перед идолами (поп-звёзды, брэнды, вещи и т.д.) – это тоже своего рода религия, только это ересь, идолопоклонничество.
А разве эголатрия – не есть извращённая форма религиозного чувства? «Любуйся сам
собой!», «Лови кайф от жизни!», «Не тормози!», «Лови момент!», «Упивайся суетными радостями!». А когда твой внутренний взор ослеплён собственным зеркальным отражением, где уж тут Богу пробиться в поле зрения слепца, и как ему углядеть ближнего с его нуждами?
Если говорить о власти, то во все времена, до падения человека, в «Новое Время», всякая власть была сакральной. Так было всегда, у всех народов, племён, со всеми формами религии. Вплоть до так называемой Французской Революции.
Великая Французская Революция как прелюдия Революции 17-го года. Она стала следствием Века Просвещения. Все эти сатанисты вроде Руссо, Дидро и так далее, навязали Франции, а затем и всему человечеству, новую парадигму, по которой в центре вселенной находится человек. Я – это всё. Они свалили с трона Господа Бога и узурпировали Его трон небесный. Антропоцентризм как болезнь современного мира, человек как мерило всего, необузданный вершитель собственной судьбы – вот пропасть, в которую свалился «просвещённый индивидуум», кичащийся своим происхождением от
обезьяны. После «Падения Франции» (как сказал бы Дугин) в 1789 году, ещё на протяжении 100 лет, до начала XX века, образованием занималась лишь Церковь.
Но вот наконец сынам тьмы удалось отделить Школу от Церкви. И всё пошло по дьявольской спирали. Или, когда мы говорим о сатанисте Ленине, кстати, большом поклоннике «Французской Революции», не мешало бы напомнить, что это именно он издал декреты об отделении Церкви от Государства и Школы от Церкви.
Но государство не может быть нейтральным. Или, иначе говоря, ты не можешь быть Атеистом, ты либо с Господом, либо ты с Дьяволом. Третьего не дано. Это лишь логический капкан и духовное заблуждение.
«Религия» нынешнего рыночного, денежного, либерального общества – это «Религия прав человека». Обязанностей никаких нет, одни права. Право быть геем и кичиться этим, право быть транссексуалом, право не уважать отца, право плевать в Церковь, право не идти в армию. Всё это ведёт в никуда, и единственное спасение – это возвращение к истокам, к истинным ценностям. Не бывает автономной морали, она всегда производная от религии.
Религия прав человека – это вседозволенность, а Православная религия – это ограничения, любовь и долг. Ты либо осознаёшь, что ты тварь Господня, либо нет. Поэтому религиозное воспитание с раннего детства необходимо. Капкан, в который попало человечество, уже давно даёт о себе знать в различных климатических и экологических катаклизмах, беспрецедентных болезнях и в других аномалиях. Мы находимся на пороге завершения исторического цикла. То, что было вчера – больше не будет, то, что мы знали о социальных моделях –, остаётся в прошлом. Единственный выход – это возвращение к традициям, религиозным ценностям и духовному равновесию.
Какую боль скрывает Ваша личность?
Ох, их столько… Вообще, по натуре, я человек довольно грустный. Публичный образ заставляет часто отшучиваться. Судьба нормального человека довольно трагична.
Вся жизнь наполнена трагичностью – и в этом её прелесть. Ты не можешь почувствовать счастье и полноту своего бытия, не испытывая, время от времени, чувства горечи, беды, страдания. Может это прозвучит нескромно, но мне часто в жизни приходилось рисковать. И это не аллегория. Я всегда был очень буйным и неудобным человеком для многих, в том числе и для власти, и для крупных финансовых махинаторов. Признаюсь, по своей глупости, каждый раз, когда мне удавалось выкручиваться и в последний момент обходить неприятности, я был уверен, что это моя заслуга. Этакий бывший дворовой драчун, бывший боксёр и непобедимый «Рембо», который из любой ситуации выйдет невредимым. Но в 1990 году я впервые начал понимать, что это не моя заслуга. Без помощи Бога я давно был бы на том свете. И я рад, что это в моей жизни случилось. Я не знаю, почему так произошло, но это случилось сиюминутно. Всё сразу стало на свои места и в голове, и в сердце. Я не стал мгновенно праведником, но понимание жизни и вкус этой самой жизни навсегда изменились. Меня часто мои друзья просят написать об этом, но я никогда этого не сделаю. Почему? Потому что фактология не имеет никакого особого смысла и всё прозвучит неправдоподобно. Важно другое. Посмотрите, в какой библиотеке мы с вами сидим… Я знаю своё место на книжной полке. У меня нет чувства чрезмерного самолюбования.
Анализируя свою жизнь, вспоминая сколько друзей и спутников жизни я потерял за долгую политическую карьеру, вывел одну закономерность – никто из них не ушёл и не предал из-за того, что им угрожали или из-за того, что их подкупили. Они это сделали из зависти. Из простого человеческого тщеславия. Может, я был немножко ярче других, или порой даже круче. И, видимо, тут зарождалось чувство зависти и желание отомстить за собственную никчемность лучшему другу. Да что там Каин и Авель!
Это нынешнему человеку видится как сказка, басня или что-то в этом роде. Ну как тут сказать… Ладно, послушайте Высоцкого – «Пошли мне, Господь, второго», и тогда, может, легче станет понять, что я тут имею ввиду. В жизни довольно часто бывает так, что человек, которому ты желал добра и делал только добро, вдруг становится одержимым ненавистью к тебе. Это удручает, но это не должно делать из тебя циника или скептика в отношении других людей… Это просто жизнь – и её нужно принять.
То, что Вы пытаетесь сказать миру через книги, статьи, передачи и т.д. – нужно миру или Вам?
Я это делаю не для популярности, а потому, что не могу этого не делать. Я достаточно известный человек и головокружениями от собственной значимости не страдаю. Я всегда писал и говорил то, что думаю. Конечно, не всегда я был прав, и порой говорил что-то по глупости или от недостаточных знаний, но этот порыв высказаться всегда был первостепенным. Меня очень радует тот факт, что мои статьи, книги и передачи пользуются спросом у людей. Это для меня большая честь. Это то, что меня мотивирует.
Если бы Вы были мыслящим человеком, Вашей единственной доктриной явилось бы что…?
Если бы…? Я и есть мыслящий человек. По крайней мере, мне так кажется.
Меня часто называют мыслителем, но это больше к философам. Я же – сомневающийся, ищущий человек. Знаете, если что-то и удаётся, то только потому, что я не умею играть на публику. По этой причине я и проиграл выборы. Мне плевать, поймут меня или нет, если для меня это важно – душа болит и рвётся наружу, то я скажу, напишу, прокричу и я буду честен с самим собой. Поймут – хорошо, не поймут – я сказал всё, что думаю.
Если Бог существует, то Атеизм должен казаться ему меньшим оскорблением, чем Религия?
Отвечу Вам анекдотом: «Заходит Святой Пётр в кабинет к Господу Богу и говорит:
– Господи, тут к тебе на приём записалась группа Атеистов. Что им передать?
– Передай им, что Меня нет!»…
Бог снисходителен даже к тем, кто его ненавидит. Атеисты – это богоненавистники.
У каждого своя дорога к Богу, свой шанс найти себя. Только самоубийцы этого шанса не имеют. Потому что самоубийство – это высшее проявление гордыни. И нет там никакой силы духа. Сильный человек жертвует собой во имя чего-то. Человек кончает жизнь самоубийством тогда, когда в его душе уже не остаётся места для Святого Духа, а безнадёжность – прямой путь вниз.
Три Президента – три Человека – три Страны – один итог. Прокомментируйте.
Додон – молодой политик и ещё не успел себя проявить, но всё в его руках.
Если хватит мудрости, жертвенности, смелости и знаний, то у него есть шанс
стать настоящим Президентом.
Снегур, Лучинский, Воронин… (Тимофти мы даже не считаем, это не Президент).
Из всех троих, только Воронин был, долгое время, независимым Президентом. Из всех троих, только Воронин был характерным Президентом. Это не значит, что Воронин безгрешен, достаточно грехов и у него. Он был исключением из правил, потому что выступал за суверенитет и довольно смело повёл себя в ответственные моменты нашей политической жизни.
Снегур – оказался слабохарактерным и эгоистичным. Для него «обед по расписанию» был важнее страны.
Лучинский – игрок. Довольно успешный. Он и сегодня играет.
Если сравнивать, то Воронин был самым удачным Президентом. По экономическим параметрам, в том числе. Как он выстраивал свои внешнеполитические отношения? Он мог не соглашаться с Путиным, если ему что-то не нравилось, мог не соглашаться с МВФ. Конечно, всё это потом обернулось ему боком 7 апреля 2009 года, но именно таким должен быть Президент. Так что он был не святой, но точно был суверенистом.
Чего не хватало всем троим? Жертвенности, способности пожертвовать всем ради долга перед страной и народом. Воронин несколько раз проявил себя именно так, именно это и импонирует мне, как старому доброму хулигану несмотря на то, что мы с ним открыто «воевали». Мы были жёсткими оппонентами, но никогда не были лютыми врагами.
Я часто смеялся над высказываниями некоторых пузатых дядечек, ныне Либералов, о тоталитарном правлении и режиме Воронина, о Коммунистической диктатуре: «Ребята, при классическом Коммунистическом режиме, оппоненты бывают в трёх состояниях: в тюрьме, мёртвые и беглые». А тут эти сытые рожи сидят в Парламенте, под боком дежурные машины, и они «живут в Тоталитарном режиме»?!
Были у Воронина перебои, перекосы, но это был Президент, хозяин, лидер. Коммунист, который отстроил и отреставрировал сотни храмов? Только это уже о многом говорит. А совершенной демократии не бывает, только в кино и в книжках.
Почему вид трупа внезапно делает нас серьёзными?
Он напоминает нам о нашем ничтожном понимании бесконечности и значимости
нашего сейчас.
На чью же сторону стать Богу? На ту, в которой населения больше, или где больше церквей?
Бог – это как Север, к которому мы стремимся, а глас Божий в нашей душе – это компас, по которому мы ориентируемся, чтобы знать направление, чтобы не заблудиться. Духовный паралич имеет две ипостаси:
• Упование на всепрощение Господне, на Его безграничную милость, которое и дарует тебе спасение, без твоего малейшего предварительного усилия «здесь»;
• Отказ от любого усилия ввиду того, что грехов так много, что якобы уже никакие молитвы и добрые поступки не приведут к спасению.
По чьим правилам играли Вы, будучи значимой фигурой в большой политике?
Я никогда не думал, что буду политиком. В период Перестройки, Коммунистическая система расслабилась, появилась возможность говорить, писать, противиться. Никто не знал, что Коммунистическая система рухнет. Мы желали этого, но никто не мог этого предвидеть. Мы были диссидентами, которые противились системе и речи об игре, а тем более по чьим-то правилам, быть не могло. Коммунистическая система исчезла – и началась массовая приватизация. Все ждали что вот-вот, всё пойдёт как по маслу. Но не тут-то было! Безработица, нищета, олигархи, массовая миграция, демографическая катастрофа – вот чего мы добились. Моё неприятие этого состояния дел и вывело меня на новый уровень понимания Коммунистического прошлого, к которому, слава Богу, возврата нет, и Либерального настоящего, которое мы должны стремиться оставить, как можно скорее, в прошлом. Отсюда и поиски альтернативы, философской, идеологической, политической, экономической.
Сейчас я не являюсь активным политическим игроком. Я пишу книги, перевожу статьи, публикуюсь. Это лучшее, что я могу сейчас сделать для своей страны.
Четыре раза я был Депутатом. Зачем мне пятый? Что я буду делать среди людей без образования, совести и опыта? Которые сами не знают, зачем они там и что им делать. Мне это не интересно. Так что ещё посмотрим, а пока – так.
Какой вопрос о Вашей жизни, Вы оставите без комментариев?
Мои отношения с женщинами.
Самый абсурдный поступок в Вашей жизни?
Их так много, что сейчас я не готов вспоминать. На это понадобится ещё одно интервью.
Ваше состояние духа в настоящий момент?
Грустный оптимизм.
Август 2017 год
