Она любила эту дорогу, под стук колёс так хорошо думается и спится. Чай, хорошая книжка и покой целых три дня. Обычно на соседей Дине везло, а может, сказывались её уживчивый характер и умение с удовольствием слушать людей. Вот и на этот раз ничего не предвещало каких-либо неудобств. Наверху, по-видимому, на всю дорогу лёг отсыпаться в наушниках худенький студентик, а напротив расположилась молодая семья. Дине сразу понравилась и эта совсем ещё юная женщина в лёгкой блузочке и длинной льняной юбке, уже не скрывающей беременности, и молодой стройный мужчина с аккуратной русой бородкой и добрыми синими глазами. Светлые волосы, что у женщины, что у мужчины, прихваченные на лбу сплетёнными верёвочками, аккуратными густыми прядями ложились на плечи. Были они тихими, словно из другого мира, где любовь и понимание, где мужчина – это Мужчина, а женщина – Женщина. Просто и ничего лишнего. Маленькая дочка лет трёх тихой мышкой проскользнула в уголок возле окошка. Два её хвостика торчали вверх и казались смешными рожками. Этим девочка была похожа на её Аллочку, доченьку, у которой много лет назад росли точно такие же хвостики. Вспомнилось, как однажды они повстречали старенькую бабушку с клюкой. На старушке была ситцевая юбка в меленький цветочек, такой же длинный фартук и велюровый потёртый кожушок. Дина почувствовала, как ладошка дочки сжалась в её руке.
– Мама, смотри, БАБА-ЯГА!!! – прямо в лицо бабушке с восторженным ужасом крикнула малышка и показала на неё пальцем.
Как же было неловко! Пробормотав запоздавшее «извините», Дина нарочно громко стала пояснять, что это хорошая бабушка, добрая бабушка… Сейчас смешно.
Расположились. Дина – пассажир со стажем. Занесло её на север ещё в конце девяностых, хотелось подработать, ремонт в квартире сделать. Тогда её зарплата на земле была пять долларов, да и то задерживали на несколько месяцев. Сейчас самой не верится – как жили? Когда уезжала, думала, на пару лет… А ничего, помыкалась, правда, вначале, но потом устроилась по специальности, работает учителем начальных классов. В этом году снова были первоклашки. Ребятишки шумные подобрались, неугомонные. Но Дине Андреевне не впервой укрощать, добилась-таки, чтобы на уроках была тишина и внимание, стоило ей только строго посмотреть на бузотёров. К концу учебного года бегали за ней, как утята, смешные такие. Вот выпустит их – и на пенсию. Хорошо, что на севере пенсия у женщин в пятьдесят, правильно это. Дина вздрогнула от резкого пронзительного визга. Кричала девочка.
– Что, что случилось? Родители спокойно:
– Лариса, здесь нельзя кричать.
Лукавые глазки девочки поглядывали на тётю: «Что скажешь?»
Дина отвернулась, лучше не вмешиваться. Но это было только началом. Всю дорогу это несносное дитя доставало всех вокруг: маму, папу, её, Дину, а также проводниц, соседей и даже мальчишку в наушниках на верхней полке. Надо отдать должное, девочка была не по годам смышлёной, но успешно скрывала это глупым безразличным взглядом голубых глаз. Раздражала не активность девочки, а её вредный неуправляемый характер. Иногда папа, жалея жену, забирал дочку и шёл гулять по вагону. Тогда издалека были слышны шум, крики, восклицания пассажиров. Ещё в первый день пути Дина, возмутившись тем, что Лариса стала кулаками бить маму по лицу, попыталась поговорить с маленькой негодницей по-хорошему, но та, не дослушав, убежала к соседнему мальчишке. Ненадолго. Вскоре послышались его плач и окрик родителей:
– Да заберите вы свою девчонку, наконец. Покоя от неё нет!
Родители девочки в споры не вступали, извинялись и забирали своё чадо к себе. Дина уже рассмотрела, что лицо женщины выражало не спокойствие, а какую-то безграничную усталость. Все эти «не хочу», «не буду», швыряние игрушек, постоянные капризы, а главное, неожиданные визги действовали на нервы ужасно, и Дина вдруг поняла, что в аду не черти людей допекают, а вот такой один противный чертёнок.
На третий день Дина встала рано. Весь вагон ещё спал, можно спокойно умыться, а потом смотреть в окно и пить крепкий чай с российским сыром. Хорошо и спокойно! После чая Дина занялась собой, и это тоже был многолетний ритуал: открыла пудреницу с зеркальцем, достала косметичку. Через пару минут её чуть раскосые прозрачные глаза цвета зелёного винограда, очерченные чёрными ресницами, стали колдовскими. Она взяла расчёску и принялась делать начёс. С поезда к своим она сойдёт свежей, красивой, элегантной, как всегда…
Проснулась Лариса, потребовала кашу. Сонная мама сделала ей кашку быстрого приготовления и стала кормить ребёнка. Но маленькая вредина уже кричала: «Не хочу кашу, не хочу, живот болит! Ой-й, ой-ёй-ёй!» Мать молча убрала всё со стола. Но девчонка уже требовала чипсы (живот у неё болит!) и, получив их, со злорадством стала показывать Дине язык: «Что, съела? Вот тебе!»
Дина к тому времени сделала начёс, но волосы ещё не пригладила, не уложила, и они чёрным густым облаком довершили образ. В этот момент маленькая бестия набрала воздух, и Дина вдруг поняла, что сейчас вагон содрогнётся от очередного визга. И тогда, пригвоздив девчонку тяжёлым взглядом, Дина, глядя ей прямо в глаза и чеканя каждое слово, произнесла:
– Ты… знаешь… кто я? – и, дождавшись отрицательного ответа, смотря всё ещё не мигающими глазами, она продолжила: – Я – Баба-яга!
Девочка от ужаса прижалась спиной к маминому животу, ручка её сжимала пакет с чипсами и дрожала.
Дина, не отводя злого взгляда, медленно договорила:
– И если… ты… ещё раз закричишь, Я… ТЕБЯ… – и лязгнула последним словом: —СЪЕМ!!!
До конечной станции никто больше эту девочку не видел и не слышал.