Не знаю, сколько пролежала вот так на чердаке. Но, когда очнулась, оказалось, что помещение залито светом. Рядом со мной, с важным видом, восседала Маруся. На этот раз кошенция молчала, но смотрела по-прежнему внимательно и изучающе.
– Блин! – выдала я и села. Вскинув руку, потрогала затылок, проверяя наличие шишки. Но нет. С головой оказалось все в порядке. Шишки не было и ничего не болело, что само по себе уже было удивительно.
Подняв взгляд, обвела глазами помещение. На этот раз в нем не было никакой тьмы и холода. В круглое окно светило солнце и этого света вполне хватало, чтобы разглядеть убранство чердачного помещения, к слову, оказавшееся достаточно просторным.
Здесь была целая комната. С мебелью, какими-то сундуками, да, да, именно сундуками, как из сказки. Одна из стен была занята под веревки, на которых висели печальные сушеные букеты и травы. Несколько полок были уставлены темными бутылками из-под пива, но запечатанными странными пробками. На этикетках, поверх, были наклеены какие-то бумажки, но со своего места на полу разглядеть написанное не представлялось возможности. А значит, пора вставать.
Тут я перевела взгляд на Марусю. Неожиданно вспомнив, что когда дверь захлопнулась (видимо, из-за сквозняка!), кошка совершенно точно была на лестнице. Теперь же черный комок с глазищами сидел рядом.
– Ты как сюда попала? – спросила я, не надеясь услышать ответ. Про себя успела подумать, что кошка отлично знает дом и, видимо, для нее здесь хватает лазов. Ведь не могла она открыть дверь и войти на чердак?
Как и следовало ожидать, Маруся промолчала. А я встала, отряхнув джинсы на попе, и вздохнув, подошла к столу, стоявшему ровно посередине помещения. В глаза сразу бросилась странная и очень толстая книга. Таким место в библиотеках, а не на чердаке.
Книга была огромной и занимала почти половину стола. Приблизившись, отметила, что переплет похож на кожу, правда, очень старую и потертую. Вместо названия и имени автора на книге красовался странный знак, похожий на древнюю руну, или что-то подобное. Он был выпуклым и явно сделанным из металла.
– Это еще что за чтиво? – пробормотала, чувствуя возрастающий интерес. Отчего-то захотелось коснуться фолианта. Провести пальцами по протертому корешку, обвести непонятный символ.
«Эта книженция явно старая!» – мелькнула радостная мысль в голове. Кажется, книга может стоить больше, чем весь дом и прилегающий к нему участок. Неужели мне повезло? Если за дом выручить много не получится, то эту книгу я заберу с собой и покажу знающим людям. Вдруг она очень древняя и дорогая?
Вдруг она этакий артефакт древности. Ведь если судить по переплету, то книге очень много лет. Но, интересно, что же внутри у этого фолианта?
Не удержавшись, все же, провела пальцем по руне. Что-то больно царапнуло кожу и я, вскрикнув, отдернула руку. На указательном пальце выступила алая капля. Тотчас сунув палец в рот, негодующе посмотрела на книгу.
– Ах ты! – прорычала в сердцах. – Еще и царапаешься, – а сама наклонилась ниже, чтобы разглядеть, за что такое острое поранила подушечку пальца. Вот только снова была вынуждена отпрянуть назад, потому что книга, бог ведает, как, вдруг распахнулась.
На миг даже показалось, что от страниц полыхнуло голубоватым свечением, но стоило моргнуть, как наваждение пропало.
– Там внутри какая-то пружина, – сообразила я, пробормотав фразу вслух.
Маруся, с легкостью, несвойственной столь упитанному созданию, вдруг запрыгнула на стол и уселась на самом краешке, продолжая таращиться на меня своими зеньками.
– А ну, кыш от книги! – я подхватила увесистую тушку мохнатой нахалки и вернула ее на пол, где ей было и место. Не дело кошкам по столам шастать, да еще и в близости от подобных книг.
Маруся фыркнула, явно недовольная моим самоуправством, но больше не делала попыток забраться на стол. Я же склонилась над пожелтевшими листьями книги и посмотрела на странные письмена, испещрявшие титульный лист.
Что и говорить, прочитать ни одного слова не смогла. Закорючки казались непонятными. Здесь встречались и руны, и какие-то странные символы, и даже буквы, похожие на латиницу. Только все равно, для меня они оставались загадкой.
– Хм, – веско изрекла я и перелистнула страницу. Но на следующей продолжались те же непонятные знаки. Зато несколько страниц спустя обнаружила странный рисунок, который, отчего-то, немного меня напугал.
На картинке было изображено какое-то чудо чудное, с клыками и хвостом. При этом изображение было очень четким и художественным. И, как и письмена, нарисовано от руки.
– Хм, – повторив, пролистала книгу и обнаружила еще подобные рисунки. Все они изображали чудищ и каких-то зверей, которых в природе просто не могло существовать. Разве что в жутких сказках.
– Ничего не понятно, – закрыв книгу, сказала я.
– Мяу, – как-то насмешливо высказалась кошка.
– Но книга старая и, скорее всего, дорогая. Так что, – я похлопала рукой по руне на обложке, – она найдет своего покупателя.
Услышав эти слова, Маруся вдруг зашипела. Удивленно опустив глаза, увидела, что обитательница дома выгнула спину, словно собиралась наброситься на меня.
– А ты не шипи, – я погрозила нахалке пальцем. – И вообще, иди живи к своему Добрыне. У вас, кажется, полное взаимопонимание. Все равно дом я продам.
Кошка зашипела яростнее, словно понимала каждое мое слово.
– А если будешь и дальше вести себя так негостеприимно, то отправишься ночевать на улицу без ужина, – продолжила я и осеклась.
Ужин. Да, конечно! Мне же нужно будет что-то поесть, да и Марусю надо покормить. А в деревне, наверняка, есть магазин. По крайней мере, стоит отправиться на разведку, пока не наступил вечер. Очень сомневаюсь, что местные продуктовые работают допоздна. А значит, отложу на потом изучение чердака, потому как мне не помешают свежий хлеб, молоко и кошачий корм, который можно заменить на сосиски или колбасу.
Я еще раз погрозила Марусе и вышла, закрыв за собой дверь. Про себя решив, что раз кошка каким-то образом сумела войти на чердак, значит, и выйти сможет. Заодно проверю свои догадки. В любом случае, загляну сюда попозже. Чтобы проверить, и заодно убедиться, что с нахалкой все в порядке.
Сбежав вниз, заметила, что яркое солнце уже стремится к закату. Небо стало темнее, потеряв свою дневную насыщенную голубизну. И тени от деревьев вытянулись, поползли по траве и по дорожке перед домом, словно диковинные змеи. Вооружившись желанием отыскать магазин, решила обратиться не к соседу-бородачу (очень уж он был дерзок), а пойти прямиком к деду Степану. Вот уж кто точно согласится помочь. Да и оглядеться не мешает.
Ключи нашла в маленькой прихожей. Они лежали на тумбочке, только вспомнить, когда их оставил тут Добрыня, никак не могла. Скорее всего, Волков сделал это перед уходом, а мне ничего из вредности не сказал. Мол, сама найдет. А не найдет, так спросит.
Прихватив кошелек, заперла дверь и спустилась с крыльца. Бросила взгляд на растущие в стороне кустики зелени, различив сочный салат и пучки укропа. Отметила этот приятный факт про себя, после чего решительно направилась к калитке, игнорируя дом соседа и его самого возившегося с внедорожником во дворе. Мужчина откинул капот и самозабвенно копался в железе, не заметив, как я прошмыгнула мимо.
Дом деда Степана нашла быстро. Несколько минут ходьбы по дороге и вот он, сидит на скамейке и пыхтит в небо табаком. Я так и знала, что это все его важные дела. Лишь бы улизнуть.
– Вася!
Меня заметили. Старик выпустил идеальной формы кольцо из дыма и уставился на меня.
Проигнорировав кошачье имя, улыбнулась. Про себя отметила, что стоит намекнуть дедушке, что меня лучше называть полным именем, или Лисса. Так оно привычнее. Я согласна даже на обращение по фамилии, лишь бы не это жуткое: «Вася!», – как говорится, спасибо папе!
– Степан Игнатьевич, – я подошла ближе, – а в Ложечках есть магазин? – спросила дружелюбно.
– Есть. Как не быть. Хороший у нас магазин. Евдокия товары из города раз в неделю привозит. Все у нас есть, и хлеб, и консервы.
– Ага, – обрадовалась я. – А как мне туда добраться?
– Так пойдешь прямо и до колодца. От него налево, мимо пруда с гусями, а потом снова прямо. Там и увидишь. Здание невысокое. Надпись есть, как положено, «Продукты».
– Спасибо! – я уже было качнулась в указанном направлении, когда старик добавил:
– Только сегодня уже идти поздно. Евдокия, она же до трех работает.
Я так и застыла с поднятой ногой.
– Ну и ну, – развернулась в прыжке к деду Степану.
– Ага. Утром иди. У нее как раз завоз товара. И хлеб привезут, – закивал он со знанием дела. – А если тебе что особенное понадобиться, закажи, она привезет. Или Николаича попроси. У него машина шустрая. За час обернетесь до райцентра и обратно.
«До райцентра и обратно!» – повторила про себя, а перед глазами встала пыльная дорога с высаженными вдоль тополями, машина, груженая арбузами и девками, сидевшими на ягодах, и залихвацкая песня: «Каким ты был, таким остался…». Вот, честное слово, даже услышала ее в своей голове.
На миг показалось, что я попала в прошлое. Впрочем, так оно и было. Ложечки явно остались где-то в постсоветском пространстве.
Пока размышляла о злодейке судьбе и закрытом магазине, дед снова пыхнул дымом и спросил:
– Ну как дом? Понравился? – а сам отчего-то смотрит так подозрительно. Ну точь-в-точь как Добрыня.
– Да, – призналась искренне. – Дом хороший. Добротный.
– Жить да поживать, – кивнул дед.
– Нет, – я покачала головой. – Жить тут я не собираюсь. Дом, скорее всего, придется продать. Так что, если вы знаете кого, кто захотел бы его купить, буду признательна.
– Продать? – брови Степана взлетели вверх.
– Да. Немного поживу, сделаю необходимые фото, приберусь и уеду домой, – я снова улыбнулась.
– Ну-ну, – закряхтел он. – Поглядим.
– А что с этим домом не так? – решила спросить. Вот, Добрыня первый сказал мне нечто подобное. Что, мол, сама не захочу уезжать. Теперь этот дед!
Что с домом не так? Неужели, оба думают, что я, привыкшая к городской суете, такси, доставке еды и интернету, останусь в этих Ложечках?
Да ни за какие коврижки!
– Да с домом все в порядке. Просто он никогда долго не оставался без хозяйки. Сначала Сима была, теперь ты. И нам нужен кто-то, помимо Николаича. Он сам не справляется. Так как не его это, так сказать, профиль.
– Вы о чем?
Старик хитро усмехнулся и сменил тему:
– Утром приходи, я тебе яиц свежих дам, прямо из-под курочки. У меня славные несушки. Сделаешь омлет, не чета городскому. И молока дам.
– Спасибо. Непременно зайду, – кивнула и, понимая, что ничего мне этот хитрый старикан не расскажет, попрощалась и двинулась назад, к своему дому.
Вот только почему-то совсем не удивилась, когда, ступив за калитку, увидела на дорожке Марусю. Кошка сидела, обвив хвостом лапы, и с обидой смотрела на меня.
– Выбралась, как погляжу! – произнесла я.
– Мурк! – последовал ответ.
– Вот и хорошо. Пойдем в дом. Будем вещи разбирать, да и неплохо было бы выпить кофе, – сообщила я черной кошке, после чего, не оглядываясь, быстрым шагом направилась к крыльцу.
Душ, чашка кофе и небольшой перекус, значительно приободрили меня этим вечером.
Разделив с Марусей припасы, поняла, что слишком устала для того, чтобы что-то делать. А потому поплелась спать, рухнув прямо на одеяло, чувствуя себя не в состоянии даже раздеться.
Сморило неожиданно. Едва легла, как тут же отключилась. И сон приснился странный. Будто я снова на чердаке, а книга, тот самый фолиант, открылся и светится, словно фонарь, маня меня к себе, словно бабочку на огонь.
Проснулась от непонятного шума. Спросонок не сразу поняла, что происходит и откуда раздаются звуки.
Села на постели, сонно протирая глаза.
Судя по темноте, за окном еще была ночь. А быстрый взгляд на наручные часы, подтвердил догадку. Половина третьего.
Когда шум повторился, я замерла, предчувствуя неладное. Прислушавшись, вдруг поняла, что звуки идут из комнаты, которую я мысленно окрестила гостиной. Казалось, кто-то ходит там, шлепает ногами, кряхтит и…причмокивает?
Осторожно спустившись, натянула кроссовки и огляделась в поисках оружия. Вот точно, в дом забрались грабители. И, скорее всего, за моей драгоценной книжечкой, которая хранится на чердаке.
Только я им ее не отдам. Самой, так сказать, надо.
Прокравшись к двери, прижалась ухом. Звуки повторились. Теперь в гостиной что-то плюхало и явно плескалась вода. Затем повторились шлепающие шаги, и я невольно почесала нос призадумавшись.
Это что? Грабители там босые ходят? Разулись, чтобы не шуметь? И кряхтят они как-то странно. Наверняка местные бомжи, которые еще не в курсе, что явилась я, законная хозяйка дома и всего добра, которое в нем имеется.
Свое не отдам. Чужого не надо, но книга – моя.
Осторожно приоткрыв дверь, выглянула в щелочку. Никого. Впрочем, обзор скудный. Вижу только кусок стены и…и все.
Звуки повторились. Плеск, вздох и шаги.
Я осмелела. Толкнула плечом дверь, открыв проем, достаточный для того, чтобы протиснуться всем телом. Ужом выскользнула наружу и припала к полу, изображая коврик. Несколько секунд ждала, пока успокоится бешеное биение сердца, а затем перебежками на четвереньках, передвинулась вперед, к лестнице, да там и застыла, прижавшись к ней спиной.
Очередной обзор выявил подходящее оружие.
В углу приметила швабру. И до нее было рукой подать. Чем не защита от бомжей? Хотя, честно говоря, в голове уже созрела более хорошая идея. Выбраться из дома и попросить помощи у соседушки-здоровяка. Вот уж он точно раскидает воришек, как настоящий Добрыня Никитич, в разные стороны.
Даже успела представить. Вот он слезает с печи, идет в мой дом и стены трещат от силы богатырской. А в распахнутые окна с воплями и стенаниями, вылетают злодеи в масках. А следом в двери выходит он, отряхивая руки с небрежной ленцой…
Хлюп. Что-то снова противно зачавкало и мысли о соседушке сдулись, как воздушный шарик. Снова вернулся страх, и я уже почти с обожанием покосилась на швабру.
Эх, лучше бы, конечно, сковородку. Но чем вступать в неравный бой с неизвестным врагом, все же разумнее побежать к соседу, просить помощи.
В итоге, разум победил мою воинственную натуру. Вздохнув, осторожно выглянула в гостиную, пытаясь разглядеть злоумышленников.
Никого.
А шаги топают. И уж точно, Маруся, при всем ее немалом весе, так шуметь не может. А значит пора руки в ноги и бежать. Желательно назад в спаленку. Там тихонько открыть ставенки, выскочить во двор и к Добрыне в гости.
Бочком, ползком направилась было назад, когда за спиной что-то влажно шлепнулось, а затем голос, низкий, сиплый, ну чисто бомжатский, прохрипел:
– Ноги подыми!
– А? – задрожав всем телом, медленно развернулась, уже представляя себе мужика в лохмотьях, с перегаром и красными после перепоя глазами. Ну и правда, что еще делать в деревне, кроме как пить? А в висках стучала жуткая мысль: «Не успела!».
– Ноги подыми, говорю. И себя заодно. Ишь, разлеглась. Убираться мешаешь! – сказало то, что стояло за моей спиной.
Одного взгляда хватило, чтобы я не выдержала.
Заорала знатно. Голос у меня был сильный, но противный. Мне так в караоке друзья говорили. И вот, надеюсь, пригодился. Теперь-то сосед, услышав этот ор, примчится на подмогу, не иначе.
Сидя на попе, развернувшись полубоком к тому, что стояло рядом, я немного покричала. Что и говорить, стало легче. Часть страха выплеснулась с воплем. И тогда я, вскочив на ноги, живо метнулась назад в комнату. Только дверь хлопнула, когда я, закрыв ее, навалилась всем телом, дабы не пропустить чудище в спальню.
Первая, и самая разумная мысль, была о том, что я сплю. Но ущипнув себя за руку, вскрикнула. Нет. Сна ни в одном глазу. Но что же делать?
В дверь на удивление никто не ломился. Ага, значит, чудище выжидает, когда я сама выйду?
Да ни за что!
Рискнув, оттолкнулась от двери и бросилась к окну. Один горшок с цветком убрала на пол, второй туда полетел сам, когда я, распахнув ставни, сиганула во двор.
Не оглядываясь, бросилась к калитке. Заветные окна соседского дома спали. Спал, по всей видимости, и хозяин. То ли не услышал мой крик, то ли не захотел услышать. А может, он глуховат?
Так или иначе, ноги вынесли меня за калитку, потом я ворвалась на территорию Волкова и взлетев по ступеням, принялась стучать в его дверь кулаками. А в голове все это время стоял жуткий образ коротыша с уродливой физиономией, повязанной платком, да в ситцевом платье.
Уродливый карлик маньяк!
Боже! И откуда такое «счастье» в Ложечках? Это только с моим везением, однозначно!
Кто бы мог подумать, что в этой, забытой всеми, деревеньке, обитает нечто, или некто, подобный!
Боже, ну почему этот бородище не открывает!
Я продолжала тарабанить. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь без скрипа распахнулась и на пороге появился хозяин дома.
В первый миг, узрев его в полуобнаженном состоянии, я даже лишилась способности разговаривать. Застыла, с поднятым вверх кулаком и раскрытым ртом. Глаза остановились на рельефной груди Добрыни, такой широкой, что мужчина закрывал собой проход в дом.
На Волкове были одни штаны. Легкие, хлопчатобумажные, и больше ничего. Впрочем, чему удивляться, если я подняла человека из постели!
Пока разглядывала идеальный торс мужчины, скользя взглядом по крепким мышцам и рукам, перевитым канатами жил, лохматый хозяин дома прищурил темные глаза и спросил:
– Что стряслось?
Звук его голоса, спокойный и чуть хриплый (явно последствия сна) привел меня в чувство. И правда, я смогла отвлечься и даже на какое-то время забыть о том, что произошло, когда увидела всю эту мужскую красоту. Что и говорить, даже у моего накаченного Дэна не было такой шикарной фигуры. А это при том, что Дэн часами пропадал в спортивном зале, да еще и пил какую-то гадость, чтобы мускулы росли быстрее.
Встряхнув волосами, растрепавшимися после бега и прыжков из окна, подняла глаза, решив смотреть только на заросшее лицо Добрыни. Уж оно меня не отвлекало, в отличие от его торса.
– Тааам, – выдавила и, развернувшись, ткнула пальцем в направлении своего дома.
– И что там? – Он по-прежнему говорил спокойно.
– Ты не понимаешь, – шепнула. – Ко мне в дом забрались! Что-то жуткое. Маньяк, как минимум! – и еще тише, скулящим голоском, добавила: – Помоги!
Взгляд соседа изменился. В первую минуту я было решила, что он рассмеется, приняв мои слова за бред, но нет. Смеяться Волков не стал. Ухватил меня за плечо и, втянув в дом, бросил:
– Подожди, я надену рубашку и пойдем, проверим, что там тебя напугало.
Я кивнула. Страх и пережитое вернулись снова.
Добрыня щелкнул выключателем и помещение озарилось милым сердцу электричеством. Проследив взглядом, как мужчина быстро поднимается по лестнице на второй этаж, я потеряла его из виду и огляделась.
Внизу располагалась гостиная. Мягкая мебель, крепкий деревянный стол и книжные шкафы, дремавший до осени камин, такой же вычищенный, как и тот, что был в доме бабы Симы. Пол и стены обиты деревом. На окнах красивые шторки. У дивана, рядом с которым стоял низкий столик, брошена какая-то шкура, судя по виду, искусственная. И все внутри так чисто и опрятно, что даже немного напрягало. И все же, здесь было уютно. Создавалось странное ощущение возвращения домой. И это при том, что я в доме Волкова была впервые.
Определенно, Добрыня, который не Никитич, то еще педант и аккуратист. Впрочем, не нужно было заходить в дом, чтобы это понять. Порядка во дворе хватало для некоторых выводов.
Такому и жена не нужна. Сам с хозяйством справится на ура.
Волков вернулся быстро. Сбежал вниз, на ходу застегивая пуговки на рубашке.
– Пойдем, посмотрим, что там тебя напугало, – сказал быстро. А я только сейчас заметила, что мы успели перейти на «ты». Ну да и ладно. Не беда. Для соседей это нормально. Тем более, в такой ситуации.
– Пойдем, – кивнула, чувствуя, что покидать уютную гостиную очень не хочется. И еще меньше хотелось возвращаться назад. Я немного надеялась, что к этому времени чудо-юдо уберется восвояси. Но как бы тогда соседушка не решил, что я сошла с ума, понапридумав невесть что.
Мы вышли во двор. Добрыня шагал первым. Я семенила за ним, едва успевая за широким шагом здоровяка. Вот его калитка. Вот моя калитка.
К двери подходили решительно и уверенно. Уже на крыльце Волков вдруг спросил обернувшись:
– На чердаке была?
Его вопрос удивил, да так, что я резко остановилась, вскинув взгляд.
– Что? – Не понимаю. При чем здесь чердак?
– Я говорю, на чердаке была?
– Ну да, – выдавила кивнув.
– Понятно, – он улыбнулся. Вот точно, несмотря на темноту, царившую на улице, я совершенно точно разглядела его улыбку. А затем Волков меня окончательно удивил, когда, подняв руку, осторожно и даже вежливо постучал в дверь.
– Э! – я выскочила вперед. Перехватила его руку, ох и сильная она у него. Твердая, как камень. – Ты что? Там же это чудище-маньячище?
– Подожди. Разберемся, – он осторожно освободился из плена моих пальцев, а затем принялся ждать. Я даже запыхтела обижено. То ли сосед в сговоре с карликом, то ли просто издевается надо мной. Надо же, какой гад! Я-то думала, что он сейчас ворвется в мой дом и наведет там порядок. А он стоит себе под дверью и чего-то ждет. Наверное, у моря погоды.
– У! – захотелось пнуть его по коленке, да побольнее. – Ты что, так и будешь стоять и ничего не делать? – вырвалось раздраженно-шипящее. Там же ворюга! – и едва не вцепилась в ворот его рубашки, ну, чтобы встряхнуть и привести в чувство.
Но в этот момент дверь распахнулась. В доме вспыхнул свет, и я, застыв с руками, тянущимися к шее Волкова, уставилась на то, что увидела на пороге.
Хотела снова завопить, но в горле что-то сдавило и, вместо крика, я попросту икнула.
Добрыня перехватил меня за талию своей лапищей и, не давая возможности прийти в себя, просто занес в дом, пока я продолжала икать. А потом меня, икающую, усадили на диванчик и оставили таращиться на чудище, которое подошло ближе на своих коротких ножках, уставилось большими желтыми глазищами и спокойно так спросило:
– Шо, горемышная? Воздух не в то горло попал?
– А… – выдавила я. – Ик!
– Ей бы водички! – проговорил сообщник мелкого чудовища, соседушка Добрыня.
– Вы! – прохрипела я и нашла в себе силы посмотреть на Волкова. – Вы! Ик!
– Ей бы чяво-то покрепше, чем водичка, – кивнуло чудище. – Щас организую, – и, развернувшись, прошлепало босыми ногами по чистому, вымытому полу.
Я посмотрела существу вослед. Нет. Это точно не было карликом. Да и, скорее всего, это была женская особь. Но какая же уродливая. Мутант, не иначе.
Чудище ростом едва ли доставало мне до бедра. Лохматое, словно соседушка, с платком на космах, в каком-то подобие платьица, оно поражало воображение. Хотелось икать и нервно хихикать.
У мутантика оказалось широкое лицо. Нос картофелиной, и два огромных глаза, похожие на полную луну. Кожа темная, словно после длительного пребывания на солнце. А может, это была карлица мулатка? В глазах явно читался разум. Да и говорило чудище адекватно. Но от этого не становилось менее страшно.
Икая, ждала, пока существо вернется. Сосед-богатырь стоял тут же, сложив на груди сильные руки. А я не знала, что и делать. Нет, совершенно точно, бежать нет смысла. Этот (тут я бросила взгляд на Добрыню) вмиг догонит и скрутит. Да и куда бежать? К деду Степану? Боюсь, даже если мне и удастся это безумие, то старый перечник сдаст меня своим односельчанам, или однодеревенщикам. Даже не знаю, как правильно сказать. От жути происходящего в голове полная каша.
Чудище тем временем вернулось из кухни, держа в руке стакан, полный наполовину, и…
Тут я даже вытаращилась от удивления…
И кусок сала на черном хлебе.
– На-ко. Пей, – оно подошло ко мне и сунуло все добро в руки. А я и приняла.
– Только залпом пей. Легше станет, – сказало, а само так смотрит, пристально, словно я была его, или точнее, ее, завтраком.
Добрыня, глядя на мой стакан, усмехнулся.
– Пей, – подтвердил слова мутантка.
А я и выпила. Черт дернул, не иначе.
– А! – завопила, едва проглотила залпом эту светлую муть.
Горло обожгло. На глазах выступили слезы. Я закашлялась, чуть не выронив из руки хлеб и сало.
Что это они мне сунули? Яд?
– А ты занюхай, да закуси! – посоветовало чудище.
– Лучше бы убили сразу! – выкашляла я слова.
Чую, глаза у меня вылезли из орбит. И теперь висели на добром слове.
– Зачем же убивать-то! Исшо пригодишси, – существо оскалилось. – А самогоночка у меня добрая. Нихто не жаловалси. Щас легше станет. Ты тока занюхай хлебом. Дело говорю!
«Самогоночка?!» – пронеслась мысль в голове.
– Марусь, надо было бы воды, – проговорил Добрыня спокойно. – Откуда в их городе хорошая самогонка. Да и непохожа девчонка на пьющую.
«Маруся?» – я забыла про огонь в горле и уставилась другими глазами на существо.
Как этого мутантика Добрыня назвал? Именем кошки? Бррр… даже головой затрясла.
– Да я знаю, шо делаю, – отмахнулось существо. – Да и самогоночка ента из особого, значит, запасу. С травками нужныма. Щас наша Вася успокоитси, и мы покумекаем.