Один раз, когда я тяжело болела, мне не удавалось отличить сон от реальности. Я бредила тем, что, казалось, видела наяву, но на самом деле этих событий никогда не происходило.
Проснувшись утром, я отчаянно надеялась, что все, что случилось ночью, мне просто приснилось. Что солнечный свет, заливающий комнату через окно, расскажет мне о новом дне только хорошее. Что я вдруг обнаружу себя больной, а вокруг меня снова будет виться обеспокоенная мама, что лечила любые болезни медвежьим жиром, крепким отваром с вареньем и добрыми историями.
Но мамы не было. В кресле у кровати сидел абсолютно счастливый Каль.
– Проснулась, ведьмочка? – улыбнулся он, пока я натягивала одеяло до самого подбородка, осознав, что лежу в одном нижнем платье. – Хорошо тебя вчера помотало. И Пелина тоже. Что же ты молчала, что твой уровень дара позволяет тебе управлять погодой? Мы могли бы это использовать.
– Как? – прохрипела я, медленно осознавая, что, кажется, застудила горло.
А может, и сорвала криком.
Не помнила. Я ничего не помнила с того момента, как парализованного Барсвиля утащили ведьмаки в черных плащах с золотыми нашивками.
Но я ждала. Мести, наказания, воздаяния за все то, что сотворила вчера. За рухнувшие планы Каля по моему соблазнению. За попытку сбежать.
А еще я ждала ответа. Ответа на вопрос, который никогда не осмелилась бы задать вслух. Потому что сама мысль о том, что будет с Барсвилем, уничтожала меня до основания.
Этот идеальный мужчина был моей слабостью, и теперь Калиан об этом знал.
– Император всегда собирает вокруг себя погодников. Если кто-то из высокородных лордов или леди отказывается платить, всегда можно заставить их это сделать, наслав шторм, ураган, бурю, сносящую все на своем пути. Или как сегодня. Ты наслала на столицу хмарь и серость в последние дни – она появилась с твоим приездом, но погодники утром разогнали тучи, утихомирили ветер. А знаешь почему?
– Почему? – спросила я едва слышно.
– Потому что сегодня во дворце день развлечений. И я приглашаю тебя посетить их вместе со мной, ведьмочка. – Увидев, как я открыла рот в намерении отказаться, ведьмак медленно покачал головой. – Ты не имеешь права на отказ. Я и так слишком долго выполнял твои прихоти. Ты – моя собственность, а значит, будешь делать то, что я скажу. Пей отвар и собирайся. Новое платье на кресле. Жду тебя в столовой.
С этими словами он вышел из спальни, насвистывая нечто веселое, а вместо него вошла служанка. Женщина прятала взгляд, старалась не смотреть на меня вовсе, но действовала сноровисто.
Принюхавшись к стакану, что был наполнен мутной желтой жидкостью доверху, я определила исцеляющую настойку, разбавленную бодрящим отваром, но выпить все до дна оказалось не так просто. Руки не держали, тряслись и дрожали, а тело сопротивлялось любой попытке сесть.
– Помогите мне выпить, пожалуйста, – попросила я, проклиная себя за слабость.
На грани сознания появилась мысль, что Каль мог снова меня опоить, но, сделав первый глоток, я развеяла любые сомнения, потому что пила уже и то и другое и по вкусу могла отличить расхождения с оригинальными рецептами.
Через пять минут я уже смогла дойти до ванны, но без помощи служанки навряд ли справилась бы быстро. Да и платье шнуровалось позади, скрепляя жесткий корсет до невозможности сделать вдох.
Новое платье мало отличалось фасоном от прежних. Юбка облегала бедра, нескромный вырез подчеркивал грудь, а второй – обнажал спину до линии поясницы. Но было и то, что смиряло меня с таким нарядом, – высокий ворот, за которым я ощущала мизерную толику спокойствия.
Забрав волосы в скромную прическу, служанка проводила меня до столовой. Наверное, я бы могла дойти и сама, но силы возвращались постепенно, и в надежности собственных ног, в их крепости я пока была не уверена.
При моем появлении ни Каль, ни Пелин, глядящий на меня волком, не удосужились подняться.
Стул с противным скрипом я отодвигала для себя сама.
– Ешь. Не хватало еще, чтобы ты при императоре грохнулась в обморок, – приказал Каль, откладывая газету, которую просматривал.
И я действительно попыталась поесть. Дрожащими руками взяла несколько кусочков нарезки в дополнение к каше, но протолкнуть в себя так и не смогла ни кусочка.
В горле стоял ком, и избавиться от него никак не получалось. Правда, причиной его возникновения был совсем не Пелин, обещающий сверлящим взглядом моей персоне ужасные муки за то, что посмела поджарить его.
– Что будет с Барсвилем? – спросила я, выпустив из пальцев бесполезные приборы.
– А я-то все гадал, как надолго тебя хватит, – оскалился Ворти в неприятной усмешке. – Ты знаешь мою цену, ведьмочка. Одна ночь, и он будет на свободе без каких-либо претензий с моей стороны. Я отзову все свои обвинения.
– Никогда, – выдохнула я с ненавистью, сжимая пальцы в кулаки.
Небрежно пожав плечами, Каль легко, абсолютно будничным тоном заметил:
– Значит, сегодня ты своими глазами увидишь, как его казнят. Поторапливайся. Император не станет ждать.
Натянув темно-синий плащ, подбитый мехом, я садилась в карету и совершенно не верила в сказанное Калианом. Сидя рядом на скамейке, он увлеченно смотрел в окно, будто лучась изнутри прекрасным настроением. Хмурым, злым и угрюмым выглядел его брат, разместившийся напротив нас.
– Едва удостоишься внимания императора, обязательно присядь в глубоком реверансе и не поднимай глаз от пола, не вставай до тех пор, пока он не даст дозволение или не оставит тебя. Ты все поняла? – спросил Ворти, когда наш экипаж тронулся по подъездной дороге.
– Поняла, – выдохнула я безразлично.
А сама во все глаза смотрела на восстановленные ворота. От вчерашнего прорыва не осталось и следа, будто битвы за жизнь, за свободу там никогда не происходило.
Страшный сон, кошмар, наваждение. Кто в своем уме позволит казнить лорда? Нет, я не верила словам Каля, а потому оставалась относительно спокойной и…
И снова зря.