Стоя у подоконника, я читала наговор полной тишины. Он появился в гримуаре сегодня утром. Как и прежде, о новых открывшихся страницах я узнавала, просто проснувшись. Каждая строчка отпечаталась в моей памяти, но гораздо больше мне нравилось видеть текст бабушкиных записей перед собой.
Кроме самих наговоров там имелись и заметки на полях, и вот они так легко в памяти не всплывали. Только если их вызывала какая-то ассоциация.
За окном неспешно опускались на землю белоснежные крупные хлопья. Молчаливые деревья с давно опавшими листьями стояли под тонкой вуалью снега, будто завороженные тишиной. Глядя за окно на белое нетронутое полотно природы, я ощущала умиротворение, но ровно до того момента, пока моя дверь не распахнулась без стука.
Даже не оборачиваясь, я уже наперед знала, что так беспардонно ко мне врывается только Пелин.
– К тебе там пришли, – усмехнулся он необычно зло.
Я даже обернулась, взглянув на него с непониманием. Ко мне сюда прийти мог разве что только ветер. Никто не знал, где именно находится особняк, снятый Калианом.
– Это шутка? – усомнилась я в правдивости его слов.
– Тиана, не трать мое время. Я сказал, что к тебе пришли. И… – Прищурив веки, он будто пытался пронзить меня взглядом. – Будь паинькой. Одно неверное слово, любой намек – хоть взглядом, хоть жестом… Если он попробует забрать тебя отсюда, я его убью.
Услышав последнюю фразу, я сделала спешный шаг вперед, будто собиралась тотчас бежать, но сама же себя и остановила. Еще не верила, что Барсвиль пришел за мной. Робкая надежда раскрывалась в душе огненным цветком. Все эти четыре дня я ждала любого сигнала о том, что наконец могу сбежать, оставив Каля с носом, но, побывав сегодня у родителей, поняла, что они до сих пор находятся у Ворти в заложниках.
Я оправдывала это тем, что Элеот после моего грубого отказа не захотел мне помочь. Не захотел связаться с братом после того, как я ушла. Моей приоритетной целью было спасение семьи, и именно по этой причине я не стала сама призывать Барсвиля через помолвочное кольцо. Знала, что он меня не поймет, не услышит, спасет сначала меня, а подвергать свою семью такой опасности я не имела права.
Но вот он наконец пришел за мной, а я не знаю, к чему готовиться.
– Без дурости, – напомнил мне Пелин, едва я проскользнула мимо него в коридор.
Старалась идти медленно, размеренно, чтобы успокоить бушующее сердце, но все равно то и дело убегала вперед своего конвоира. Однако стоило мне появиться на лестнице и впиться взглядом в знакомую, такую желанную фигуру, как я замерла, не имея сил сделать еще хотя бы шаг.
Как и всегда, господин Эйлер выглядел идеально. Черный плащ с высоким воротником-стойкой скрывал его фигуру, но в прорезь между двумя бортами проглядывался темно-синий камзол. Темные брюки, высокие сапоги с налипшим снегом. Впервые в его руках я видела трость с позолоченным наконечником и необычным навершием в форме головы льва.
Голову Барсвиля венчал солидный черный цилиндр, из-под которого по обеим сторонам лица спускались светлые волосы.
– Я думал, что столичные сплетники лгут, – произнес он, будто цедя слова сквозь с силой сжатые зубы. – И как это понимать, Тиана?
Тон его голоса, выражение лица, напряженная поза – все указывало на то, что Барсвиль еще не был в Ведьмовской академии магии, а значит, не получил от меня послание через домовиков. Вся моя надежда была именно на них: я знала, что на этих чудесных существ можно было положиться, но сейчас…
Что я могла сказать ему сейчас? Ровным счетом ничего из того, что на самом деле хотела прокричать. Оставалось только выпроводить ведьмака за порог, чтобы он скорее вернулся в свое учебное заведение и все понял.
– Как вы узнали, что я здесь? – спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал, а звенел, будто от недовольства.
Сама себе казалась высокомерной снобкой, вот так взирая на него с самой верхней ступеньки лестницы. Пелин уже давно обошел меня стороной и теперь стоял у ее основания, готовый в случае необходимости проконтролировать каждый вдох нашего директора. Здесь он подчиняться его приказам был не обязан. Здесь он имел полное право расправиться с тем, кто без приглашения ступил на защищаемую им территорию.
– И это все, что тебя волнует? – усмехнулся Барсвиль зло. – Я ехал в карете навестить сестер Ваэрти сегодня, когда мельком увидел в соседнем экипаже твое лицо. Не верил. До последнего считал, что просто ошибся, но, когда ты вышла из экипажа здесь, перед особняком, я понял, что на этот раз столичные сплетники оказались правы. «Юная, не окончившая обучение ведьмочка в любовницах у самого желанного ведьмака столицы». Так как это понимать, Тиана?
– Как это понимать? – усмехнулась я, на самом деле расстроившись по поводу слухов и сплетен.
От такого пятна будет слишком сложно отмыться. Не для себя – плевать на репутацию, когда на кону жизни моей семьи! Но для Барсвиля…
Захочет ли он взять в жены девушку, о которой судачит самый крупный город империи?
Сделав глубокий вдох, я гулко выдохнула:
– Я забрала свои документы из академии. Теперь я учусь на дому. Извините, но я устала после длительной поездки и не располагаю временем для пустых бесед.
– Пустых? – в ярости прикрикнул он, а я впервые видела его настолько злым. – Вот, значит, как ты заговорила? Несколько дней назад ты согласилась стать моей женой, Тиана! А теперь даже не удосуживаешься спуститься ко мне!
Ощутив на себе удивленный взгляд Пелина, я поняла, что эту встречу нужно срочно заканчивать, пока она не перешла в бесполезное выяснение отношений. Не хотела давать им с Калем новый рычаг для давления на себя, так что, начав медленный спуск по ступенькам, смотрела в желтые глаза Барсвиля и говорила прямо, пусто, твердо:
– Я никогда не стану вашей женой, господин Эйлер. Вы и сами прекрасно понимаете, что это невозможно. Мы с вами слишком разные, и дело не только в происхождении.
– Но ты же любишь меня, Тиана! – Ярость в его глазах сменялась осознанием.
Больно. Мне было больно произносить каждое лживое слово, но я должна была. Должна была как можно скорее выставить мужчину за дверь и убедиться, что он покинул территорию особняка.
– Не люблю и никогда не любила, – подошла я к нему совсем близко, глядя устало и лениво, всем своим видом показывая, что сейчас просто зря трачу время. – Ваша мама, как ни странно, оказалась права. Мне нужны были только ваши деньги, лорд Эйлер. Но нашелся кандидат побогаче. Да и щедрость его не знает границ. Тот дом, куда сегодня я ездила, был подарен Калианом моим родителям.
Ох, Главная ведьма! Лишь бы понял! Лишь бы запомнил мои слова! Лишь бы спас их – сегодня или завтра – и сумел передать мне весточку!
Не зная, куда себя деть, куда спрятать взгляд и дрожащие руки, я зачем-то потянулась к его шейному платку, чтобы оправить его, но моя рука была зло и резко перехвачена за запястье.
И этот миг осознания! Всего секунда, когда наши взгляды встретились. Моя рука дрожала. Потому что дрожала я вся.
Ощутив, как напрягся Пелин сбоку от нас, увидев краем глаза, как он потянулся за своим мечом, я вырвала свою руку и отвернулась. Сделала шаг, второй, чтобы обернуться через плечо.
– Согласитесь, быть любовницей императора гораздо лучше, чем быть женой просто лорда. Ваш брат, удивительно даже, понял мои замыслы раньше вас, – заливисто рассмеялась я, тонко намекая на то, что Барсвилю нужно срочно к Элеоту, нужно в академию, где домовые ему все расскажут.
Отметив, как ведьмак опешил, как буквально потерял дар речи, я едва не кинулась к нему. С трудом удержала себя от опрометчивого поступка, и только сердце будто резали ножом. Оно истекало кровью, болело, просило рассказать всю правду прямо сейчас, но я не могла.
Случись сейчас что-то с Пелином, и Каль узнает об этом мгновенно по их внутренней магической связи. Тогда пострадают мои сестры и родители.
– Дверь позади вас, лорд Эйлер, – напомнила я, всеми силами выпроваживая ведьмака, а сама начала подниматься по лестнице.
– Вы дрянь, студентка Бейн. Я рад, что мы не успели пожениться.
Каждое слово вонзалось в искалеченное сердце острыми иглами. Я держала спину прямо, старалась не горбиться, но стоило входной двери с грохотом закрыться, как силы покинули меня целиком.
На обитые ковром деревянные ступени я просто упала, понимая, что не могу больше сделать ни шага. Тихие, немые рыдания вскоре обернулись диким звериным воем. Однажды в лесу рядом с нашей деревней несколько дней подряд душераздирающе выла серая волчица, потерявшая своего волка.
Я сейчас была той самой волчицей, хотя глубоко в душе и надеялась, что все образумится, стоит Барсвилю просто вернуться в академию.
– А ты не говорила, ведьмочка, что являешься невестой лорда Эйлера, – недовольно произнес Пелин, поднявшись по лестнице мимо меня.
– Это уже не имеет никакого значения. Он никогда не примет меня после! – воскликнула я с ненавистью, с трудом выпрямляя спину.
– Умойся, скоро вернется Каль, – обернулся он на верхней ступеньке, взглянув на меня с презрением. – Ты должна быть сегодня особенно красивой.
Найдя в себе силы на то, чтобы подняться на ноги, я схватила ближайшую вазу с цветами. Они венчали все квадратные участки переходов на перилах, украшая тем самым лестницу.
Размахнувшись как следует, я бросила вазу прямо в Пелина, но парень увернулся и рассмеялся, снова продолжив путь как ни в чем не бывало. Голос его теперь звучал отдаленно и уже из коридора:
– Сорок шестая ваза за четыре дня. Ты решила изморить Каля тратами? Мелко ходишь, ведьмочка.
Его насмешливый тон раздражал.
– В следующий раз я подожгу этот особняк, – прошептала я, совершенно не придав значения его словам об «особенной» красоте.
И зря.