Конечно, можно было придумать что-то попроще, чтобы переключить внимание Лешека с моего посещения магазинчика, но умная мысля приходит опосля.
Поэтому ничего не оставалось, как невозмутимо отдаться в руки мастериц и велеть выкрасить себя в огненно-рыжий цвет. С одной стороны, это прежний цвет моих волос, с которым привычно и хорошо, с другой… Вислава хлопнется в обморок от неожиданности. И это замечательно!
На все ушло часа два, при этом парикмахерша оказалась премилой девочкой и все щебетала, что использовала и лучшие отвары для ополаскивания, и закрепляющее цвет зелье.
– Продержится год, а то и дольше, вот увидите. Я закончила курсы в Краковаре. А еще вам с собой заверну бутылочки с бальзамом. Мы его сами варим для наших клиентов.
С собой, так с собой. Уже не первое заведение, откуда я выйду с полными руками.
В этот раз расплатившись самостоятельно, я вышла уже куда бодрее, чем от пани Валевской.
Так, где там припарковался мой замечательный сосед?
В голову вдруг закралась совершенно неразумная и непрактичная мысль. А что если все же позвать его как-то на чай? Ну там… чисто по-соседски, ничего такого.
«Алина, думай о насущном, – тут же возмутился внутренний голос. – Ты в полной, кхм, пятой точке, а думаешь о симпатичном мужчине!».
М-да, что есть, то есть.
В этот момент я увидела, что черный кабриолет стоит недалеко от парикмахерской, просто надо немножко пройти.
Лешек листал свой ежедневник и что-то говорил парящему рядом Бецику. Кстати… это же чудовище летучее должно днем спать. По логике. Правда… он все же не совсем натуральная летучая мышь. Может, фамильярам положить на время суток? Надо разобраться.
Машина была развернута к парикмахерской так, что они меня не видели. Поэтому, тихо приблизившись, я услышала обрывок фразы:
– Пока она не видела, я все-таки взял эти кружевные чулочки! Ты не представляешь, сколько труда…
Лешек усмехнулся и встретился со мной взглядом. Зеленые глаза ошарашенно округлились. Ему уже было все равно, что болтал Бецик. И что рядом проезжает еще кто-то. Все внимание перенеслось на меня.
– Алина? – хрипло сказал он.
– Где? – подпрыгнул Бецик. Потом обернулся и заорал: – А-а-а-а!
– А вы ценители женской красоты, мальчики, – фыркнула я, снова занимая свое место. – А чулочки будешь сам носить, понял?
Бецик сглотнул и тут же спрятался под сиденьем. Видимо, решил, что так безопаснее. Лешека это не смутило, но он рассматривал меня так, словно впервые увидел.
Я повернула к нему голову.
– И? – спросила с намеком.
Нет, безобразие какое-то. На работе вечно мужская часть коллектива приходила в восторг от моей пламенной шевелюры, а тут… Прямо обидно.
– Тебе идет, – сказал он совершенно серьезно. А еще посмотрел так, что сердце почему-то пропустило удар.
– Спасибо, – буркнула я.
Со стороны казалось, что недовольно, но на самом деле немного смущенно. Потому что комплименты так не делают. И не смотрят так, будто вдруг разглядели что-то безумно важное.
Лешек чуть нахмурился, но больше ничего не говорил. Домой мы доехали в молчании. Даже неугомонный фамильяр мудро помалкивал.
И только когда вышли, Лешек все же забрал все мои пакеты, не дав утащить награбленное, тьфу, накупленное самостоятельно.
Уже стоя возле двери, я брякнула совершенную глупость:
– Зайдешь?
Во-первых, он и без этого собирался зайти, чтобы занести вещи. Во-вторых, как-то и не особо и смущался. С прежней Алиной явно был если не в близких отношениях, то в крепких дружеских, потому и спокойно входил в дом. Без лишних приглашений.
Тем не менее подкалывать или говорить что-то ехидное не стал. Просто кивнул.
Мне стало неловко. Спешно распахнув дверь, я вошла в коридор. Тьма тут же рассеялась светом. Я моргнула, не поняв откуда он, ведь я еще не успела ничего включить. Повертела головой и заметила, как в зеркале отразилась… свеча. Так-так, а это еще что?
Из гостиной вдруг донесся взрыв хохота. Ага, Вислава ржет аки лошадь. И сестрички, судя по всему, ей помогают.
– И вот так, прекрасные пани, оно и было на самом деле, – произнес чей-то бархатистый баритон. – Клянусь угольными артефактами моего дражайшего предка.
– Ох, Алиночка… – Дорота выскочила из кухни. – Тут жених пришел, а вы… Ой!
Последнее было явно связано с тем, что она разглядела мои волосы и одежду.
Лешек оказался рядом и успел поддержать ее, не дав осесть.
– Вам плохо? – обеспокоилась я, закусив губу.
Может быть, тут нельзя красить волосы ведьмам на выданье? Или еще что…
– Нет-нет, – мотнула головой Дорота. – Порядок. – Потом распрямила плечи и аккуратно высвободила свой локоть из пальцев Лешека. – Просто я не ожидала. Но ты выглядишь просто волшебно, милая.
А потом вдруг подошла ко мне и крепко обняла, как потерянную и вновь обретенную родственницу. Я охнула от неожиданности, не ожидав такого проявления чувств.
– Пустецкий с вами, прекрасные пани. Что это еще такое видят мои глаза? Почему мою невесту уже кто-то обнимает? – жестко прозвучал ранее слышанный мною голос.
А я и не сразу поняла, что в коридоре мы не втроем, а вчетвером.
И этот четвертый стоял в дверном проеме. Высокий, широкоплечий, в черной одежде. Вроде бы и ничего такого, а чувствуется, что все шила мастерица своего дела.
Ему где-то под сорок лет. Кожа бледная, а волосы чернее угля. И глаза такие же, смотришь – и будто падаешь куда-то в бездонный колодец, из которого уже никогда не суждено выбраться.
Высокий лоб, нос с горбинкой, короткая черная борода, будто только что вышел из барбершопа. Она, кстати, лишь частично скрывает косой белый шрам, пересекающий щеку.
Я вижу этого человека в первый раз, а уже хочется вцепиться в Дороту и сказать: «Дядечка, вы меня с кем-то перепутали, я вообще девочка-одуванчик, прыгала на батуте и потерялась».
Вислава выглянула из-за плеча незнакомца. Глаза тетушки тут же округлились, уподобившись блюдцам из магазина китайской посуды.
– Ох…
По восклицанию было сложно понять, что именно она думает о переменах, но впечатлилась однозначно. Однако тут же очнулась и сладенько прокомментировала:
– Ох, пан Марк, это не кто-то, это всего лишь наша домоправительница, не обращайте внимания.
Дорота отошла от меня, немного смутившись. Лешек молча смотрел на «жениха» и, как назло, ничего не говорил. Стоп. Какого еще жениха?
Уж Бецик-то сказал бы, что у меня таковой в наличии. А так была речь только про Выданье.
– Пан Марк, – произнесла я ледяным тоном, стараясь, чтобы не дрогнул ни единый мускул на лице. – А это моя, к-сожалению-родственница, тетушка Вислава, которая порой непростительно груба. Не обращайте внимания.
Снова повисла тишина. Ух, как исказилось лицо Виславы! Так бы и вцепилась в мои свежевыкрашенные локоны! Только вот перед ней Марк, а рядом со мной – Лешек.
Пафосно вздернув нос, она гордо направилась к выходу. Правда, при этом подцепила Лешека за рукав, проворковав:
– Пан Скорбута, разрешите с вами перемолвиться парой слов.
И он пошел!
Внутри вспыхнуло что-то похожее на ревность. Как? Куда? Зачем? Малыш, я же лучше собаки, тьфу, Виславы!
Но в это время Марк оказался рядом и, подхватив меня под руку, увел в гостиную. При этом… уверенно так. Даже если захочешь, то не вырвешься.
Я невольно струхнула, но улыбнулась. Искренне надеясь, что все же улыбка похожа на улыбку, а не паралитическое подергивание губ.
От Марка буквально исходила опасность. Так лань понимает, что перед ней лев.
– Потрясающе выглядите, Алина, – сообщил он, внимательно оглядывая меня. – Потрясающий оттенок. Я рад, что вы решили подчиняться всем моим желаниям.
Э… Нет, дорогой лев, ты не учел, что лань поменяли на козу. И пусть это не львица, но мало не покажется.
– Видите ли, Марк… – Я поймала момент и мягко высвободилась из его пальцев. – Моя родственница, должно быть, уже сообщила вам крайне прискорбную весть: со вчерашнего дня я потеряла память. Поэтому никак не могу сказать: подчиняюсь вам или собственным желаниям.
Он нахмурился, сложил руки на груди. То ли случайно, то ли намеренно закрывая проход, дабы я не могла прошмыгнуть обратно.
Я не особо расстроилась, потому что рядом была чудесная ваза с розочками, которая при надобности могла превратиться в прекрасный метательный снаряд.
– Алина, прошу прекратить смотреть на вазу и присесть, – произнес Марк с едва скрываемой иронией. – Нам есть о чем поговорить.
– К вашим услугам, – улыбнулась я, еле сдержавшись, чтобы не сделать реверанс.
Если он умеет говорить и слышать, что говорят ему, то это положительно. Жених мне сейчас определенно не нужен.
Мы сели напротив друг друга. Марк на диван, я – в кресло. Краем глаза заметила, что Бецик заглядывает в окно и прикладывает ухо к стеклу. М-да, шпион восьмидесятого левела.
– Итак, Алина, – начал Марк, глядя на меня. – Что вы помните последнее?
– Ничего, – ответила я чистую правду. – Все мои воспоминания спрятаны где-то очень глубоко.
Конечно, Дорота могла по какой-то причине умолчать о женихе, а Бецик не успеть рассказать. Но… Вислава бы вряд ли смолчала. Или мы обручились тайно? Но если тайно, то смысл тогда ему во всеуслышание это объявлять?
– Что сказал лекарь?
Я пожала плечами:
– Нужно время.
– И все? – приподнял бровь Марк, потом постучал ногтями по подлокотнику дивана. На среднем пальце сверкнул платиновый перстень с крупным черным камнем, таким же, как глаза его владельца.
– Все, – кивнула я. – А теперь давайте к делу. И было бы неплохо, чтобы вы представились еще раз. Вы уж не держите зла, мы, девушки со склерозом, такие. Сначала ничего, а потом – бах! – и все.
Несколько секунд он смотрел на меня так, будто я начала тараторить на языке финно-угорской группы. Недоверие, непонимание… Но в то же время я не врала, это было заметно.
– Что ж… – Марк откинулся на спинку дивана, сцепил пальцы в замок.
Я невольно залюбовалась: какие красивые руки. Нет, это не мой фетиш, но когда красиво, как не заметить? Хотя я больше люблю, когда мужские руки заняты делом, а не красуются просто так.
– Меня зовут Марк Горневич. В моих владениях все Силезианские шахты, где занимаются добычей угля и руды. Князь Шлях-Успенский благоволит к роду Горневичей за преданность и добрую службу. Я к вам сватался, Алина, месяц назад. Вы изначально сказали, что не можете дать ответ. Но три дня назад мне пришло от вас письмо, где вы сообщили, что согласны выйти за меня замуж.
Чудесно. Замечательно. Великолепно.
Алина, хозяйка тела и нерадивая ведьма, которая что-то такое начудила, что я оказалась на твоем месте, что ты, зараза, сделала?
Соображалось весьма туго. Я в упор не представляла, что делать дальше. Невольно кинула взгляд в сторону, узрела Бецика, который усиленно махал крыльями. Это он на что-то намекает или просто ветер поднялся?
– Алина Каторжинская, рада познакомиться, – буркнула я, чтобы хоть как-то заполнить возникшую тишину.
Марк ничего не сказал, но по глазам было видно: «Это и все?»
Все. А на что ты рассчитывал? Девушки после потери памяти вообще не очень горят желанием заводить новые отношения. Даже если до этого последние новыми не были.
Он молчал, но меня это начало нервировать. Ибо если мужчина молчит, то не факт, что он не раздумывает, как бы тебя придушить. Про женщин не говорю, те точно раздумывают.
– Пан Горневич, – мягко начала я, – скажите, а в письме не было указано, почему я соглашаюсь? Возможно, какие-то доводы или аргументы?
– Нет, – разбил все мои надежды на мелкие кусочки Марк. – В письме было сказано, что все детали будут изложены при встрече, так как это не для переписки.
Шах и мат. Черт бы тебя побрал, мышиная ведьма! Нельзя было оставить хоть какую-то подсказку?
Молчание затягивалось, я действительно не представляла, что делать.
– Кхм… Ну вы же понимаете, что все сложно. Наверно, я… в общем…
Марк резко встал и в считанные мгновения оказался возле меня, упершись ладонями в кресло, аккурат на уровне моих плеч. Склонился так, что я невольно вжалась в спинку.
Ноздри уловили тонкий аромат сандала и табака. В черных глазах не было и намека на понимание или мягкость. Марк Горневич был взбешен, и это было видно невооруженным глазом. Он сдерживался только чудом.
Я сильно пожалела, что ваза далеко. И блюдо с персиками и яблоками тоже очень далеко.
– То есть… – хрипло выдохнул он мне на ухо, от чего по телу пробежала дрожь, – меня просят бросить все и немедленно примчаться, ибо дело не терпит отлагательств. Я чуть ли не срываю контракт с подземными кланами, перекладываю все на ветхие плечи Пустецкого, оставляя дела, и срываюсь сюда. А когда оказываюсь тут, то со мной не просто не готовы говорить, меня вообще не узнают.
Голова начала кружиться. Это все бездонные черные глаза, в них просто падаешь, теряя опору. Одновременно хочется кричать и навек потерять голос.
– Алина, вы же знаете, что со мной играть опасно… – Его губы практически уже касались моих собственных, от дыхания кровь превращалась в раскаленную лаву.
Исчезли все барьеры, принципы, противоречия. Появилось только одно желание – прижаться к этим губам и целовать, пока…
– Такое бывает, пан Горневич, – раздался голос Лешека, вмиг отрезвляя. – Пожалуйста, не пугайте девушку, ей довелось пережить очень малоприятные вещи.
Марк, кажется, ругнулся каким-то шипящим словом, больше похожим на шорох угля в печи, чем на то, что может исторгнуть человеческое горло. Потом медленно выпрямился и сделал шаг назад, развернулся и смерил Лешека взглядом.
Будь на месте моего соседа кто-то повпечатлительнее, то уже бы шлепнулся в обморок. Но Лешек спокойно все выдержал, а потом посмотрел на меня. Ни единого слова, но я каким-то образом поняла, что если я только намекну, то пану Горневичу очень быстро объяснят, что приличные мужчины так не ведут себя со склерозными девушками. Тьфу, потерявшими память.
– Что-то мне нехорошо, – пробормотала я, – пан Горневич, мы с вами продолжим разговор в другой раз. Лешек, будьте любезны, помогите дойти до моей комнаты.
Как по волшебству тут же появилась Дорота, которая спешно увела Марка из гостиной. И достаточно было одного его взгляда, от которого по спине пробежали ледяные мурашки.
Лешек с беспокойством смотрел на меня.
– Ты вообще идти сможешь?
Смогу, милый, смогу. От воспаления хитрости ноги не отказывают. Хотя до сих пор еще некомфортно от действий господина Горневича. Ох, не к добру это. И вообще, это желание поцеловать… гипноз? Или тоже ведьмак?
Я дошла, опираясь на руку Лешека, старательно пошатываясь и замедляя шаг. Было видно, что он готов в любую секунду подхватить меня на руки, но это пока чересчур.
Оказавшись в комнате, а потом на кровати, я спросила совсем не то, что собиралась:
– А что хотела Вислава?
Лешек озадачился, но потом улыбнулся:
– Ничего такого, спрашивала, не совсем ли я рехнулся: кататься по городу с невестой самого пана Горневича?
Я моргнула:
– А ты?
– А я сказал, что если совать свой длинный нос в чужие дела, то можно остаться вовсе без носа.
С губ невольно сорвался смешок. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Мир другой, а люди те же.
Я даже приподнялась на локтях, внимательно посмотрела на Лешека. Закусила губу, раздумывая над крутившимся в голове вопросом.
– Алина? – В зеленых глазах снова появилось беспокойство. – Позвать лекаря?
– Нет, – мотнула головой. – Слушай, а я действительно невеста Горневича?
– Нет, Алина. Нет.
– Кудри вьются, кудри вьются у… ледей, – бормотала я, накручивая волосы перед зеркалом. – Почему они не вьются у порядочных людей? Потому что у ледей деньги есть на бигудей. И они их получают от порядочных людей.
– Алина, если решишь податься в поэтессы, то, кузяк тебя забери! Умоляю, не надо! – мрачно заметил Бецик, деловито расхаживая по кровати.
В жизни каждой девушки должны случиться тряпочки для локонов. Бигуди – это сурово. А тряпочки – мягко. И если вы не крутили на них волосы, то… о чем вообще можно с вами говорит?
Прямые волосы после привычных веселых пружинок меня удручали. Поэтому чтобы немного отвлечься и заодно подготовиться к встрече с пани Валевской, я занялась наведением марафета. А стишок… стишок вспомнился сам, правда, оригинал был куда более неприличным.
А Бецик тем временем читал мне лекции о богатых женихах Речи Шветной.
– Так вот, Марк Горневич очень важная персона. Его состояние оценивается в несколько миллионов злотишей. Но при этом он ни разу не был женат. Потому что сначала было не до этого, а потом… В общем, он такой…
– Козел? – с готовностью подсказала я, поворачиваясь к фамильяру.
Бецик задумался:
– Да не то чтобы, но вот как тебе сказать… Нечто козлиное в его замашках есть. Мягкий человек не удержит в своей власти Пустецкого и не сумеет столько лет вести торговлю с подземными кланами.
– Кто такой Пустецкий? – сорвался вопрос.
Бецик покосился на меня:
– Дух шахт и штолен, он своеобразный проводник между людьми и теми, кто никогда не выходил на свет солнца.
Почему-то не очень-то захотелось спрашивать, кто это такие. Хватит с меня ведьм и говорящих мышей, пусть и летучих.
– А… – начала было, но резко захлопнула рот. Снова глянула на себя в зеркало.
Нет, так определенно лучше. Еще немного поработать с косметикой и будет вполне ничего. Не всем быть красавицами, можно быть и хорошенькими. Симпатичное лицо уже полдела, правда-правда. Потому что для остального мудрые люди придумали одежду.
– Да-да? – отозвался Бецик, задумчиво ковыряя лапой цветочек на моем новом шарфе.
– Не порть! – возмутилась я.
– Бе-бе-бе.
– Я тебе сейчас!
Бецик мудро отлетел в сторону, решив, что спорить с разъяренной женщиной в тряпочных бигуди себе дороже.
– Что ты хотела?
– Скажи, зачем такому богатому и видному Горневичу блеклая Алина?
– Сила, – без промедления ответил он. – Ну и невинность. Значит, наследники будут точно его. И обладать хорошим даром. Это немаловажно. Пусть он намного богаче Каторжинских, но твой покойный отец был на очень хорошем счету у самого Князя Претемных. Ну и… будем откровенны, блеклая девица не должна бегать налево и перечить мужу.
Я чуть не запустила в фамильяра одним из флакончиков, полученных от пани Валевской. Но вовремя сдержалась, вспомнив, что сама задала вопрос.
– То есть, этакий домашний тиран?
Бецик опустился на стол, задумчиво прошелся.
– Ну прям так сказать не могу, он мне не предлагал замуж. Но вряд ли там внутри него живет пушистая кися.
– Если внутри вас кто-то живет, то надо быстрее пить глистогонное, – проворчала я, подходя к фамильяру.
Он даже не успел заподозрить ничего плохого, как его сгребли в охапку.
– Ты чего? – заверещал Бецик, тут же умолк, увидев мои страшные глаза.
– Тихо, слушай внимательно. Ты мне нужен.
Мыш был не в восторге, но в красных глазах тут же появилось понимание. Кажется, авантюры он всегда одобрял. Всегда? Воспоминания, вы ли это?
– Сегодня, пока вы с Лешеком обсуждали чулки, я была в магазине пани Валевской. Она велела мне вечером прийти к ней, обещала, что даст ответы на многие загадки.
Бецик чуть нахмурился, попытался пискнуть, но я ему зажала рот.
– Сказала, что никто не должен знать о моем визите. Но сам понимаешь, в одиночку я туда не полезу. И в то же время не рискну позвать кого-то из людей. Поэтому ты будешь моими ушами и залогом безопасности.
– Каким образом? Ужас! Ты в своем уме?!
– Тихо! – шикнула я. – Поори еще, чтобы все сбежались! Если что – полетишь звать на помощь.
– А если она поймет, что ты не одна?
– Скажу, что ведьма и фамильяр – одно целое!
Бецик озадаченно моргнул. Кажется, о таком тут никто не задумывался. Но так как не начал орать, что я сумасшедшая, то, значит, это вполне вероятно.
…Пока я собиралась, он молчал. И когда, открыв окно, вылезала из него, чтобы спуститься по водосточной трубе. Выходить через главный вход я не решилась, ибо не хватало еще наткнуться на Дороту или Виславу с ее «Виа Грой».
Стоило только оказаться на твердой земле, я с облегчением выдохнула. А потом быстрым шагом направилась к выходу.
Серьезно опасалась, что тут может быть какая-то система слежения или, хуже того, заклятия по местным обычаям, которые не дадут уйти.
Но нет, слава богу, все хорошо.
Выйдя на улицу через черный ход, я далеко не сразу осознала, что действовала автоматически. То есть, прекрасно знала, куда надо идти. Любопытно. Получается, Алина хорошо знала этот путь. Часто сбегала? Или что?
Пересекая выложенную брусчаткой улочку, я резко остановилась.
Только сейчас дошло, что в последний момент перед тем, как покинуть темную комнату, я заметила вспыхнувшие в зеркале огоньки. Только вот отражаться им было совершенно не от чего.