Я бегу изо всех сил. Не оборачиваясь, не задумываясь. Инстинкт выживания приказывает одно: бежать. Не извиняясь, расталкиваю посетителей бара, перепрыгиваю через ступеньки лестницы, выбиваю заднюю дверь, роняю груду коробок из-под пиццы и оказываюсь на улице. Машинально перехожу улицу, обхожу машину, которая резко сигналит, дохожу до тротуара и бегу. В голове мелькают ужасные образы. Темнота, которую боялась в детстве. Похороны отца, который однажды утром умер. Глубочайшая изоляция, которая приносила страдания, одиночество, долгое ожидание. Роль наблюдателя, с которой смирилась и о которой теперь сожалею. Все, что ужасало и продолжает ужасать, переполняет меня с чрезвычайной жестокостью, словно мое взрослое и вдумчивое сознание оказалось сметено взмахом руки.
Не понимая, как сюда попала, протягиваю билет контролеру и позволяю себе упасть на пустое сиденье, когда поезд начинает двигаться. В голове мелькают указатели станций. Перегруженный мозг хорошо выполнил свою работу. Он решил, что пора «бежать», а поскольку я не вожу машину, выстроил последовательную цепочку действий с учетом отсутствия навыка вождения.
С трудом перевожу дыхание. Меня все еще трясет. Сердце продолжает колотиться. Понимаю, через что вчера прошли однокурсники и почему растерянно бросились в лазарет. Кажется, что сейчас чувствую себя так же. На какой поезд я села? Надеюсь, он высадит меня возле Спрингфолла.
Хотя удается отдышаться, все еще не могу успокоиться. Знаю, что это не было разовым случаем. Через неделю я выхожу замуж за бога ужаса! Не хочу испытывать подобное всю жизнь! Грудь сжимается, меня тошнит, голова кружится… Наклоняюсь вперед и пытаюсь взять себя в руки.
Переполняющие эмоции не поддаются объяснению. Они совершенно иррациональны. Сижу неподвижно в течение часа, чтобы побороть скопление страхов, и если видение ужаса, которое испытала в подвале бара, удается прогнать, сердце невозможно заставить перестать колотиться.
Выхожу из поезда на остановке, которая кажется самой близкой к Спрингфоллу, нахожу автобус, который довезет остаток пути, и начинаю дышать, только когда выхожу на главную улицу города. Темно, магазины закрыты, но знакомая обстановка успокаивает. Я могла бы пойти к маме или в университетский городок – маршрутка еще должна ходить, – но в данный момент кажется возможным только один пункт назначения: Поляна.
Прождав такси полчаса, замерзнув в нелепом наряде, наконец отправляюсь по лесной тропинке, ведущей к дому Цирцеи Великой и Медеи Юной. Не решаюсь взять такси прямо до их дома, водитель уже и так бросал на меня подозрительные взгляды из-за бюстье и мини-юбки.
Когда подхожу к двери, напряжение снова нарастает. Открываю дверь, тепло холла окутывает меня. Внутри никого. Подхожу к статуе Гекаты и начинаю бросать засушенные цветы на огонь треножника.
– Геката, если бы только ты была здесь…
Смогла бы она что-то сделать для меня? Если бы она была здесь, не было бы этого нелепого и опасного союза, в котором невесту приносят в жертву!
– Элла?
Цирцея Великая спускается по ступеням, удивленно глядя на меня.
– Что ты здесь делаешь?
Мои губы дрожат, когда слова вырываются изо рта.
– Мы должны все отменить! – убежденно восклицаю я.
Проводница поднимает брови. Она точно не ожидала чего-то подобного.
– Что?
Сжав пальцы в кулаки и набравшись решимости, рычу:
– Я ни за что не выйду за него замуж! Об этом не может быть и речи!
Цирцея Великая пристально смотрит на меня. К ней присоединилась Медея Юная, у нее такой же обеспокоенный взгляд. Обе одеты в свободные цветастые платья, гораздо более повседневные, чем те, что были на прошлой неделе. Замечаю это, потому что не помню, чтобы часто оставалась наедине с ними. Детальное изучение успокаивает меня после рассказа обо всем, что произошло в Нью-Йорке. Видя мое паническое состояние, они отводят меня в смежную гостиную и угощают ромашковым чаем.
Наконец начинаю приходить в себя. Но мои дрожащие пальцы, сжимающие чашку, все еще беспокоят. Есть ли у этого состояния конец?
– Нет.
Голос Цирцеи Великой заставляет вздрогнуть.
– Что?
– Мы не можем все отменить. Прости, Элла.
Мое сердце снова начинает биться. Открываю рот, чтобы возразить, но Медея Юная прерывает меня:
– Мы не можем, потому что это часть плана.
Я сосредоточена на невозможности вернуться на несколько секунд назад, прежде чем до меня дошло слово «план».
– Какого плана?
Проводницы обмениваются взглядами.
– Следуй за нами.
Они встают, я отставляю чашку, и мы выходим из дома. Я сразу же вздрагиваю.
– Что это за наряд? – замечает Медея Юная.
– Он нравится Деймосу.
– А где твоя одежда?
– Наверное, в гардеробной Рапсо, – пожимаю плечами.
Медея Юная рисует рукой дугу, ладонью, обращенной ко мне.
– Тогда хватит простого заклинания.
Я снова оказываюсь в своей одежде, а мини-юбка, сапоги и бюстье возвращаются хозяйке.
– Спасибо.
Мне хочется восторгаться тем, как прекрасно обладать подобной силой и быстро одеваться по утрам, и уже представляю, сколько бы минут сна выиграла, но продолжаю волноваться. Мы проходим через Поляну, а затем направляемся в лес. Цирцея Великая замедляет шаг, через некоторое время останавливается и шепчет: «Покажись». Появляется большой пузырь с волнистой, почти фиолетовой поверхностью. Возможно, это один из «магических щитов», которые защищают Поляну, но меньшего размера.
– То, что ты сейчас увидишь, является секретом, известным только очень узкому кругу, – предупреждает Цирцея Великая.
Они берут меня за руки, и мы проходим сквозь пузырь. Лес исчезает. Мы идем по земле, без папоротников и мха, без стволов и кустов. В центре светится невысокое белое дерево с тремя ветвями, его листва состоит из множества колеблющихся фиолетовых огней. Впечатляющее зрелище! Я часто слышала о подобных чудесах, но никогда не видела. Затаив дыхание, подхожу к нему, не решаясь прикоснуться. Кора, схожая с березовой, излучает почти золотистый свет. Это заставляет вспомнить о моей коже, которая светилась, когда Деймос держал меня в объятиях.
Не знаю, есть ли тут связь. До сих пор смущена тем, что почувствовала в баре, что не рассказала об этом проводницам, боясь, что они начнут косо смотреть на меня из-за неопытных заблуждений. Ведь, может быть, это ничего не значит.
– Перед тобой все, что осталось от Гекаты, – говорит Цирцея Великая.
Теряю дар речи. Значит, ведьмы хранили этот секрет сто лет? Они обманули богов!
– Но я думала, что она была «превращена в пыль»?
– Зевс уверен в этом. Но погибло только тело. Мы смогли спасти ее сущность, заключив в это дерево.
– Сущность?
– Все, что делает ее богиней, – говорит Медея Юная. – Душа и сила заключены здесь. В подвале того бара ты видела сущность Деймоса. Или, по крайней мере, ее проблеск. Его сущность все еще прикреплена к телу. Если бы оболочка исчезла, вы бы не выжили. Смертные превращаются в пыль, когда… сталкиваются с чистой сущностью. Но благодаря колдовским способностям мы можем сопротивляться.
Киваю и сглатываю. То, что я видела, было лишь проблеском? Надеюсь, никогда не столкнусь с чистой сущностью какого-либо божества. К счастью, думаю, что это невозможно, ведь судя по тому, что видела, все боги имеют плотскую оболочку. За исключением Гекаты, которая имеет форму дерева.
Морщу нос, чувствуя, как разгорелось любопытство.
– Но почему вы держите Гекату здесь? Она ведь больше не считается угрозой для богов?
– Если бы ее сущность обрела тело, она бы снова могла представлять угрозу, – говорит Цирцея Великая. – Поэтому мы прячем ее.
Она подходит к дереву и осторожно прикасается к стволу.
– Если сущность Деймоса – чистый ужас, то сущность Гекаты – чистая магия.
Я улыбаюсь. Атмосфера так успокаивающе воздействует на проводниц, что и я поддаюсь влиянию. Сущности Гекаты можно не бояться.
Качаю головой. Все это увлекательно, но…
– Какое отношение это имеет к невозможности отменить свадьбу?
Цирцея Великая отвечает, переглянувшись с Медеей Юной:
– Как ты уже видела, боги имеют различные формы. Две основные – это, скажем так, экстракт их сущности и тела, которое похоже на наше. Но если у нас красная кровь, то кровь богов сделана из золота и дает бессмертие плоти.
– Ихор?
– Да, ихор. Мы ищем его, чтобы вернуть тело Гекаты.
Боюсь, я понимаю, что они задумали…
– Приблизиться к богу, чтобы взять у него ихор, – задача почти невыполнимая, – продолжает Медея. – Поколения ведьм десятилетиями искали решение.
– Ни один бог не согласился бы просто дать его вам? – задаю вопрос, скрестив руки.
– После того, как мы перекрыли им доступ на Олимп? Нет, даже самый благосклонный. Поэтому, когда Афина и Гера предложили союз, чтобы скрепить мир, мы согласились на брак. Мы выбрали и обучили Мероэ для этой миссии. Она получила бы доступ к богу, который так или иначе был бы вынужден ослабить бдительность в ее присутствии.
– Деймос не так глуп и поэтому выбрал единственную ведьму без дара, – со вздохом комментирует Цирцея Великая. – Не думаю, что он догадывается о нашем плане, но явно не доверяет нам.
– И совершенно справедливо, – говорит Медея Юная.
Затем они поворачиваются ко мне.
Делаю шаг назад.
– Вы… вы хотите, чтобы я незаметно взяла ихор у Деймоса?
– Тебе придется это сделать. Так распорядилась судьба.
– Но… я должна выйти за него замуж ради нашего народа! Чтобы черпать в нем силу и чтобы такие ведьмы, как я, больше не рождались!
Тону в сомнениях. Не могу представить себя предающей саму причину союза!
– Элла, весь смысл брака заключался в том, чтобы подобраться к одному из богов, получить его кровь и разорвать союз. Боги получат Олимп, а мы вернем Гекату.
Не решаюсь произнести то, о чем думаю, из-за страха быть разочарованной. Но все же дрожащим голосом произношу:
– Значит, я не проведу всю жизнь с Деймосом?
– Нет, ты не проведешь всю жизнь с Деймосом, – говорит Цирцея Великая. – Никогда не было и речи о том, чтобы черпать магию у такого злобного божества. В любом случае Деймос не будет против, когда вы расстанетесь, ведь тоже будет рад обрести свободу.
Киваю, немного растерянная. Ободренная и растерянная.
– Но эта миссия остается секретной, – продолжает Медея Юная. – Деймос не должен ни о чем узнать. Боги бескомпромиссны, когда дело касается ихора. Они считают его священным. Нескольких капель будет достаточно для заклинания, создающего тело, но мы все равно должны придумать план, который будет выполним, с учетом твоих особенностей.
– Как Мероэ собиралась это сделать? – спрашиваю с колотящимся сердцем.
– У нас не было определенного плана. Мероэ пришлось бы испытать разные заклинания, и на этот случай мы научили ее защищать себя.
Цирцея Великая крепко схватила меня за руку.
– Мы найдем решение, Элла. Но ты должна помочь нам: узнай привычки Деймоса, сильные и особенно слабые стороны. Если обнаружим в его защите брешь, сможем понять, как действовать.
Миссия кажется выполнимой, но чувствую страх от своей двуличности. Не ожидала от них такого. Кем делает меня участие в их планах? Манипулятором? А как же мораль? Конечно, я могу нарушить некоторые запреты, например выпить до двадцати одного года, но теперь должна обманывать человека, за которого выхожу замуж.
Должно быть, сомнения отражаются у меня на лице, потому что Медея, подражая своей тете, придвигается ближе и нежно кладет ладонь на мою щеку.
– В отличие от людей Деймос не является мыслящим, «сознательным» существом. Он просто сущность. Воплощение Ужаса. Ты без угрызений совести можешь обмануть его и взять у него немного ихора.
Знаю, что в каком-то смысле она права. Но то немногое, что я узнала о Деймосе, беспокоит. Его улыбка на мою шутку о восьми Сонях, тот факт, что он считает меня «красивой»… Что это значит? Вежливые попытки сделать терпимее будущий союз, которого на самом деле он не хочет? В конце концов, несколько капель его крови освободят нас от этого абсурдного брака. Для меня это лучший способ выйти из ситуации невредимой, как эмоционально, так и физически. Выдыхаю с решимостью.
– Хорошо. Я сделаю это.