– Спокойно, мы что-нибудь придумаем, – пообещал Киф, когда Софи стиснула голову и застонала от боли. – Ты делаешь что-нибудь не так, как обычно?
Она медленно глубоко вдохнула и попыталась думать сквозь панику.
– Нет, я прекрасно представляю, куда нам надо. Но, когда я пытаюсь нас туда перенести, разум будто натыкается на стену.
– Ты пыталась перенести нас еще куда-нибудь? – спросил Киф. – Может, в Убежище установили меры безопасности, мешающие телепортироваться.
Софи в этом сомневалась, потому что была единственным умеющим телепортироваться эльфом. Но попробовать стоило.
Она не могла придумать, куда еще отправиться. В голове мелькали миллионы направлений, и все они никуда не приводили.
– Может, домой? – спросил Киф. – Сможешь перенести нас домой?
Изображение, мелькнувшее в голове Софи, было таким ярким и четким, что глаза заслезились. А может, слезы вызвал наконец-то прорезавший тьму разрыв. Она едва успела сильнее сжать руку Кифа, а затем загрохотал гром, и они вылетели из бездны.
Они с силой ударились о землю и покатились по влажной траве, пока наконец не остановились. Первой села Софи. Выпутавшись из рук Кифа, она поглядела в серое пасмурное небо.
– Так… это не Хэвенфилд, – произнес Киф, с прищуром оглядывая узкую улицу с простыми квадратными домами.
– Знаю, – Софи сосредоточилась, представляя, как вокруг головы оборачивается невидимый барьер, защищающий от голосов, колотящихся в мозгу. Она и забыла, какие же у людей громкие мысли. – Это Сан-Диего.
Киф встал.
– Ты телепортировала нас в Запретный город? Это. Же. Просто. Обалденно! Не пойми неправильно – я бы обошелся и без застревания в бесконечной черной пустоте. Но это просто эпично! Только глянь, там человек!
Он показал на противоположную сторону улицы, где мама в ярко-синем спортивном костюме вышла на пробежку с ребенком в коляске.
– Да, и она нас скорее всего слышит, – прошептала Софи.
Наверняка все заметили двух подростков в странной одежде, упавших с неба. Но редкие люди на улице даже не смотрели в их сторону: их больше занимали выгул собак и проверка почты.
– Сомневаюсь, что они нас видят, – заметил Киф, указывая на небольшую черную сферу, расположенную в густых зарослях ромашек. Еще одна была установлена в корнях гигантского клена в центре двора. А еще три лежали вдоль дорожки.
Искажатели.
Софи видела это устройство, изменяющее свет и звуки, всего раз – в руках ее похитителей, когда те устроили им с Дексом засаду на мосту в Париже.
Среди них был блондин, который пытался утащить ее за несколько месяцев до этого, и он строил из себя человека, вышедшего на пробежку, на той же самой улице, где они сейчас стояли.
Софи дошла до места, где видела его, надеясь, что сможет вспомнить что-нибудь еще. Но в голове всплывало только его лицо – которое Алден уже внес в базу данных Совета, где должны были храниться изображения всех живущих на свете эльфов.
Совпадений не нашлось.
Он был призраком. Существовал, лишь когда выпрыгивал из теней, как и остальные мятежники в своих темных плащах с жутким глазом в белом круге, вышитым на рукавах.
– Может, пойдем отсюда? – спросила Софи, оглядываясь через плечо и отчасти ожидая увидеть бегущих к ним мятежников.
– Ты серьезно? Я до смерти хочу посмотреть, где выросла таинственная мисс Фостер, – Киф повернулся к ее обветрившемуся старому дому. – Он… маленький.
По сравнению с хрустальными особняками ее нового мира дом был практически сараем. Но людям при рождении не давалось столько денег, сколько они не смогли бы потратить и за всю жизнь. В отличие от эльфов, им приходилось начинать жизни без средств.
– И пахнет странно, – решил Киф. – Что это?
– Смог, кажется.
Она и забыла, какой у людей кислый воздух. Дышать не хотелось. А из-за масляных пятен на дороге и мусора у водостока было почти стыдно признавать, что она тут жила.
И все же, когда Киф сказал «домой», она в первую очередь подумала об этом месте.
С вставшим в горле комом она подошла к парадному входу. Дверь была, конечно же, заперта, а окна заколочены. Но одна доска висела криво, и когда Софи заглянула внутрь, то увидела, что весь дом был опустошен вплоть до бетонных перекрытий и теплоизоляции в стенах.
Удивляться было нечему. Софи знала, что ее семью перевезли, и она уже видела, что эльфы хранят все ее старые вещи в здании без опознавательных знаков в Мистериуме, одном из самых маленьких эльфийских городов.
Но при взгляде на пустую оболочку прежней жизни казалось, что все воспоминания были лишь сном. Не осталось ни единого доказательства, что все было взаправду.
Разве что…
Она поспешно поднялась на верхнюю ступень и опустилась на колени на бетон, где все еще виднелся неровный почерк ее отца.
У. Д. Ф.
Э. А. Ф.
С. А. Ф.
Э. Р. Ф.
Софи провела пальцами по своим инициалам.
– Они меня не стерли.
Киф прищурился, разглядывая кривоватые буквы.
– Это что там, «эльф»?
– Нет, это «А». Эмма Айрис Фостер. Папу звали Уильям Дэвид Фостер, а сестру – Эми Роуз Фостер. Кажется, родители слишком поздно поняли, что ее инициалы складываются в «эрф». Хотя уже не важно.
Теперь они были Коннором, Кейт и Натали Фриман.
Софи не должна была знать их новые имена. Но «Черный лебедь» рассказал ей о них, и она тщательно скрывала ото всех, что знает.
– Так это тут Фитц тебя нашел? – спросил Киф. – Мне всегда было интересно, куда он пропадает на своих «секретных заданиях» – и я бы придумал, как пойти с ним, знай я, что он бегает за девочками.
– Он за мной не бегал, – сказала Софи, ощущая, как горит лицо. – Хотя… в первую нашу встречу ему действительно пришлось за мной побегать. Но он меня напугал.
– Да уж, Фитц страшный.
– Эй, когда ты семь лет скрываешь тайную способность, а потом полный незнакомец разоблачает тебя среди музея – ты убегаешь. Каким бы симпатичным незнакомец ни был.
Едва слова сорвались с губ, ей захотелось прижать руки ко рту, но так стало бы только хуже.
Оставалось только ярко покраснеть и дождаться подколок Кифа.
Тот кашлянул.
– А что насчет второго мальчика? Который исчез? Он тоже был здесь?
– Наверное.
Ее слегка злило, что Киф знал все ее тайны – по крайней мере большую их часть. Но ей пришлось все ему рассказать, когда они вместе работали над спасением Алдена, и Киф не собирался об этом забывать. Хотя она все равно мало что помнила о таинственном исчезнувшем мальчике.
Софи понимала, что он явно важен, потому что расплывчато помнила, как он исчез, когда ей было пять, за много лет до того, как Фитц нашел ее и рассказал, что она эльф. И она помнила, что мальчик был одет в синюю форму игроков в брамбл – игру, в которую играли лишь эльфы. И как раз примерно в то же время мистер Форкл пробудил ее телепатию, так что события должны были быть как-то связаны.
Но «Черный лебедь» вырвал страницы ее дневника и стер воспоминания, за исключением пары размытых кусочков, которые получилось восстановить.
– Он стоял вот тут, – сказала она, подходя к клену и скользя пальцами по ветви.
Видимо, он был выше, чем ей казалось. Вовсе не мальчик. Скорее, подросток. И было что-то еще – какая-то деталь, так близко, что она почти щекотала сознание. Но как бы сильно Софи ни сосредотачивалась, она не могла ее ухватить.
– Эй, не надо бить невинное дерево, – сказал Киф, когда она пнула клен. – Даже не сомневаюсь, скоро «Черный лебедь» тебе все расскажет.
Жаль, что Софи ему не верила. Она думала, что теперь-то «Черный лебедь» начнет с ней работать, особенно после того, как она рискнула жизнью, чтобы дать им исправить ее способности. Но после того, как она улетела из их укрытия во время нападения мятежников, прошло уже две недели, а от них не было слышно ни звука. Ни единой записки. Ни единой подсказки. Ни единого намека на то, что они все еще наблюдают.
Софи повернулась к соседнему голубому дому, где раньше каждый день сидел мистер Форкл, морщинистый и раздувшийся из-за морщиники. Он провел двенадцать лет, сидя в середине лужайки и играя с дурацкими гномами, чтобы присматривать за ней. А теперь остались лишь несколько обветрившихся фигурок, выглядывающих из травы своими уродливыми личиками.
– А это еще кто такие? – спросил Киф, подходя к клумбе вместе с Софи.
– Садовые гномы.
– Да ты шутишь.
– Ты бы видел, какими люди считают эльфов. Они приписывают нам колокольчики на туфлях и остроконечные уши – хотя насчет ушей они правы.
Софи все еще не радовала мысль, что с возрастом ее уши заострятся. Но ей можно было не волноваться об этом еще пару тысяч лет, спасибо эльфийской продолжительности жизни.
Киф рассмеялся, присаживаясь на корточки, чтобы получше рассмотреть статуэтки в остроконечных шапочках.
– Так, я обязан забрать одного из них домой. Мой наставник по земледелию просто описается.
– Погоди, – произнесла Софи, когда Киф потянулся за гномом, сидящим на радужном грибе. – Что, если это подсказка?
Гномы были выстроены без всякой логики, но что-то в построении казалось знакомым. Софи расфокусировала взгляд, и, едва тени сплелись в темный водоворот, медленно всплыло воспоминание.
– Лебедь!
– Что за Лебедь? – спросил Киф, когда Софи опустилась на колени и принялась рыться в клумбе.
– Созвездие. Каждый гном – одна из звезд. Мы называем их Акьелло, Фушер, Розин, Гризенна, Сапфилин, Скарлетина, Нивелло, Гилдер и Пицер – но люди называют их созвездием Лебедя.
– Ладно, мисс «Я запомнила все звезды», не выделывайся. И я все еще не понимаю, зачем ты копаешься в земле, как дворф.
– Потому что Лебедь тут неспроста, – пояснила Софи, зачерпывая очередной ком. – И в созвездии десять звезд. Но гномов только девять. Так что я проверяю место, где должна быть десятая звезда.
Под ногти набивалась вязкая грязь, но Софи продолжала рыть. Через минуту кончики ее пальцев коснулись чего-то холодного и гладкого.
– Это… бутылка, – произнес Киф, когда Софи вытащила маленький зеленый сосуд и вытерла его об траву.
– И записка, – добавила она, вытаскивая пробку и наклоняя бутылочку, пока оттуда не выскользнул бумажный сверток.
Киф выхватил записку до того, как ее взяла Софи.
– Ее лучше прочитать тому, кто не покрыт болотной грязью.
Он был прав.
Софи вытерла руки о траву, а Киф прочитал записку и нахмурился.
– Что? – спросила она.
– Тебе это не понравится.
– Как обычно, – «Черный лебедь» зачастую раздражали своими расплывчатыми намеками. Но ее радовало, что они снова связались. По крайней мере до момента, как Киф показал ей послание.
Жди указаний и придерживайся плана.
– Могли бы хоть снова зарифмовать, – сказал он, запихивая записку обратно. – А что за план?
Софи взяла флакон и понюхала горлышко, давясь от знакомого солоноватого запаха.
Именно из этой бутылочки она выпила тридцать миллилитров лимбиума – и чуть не умерла, спасибо ее аллергии, – чтобы вернуть способность исцелять разум.
– План – это Прентис, – сказала она Кифу, потирая шрам в виде звезды на руке. Мистер Форкл вколол ей измененное человеческое лекарство, чтобы остановить аллергическую реакцию, и рана от иглы так и не прошла. – Они говорят подождать, пока они не решат, что пришло время его исцелить.
– Ага, ну все равно могли бы придумать рифму. «Жди указаний и придерживайся плана. А теперь быстро домой побежала!»
Софи была слишком расстроена, чтобы смеяться.
Она и правда хотела вылечить Прентиса. Но не хотела ждать.
Прентис был Хранителем «Черного лебедя» и тринадцать лет назад позволил разрушить свой разум во время взлома памяти, чтобы сохранить существование Софи в тайне от остальных эльфов. Ей больно было думать о том, как он сидит взаперти в крохотной камере в Изгнании, стонет, пускает слюни и ждет, когда же она вытащит его из тьмы.
А еще с каждым днем увеличиваются шансы, что Алден вновь сломается. Один раз чувство вины из-за участия во взломе памяти Прентиса уже разрушило его разум – и пускай Софи и вылечила его, единственным способом обеспечить безопасность было вернуть Прентиса.
Но старейшины все еще не решили, позволят ли они его вылечить. И, видимо, «Черный лебедь» готов был сидеть и ждать.
– Слушай, как они вообще узнали, что мы сюда попадем? – спросил Киф у Софи, которая запихнула флакон в карман яростнее, чем планировала. – Они, конечно, с ума сойти что вытворяли – но я сомневаюсь, что даже им под силу угадать, что у тебя возникнут проблемы с телепортацией и ты случайно перенесешь нас в старый дом вместо нового.
– Да, – согласилась Софи, злясь, что единственная новая записка, присланная «Черным лебедем», скорее всего совсем не новая. – Видимо, просто предположили, что когда-нибудь я тут окажусь.
Все равно у нее были более насущные проблемы, чем вновь упрямящийся «Черный лебедь».
Ни она, ни Киф не достигли нужного возраста, чтобы владеть собственными проводниками, так что добираться до Убежища им придется с помощью Переносчика – устройства, сделанного из кристаллов для прыжков.
– У тебя с собой домашний кристалл? – спросила она Кифа.
– Ага. А что?
– Пока я не выясню, что пошло не так, телепортироваться небезопасно. Да и тут нет скалы, с которой можно спрыгнуть. А если мы вернемся в Хэвенфилд, Сандор нас больше никогда не отпустит – особенно учитывая, что мы сможем прыгнуть только к воротам Убежища, и придется ждать, пока нас не впустят.
Киф уставился под ноги – он, как и Софи, не был в восторге от идеи. Его отец, несомненно, был в списке эльфов, которых она предпочитала избегать.
– Мы нужны Силвени, – напомнила она не только ему, но и себе.
– Знаю. Но…
– Что? – спросила Софи, потому что Киф не договорил.
– Я… не привожу друзей домой.
Он принялся теребить брошь, скрепляющую его плащ – семейный герб Сенсенов. Две украшенные драгоценностями ладони, держащие свечу с изумрудным пламенем. Его отец дал ее ему лишь несколько недель назад, хотя большинство ребят носили семейные гербы всю жизнь.
– Ладно, – медленно произнесла Софи. – Значит, придется возвращаться в Хэвенфилд. Если побежим прямиком к Переносчику, может, успеем до того, как Сандор нас остановит.
– Не успеем.
Скорее всего. Гоблинские сверхчувства Сандора засекут их, едва они прибудут.
– Попробовать все равно стоит, – она вытащила домашний кристалл – подвеску с единственной гранью – и подняла его к свету.
Киф недовольно глянул на луч, отброшенный на землю.
– Это глупо.
Он вытащил собственный кристалл и создал еще один световой путь.
Софи не нужно было быть эмпатом, чтобы ощутить напряжение в его хватке, в том, как дрожала его ладонь, когда он переплел свои пальцы с ее.
Ее руки тоже тряслись.
Но они вступили в свет, не произнеся ни слова. А затем теплый поток, похожий на перышки, унес их прочь.