Книга воды

Пролог

Тихая южная ночь взорвалась внезапно.

Только что мирно стучали по шпалам колеса, устало поскрипывали вагоны и свет миллиардов звезд не мог рассеять предрассветную бархатную мглу.

А потом небо стало зеркалом, и в нем заплясал огонь. Поблекли созвездия, и только луна, неестественно раздутая, мертвенно-сизая, стояла в высоте с упорством последнего выжившего солдата. Бесстрастно взирала она, как уцелевшие в катастрофе борются за жизни, свои и чужие. Эти люди мечтали на рассвете увидеть море. Теперь они жаждали лишь одного: выбраться из пылающих вагонов.


Израненная женщина бежала по насыпи, крепко прижимая к себе липкое от крови тельце ребенка. Взгляд ее был прикован к скудной россыпи огоньков в низине. Там были люди, была жизнь. Сельчане уже проснулись от грохота, все больше окошек загоралось в домах, все громче лаяли взбудораженные псы. Там конечно же найдутся врачи, больница, помощь.

Выбравшись на дорогу, женщина вскинула голову, на глаз измеряя расстояние до цели. Теперь село казалось дальше, а сил оставалось все меньше. Женщина позволила себе на миг остановиться и заботливо поправить обмякшее тело дочки с болтающимися, словно у тряпичной куклы, ногами и руками. Все еще можно поправить, если добраться поскорей.

Сухопарая фигура вынырнула из тьмы и деловито зашагала в сторону женщины. Сердце матери забилось в надежде – она так уверовала в чудесную помощь, что готова была ждать ее от любого случайного прохожего. Ее лишь немного смущала мысль о том, что фигура движется неестественно быстро. Пара мгновений – и вот она уже рядом.

Это была пожилая сельчанка с блеклым лицом и неприбранными со сна седыми лохмами. Глаза ее мерцали во тьме, как гибнущие звезды, и в них отражался ночной пожар. Постанывали болотные сапоги до колен, развевался от быстрой ходьбы пропахший костром и потом дождевик. Под ним для тепла были поддеты куртка-косуха и плотные рейтузы. Шарф в крупную клетку плотно укутывал тощую шею.

Было что-то пугающее в этой ночной страннице, и в другой ситуации мать первым делом укрыла бы от нее свое сокровище, дочь. Но сейчас любая странность дарила надежду на чудо. Женщина бросилась старухе наперерез.

Та глянула мельком на несчастную мать, ничего не спросила и лишь ступила в сторону, пытаясь ее обойти. Но женщина не собиралась так просто сдаваться.

– Бога ради, помогите мне! – взмолилась эта обычно насмешливая атеистка.

– Прости, милая, сейчас я слишком спешу, – откликнулась старуха хриплым и неловким голосом, как будто до этого момента ей годами приходилось молчать. – Иди в село, отыщи там помощь.

– Я не дойду! – в отчаянии крикнула мать. – А моя дочь умирает!

Словно в подтверждение этих слов она медленно осела на землю, и старухе с явной неохотой пришлось подхватить ребенка. Отведя пальцем слипшиеся кудри, она заглянула в застывшее лицо малышки и покачала головой.

– Помогите ей, – прошептала женщина, обнимая тощие ноги старухи. – Я знаю, вы можете. Просто сделайте это!

– Зачем ты просишь об этом, глупая? Твоя дочь юна и невинна, она войдет в новый мир легче, чем раскаленный нож входит в холодное желтое масло. Позаботься лучше о себе. У тебя еще могут быть дети. Если хорошенько подлечиться, конечно.

– Нет! – крикнула мать. – Мне не нужны другие дети!

– Подумай-ка получше, дорогая. Не обрекай ее на судьбу, может, тысячекратно более горькую, чем ранняя смерть. У всего в мире есть цена…

Но женщина не желала ее слушать. Она понимала лишь одно – старуха почти согласна ей помочь, и жарко целовала ее сапоги.

– Что ж, воля твоя, – вздохнула та. – Крещена ли малышка?

– Нет!

– В крайней ситуации крестить ребенка может и тот, кто не имеет священного сана. Здесь есть мать, умирающее дитя и я – его крестная. И вот я крещу тебя, дитя, во имя…

Дальнейшего женщина уже не услышала. Вкус железа во рту стал невыносим, звезды погасли, темнота погребла ее под своей свинцовой тяжестью.


Она очнулась на скрипучей кровати в палате с деревянными стенами и низким желтым потолком. В распахнутые окна вливался запах сопревших на солнцепеке трав. Смуглая темноглазая медсестра улыбнулась ей и проворковала ласково:

– Ну, вот мы и открыли глазки. Значит, скоро встанем на ножки.

– Где мой ребенок?! – в ужасе оглядываясь, выдохнула женщина.

– Ой, да шо ж вы так волнуетесь? На всю больницу прям караул кричите. Сейчас выгляну в коридор да покличу.

Она ненадолго скрылась за дверью и вновь появилась, ведя за руку малышку с пылающими от беготни и смеха щеками. Мать разглядывала ее так, словно не доверяла собственным глазам. Платье, сандалии и даже бант в волосах были чужие, но это была ее дочь. Девочка радостно бросилась к матери.

– А почему она не в кровати?

– Тю, с какой стати? – удивилась медсестра. – На тихий час мы ее в сестринской укладывали, а сейчас-то ужинать пора.

– Разве она не ранена? Не нуждается в лечении?

– Да ни царапинки нема! – заверила девушка. – У ней вся одежка была в крови, вот вы и спужались. И хорошо, что прибежали сюда, прямо к доктору на операционный стол. А то осталась бы ваша доча… ой, да вы отдыхайте, а то мне от врача нагорит, – спохватилась она. – А мы в столовку побежим, пока всё без нас не съели, ага, Лидуня-красуня?

– Да, – чуточку снисходительно отвечала ей девочка.

Глава 1 Изгой

Лида Весна ощутила себя изгоем раньше, чем пошла в первый класс. Все началось в тот несчастный год, который сначала забрал у них бабушку, а потом при крушении поезда серьезно пострадала мать. Когда они уже поздней осенью вернулись в Питер, стылая погода и затяжные дожди разбудили едва зажившие раны. И не было больше рядом улыбчивых докторов и красивых ласковых медсестричек, твердивших, что все обязательно будет хорошо. А те врачи, к которым теперь обращалась мать, хмурились и намекали, что очень скоро ее ждет инвалидное кресло. Чтобы освободить время для лечебных процедур, Вере пришлось устроить дочку в садик.

Поначалу все складывалось просто отлично. Воспитательницы были добры и откровенно любовались хорошенькой складной девочкой. Дети охотно звали новенькую в свои игры. Все изменилось, когда Вера впервые оставила дочку на полный день. После обеда послушная Лида скинула платье и нырнула под одеяло. Она не спала, но тихо лежала с закрытыми глазами, привыкая к новой обстановке. И вдруг из разных концов спальной комнаты с двух кроватей донесся громкий рев.

Прибежала воспитательница, и красные от рыданий мальчик и девочка, тыча пальчиками в сторону новенькой, заявили, что она пугает их и не дает уснуть. Воспитательница, оторванная от долгожданного обеда, раздраженно нависла над Лидой:

– Что ты тут учудила? Корчила рожи? Страшилки рассказывала?

Лида отчаянно затрясла головой: нет, ничего подобного она не делала. На следующий день рев повторился, и воспитательницы стали на время сна выносить кроватку Лиды в игровую комнату. Для других детей она немедленно превратилась в персону загадочную и подозрительную, играть ее больше не звали.

На прогулках одинокая девочка держалась поближе к воспитателям. Пристраивалась рядом с беседкой и ковырялась в песке. Как все отверженные дети, во время игры она втягивала голову в плечи и низко наклонялась к земле. И однажды услышала разговор воспитательницы и няни прямо над головой. Те, вероятно, сочли, что если у ребенка заняты руки, то отключается и слух, или попросту не заметили ее, так что говорили в полный голос.

– Не могу объяснить, – жаловалась воспитательница, – но меня до жути пугает эта Весна. Вот так посмотришь – славная, послушная малышка, а коснусь ее – и аж в жар кидает. Ладно я, но ведь и дети ее боятся.

– Должно быть, карма отвратительная, – со знанием дела поддержала беседу няня. – Родовое проклятие. Вон мать совсем молодая, а еле ноги таскает, отца и в помине нет.

– Ох, перейти бы мне с этой группы на младшую, пока нервы целы, от греха подальше, – громко вздохнула в ответ воспитательница.

Подобное раз за разом повторялось во дворе, в бассейне, в кружке лепки и рисования. Всегда находились дети, которые, едва познакомившись с Лидой, вдруг начинали от нее шарахаться.

Бывало и иначе. Некоторые ребята охотно играли с новой подругой, но их очень скоро утаскивали прочь встревоженные родители. А уже на следующий день дети обходили Лиду стороной, бормоча себе под нос одно и то же:

– Мне мама не разрешает с тобой водиться.

И всего через год из веселой и открытой девочки Лидочка Весна превратилась в мрачное и нелюдимое существо. На прогулке она всегда искала уголок подальше от людей, мать не раз вытаскивала ее из колючих кустов или глубоких оврагов. Если кто-то из детей подходил к ней и звал играть, Лида косилась на него из-под пушистой челки и сердито бурчала:

– Не хочу я с тобой играть. Уходи.


Еще через год Вера провожала дочь в первый класс. С немыслимым мужеством она постаралась в этот день обойтись без костылей, отлично понимая, какое неизгладимое впечатление произведут эти жутковатые приспособления на будущих одноклассников дочери. Путь до школы занял почти час. Лида молча шагала рядом, подстраивалась под натужный, с частыми остановками ход матери, и нещадно терзала пальцами головки багровых астр. От школы она не ждала ничего хорошего.

В школьном дворе Вера приклеилась спиной к железной ограде и велела себе улыбаться. Она смотрела на трогательных девочек с огромными букетами, на взволнованных, но отважных мальчиков и всей душой желала, чтобы они стали для дочери хорошими друзьями. Ну разве ее Лида этого не заслуживает? Потом перевела отяжелевший от боли взгляд на учительницу и подумала:

«Слишком стара. Уследит ли за всеми? Но конечно, и опыт колоссальный».

Дети, словно кидаясь с головой в воду, спешили познакомиться и подружиться. Но только не Лида, которая к своим семи четко усвоила, что любое знакомство всегда заканчивается плохо. Она изображала слепоглухонемую до того момента, пока учительница Надежда Юрьевна не возглавила их робкую колонну на пути в класс.

Первая же девочка, которой было предложено сесть за одну парту с Лидой, немедленно заныла, размазывая слезы по пухлым щекам:

– Не хочу с ней сидеть, она даже не разговаривает! Она страшная!

Лида вскинула голову и в упор посмотрела на учительницу, словно говоря: «Да, вот такая я ужасная. И что вы со мной будете делать?»

За сорок лет в школе Надежда Юрьевна повидала сотни детских трагедий и всегда немедленно вступала в незримый бой на стороне изгоя. Но сейчас она мучительно не могла сообразить, чем может отталкивать детей эта девочка, такая милая и грустная. Она пробежала взглядом по лицам ребят и выловила-таки восхищенные мальчишеские глаза.

– Что ж, Света, ты, возможно, потеряла шанс приобрести замечательную подругу на всю жизнь, – сказала учительница. – А с Лидой сядет Алеша Санин.

Самый маленький в классе мальчик распахнул рот от изумления, подергал себя за уши, словно сомневаясь, что они все услышали верно, а потом, забыв на полу ранец, бросился штурмовать стул рядом с Лидой.

В целом первые месяцы в школе не принесли девочке ни потрясений, ни особой радости. Она жила, отгородившись от всех невидимой, но крепкой завесой, раз и навсегда решив, что ее жизнь – это когда дома, с мамой, а остальное нужно лишь перетерпеть. Правда, и дома бывало несладко. Все чаще, возвращаясь из школы, Лида находила маму на диване стонущей от боли.

– Нужно сдаваться, – сквозь зубы приговаривала Вера. – Ложиться в больницу, чтоб меня малость подлатали. А то что я за мать такая: снова обед не приготовила. Сегодня же позвоню сестре – пусть приедет, поживет с тобой, пока меня ставят на ноги.

Но звонок сестре по неведомым причинам каждый раз откладывался. Понемногу Лида сама научилась и обед варить, и прибираться, и ходить по магазинам не просто с бумажкой в руках, а с четким планом в голове, что и из чего она собирается готовить.


– Сегодня у нас – проверка прописей, – объявила Надежда Юрьевна в начале второго урока. – На отметку.

Класс взволнованно загалдел – в первом полугодии им оценок еще не ставили. Лиду бросило в жар: она вспомнила, что к прописям вчера даже не прикасалась. А когда ей было выписывать строчки, если маме стало так плохо, что пришлось вызывать «скорую»? И врачи хотели забрать ее в больницу, но Вера категорически заявила, что ей не с кем оставить дочку. А вечером, собравшись с духом, все же позвонила сестре…

Лида испытала настоящее отчаяние. Она всей душой привязалась к своей первой учительнице и очень боялась ее разочаровать. Вдруг та, как воспитательницы в детском саду, возненавидит ее? Она была готова украдкой сунуть тетрадку под парту и соврать, что забыла дома – все лучше, чем сдавать без домашки. Но опоздала: учительница уже стояла рядом с ее партой и заглядывала в тетрадь.

– Хорошо, Лидочка, молодец, – как гром с неба, прозвучал ее добрый ровный голос. Надежда Юрьевна никогда не упускала случая похвалить нелюдимую девочку. – Вижу, постаралась – написано очень аккуратно. Твердая пятерка.

И ушла смотреть другие тетради. А Лида осталась недоумевать по поводу случившегося. Что это было? Издевка? Или она вчера сделала задание, а потом об этом забыла? Или произошло какое-то волшебство? Ведь почерк в прописях совсем не похож на ее обычные скачущие каракули. Случайно взгляд Лиды упал на неприметного соседа по парте – тот, как обычно, завесился русой челкой и почти уткнулся носом в парту. Его левая щека цветом напоминала свеклу в разрезе.

«Что это с ним?» – мимоходом удивилась Лида.

В следующем году ее сосед больше не появился. И все оставшиеся три года начальной школы Лида по большей части просидела за партой одна, чему была очень рада.

Глава 2 Роковая прогулка

Остались позади экзамены за девятый класс, и тем же вечером Вера объявила дочери, что собирается сказать ей нечто важное. К тому времени на смену костылям уже давно пришла инвалидная коляска, с которой Вера обращалась, как с домашним питомцем: то покрикивала, мол, занимает много места да еще смеет скрипеть, то грозилась вышвырнуть на помойку, едва в ней исчезнет необходимость. А то разговаривала вполне дружески, называла Любашей и протирала специальной тряпочкой.

Сейчас мать сидела на кровати, соорудив из подушек нечто вроде трона. Лида опустилась на краешек стула и приготовилась слушать.

– Дочь моя, – торжественно начала Вера, – нас ждут великие перемены. Мы с тобой должны за лето сплавить эту нашу квартирку в надежные руки и купить что-то очень хорошее и просторное в пригороде.

– Зачем? – поразилась Лида, дитя центра, считавшая жутковатой жизнь на окраинах города, а уж пригороды воспринимавшая и вовсе как заповедники доисторического быта. – Нам и тут места хватает.

– Тебе – да, а вот Любаша недовольна. – Вера дружески потрепала истертое колесо. – Она просится пожить на природе.

– Мам, ну хорош прикалываться! Вечно ты со своими шуточками.

– А ты не критикуй мать. Моя северная сестрица выразила желание пожить с нами. И очень своевременно, потому что я сейчас немного сдала позиции. Временно, само собой.

– Что? – ахнула Лида. – Опять эта адская тетка из Мурманска? Да никогда!

Тетя Муза, старшая и сводная сестра матери, уже приезжала один раз, когда Лида училась в первом классе. Из того визита девочка хорошо запомнила, какие ужасные сны рождаются под воздействием чудовищного храпа с соседней кровати. А еще то, как тетка сказала ей на кухне, разливая по тарелкам густой багровый борщ: «Ты уже большая девочка, Лидия, и в состоянии понять, что болезни даются нам за грехи. Твоя мама стала калекой, потому что родила тебя, не будучи замужем».

Лида тогда метнула в нее чашку с горячим чаем, и через пару дней – мать едва успела вернуться из больницы – тетки простыл и след. Девочка очень рассчитывала, что навсегда.

– Она больше не станет расстраивать твой сон, – заверила мать, которой Лида изложила лишь часть претензий к родственнице. – В нашем новом доме у каждого будет своя комната. А без Музы нам не обойтись.

– Что ты, мам, обойдемся! Я сама могу ухаживать за тобой. А если ты меня стесняешься, то пойду работать и найму сиделку. Это ведь лучше, чем тетка!

– Так, яйцо, прекрати учить свою курицу, – нахмурилась Вера. – Если ты куда и пойдешь, то только в десятый класс тамошней школы. И будешь жить нормальной жизнью юного цветущего создания. А мы тут с сестрой по-родственному решим наши проблемы. Без всяких зловредных сиделок. Тетушка наша вовсе не плоха, просто заморозилась маленько на своем севере. И кстати, она прибудет с внуком семи годков от роду.

Девушка в отчаянии закатила глаза. Значит, все уже решено. Без нее.

– В коем души не чает и считает самым выдающимся ребенком тысячелетия. А по мне, так будет здорово снова услышать детский смех.

– Ха-ха, – выдавила Лида.

– И твой тоже. Прямо вижу в своем воображении, как вы станете играть и беситься и разносить в щепки наш уютный загородный домик… который нам еще предстоит найти.


То лето оказалось самым суматошным в жизни Лиды. Но все же через два месяца им удалось обменять квартиру на Петроградской стороне на небольшой, чуточку кособокий, потерявшийся среди одичалых яблонь дом в пригороде.

Понадобились героические усилия, чтобы перебраться туда со всеми вещами и растащить их по двум этажам новой обители. Ни с одной живой душой в Питере Лида не простилась, никому не пожаловалась на трудности переезда. Некому было жаловаться.

Первую ночь на новом месте она провела почти без сна, боязливо затаившись под одеялом и слушая скрипы и стоны дома-старичка. К этим надоедливым жалобам несмело присоединялось повизгивание мебели, втиснутой в непривычно узкое пространство, и заговорщический шепот деревьев за окном. Белые ночи уже миновали, а без рекламного зарева ночного города было жутковато, словно в склепе. Заснула Лида только под утро, почему-то успев подумать напоследок: «Не слететь бы завтра спросонок с лестницы».

Она проспала почти до полудня. Вскочила, сбежала заполошно вниз, мучаясь чувством вины, а там Вера, умытая и причесанная, готовила на кухне обед, почти лежа грудью на столе и подперев себя со всех сторон табуретками.

– Мама, зачем? – возмутилась Лида. – Я сейчас сама все приготовлю, а ты возвращайся в постель. Или в кресло.

– Ничего подобного, – отозвалась Вера, победно потрясая ножом. – До начала учебного года ты будешь только гулять, смотреть город и всячески развлекаться. А Любочка пусть пока остынет от моего тела.

– А что насчет тетки?

– Те-те-чки, ты собиралась сказать? Им со Славиком удалось достать билеты только на тридцатое августа. Пока насладимся жизнью вдвоем. Но я надеюсь поменьше видеть тебя до начала сентября, усекла?

Лида усекла и сразу после обеда отправилась на первую обзорную экскурсию. Город был ей интересен, поскольку врага стоит знать в лицо. Мир вокруг пока что казался опасным и чужим, словно другая планета. Но к школе она должна освоиться. Кажется, тут есть большой парк и заповедный лес. Когда от нее в очередной раз начнут шарахаться одноклассники, эти места могут стать надежным убежищем.

За пару часов прогулки Лида честно осмотрела и парк, и озёра, и центр города. А потом, утомившись от духоты – август выдался жарким, – достигла той границы, где лишь кованая ограда отделяла парк от леса-заповедника. Местные жители уже подсуетились и проделали в ограде удобные проходы, одним из них девушка и воспользовалась. И побрела, куда глаза глядели, по утоптанной каменистой тропинке.

Здесь было прохладнее, чем в парке. Тропинка, широкая вначале, скоро начала истончаться и делиться. Лес был исхожен вдоль и поперек, совсем ручной, ничуточки не страшный. И Лида придумала от скуки себе задание – отыскать краткий путь до своего нового дома, чтобы не таскаться всякий раз в обход через железнодорожный переезд. Шум электричек стал для нее надежным ориентиром.

Земля под ногами все больше пружинила и сочилась влагой. Болото давно осушили, загнали под слой грунта, насадили деревья, но оно все еще здесь, мечтает вырваться наружу и снова собирать смертельный урожай. Чмокает под ногами, словно облизывается. Лида сама не заметила, в какой момент ощутила тревогу. Электрички больше не шумели: возможно, перерыв в расписании? Вряд ли она заблудилась, поскольку не сходила с тропы. И могла в любой момент вернуться по ней назад. Но отступать от цели девушке не хотелось, да и слишком далек был обратный путь. А силы – на исходе.

Справа в гуще деревьев то и дело раздавался странный звук, будто вдруг распахивалась огромная заржавевшая дверь. И всякий раз Лида останавливалась и всматривалась в лес, словно надеясь эту дверь увидеть.

Потом вдоль тропы, совсем узкой, потянулась стена сухой травы выше человеческого роста. И у Лиды вдруг появилось крайне неприятное ощущение: там, за гигантской травой, кто-то следовал крадучись ее курсом. Несколько раз хрустнула ветка, прошуршал выбитый из лунки камень, в просвете между травяными зарослями мелькнуло что-то темное, большое.

«Так, немедленно возвращаться».

Она с клацающими от испуга зубами выбралась из этой кошмарной травы. Немного постояла, стараясь взять себя в руки. И торопливо зашагала в обратном направлении.

На повороте Лида обнаружила молодого человека, сидящего на поваленном стволе метрах в трех от тропы. Он обеими руками растирал правую щиколотку. Его всклокоченные волосы закрывали покрасневшее от напряжения лицо, и Лида уже собиралась проскочить мимо, но хитрый темный глаз из-под челки глянул на нее в упор, а насмешливый голос произнес:

– Снова хотите не заметить попавшего в беду?

– А разве вы здесь уже сидели? – вежливо осведомилась девушка.

– Конечно. Но вы так целеустремленно шагали вперед…

– И что с вами случилось?

– Я подвернул ногу и теперь обречен на мучительную смерть в лесу, – с готовностью сообщил парень. – До зимы сюда едва ли кто сунется – топкое место. Кроме кабанов, конечно. А зимой мой обглоданный скелет обнаружат лыжники.

– Зачем так мрачно? Забыли дома телефон?

– Никогда не брал его на пробежку. Ничто не должно отвлекать человека от его главного дела.

– Мне жаль, – вздохнула Лида. – Потому что я свой точно забыла. Но я могу при случае рассказать кому-нибудь о вашей участи. Может, вас еще успеют спасти.

– Это едва ли. Потому что вы тоже не дойдете. Эта тропа ведет не в сторону цивилизации.

– Как? – растерялась Лида. – Я же все время шла прямо. Специально, чтобы не заблудиться.

Парень вежливо хмыкнул:

– Вы, девушка, наверно, редко бывали в лесу. Он умеет дурачить новичков. Вот и вы попались. Если пойдете по тропе, то окажетесь у разрушенного моста. Перейти его все равно не сможете, придется или возвращаться обратно, или долго прыгать с кочки на кочку по полузатопленной местности.

– А куда идти-то? – совсем скисла девушка.

– Спасете обреченного? Поможете ему сделать первые шаги к жизни?

– Конечно, спасу, куда деваться, – вздохнула Лида и шагнула ближе.

– Хорошо. – Молодой человек, охнув, поднялся на ноги и оперся на плечо девушки. Тяжело оперся, не понарошку.

Лида поморщилась, но стерпела. Она очень хотела домой, лес-обманщик сделался ей ненавистен. Парень, хромая, сразу повел ее на боковую тропу, потом еще несколько раз свернул, так что у девушки скоро голова пошла кругом. Теперь вся надежда оставалась на травмированного, но опытного попутчика.

– Туристка? – спросил парень. – Меня, кстати, Андреем зовут.

– Что? Я Лида. И нет, мы сюда переехали. Жить. У нас дом в поселке.

– Вот как? Надо было предупредить. Это немного в другой стороне, но не бойся – отведу тебя прямо туда.

– А твоя нога? – Лида сама удивилась, как легко перешла с незнакомцем на «ты». Учитывая, что ее опыт вольных бесед с парнями равнялся нулю с несколькими жалкими десятыми после запятой.

– Она не посмеет спорить с хозяином, зная его свирепый нрав.

– Здорово. Но ты скажи, когда захочешь отдохнуть.

– Отдыхать, Лидочка, будем в травмпункте. Ты ведь меня не бросишь в этом лесу, где скоро останемся только мы с тобой?

– Почему это?

– Потому что надвигается большая гроза, и все в ужасе разбегаются по домам. А мы бежать не можем, верно?

– Ага. – Лида глянула вверх. Ох какая жуткая туча на половину неба! – Пойдем скорее! – взмолилась она. – Ты же знаешь, куда идти?

– Конечно. Слышишь крик электрички? Значит, там железная дорога, за которой ты живешь.

Лида прислушалась – нет, ни звука не слыхать. Может, оттого, что кровь пульсирует в висках, тащить на себе парня нелегко. Зато далекий удар грома саданул прямо по нервам.

– А знаешь, мы, пожалуй, спрячемся с тобой от грозы, – сказал задумчиво Андрей. – Тут есть одно дерево с такой густой кроной, что на нас ни капли не упадет. Сядем на мох и станем болтать, пока гроза не кончится.

– Мама с ума сойдет, – пробормотала Лида.

– Смотри сама. Направление знаешь, сориентируешься по шуму железной дороги. А я хочу остаться сухим.

– Да я тоже. И электричек я не слышу, – досадливо вздохнула Лида. – Ладно, куда идти-то?

– Позволь поведу тебя. – Андрей уже практически не хромал, возможно, расходился. Его пальцы так впились в кисть Лиды, что в другой ситуации девушка возмутилась бы, но сейчас было не до того.

Дождь все не начинался, хотя разбухшая туча провисла брюхом почти до земли. Андрей и Лида брели через чащу, спотыкаясь о корни. Парень больше ничего не говорил, даже не отвечал на вопросы, словно забыв о той, чью руку сжимал.

«Наверно, волнуется, что промокну», – успокаивала себя Лида. Но предчувствие чего-то куда более ужасного, чем гроза, уже проникало понемногу в ее сознание.

Впереди показался просвет, вроде как просека среди леса. И здесь снова была та противная трава, выстроилась круговым дозором вокруг дряхлого дерева с безвольно поникшими ветками.

– Ага, вот и милый дом, – пробормотал Андрей, тяжело втягивая ноздрями воздух, точно принюхиваясь.

– Все, я хочу вернуться. – Лида уперлась ногами в землю. – Мне нужно… туда… в другую сторону.

– Нет других сторон, – ухмыльнулся он, сжал ей плечо второй рукой так, что затрещали кости, и потащил дальше.

– Пусти меня! – заорала девушка, пытаясь вырваться.

– С чего бы это?

– Просто пусти!

– А я не хочу, – широко улыбнулся Андрей.

Сдаваться так просто Лида не собиралась, но парень упорно тащил ее в заросли сухой травы. Она уцепилась рукой за какой-то тонкий ствол.

– Так, быстро отпустил меня, гад! Иначе будет хуже.

– Правда? – уточнил Андрей, перехватывая ее запястье.

Лида в панике отшатнулась.

И вдруг Андрей замер, будто прислушиваясь к чему-то. Девушка разом воспрянула духом, завертела головой – сюда идут? Но, кажется, этот тип слушал что-то внутри себя. Лицо его сделалось испуганным и чуточку обиженным, узкие губы посерели, словно их припорошило пеплом.

– Что за?.. – пробормотал он. – Нехорошо мне…

И рухнул навзничь, увлекая за собой Лиду. Она едва успела вырвать руку из холодеющих пальцев и шустро отпрыгнула в сторону, еще не веря до конца в чудесное спасение. Хотела бежать без оглядки, но страх, что это может оказаться притворством и ловушкой, пересилил панику.

Лида осторожно приблизилась к Андрею, крепко сжимая в кулаке массивный ключ от ворот нового дома. Боязливо пару раз ткнула ногой в кроссовок, уже четко понимая, что парень окончательно и бесповоротно мертв. И только потом, рыдая от ужаса и облегчения, бросилась прочь.

Лес на этот раз оказался добр к ней и позволил почти сразу выбраться на опушку. Какие-то люди вывели ее в город, другие подвезли к отделению полиции. И здесь все завертелось мгновенно. Первым делом пришлось возвращаться в лес, теперь уже на полицейском «уазике», и девушка была бесконечно удивлена, когда без особого труда отыскала то страшное место. Настолько удивлена, что бесстрашно опознала труп и по возвращении в отделение согласилась немедленно ответить на вопросы следователя. Хотя имела полное право уехать прочь вместе с опекавшей ее врачебной бригадой.

– Ты можешь четко сказать, отчего он умер? – допытывался налитый нездоровой желчью полицейский чин. – Ударила ты его чем-то? Удачно толкнула? Не бойся, дочка, никто тебя за это не осудит. Наоборот, я лично тебе благодарность объявлю…

– Не била и не толкала.

– Вот так прям сам и упал, да? Схватил тебя и упал? Ох, счастливица! И что тебя в лес-то понесло, не слышала, что ли, про маньяка? Городской канал не смотрела?

– Вообще никакой не смотрела, – угрюмо ответила девушка. – Мы только переехали, не до того было.

– Ох, и дурочка ты везучая… показал бы тебе фотографии других жертв для острастки, да спать перестанешь. Ладно, успокойся и звони родителям, пусть за тобой приедут.

– Что? – переполошилась Лида. – Нет, зачем это, никуда я звонить не буду! У меня только мама, и она инвалид, ее нельзя беспокоить!

– Если о матери печешься, то не шляйся по лесам, – поддел ее полицейский и тут же схватился за оживший телефон. – Сделали вскрытие? И чего там? Точно сердечный приступ? Ну, дочка, везучая ты, в самом деле, – это он снова к Лиде обернулся, глянул вроде как с уважением.

А ее в этот момент волновало только одно:

– Вы слышите, я не стану звонить, мама все равно не сможет сюда приехать! Вы что, в самом деле, добить ее хотите? И вообще я домашний номер еще не выучила!

Через десять минут препирательств следователь сдался, подобрел и сам на личной машине доставил Лиду домой. По пути было достигнуто хрупкое соглашение: без особой нужды мать в известность ставить не будут, а если поставят, то лишь в присутствии врача. Связываться в случае необходимости станут по Лидиному мобильному. А она обязана, как штык, являться по вызову в отделение.

– Счастливая ты, – снова повторил на прощание мужчина. В тусклом сумеречном свете он выглядел совсем больным. – Только не обольщайся. Любое везение однажды сходит на нет.

Лида про себя усмехнулась: заканчиваться нечему, в первый раз только и повезло. Правда, по-крупному. А потом долго стояла у калитки дома, рассматривала свое лицо в маленькое зеркальце и гадала, нормально ли она выглядит, чтобы явиться перед материнским взором без угрозы себя выдать.

– Мама, скажи, что со мной не так? – этот вопрос она задала поздним вечером, когда убедилась, что опасность миновала и Вера ничего не заподозрила.

– А что с тобой не так? Ну, кроме того, что мать у тебя хуже мачехи, висит ярмом на твоей юной шее…

– Мам, ну хватит уже! И отшучиваться тоже хватит. Я ведь понимаю, не маленькая…

– И что такого ты там понимаешь? – заволновалась, заерзала на диване Вера.

– Ну, я раньше считала себя уродиной. Думала, в моей внешности есть что-то гадкое и это всех отталкивает. Я даже в зеркало лишний раз боялась глянуть. Но вроде ничего такого. Почему же от меня все вечно шарахаются?

– Да кто от тебя шарахается, что ты?!

– Все. Ну, почти все. И не делай вид, что не понимаешь, ты вечно напрягаешься, когда я говорю об этом. Мам, скажи мне…

– Хорошо, – вдруг сдалась Вера. – Я скажу, только, чур, не отправляй свою единственную мать в дурку. И лучше присядь.

Лида, сама напуганная материнским энтузиазмом – ведь столько раз заводила с ней подобные разговоры, и ноль результатов, – поспешно опустилась на край дивана.

– В общем, сама знаешь, когда тебе было пять лет, мы с тобой поехали на море, в Анапу, и по пути поезд сошел с рельсов. Ты что-нибудь помнишь об этом?

– Да не особо. Только больницу, и как медсестры со мной играли, а я все к тебе просилась. Я еще фильм в Интернете потом смотрела о той катастрофе. А что?

– Я говорила тебе, что ты совсем не пострадала, но это… не вполне правда. У тебя… в общем, много чего было сломано. – Тут Вера тяжело перевела дух, и Лида начала жалеть о заведенном разговоре. – Я не стала ждать, когда до нас доберется помощь, и побежала в ближайшее село. По пути встретила женщину, молила ее о помощи, а потом… отключилась, что ли. Очнулась уже в больнице на следующий день, и тебя привели ко мне целую и невредимую.

Лида вытаращилась на мать, пытаясь подловить ее на коварной улыбочке. Потом возмутилась:

– Ну, мам, опять твои шуточки! И что, после этого меня все стали бояться? Типа я в зомби превратилась?

– Ну, персонал больницы тебя просто обожал, – улыбнулась, вспоминая, Вера. – Я как-то тоже никаких страхов не ощущаю. По-моему, у кого-то просто слишком бурное воображение.

– И есть в кого, – пробормотала девушка. – Ну, а что хоть то была за женщина? Которую ты умоляла?

– Да, знаешь, такая обыкновенная старушенция, в резиновых сапогах и в куртке-косухе. Наверняка с внука сняла.

– Ой, да ну тебя, мама! – Лида рассерженно вскочила на ноги. – Никогда серьезного разговора от тебя не дождешься. Пойду лучше суп варить.

– Давай-давай, хлопотунья ты моя, – одобрила Вера. Она с самого начала рассчитывала на то, что дочка не поверит. Но все-таки пусть знает. На всякий непредвиденный случай.


Тетка объявилась на рассвете. Она за девять лет еще больше располнела и превратилась в шар на коротких ножках. Маленькая головка с прилизанными волосами тонула в многоступенчатой, как ракета-носитель, шее. К тетке жался тощий мальчик с узким хмурым личиком и крепко стиснутыми губами.

– Не встретили на станции, так могли бы хоть с постелей подняться к нашему приезду, – попеняла тетка с порога. – Полчаса во двор ломились, пока сами засов не отыскали.

Старше Веры на десять лет, она по виду годилась ей, субтильной и моложавой, в матери. И шпынять младшую привыкла с юности.

– Ох, прости, Муза, полночи из-за грозы не спали, вот и сморило под утро, – сокрушалась с постели Вера.

– Здрасте, тетя Муза, – нейтральным тоном отметилась Лида, свешиваясь с площадки второго этажа. – А тебя Славик зовут, да?

Мальчишка только хмуро на нее зыркнул.

– Ну, показывай, племяшка, где мы в этих хоромах жить будем! – распорядилась тетка Муза.

Лида показала, и это вылилось в новую волну недовольства. Оказывается, тетка рассчитывала, что у внука будет отдельная комната.

– Откуда ж ей тут взяться, Муза, – снова оправдывалась Вера. – Я, правда, как царица, целый этаж заняла, но ведь наверх мне не забраться. Я и не видела его даже, этот верхний этаж. Лидуша в мансарде. А у тебя комната огромная, можно ширмами ее разделить, а со временем так и стенку поставить.

– Славуле в мансарде очень понравилось, – подметила как бы ненароком тетка. – Может, вы с Лидой внизу разместитесь, а мы, уж так и быть, займем второй этаж? Хоть я давно и не девочка по ступенькам бегать…

– Нет, – разволновалась и нахмурилась Вера. – У Лиды должна быть своя комната, она ведь учится.

– Странно как-то получается. – Тетка Муза поджала единственное, что у нее было тонким, – губы. – Делаем вам одолжение, бросаем родное жилье, а нас загоняют в какой-то собачий угол даже без извинений.

– Извини, Муза, если тут все так плохо, то удерживать тебя силой мы не станем.

Тетка сразу притихла, наверно, ее пока не тянуло обратно на север.

Глава 3 Первая подруга

Последний вечер перед началом учебного года прошел для Лиды печально. Тетка без передышки высказывала матери претензии, на улице серо и сыро, все к школе заранее приготовлено, заняться нечем. Ближе к полуночи она задремала, но почти сразу проснулась от непривычных звуков за стеной. Там кто-то громко всхлипывал и икал. Сквозь створки окна тянуло сигаретным дымком.

Лида выглянула в окошко: внизу среди голых яблонь прохаживалась тетка с сигаретой в зубах. Наверно, накрутила себя и теперь не могла заснуть. Девушка окликать ее не стала, закуталась в халат и пошла проведать племянника.

Мальчик обнаружился на диване, в скрюченном состоянии и с подушкой на голове. Одеяло съехало на пол, посиневшие от холода ноги ребенка нервно скребли по простыне. Он без устали издавал жалобные звуки.

– Эй, ты чего? – окликнула его Лида. – Слав? Болит у тебя что-то? Тетку… бабушку позвать?

– Уходи, – неразборчиво прохныкал мальчик сквозь подушку и поджал ноги.

– Ничего себе, раскомандовался! Давай-ка повежливей: я тут живу и я старше. Намек ясен?

Всхлип.

– Боишься идти завтра в школу, что ли? – постаралась угадать Лида. Вот она точно боялась. – Брось, первый класс – это здорово. Тебе понравится. Никаких обязательств и полно новых друзей. – «Ну не семейное же на нас проклятие, в самом деле». – А первая учительница всегда самая лучшая.

Она подняла с пола одеяло и попыталась извлечь мальчишку из-под подушки. Это оказалось ошибкой – он бешено заверещал на весь дом. Влетевшая в дверь тетка застала Лиду оцепеневшей с одеялом в руках: она понятия не имела, что дети способны так вопить.

– Что ты с ним делаешь?! – тетка все равно орала громче. – Славульчик, она что, ударила тебя? Сказала плохие слова?

«О нет, у меня дежавю!»

Мальчик скинул подушку и, рыдая, ткнул пальцем в сторону Лиды:

– Пусть она уйдет! Пусть уйдет!

– Да что она тебе сделала, роднуля моя?

– Она страшная! Я боюсь, боюсь, боюсь!

Под ногами затрясся пол, и Лида догадалась, что это мама, проснувшись, стучит костылем в потолок, не понимая, что творится наверху. И ринулась вниз.

– Что случилось? Пожар? – Это был главный страх матери в их новом деревянном доме.

– Нет, мам, успокойся. Славик остался в комнате один и чего-то испугался. Я пыталась успокоить, а он как заорет!

– Вера, да что же это?! – Гигантским колобком скатилась с лестницы разъяренная тетка. – На какую погибель вы нас сюда зазвали?

– Какую еще погибель, Муза, успокойся!

– Я думала, твоя-то переросла, повзрослела. Ан нет: только я за порог, пошла и давай запугивать бедного малыша. Славульчик даже посинел весь, едва судороги не начались. Ну скажи ты ей: меня на дух не выносит, пусть хоть ребенка не трогает!

– Да кто трогает твоего внука? – перебила ее Вера. – Лида просто хотела его успокоить, пока ты воздухом дышала! А он, наверно, не привык еще к новому месту, вот и разревелся.

– Говорю тебе, она запугала малыша! Небось из-за комнаты! Поперек горла мы ей пришлись! – тетка орала в голос и тыкала в Лиду жирным пальцем.

Мать вся подобралась на кровати, сильно побледнела и заговорила тем спокойно-ледяным голосом, который всегда был для Лиды самым страшным наказанием:

– Муза, вспомни, ты говоришь о моей дочери. Кажется, я начинаю жалеть, что затеяла все это… может, нам с тобой и впрямь лучше жить в разных городах, как прежде.

– Да, я тоже считаю, что нам с внуком стоит подумать о возвращении домой, – с пафосом изрекла тетка. – Я была морально готова к роли сиделки, но не к ненависти и травле.

Вера, подавив тяжкий вздох, подняла взгляд на застывшую в углу Лиду и проговорила тихо, явно пытаясь подать пример крикливой сестрице:

– Дочь, иди в постель, завтра первый школьный день. А мы тут сами пошепчемся о наших делах.

– Нет уж, я тоже пойду, – прорычала тетка. – Чтоб она там на малыше зло сорвала, что ли? Не допущу! Завтра все обсудим, Вера.

Уснуть Лиде удалось нескоро.


Но наступило утро, яркое и теплое, подарок для тех, кто мечтал о первом школьном дне. Лида порадовалась уже тому, что не придется надевать на линейку старый плащ, переживший последнюю стирку с большими потерями. И с удовольствием натянула новый джемпер и темно-синюю юбку в крупную складку.

За стеной тетка шумно возилась с внуком, готовила его к началу школьной жизни. И даже приволокла наверх завтрак, заодно подчеркивая свое незавидное положение в доме. Но Лида была этому только рада: можно нормально перекусить в материнской компании. Еду она собрала на поднос и подсела к Вере на диван. Мать улыбалась и отказывалась в такое чудесное утро говорить о плохом.

– Почему нельзя отослать ее обратно на север? – не удержалась Лида. – Вместе с психованным внучком? Ну какая нам от них польза, кроме нервотрепки?

– Лида, ша! – прикрикнула на дочь Вера. – Этой проблемы для нас сегодня не существует. Сейчас я желаю дождаться твоего возвращения домой и услышать, какая у тебя отличная новая школа, душевные учителя и что все поголовно хотят с тобой дружить.

– Вот это вряд ли, мама!

– А я могу поспорить, что будет именно так! Этот городок кажется мне чуточку волшебным. В нем наверняка с людьми случается то, что они меньше всего в жизни ждали!

– Мамуля, какая ты мечтательница! – вздохнула Лида.

Да уж, меньше всего она ожидала нападения маньяка в первый же день после переезда. И того, что ее будут бояться до истерик теперь и в собственном доме. Наверняка школа превзойдет все ожидания. Но это лишь ее проблемы. И сегодня за обедом мать услышит самую фантастическую и прекрасную версию событий. Что бы там ни произошло на самом деле.

Школьный двор был обнесен высоким забором, нежно-салатовым и трогательно обвешанным всевозможных размеров и конструкций кормушками для птиц. Лида пришла сюда заранее, чтобы поменьше мельтешить на людях. Отыскала укромное местечко за пожарной лестницей, прислонилась спиной к нагретым солнцем кирпичам и замерла в тревожном ожидании.

Понемногу двор заполнялся, оживал, расцветал всеми видами осенних жертвенных букетов. Лида ловила обрывки разговоров, сполохи взглядов, взрывы смеха. И не спешила покидать свое убежище.

Но ее все-таки обнаружили. Девочка почти на голову ниже ее ростом, с тонкими прядками волос шафранового цвета, выпавшими на высокий лоб из-под массивной роговой заколки, приблизилась несмело, а спросила и вовсе шепотом:

– Ты ведь в десятом «А» будешь учиться?

– Откуда знаешь? – удивилась Лида.

– Классная велела тебя привести. Мы уже строимся на линейку. Не бойся, у нас новеньких не обижают.

– Да не боюсь я!

Знала бы эта пигалица, что разговаривает с губительницей местного маньяка!

– А моя подруга в другую школу перешла, – спешила раскрыть карты блондиночка. – Ты можешь в классе сесть со мной, ну, если хочешь, конечно.

– Хочу, – вздохнула Лида, прикидывая, через сколько дней эта девчушка сбежит от нее с воплями под любым предлогом и даже без такового.

– Меня Мила зовут, – несмело произнесла та.

– Я – Лида. А полное имя – Людмила, да?

– Нет, Мелания. Папина придумка.

– Отличное имя…

– Пойдем к нашим? – спросила девочка.

– Давай.

«Может, ее придется защищать», – подумала Лида на ходу, косясь покровительственно сверху вниз на светлую макушку одноклассницы. Она никогда не смела признаться себе, как сильно нуждается в дружбе.

Десятый класс «А» обосновался под большим дубом в центре двора. Стояли монолитно, плечо к плечу, спинами ко всему прочему школьному мирку.

– Алеша пришел, – робко удивилась Мила, привставая на ходу на цыпочки. – Наверно, с Маратом за компанию.

Лида на рост не жаловалась и сразу разглядела: центром притяжения ребят являлся очень высокий, анорексичного вида парень, подпирающий спиной ствол дуба. Его зачесанные назад блестящие волосы были настолько черны, что лицо в их обрамлении выглядело пугающе бледным. Тонкий нос, скулы и выпяченный подбородок казались настолько острыми, что Лида даже поморщилась: от одного взгляда будто невидимым лезвием полоснуло. В темных глазах за густыми ресницами плескалось холодное высокомерие. Зауженный палево-серый пиджак поверх черной рубашки мало походил на школьную форму.

«Мажор местного разлива, – скривилась Лида, с некоторым усилием отклеивая от парня взгляд. – Ишь, выделывается! Школы покруче для него не нашлось?»

Второй, стоящий рядом, был, судя по всему, того же поля ягода, но вел себя иначе. Одетый с небрежным лоском в фирменный джинсовый костюм, загорелый до черноты, он улыбался непрерывно и всем сразу, охотно отзывался на каждое обращение, одаривал собеседника сияющим взглядом синих веселых глаз.

«Два мажора, а один еще и позер в придачу», – подвела печальный итог Лида. Симпатичный позер, надо признать.

– Ну, и кто из них кто?

– Который черный – Марат, – шепотом отозвалась Мила. – Но у нас его все Вороном зовут.

– В точку, – одобрила Лида. Она старалась не таращиться на парней, рассеянно оглядывая шумный двор.

– А второй – Алексей. Они дружат. Но Алеша у нас не учится больше.

– Выгнали после девятого?

– Нет, что ты! Он всегда был отличником. Но девятый заканчивал экстерном.

– Почему это? – Лида спросила, а сама задумалась: хорошая ведь идея. Если не сложится с новой школой, можно будет уйти в экстернат. И за мамой ухаживать легче. Главное – вытурить тетку поскорее.

Мила чуть помедлила с ответом, словно сомневалась в его достоверности. Похоже, эта девушка привыкла отвечать за каждое свое слово.

– Ну, он спортом всерьез занимается, его вроде в юношескую сборную по плаванию приглашали. А в прошлом году он с семьей за границей жил и тренировался.

Лида подавила тяжкий вздох: она надеялась, что в этом городишке одноклассники окажутся малость попроще.

Потом ее саму вдруг обнаружили, втянули в круг, закидали вопросами. Но странное дело: отвечать, когда рядом стоит Мила и чуть касается ее худеньким плечом, оказалось совсем не страшно

– Весна? – тот, кого звали Алексеем, прервал разговор с другом и оглянулся на девушку. – Знакомая фамилия. Мы не встречались?

– Не помню, – отвечала Лида, не поворачивая головы. Парень и в самом деле казался ей смутно знакомым, но разглядывать было нельзя: все тут же решат, что втрескалась, уж слишком он… в общем, слишком.

– Ну, вспомнишь, скажи, – хохотнул он ей в спину.

– Ага, непременно, – небрежным тоном Лида дала понять, что и секунды не потратит на подобную ерунду.

А парень уже переключился на Милу.

– Ты, помню, котят собираешь? – спросил он, склоняясь над ней, как над ребенком. – Я тебе привез одного симпатягу из Анжу.

И раскрыл ладонь. Там притаился котенок из черного сверкающего камня, со стеклянными глазами и с белыми натуральными усишками.

– Спасибо, – пискнула Мила, осторожно снимая с чужой ладони свой подарок.

– Вороном назови, – посоветовал кто-то из заднего ряда. Пронесся легкой рябью беззлобный смешок. Мила судорожно вздохнула и попыталась скрыть вспыхнувшее лицо.

– А это тебе, на долгую память. – Парень, оказывается, с Лидой еще не закончил. Он коснулся пальцев девушки чем-то холодным, и та инстинктивно отдернула руку. – Да не пугайся ты так.

– Не люблю прикосновений, – сердито пробормотала она и перевела взгляд на презент – брелок в виде Эйфелевой башни, весь усыпанный красными камушками. Алеша тряс его за цепочку, заставляя переливаться в солнечных лучах.

– Спасибо, у меня такой есть, – небрежно отстранилась Лида. – Их в Париже на каждом шагу втюхивают.

В Париже она никогда не была, но догадаться было не трудно.

– Точно, – согласился парень и не глядя вручил сувенир какой-то девчонке рядом. Та так и заверещала от счастья. – Бедные студенты торгуют, приходится брать.

– Анна Рейновна идет, – сказал кто-то, и все непроизвольно подтянулись.

Классной руководительницей десятого «А» оказалась женщина неопределенных лет с угловатой фигурой и мелкими чертами лица. Она быстро ходила, порывисто двигалась, по-птичьи вертела головой, пересчитывая учеников. Но за внешней суетливостью Лида сразу угадала железную хватку. И совсем успокоилась: в классах с такими учителями не бывает бардака.

– Рада вас видеть, дорогие. Совсем, совсем взрослые. Алеша, надумал к нам вернуться? Вот славно бы было.

– Нет, Анна Рейновна, – тряхнул каштановыми кудрями парень. – Просто соскучился. Позволите посидеть на паре уроков?

– Буду рада, – с чувством ответила классная. – Приходи когда захочешь. Ну что, на линейку становись?

Дурачась и толкаясь, все ринулись отвоевывать себе места в центре двора. Лида на ходу оглянулась: двое мажоров так и стояли у дуба, разговаривали, сблизив головы, но уже не улыбались и не дурачились. Впрочем, Лиде трудно было представить, чтобы недобрые темные губы Ворона изогнулись в легкомысленной улыбке. Сейчас его лицо и вовсе превратилось в маску скорби. Алексей заглядывал другу в глаза, хлопал по плечу – утешал, что ли?

«Да какие проблемы могут быть у этих богатеньких красавцев?»


Школа изнутри ей понравилась. Не такая просторная и современная, как прежняя, питерская, она уютно пахла ремонтом, вдоль стен протянулись бесчисленные стенды с рисунками, фотоработами, заметками о достижениях учащихся. И мраморная доска с фамилиями тех, кто погиб в Отечественную войну, в Афганистане, в Чечне. В общем, было немного как в музее, гулко и торжественно в коридорах, зато вполне по-домашнему в небольших классах.

Мила сразу привела Лиду за свою третью парту у окна и предложила выбрать место. Лида выбрала ближе к проходу, и, кажется, Мила была ей за это благодарна. Сев у окошка, эта солнечная девочка сразу обратила бледное лицо к высоко стоящему в небе солнцу, словно искала у него подпитки.

– Ну что, вспомнила? – Чужое дыхание щекотнуло Лидино ухо.

Оглянувшись, она убедилась, что два самых заметных парня в классе заняли парту сразу за ними. И резко мотнула головой.

После неизбежного урока Мира следующий был вроде как вводный. Классная скрупулезно припоминала каждому его слабые места, в ответ все клялись подтянуться. Потом еще два урока: английский и химия, но до занятий дело так и не дошло, говорили больше об учебниках и прочей ерунде. А потом оказалось, что старшим классам можно расходиться по домам, потому что в рекреационном зале и в столовой еще не закончен ремонт. И все галдящей толпой вывалили наружу.

Мила отправилась провожать новую подругу через парк, и еще до озера Лида узнала все ее сокровенные тайны, главной из которых была трагическая любовь к Марату Вельшину по прозвищу Ворон. Мила грустно полагала, что это навсегда, потому что несла это сладкое проклятие с пятого класса и за все время не сумела найти ничего и никого, чтобы переключиться.

– Сочувствую, – вздохнула Лида.

– Ты, может, и сама в него влюбишься, – понурилась Мила. – Ворон – он такой. Затягивает чем-то.

– Перестанешь тогда со мной общаться? – Лида не посмела употребить непривычное для нее слово «дружить».

– Ой, да прямо! В него половина класса влюблена, а я со всеми нормально общаюсь. Все равно ведь он никого не выделяет. Но тебя – может. Ты очень красивая, – серьезно и без грамма зависти произнесла Мила. – Но я это переживу, клянусь.

– А вообще он с кем встречается?

– С тетеньками, – хмыкнула Мила. – Ну, то есть с девицами далеко не школьного возраста. Они же наверняка не в курсе, что он только в десятом.

– А этот… друг его… Алексей? – И сердце как-то подозрительно скакнуло на этом невинном вопросе.

– Не знаю, – честно призналась Мила. – Он такой… вроде как всеобщий приятель. Любую может в кино позвать или в кафе, она навоображает себе – и никакого продолжения.

– И в него, конечно, влюблена вторая половина класса?

– Ясное дело, других-то вариантов нет.

Остальные парни в классе, общим числом пятнадцать, в самом деле не произвели на Лиду ни малейшего впечатления.

– У них еще игра есть, – продолжала вводить в курс дела Мила. – Какая-нибудь девчонка начнет виснуть, например, на Марате – Алеша тут же оказывает ей знаки внимания. Она не выдерживает и переключается – и все, оба ее игнорят. Ну, то есть была такая игра, ведь теперь Санин не учится с нами. А жаль, было весело.

– С тобой тоже так играли?

– Да, было. – Бледные губы Милы дрогнули в печальной улыбке. – Но ничего не вышло. Знаешь, я сама бы рада… но нет. Заклинило – и не переклинить.

– Да, ясно, – согласилась Лида, довольная уже тем, что подруга не требует ответных признаний. Потому что признаваться было не в чем.

На середине каменного мостика они расстались. Лида заторопилась домой, на ходу предвкушая, как порадует рассказом маму: школа хорошая, классная не вредная, одноклассники на первый взгляд кажутся адекватными. И этот город с его дивным парком ей почти уже нравится. Но про то, что у нее вроде как появилась подруга, Лида решила пока не говорить – слишком горьким был прежний многолетний опыт. Необходимо выждать хотя бы неделю.

А дома бушевал скандал. Лида услыхала еще с улицы: на одной тягучей ноте подвывал мальчишка, взбешенной совой ухала тетка. Девушка влетела в дом, трясясь от злости, готовая немедленно вытолкать родственницу взашей.

Вера сидела на диване, опершись на подушку, бледная, но с решительным выражением на лице.

«Да тетка ее даже в кресло до сих пор не пересадила!» – мысленно ахнула Лида. Утром она сама хотела это сделать, но мать отмахнулась, велев сосредоточиться на первом учебном дне.

– Уж верно люди говорят: не делай добра – не получишь зла, – вела свою партию тетка. – Вера, я потрясена тем, что ты перестала чуять в нас родную кровь. Славичек целый день плачет и жалуется на больную головку, его даже отпустили со школьной линейки. И это его первый день в школе!

– Что ты хочешь, Муза? – устало проговорила мать.

– Хочу напомнить тебе, Вера, что мы – родня твоя, а не наемная прислуга с довеском. Не хочу говорить плохого, но твоя дочь пугает Славу. Он не может спать с ней за стенкой. К тому же я, пардон, храплю, поскольку организм максимально изношен. Мальчик привык иметь свою комнату.

– Хватит! – с порога объявила Лида. – Занимайте весь второй этаж, я перееду вниз – и покончим на этом.

– Нет, так не пойдет, – встрепенулась Вера, кажется, ужасно довольная подоспевшей подмогой в лице дочери. – Ты тут Золушку из себя не изображай.

– Золушка как раз жила на чердаке, – хмыкнула Лида.

– Вот, даже у нее было отдельное жилье. В конце концов мы можем переделать чулан под жилую комнату, поставить перегородку или что-то в этом роде.

– Обязательно поставим, – заверила Лида. – А пока я просто поживу здесь с тобой.

Тетка громко ухнула и удалилась вверх по лестнице, волоча за собой распухшего от слез внука. Мальчишка с площадки второго этажа метнул на Лиду взгляд, полный пугливого отвращения.

– Сейчас отдышусь и начну переносить вещи, – сказала девушка, без сил бухаясь на диван в ногах у матери. – А то она их в окошко повышвыривает. И давай уже, мам, выползай из кровати, сколько можно валяться.

Они привычно играли с Верой в старую игру: будто та только из-за лени не встает с постели сама.

– Ну нет уж, сперва рассказ о новой школе, – заупрямилась мать, осторожно массируя затекшие от неудобного положения ноги и поясницу. – Иначе проваляюсь до вечера и потребую ужин в постель.

Лида пересилила себя, уняла злую дрожь в голосе и начала рассказывать, отыскивая в памяти те самые фразы, что так тщательно составляла по дороге домой. И внутренне ликовала, видя, как расцветает от ее рассказа Вера, как, широко распахнув глаза, взволнованно уточняет каждую положительную деталь: значит, учительница понравилась? И ребята? Третья парта у окна – романтическое местечко, верно?

Лида и сама не заметила, в какой момент сболтнула сдуру о двух парнях, которых невозможно не заметить. И конечно же мать торжественно продекламировала:

– Пора пришла – она влюбилась.

– Да ну тебя, мам! – вспыхнула Лида.

– Это не я, а Пушкин!

– Ну вас с Пушкиным, значит. Там в них и так все поголовно влюблены, а я не желаю быть в массовке.

– Забивай сразу обоих, с кем-то одним уж точно повезет, – со знанием дела кивнула Вера. – Слава богу, красавицей выросла.

– Все, мамуль, давай обедать!

И Лида понеслась инспектировать кухню. Тетка, надо отдать ей должное, приготовила борщ и котлеты, потушила в духовке овощи, да и переставила все на кухне куда более осмысленно и функционально. Так что до вечера девушка управилась со всеми делами: перетащила вниз свои носильные вещи и кресло-кровать, оставив прочую мебель в теткино владение.

Вера следила за переездом скорбными глазами. Но Лида в глубине души была довольна: хоть не придется теперь прислушиваться по ночам – спит ли мама, не вертится ли от боли на своей кровати. Как апогей всех трудов над новым спальным местом Лида повесила на гвоздик любимую картину – «Неизвестную» Крамского. Эта репродукция в самодельной пластиковой раме висела, по уверениям матери, еще над ее колыбелькой.

Ночью спалось плохо. Тяжело дышала во сне мать, ворочалась, искала положение для искореженных костей. Даже через потолок были слышны выводимые теткой рулады. Лида в сотый раз крутанулась на кровати – и вдруг вспомнила. Ну конечно, ведь они с Алешей учились в первом классе! Только тогда он был совсем мелкий, до слез застенчивый и еще не научился так великолепно улыбаться. Зато однажды здорово выручил Лиду… спас от первой в жизни двойки… или что-то в этом роде… Додумать не успела – провалилась в сон.

Глава 4 Опасная компания

Второе сентября удержало ясную и теплую погоду. Лида шла через парк и улыбалась, а парк в ответ ласково щурился на нее сквозь рыжие ресницы. На подходе к мостику, изогнувшему каменную спину подобно драчливому коту, ее обогнали два бегуна, парень и девушка, оглянулись и одарили белозубыми улыбками. А потом остановились чуть поодаль за мостом и уставились дружно в ее сторону.

«Чего это они вылупились?»

Лида мысленно проинспектировала себя. Одежда и прическа, кажется, в порядке. Проходя мимо, девушка и сама задержала взгляд на бегунах. А посмотреть было на что.

Парень был огненно-рыж, горбонос, с глазами цвета кипящего шоколада, и глядел он на Лиду с высоты своих двух с лишним метров внимательно и вдумчиво, словно прикидывал, на что она может сгодиться. Поджарое тело перевито мышцами. От него веяло убийственной мощью.

Девушка, восточного или южного типа, была достаточно высока, но на фоне своего огромного друга выглядела крохой. Две пушистые косы переброшены на грудь, темные глаза с поволокой загадочно и влажно сияют из-под припухлых век. Ее алый спортивный костюм пламенел в молочной дымке утра, но еще ярче горел румянец на смуглых скулах.

Девушка казалась до невозможности знакомой. Как будто Лиде приходилось видеть ее каждый день, но совсем в иной обстановке. Дойдя до следующего моста, Лида позволила себе оглянуться, но парочка уже продолжила свой размеренный бег.

«Ну что за напасть, теперь снова придется мучиться – вспоминать. Просто какой-то город забытых людей».

Помучившись немного и так ничего и не вспомнив, Лида рассудила, что лучше и вовсе выбросить и головы этих двоих с их непонятными взглядами и улыбками. Мало ли что примерещится с недосыпу и в малознакомой местности!

В школе она легко отыскала нужный класс и очень обрадовалась, увидав от двери, как с третьей парты у окна ей призывно машет узкой ладошкой Мила. Значит, солнечная девочка еще не прониклась к ней отвращением. Но на подходе Лида неприятно удивилась тому, что за партой позади них взволнованно ерзает прилизанная полноватая девочка. Ворона рядом не наблюдалось, но его рюкзак висел на спинке соседнего стула.

– Что она тут делает? – прошептала Лида на ухо новой подруге.

Мила глянула озадаченно:

– Ну… сидит. Санин ведь не будет с нами учиться, я говорила.

Странно, эта информация совершенно не удержалась в Лидином сознании. Она почему-то была уверена, что первым делом увидит в школе Алешу и, возможно, даже признает мимоходом факт их прежнего знакомства.

– Тебе стоило туда сесть, не ей, – сказала она.

Но Мила покачала головой:

– Нет, не стоило. Мне еще школу, знаешь ли, заканчивать нужно. – И уткнулась взглядом в учебник.

Второй школьный день уже полностью утратил атмосферу праздничной новизны. Незнакомые учителя тягали Лиду к доске и прощупывали иезуитскими приемчиками ее знания, впрочем, не такие уж плохие. Она поймала на себе несколько неприязненных взглядов новых одноклассниц и едва не была скинута орущей толпой с крутой лестницы по пути в буфет.

После шестого урока она вышла из школы одна – Мила осталась на вводное собрание фотокружка. От утреннего солнца не осталось и следа, небо сковала серая корка дожденосных облаков. Девушка лениво размышляла о забытом дома зонтике, когда вдруг заметила Алексея. Он стоял в закутке возле спортивного зала и с повышенным вниманием разглядывал тучи над головой. Ноги сами принесли Лиду к его убежищу раньше, чем она успела подумать об уместности такого поступка.

– Привет, Алеша, а я вспомнила, откуда ты меня знаешь. – Так, теперь еще и язык самолично принимает решения.

Парень глянул на нее озадаченно. Но все-таки одарил своей фирменной улыбкой:

– О, а я даже не надеялся. Я ведь тогда на стул едва забирался.

– Не всегда сам. Тебя учительница пару раз подсаживала, – безжалостно уточнила Лида. – Но теперь вроде нарастил пару сантиметров.

– Нарастишь тут, когда каждое утро висишь на дверце шкафа с гантелями на ногах!

– Странно, что ты с такими навыками занялся плаванием, а не, к примеру, альпинизмом.

Алеша со смешком развел руками:

– Так преимуществ больше. А я жажду славы.

– И кстати, спасибо за ту домашку. – Лида затаила дыхание в ожидании: помнит ли? Он, кажется, помнил.

– Да не за что, делов-то!

– А с какой стати ты вообще полез в мои прописи? Ну, в смысле, мы ведь даже не разговаривали с тобой никогда.

– Да так, услышал на перемене, что будет проверка, и решил выяснить, как у тебя дела. Заглянул, а там пусто.

– Ты бы хоть не так старался, что ли. А то навел красоту! Учительница наверняка заметила, что почерк не мой.

– Я очень старался не стараться, – заверил ее Алеша. – Наверно, плохо получилось, времени-то было в обрез.

– Она, конечно, все поняла, но промолчала: хотела, чтобы у меня были друзья. От меня ведь все шарахались, если помнишь. Кроме тебя.

– Еще бы не шарахаться.

Кровь толчком прилила к Лидиным щекам.

– А что, было такое… от чего шарахаться? Я ведь себя не видела со стороны.

– А зеркало тебе на что? – совсем развеселился Алексей. – Ты ведь была как звездочка, из других классов прибегали на тебя посмотреть. Да все девчонки в нашем классе от зависти с ума сходили! Неужели за столько лет сама не догадалась?

– Да вот как-то не сообразила, – совсем потерявшись от смущения, выдавила девушка. – Я думала, по каким-то другим причинам… не знаю.

– А какие еще могут быть причины?

– Слушай, как тебе нравится учиться на экстернате? – сменила она тему.

– Да никаких проблем. Плюс огромная экономия времени.

– Трудно это устроить?

– Не очень. А зачем тебе? – Алексей насторожился.

– Ну, тоже об этом подумываю.

– Проблемы?

– Да вроде того. Мама сильно болеет, нужно ухаживать.

– С мамой что-то фатальное? – помрачнел Алеша. – Или просто временные трудности?

– Не временные, нет. Когда-то мама пострадала при крушении поезда. Ее спасли, но она осталась инвалидом, а теперь совсем почти не может ходить. Есть, правда, тетка, но от нее только хуже.

Немного помолчали. Мимо проносился освобожденный школьный народ, многие поглядывали с интересом… даже с завистью. А Лида чувствовала себя бесконечно далекой от этой суеты, словно в звуконепроницаемой капсуле.

– Знаешь, если есть кому помочь, не спеши уходить из школы, – снова заговорил парень. – Лучше доучись нормально.

– А сам только что сказал, что экстернат – это круто!

– Ну да, сказал. Только уж очень одиноко себя чувствуешь, когда кончается вдруг все это. – Он взмахом руки очертил школьный двор и само здание. – Оказываешься словно в вакууме. А если еще наваливаются взрослые проблемы – то все, юность закончилась. В общем, не советую торопиться.

Лида глянула с удивлением – странные рассуждения для ее ровесника. Может, и не все так отлично в мире этого красавца с глянцевой обложки. И тут резкий оклик за спиной заставил ее подпрыгнуть на месте.

– Эй, Леха, ты чего тут?

Это был Ворон. Лида осознала, что вчера так и не услышала его голос. А голос был самый подходящий, низкий, рыкающий. И секундой спустя родилась умопомрачительная фантазия: если Марат не ожидал увидеть здесь сегодня своего друга, то, может, Алеша пришел ради нее?

– Привет, – беззаботно отозвался Алексей. – Хочу с тобой об одном дельце поболтать. Был… на тренировке, телефон сдох, пришлось сюда топать. Пошли, что ли?

– Ага, двинули. – Марат настороженно скосил антрацитовые глаза на Лиду, словно не признал в ней новую одноклассницу. Затем обогнул, как бездушное дерево, и, встав рядом с другом, нетерпеливо глянул на часы.

– Слушай, если я решу насчет экстерната, поможешь советом? – зачем-то спросила Лида, хотя правильным решением было исчезнуть как можно скорей.

– Не вопрос, – равнодушно глядя в сторону, отозвался Алексей. – Если какие вопросы, ты обратись вот к Марату, – звучный хлопок по плечу невозмутимого, как скала, друга, – он подскажет, как со мной связаться. Ага?

– Угу.

Это было полное фиаско. Если даже не дал ей свой номер – секундное дело! – то о чем еще говорить. Забыть, выбросить из памяти! Лида краем глаза видела, как парни уходили – высокие, спортивные, в фирменных шмотках, – и внутренне корчилась от боли. Они из разных миров, это ясно.

Дождевая туча вызревала на глазах, идти через парк без зонта было почти что самоубийством. К тому же Лида замерзла – изнутри больше, чем снаружи. Вспомнилась мамина мантра насчет автобуса, что останавливается за школой и идет прямиком до их поселка – только с утра Вера десять раз напомнила об этом варианте на случай дождя. Мать изучала город по карте в Интернете и ориентировалась в нем уже гораздо лучше дочери. Лида, вздохнув, отправилась искать тот самый автобус.

К остановке она подошла как раз вовремя, влезла в душный салон и завладела целым двухместным диванчиком: пассажиров оказалось совсем мало. Прежде в центре Питера ей не приходилось встречать полупустые автобусы. Пристроив рядом с собой сумку, девушка покрутила головой в поисках контролера. Но обнаружила кое-кого другого…

Через проход от нее у окна сидел рыжеволосый атлет, у которого на коленях примостилась восточная красавица, на этот раз в коротком красном плаще. Девушка что-то громко вещала в ухо своему, предположительно, бойфренду и при этом оттягивала ему мочку изящными пальчиками. Тот морщился, но терпел. Звонкий голос девушки был слышен в любой точке автобуса. Тараторила она на французском.

Рядом с шумной парочкой примостился еще один странный тип, блондин с давно не мытыми волосами. Ворот черной водолазки натянут на нос и скулы, черная же трикотажная шапочка закрывает брови, из-под нее свисают неопрятные лохмы. Просто какой-то карикатурный шпион. Пепельного цвета воспаленные глаза зыркали в Лидину сторону настороженно и недобро. И почему-то было ясно, что все трое – одна компания.

«Иностранцы. Теперь понятно, почему они такие… странные».

Девушка вдруг перестала терзать чужое ухо, глянула на Лиду в упор и произнесла на чистейшем русском языке, ну, разве что с едва уловимым акцентом:

– Если хочешь заплатить за проезд, то передай деньги водителю. Хотя можешь не заморачиваться – проверять никто не станет.

– Что?! – так и подпрыгнула от неожиданности Лида. – Ой, да, спасибо.

Она передала деньги по цепочке пассажиров, засунула кошелек поглубже в сумку и снова скосила глаза направо. Теперь вся троица уставилась на нее в упор, будто это не они, а Лида выглядела необычно.

«Да что им надо в конце концов?! И что делать, если увяжутся за мной в поселок?»

Но странная компания вышла за две остановки до конечной. И впечатление чего-то таинственного сразу развеялось, стало немного смешно и неловко. Эх, не прошло ей даром знакомство с маньяком!

Ступая по мокрому гравию ведущей к дому дорожки, Лида раздумывала о том, стоит ли рассказывать об этом странном происшествии Вере. Обычно она тщательно дозировала информацию для матери: с одной стороны, чтобы та не чувствовала себя списанной со счетов, с другой – старалась не напугать и не огорчить. Не дать почувствовать себя еще более беспомощной, неспособной защитить дочку. Пожалуй, о подозрительной компании лучше помолчать. И вспомнить наконец, откуда она знает эту девицу. Учились вместе в Питере? Ей примерно лет девятнадцать, могла окончить школу в прошлом году. Встречала ее в библиотеке? Видела за прилавком в магазине?

Дом стоял тихий, мокрый. Лида скинула у дверей туфли, босиком пошлепала по коридору, но была остановлена теткиным окриком с кухни:

– Лидия! Поди-ка живо сюда!

– Сейчас, тетя, только с мамой поздороваюсь, – тщетно стараясь придать голосу оттенок родственной почтительности, отозвалась девушка.

– А я говорю, сюда иди, в комнату не суйся! – Тетка явно пребывала не в духе.

Лида резко тормознула, а затем рванула в сторону кухни, желая немедленно объясниться.

– Я не поняла, тетя, из мансарды вы меня выселили, так мне уже и в нашу с мамой комнату войти нельзя? Может, мне вообще в собачьей конуре поселиться?

Тетка, навалившись необъятной грудью на стол, шинковала овощи. Ее голову обвивало банное полотенце, сколотое прищепкой на затылке и так сильно намоченное, что струйки воды стекали по рыхлой коже на ворот байкового халата.

– Не кричи, – с натугой выдавила она. – Меня не жалко, так хоть мать пожалей. Она из-за погоды все утро промаялась, таблеток напилась и сейчас только задремала.

Лида испытала болезненный приступ стыда: она совсем забыла, как сильно страдает Вера от перемены погоды. У нее в такие дни нещадно ныли изувеченные кости.

– Помочь вам, тетя? – спросила она, тоном выдавая раскаяние.

– Помоги, – не стала церемониться тетка. – Морковку вон кружками нарежь. Сама не знаю, как еще на ногах стою.

– У вас тоже реакция на дождь?

– Не знаю, на что у меня реакция, – буркнула тетка, отвергая все попытки Лиды примириться. – На весь этот дом у меня реакция. Как приехали, так и страдаю. И Славик мается.

Лида украдкой закатила глаза: да кто их тут держит со Славиком? Она отыскала в шкафу еще одну доску и начала трудиться над морковкой. Спустя пару минут тетка снова заговорила:

– Так что, Лидия, я сегодня имела долгий телефонный разговор с одним питерским медицинским светилом. И он сказал, что твою мать в таком состоянии вполне можно поместить в больницу, первоначально на пару месяцев. А потом и подумать об оформлении в подходящее лечебное заведение.

Лида, не веря своим ушам, оцепенела с ножом в руках.

– Да, а что ты думала? – усилила напор тетка Муза. – Дела-то у Веры все хуже и хуже, скоро ни я, ни ты уже справляться с ней не сможем. А там специальное оборудование, персонал обученный, лечебные процедуры…

– Да замолчите, тетя! – не выдержала Лида. – Никуда мама отсюда не переедет. Вас пригласили помогать, а вы…

– Ну да, не стожильная я, – рявкнула тетка. – И не могу ее туда-сюда на себе таскать, пока ты в школе или еще где прохлаждаешься! И нечего на меня глазами сверкать! А была бы как есть хорошая дочь, школу бы оставила, работу денежную нашла да к матери хорошую сиделку приставила! Чего ж за партой зад просиживать, когда такая беда?

И тетка набросилась на капусту, словно отсекала головы дракону. Лида даже растерялась немного, потому что сама много раз прокручивала в голове такой вариант.

– Мама даже слушать об этом не желает, – попыталась объясниться она. – Она всегда меня ориентировала на поступление в институт. Да попробуй я хотя бы заикнуться о таком…

– Ага, Верка образование уважает! – перебила тетка, брюзгливо выпячивая губы. – Сама учиться в Питер умотала и уже к третьему курсу с тобой нянчилась. И дочь по тому же курсу толкает, безумная…

– Хватит! – Лида даже удивилась, что можно так орать шепотом. – Забирайте, тетя, свои вещи, внука и валите отсюда как можно скорее! Сами справимся. От вас только хуже стало!

– Ах, вот как заговорила! – пароходной сиреной взвыла тетка, упирая руки в жирные бока и наступая на девушку. – Власть в доме забрала в обход старших! Нет, милочка, без тебя как-нибудь все решим. А я уж, кстати, говорила с Верой насчет больницы, и она со мной согласная…

Рыжие кружочки моркови отправились прямиком тетке в лицо, та взвизгнула, прикрылась руками, рухнула на табурет. Лида еще пару секунд бесцельно металась по кухне, а потом бросилась вон из дома.

Часа два она кружила по поселку, натыкалась на прохожих, проваливалась в глубокие лужи. Дождь уже прекратился, но последние капли словно оцепенели в воздухе прохладным липким маревом и с готовностью оседали на волосы и одежду девушки. Теперь Лида даже мечтала, чтобы хоть что-то необычное отвлекло ее от ужасных мыслей. Странная компания, еще один маньяк – все сгодится. Но поселок был уныл и сер. А когда окончательно стемнело, пришлось возвращаться домой.

Сперва она заскочила в ванную комнату, привела себя в порядок и просушила волосы феном. Потом на цыпочках вошла в их с мамой комнату, все еще темную. Но мать не спала и сразу же включила бра над головой. У Лиды в груди словно провернули что-то острое и шипастое, когда она увидела, как бледна и измучена Вера.

– Лида, слава богу, – невнятно проговорила мать. – Я чуть с ума не сошла, зачем ты унеслась куда-то без телефона?

– Прости, мам, забыла.

– А что у вас с Музой произошло? Дочь, я не могу поверить в то, что она мне рассказала…

– Ну и не верь, – буркнула Лида.

– Замолчи! – прошептала Вера. – Ты сейчас пойдешь к тете и от всей души извинишься перед ней за все, что натворила! Потому что сегодня ты явно переступила черту.

– Мама, но ты же не знаешь всего, что она мне наговорила! – растеряла последние остатки самообладания девушка. – И не стану я извиняться. Нам всем будет лучше, если она свалит отсюда как можно скорее.

– Нет, – произнесла мать и завозилась на диване, стараясь подтянуть к себе за ручку инвалидное кресло. – Это я свалю отсюда, прямо сейчас.

– Куда это? – испугалась Лида.

– Туда это. – Мать упорно тащила больное тело к краю дивана. – Я не желаю превращать жизнь моих близких в кошмар. Ничего, на улице калеку не оставят, определят куда-нибудь.

– Мама, ну это шантаж! – возмутилась девушка.

– А что мне еще остается? – вздохнула Вера.

– Ладно, пойду извинюсь, только ты успокойся. – Лида на всякий случай ударом ноги отослала кресло подальше в угол. – Пусть у нее вообще голова отвалится от моих извинений!

– Лидия!

Но девушка уже неслась скачками по лестнице. Дверь в теткину комнату была приоткрыта наверняка для того, чтобы стоны страдалицы беспрепятственно разносились по дому. Тетка необъятной грудой лежала на кровати, вперив взгляд в потолок, все еще с полотенцем на голове. Славик пристроился у нее в ногах и что-то раскрашивал в тетрадке. Выглядела тетка в самом деле плохо, лицо отекло и приобрело желтоватый оттенок.

– Тетя, я пришла извиниться, – с порога объявила Лида, стараясь смотреть в сторону – так омерзительна была ей в этот момент родственница. – Вы меня прощаете?

Тетка медленно завозилась на кровати, поправила полотенце, но так и не повернула голову к двери.

– Ты считаешь, Лидия, любые вещи можно простить?

– Не любые. Я, например, не собираюсь вас прощать, даже если очень попросите, – сквозь зубы проговорила девушка. – Но перед вами я извиняюсь, особенно за морковку.

– Поди прочь, – тускло, без выражения, произнесла тетка.

Мальчик испуганно сглотнул, глядя на Лиду как на порождение ада.

Только спустившись со второго этажа, она смогла перевести дыхание, спертое от ненависти.


За воскресенье Лида едва сумела взять себя в руки и хоть немного успокоиться. Тетка встала на ноги только к полудню, приготовила обед, но держалась с достоинством невинно осужденной на казнь. Об отправке сестры в больницу она больше не заговаривала, но сама идея незримо витала в атмосфере дома. Вера сделалась совсем тихой, в каждом ее слове сквозило чувство вины. И это сводило Лиду с ума.

Понедельник в школе тянулся уныло. Дождь лил отвесно и шумно, заглушая голоса учителей, от окна тянуло сыростью. Мила, подружка, как-то сразу скисла без солнца. А может, оттого, что ее личное светило сидело у нее за спиной, равнодушное и недоступное. Лида с трудом пробивалась сквозь вязкий дурман занятий и хотела лишь одного – вернуться домой и нырнуть под одеяло. И не видеть тетку со Славиком. И чтобы маме не становилось с каждым днем все хуже.

На геометрии ее вызвали к доске доказывать теорему, и Лида знала: при желании можно покопаться в мозгах и вспомнить доказательство. Но делать усилие не хотелось – и она вернулась на место с первой двойкой в новой школе.

Последний урок как-то стихийно перерос в классный час, а после звонка классная неожиданно попросила Лиду остаться.

– Я жду тебя в вестибюле, – пискнула с порога Мила.

– Садись, – Анна Рейновна кивнула на ближайшую к ее столу парту.

Лида плюхнулась на стул, мало интересуясь предстоящим разговором. И хорошо бы говорила только учительница. Но она начала с вопроса:

– Как тебе в нашей школе, Лида?

Девушка повела плечами:

– Да нормально в целом.

– Что-то тебя здесь удивило? Что-то отличается от того, к чему ты привыкла на прежнем месте?

Лида задумалась, не зная, как облечь в слова то, что она ощущала. Не придумала, просто сказала:

– Ребята здесь другие. С ними как-то проще… найти общий язык.

– Это ты правильно заметила, – словно бы обрадовалась классная. – Хоть у нас половина населения работает в Питере и ехать тут полчаса от силы, а все же мы провинция. И ребята здесь не так амбициозны, не так замкнуты каждый в своем собственном мирке. Но и простачками их не назовешь, хотя на первый взгляд может так показаться. Здесь у каждого свои тайны, свои горести, свои надежды. А ты неплохо вписалась в коллектив. Знания у тебя, учителя говорят, крепкие. Вот только сегодня…

– Я двойку исправлю, – заверила Лида.

– …сегодня, я вижу, ты не в своей тарелке, – закончила свою мысль учительница. – Догадываюсь, что это из-за матери. Нет, – она пресекла Лидину попытку что-то возразить, – я не собираюсь лезть тебе в душу, но хочу, чтобы ты знала: ты всегда можешь рассчитывать на помощь учителей, одноклассников. Просто не стесняйся говорить о своих проблемах. Хорошо?

Лида, болезненно переводя дыхание, коротко кивнула.

– И еще я очень рада, что ты подружилась с Милой Журавкой, – улыбнулась учительница. – Вот уж кто никогда не предаст и первой примчится на помощь. Мила не похожа на других.

– Да, она… очень милая. – Лида поморщилась от дурацкого каламбура.

– Я бы сказала, кроткая, – уточнила учительница. – Забытое слово, и так редко теперь всплывает в памяти. С такими людьми нужно обращаться бережно. Ладно, беги, вижу, что тебе не терпится.

Лида, выдавив напоследок вежливую улыбку, поспешила испариться.

Толпа в раздевалке уже рассеялась. Только откуда-то из глубины, из-за сдвинутых в один массив лишних вешалок до нее донеслись голоса.

– Как тебе новенькая? – кажется, говорила Аня Кошкина, классная активистка.

– Ну как, сама догадайся, – тонким голоском отозвалась Мила. – Мы подружились.

– А обратно раздружиться пока не хочешь?

Молчание.

– Нет, ну я даже не знаю, как тебе это сказать… Есть в ней что-то жутковатое, тебе не показалось? Не могу понять, что именно, но я бы с ней точно общаться не стала. Тем более сидеть за одной партой.

«Ну вот, знакомая песня, и на что я надеялась?»

– Ты себя не мучь, если что, пересаживайся ко мне или к Нельке, – сочувственным голосом предложила Кошкина.

– Я знаю, что в ней не так, – прошелестел напряженный Милин голос, и Лида совсем перестала дышать. – Она мне во всем призналась.

– В смысле?

– В смысле, что она – оборотень. Это у них семейное, ничего не поделаешь. В шестнадцать лет произошла инициация, и семья тут же перебралась в наш город. Ну, у нас ведь лес огромный, есть где укрыться.

– Журавка, хватит гнать, – не слишком уверенно произнесла Кошкина, а Лиде пришлось зажать рот руками, чтобы не расхохотаться.

– Но я волнуюсь немного насчет зимы, – дрожащим голоском продолжала Мила. – Темнеет так рано, перерождение может начаться прямо в школе. И она первым делом набросится на меня, потому что мой запах будет знать лучше других. Мы, конечно, пытаемся придумать что-нибудь на такой случай…

– Вот больная! – возмутилась Кошкина. – Повзрослей уже!

И с шумом ломанулась к выходу. Следом за ней вышла и Мила, а Лида немного задержалась, не желая выдавать свое присутствие. Неприятный осадок исчез без следа. С такой подругой, как Мила Журавка, что ей за дело до чужих идиотских страхов!

Уже в плаще и уличной обуви она отыскала Милу в холле, задумчиво глядящую в окно.

– Дождь кончился, – меланхолично сообщила та.

– Ну и здорово! Пошли бродить по парку!

А потом сделала то, чего не делала никогда в жизни, – взяла Милу за маленькую теплую ладошку. И вдруг вспомнила, как ей хотелось еще в детском саду ходить за руку с другими девочками, но никто не соглашался. А Мила только доверчиво сжала ее пальцы:

– Пойдем! Только туфли мои скоро промокнут, много не нагуляем.

Они вышли в серый опустевший двор, вдохнули разом пряный осенний воздух – и тут у них на пути возник Алеша Санин.

– Мил, будь так добра, иди сегодня домой одна, – очень вежливо попросил он. – Нам с Лидой нужно поговорить.

– Нет, не нужно, – возмутилась Лида, ощутив, как ускользает, тянет прочь руку ее робкая подружка. – С какой это стати? Ты к Марату своему пришел – вот и жди его.

Алексей преграждал им дорогу и смотрел удивленно, будто поверить не мог, что какая-то девчонка не согласна идти с ним на край света по первому требованию. Потом сердитым голосом повторил:

– Есть разговор, и это очень важно. Извините, если нарушил ваши планы.

– Я пойду, – пискнула Мила, все больше краснея. – Мне в самом деле нужно… дома ждут… и туфли…

И едва не бегом бросилась прочь. Лида проводила ее растерянным взглядом, потом, медленно закипая, обратила свой взор на Санина:

– Ну и что за спешка? Если что надо – связался бы со мной через Ворона, он знает, где меня найти.

– Так и знал, что ты обидишься, – ухмыльнулся Алексей.

– Не обиделась, но запомнила. И что там у тебя случилось?

– Не у меня, а у тебя, кстати. Что это за банда ряженых тебя караулила возле школы? Рыжий варяг, королева красоты и человек-невидимка.

Тут уж Лида не смогла удержаться от громкого смешка: «человек-невидимка» – удачная придумка, не то что ее «шпион». Алексей вперил в нее пронзительный взгляд:

– Так ты их знаешь?

– Видела пару раз, – призналась девушка.

– Они что, следят за тобой?

– Я бы не сказала. Скорее уж наоборот: упорно лезут мне на глаза. А что вообще случилось?

– Они были здесь. – Санин очертил пальцем пространство школьного двора. – Я пришел где-то в начале седьмого урока, чтобы успеть в библиотеку. А они в районе дуба кучковались. Я отреагировал, потому что девица назвала твою фамилию. Кстати, знакомая девчонка, вроде видел ее где-то, а вспомнить никак не могу. Ну я и подслушал. Из-за дуба.

– И о чем они говорили? – с нарастающей тревогой спросила Лида. Кажется, сегодня в городе – день всеобщих подслушиваний. Но откуда девица знает ее фамилию?!

Алексей напряженно молчал, явно сортируя в уме полученную информацию. А Лида, как-то разом забыв суть проблемы, исподтишка разглядывала его и размышляла о том, что серьезным он нравится ей даже больше.

– Они говорили про какую-то проверку, – наконец произнес парень. – Что данных мало, но по полицейской сводке проходила именно ты. Тут красотка и назвала твою фамилию, типа, редкая. Что за сводка такая?

– Потом объясню, – вспыхнула Лида. – Что дальше?

– Рыжий сказал, что это может быть лишь совпадением. И лучше оставить тебя в покое. А девица в ответ: ни за что. А невидимка молчал-молчал, а потом ляпнул: так давайте устроим проверку. Девица на него вызверилась, что, типа, давно никого не убивал? А тот ответил, что, может, до убийства дело не дойдет, зато все сразу прояснится. Вот эти фразочки я хорошо запомнил. Что скажешь?

Лида сказать ничего не могла: от «фразочек» у нее запрыгала челюсть. Алексей подождал, потом осторожно дотронулся до ее плеча.

– Напугал я тебя? Ну, прости, конечно, передаю лишь то, что слышал собственными ушами. Ты обещала что-то объяснить.

Лида с великим усилием сглотнула и вновь обрела возможность произносить слова.

– Ты не поверишь, но в первый же день после переезда я пошла гулять в лес и нарвалась на маньяка, – отстраненным голосом произнесла она. – Он пытался заманить меня в свое логово, а потом взял и умер от разрыва сердца.

– Что, вот так просто взял и умер? – вкрадчиво уточнил Алексей.

– Я же говорю, в это трудно поверить. Просто повезло, я даже испугаться не успела по-настоящему. В полиции мне сказали, что он давно уже… промышлял тут у вас.

– И ты его обезвредила, – то ли спросил, то ли подытожил парень, глядя на Лиду широко распахнутыми глазами.

– Ну, я-то его и пальцем не тронула, – не стала брать на себя лишнего девушка. – Просто счастливое совпадение.

– Слушай, а если эти люди как-то с ним связаны? Друзья, родственники? Тогда получается, они собираются отомстить тебе за его смерть?

У Лиды снова перехватило дыхание. Она вспомнила лица странных незнакомцев в парке и в автобусе. Они не показались ей враждебно настроенными, но вот их слова говорили о другом. Если Алеша все правильно понял и передал.

– О какой такой проверке они говорили? Они, может, думают, что я каратистка или что-то в этом роде, и хотят напасть на меня, чтобы в этом убедиться? Так, что ли?

Санин молча смотрел на нее, что-то обдумывал. Потом спросил:

– Слушай, извини, у тебя есть отец?

– Даже не слышала о таком явлении в своей жизни, – хмыкнула девушка. – Но он конечно же был космонавтом или полярником.

– Ну, само собой. А старшие братья, двоюродные, троюродные?

– Зачем?

– Кто-то должен присматривать за тобой! – твердо произнес Алексей. – Может, все это ерунда и разговор был просто шутейный, но меры принять необходимо. Я с тобой возиться не смогу, уж извини. Ну, найди себе защитника, что ли!

– Это каким же образом? – рассердилась Лида, которую слово «возиться» окончательно выбило из колеи.

– Весна, ты что, опять забыла в зеркало посмотреться? – Алексей усмехнулся и, взяв Лиду за плечи, веско проговорил: – Познакомься уже с каким-нибудь нормальным парнем, хоть в школе, хоть еще где! Или срочно помирись с бывшим!

– Знаешь, дурацкий разговор получается. – Лида резко отступила в сторону, скинула чужие руки. – Нет у меня никаких бывших, и знакомиться из-за ерунды я ни с кем не собираюсь. Просто не буду обращать внимание на всяких идиотов…

– Лида!

– Да может, у них просто игра, квест какой-нибудь дурацкий, что теперь, из города бежать? А может, ты вообще все это придумал, а? Может, у вас тут принято так развлекаться?

– Дура ты, – покачал головой Алеша. – И я не лучше. Ладно, пока, увидимся.

И тут же, отвернувшись от нее, заорал на весь двор:

– Эй, Ворон, лети сюда!

Лида не сумела отойти достаточно быстро, и подоспевший Марат окинул ее с ног до головы удивленно-небрежным взглядом, как будто вопрошая, зачем она вечно отирается рядом с его лучшим другом. От этого взгляда девушку бросило в жар. Она вышла со школьного двора, стараясь держать спину прямо, и там обнаружила Милу, бродившую неприкаянно туда и сюда вдоль забора.

– Ты меня ждешь? – обрадовалась Лида. Ее никогда никто не ждал.

– Вообще да, но если у тебя… если вы… – еще больше засмущалась девушка.

Кроткая. Да, это именно то слово. Кто бы еще стал ждать подругу в ситуации, когда тебя едва не послали, просто на всякий случай? И рухнувший было мир постепенно снова обрел свои пока еще призрачные очертания.

Глава 5 Защитник

Тетка Муза затаилась или просто паршиво себя чувствовала. С племянницей она старалась не пересекаться, даже вставала после ее ухода, а потом отвозила внука в школу на такси. Погода наладилась, и матери чуточку полегчало.

Лида вышла из школьного здания с Милой под руку, первым делом метнула взгляд на закуток перед спортивным залом, наверно, она всегда теперь будет туда смотреть. Но закуток пустовал.

– Прогуляемся по парку? – Журавка снизу вверх заглянула ей в лицо. – Погода вроде нормальная.

– Конечно, пошли.

Но едва вышли со школьного двора, как кто-то бесцеремонно схапал за плечи сразу обеих, каркнул в ухо:

– Девочки идут собирать осенние листочки?

Мила беззвучно охнула и залилась краской, а Лида сердито стряхнула с плеча жесткую лапу Ворона:

– Вот только не нужно подкрадываться!

– А компанию составить можно? – просительно мурлыкнул Марат.

Сегодня он был облачен в обтягивающий джемпер брусничного цвета. В урочное время Лида как-то не обратила на него внимания, зато теперь догадалась, отчего это Мила весь день пребывала в прострации. Выглядел Вельшин просто сногсшибательно.

«Да как его в таком виде в школу пускают?! Скольким девчонкам этот выпендрежник сорвал учебный процесс?»

С ответом на вопрос она не спешила. Отшить нахала при Миле невозможно, хотя очень хочется. Но ради единственной подруги можно и потерпеть.

– Если Лида не против, – нетвердым голосом произнесла Журавка и глянула умоляющими глазами.

– А с чего это ей быть против? – от всей души удивился Марат. И нахально вклинился между девушками, подхватил обеих под руки.

Они скоро достигли границ парка, промытого ночным дождем, щедро сбрызнутого всеми красками осени. Болтал в основном Ворон, но Лида его не слушала, смущенная и озабоченная ожиданием того неловкого момента, когда они окажутся у моста.

На мосту они с Милой обычно расставались: подруга возвращалась в город, а Лида шла к себе в поселок. И теперь ее страшила мысль, что Марат по неведомым причинам увяжется за ней, а Мила… ей будет больно. И неизвестно, найдет ли она в себе силы сохранить без ущерба их такую недавнюю дружбу.

У Журавки в кармане заверещал телефон, и она, пробормотав слова извинения, сошла с тропинки. И тут Лидина ярость наконец вырвалась наружу.

– Так, довольно, – круто развернувшись, прошипела она в лицо Вельшину. – Ты хороший друг, я оценила. А теперь, пожалуйста, скажи мне и Милке до свидания и отправляйся по своим делам!

Ворон смотрел на нее в упор и холодно улыбался.

– За что ты меня гонишь? – спросил он. – Я вроде вел себя прилично.

– Ты сам знаешь за что. Твой ужасно занятой друг велел присматривать за мной, верно?

– Весна, – в голосе Марата зазвенел металл, – я похож на человека, которому можно что-то приказать?

– Ну, попросил, какая разница? Так вот, этого не нужно. Произошло недоразумение, я уже все выяснила. Те люди не опасны…

– Кажется, я ни о чем тебя не спрашивал и не уверен, что мне интересно, – вкрадчиво подметил Ворон.

– Чего ж ты тогда к нам прилип? – нарочито грубо спросила девушка. – Тебе ведь совсем неинтересна наша компания.

– Вот этого ты знать не можешь, – хмыкнул Вельшин. – Может, я здесь не из-за тебя, так что не напрягайся.

Тут Лида окончательно растерялась: а если в самом деле не из-за нее? Черт, как по-дурацки получилось! И что ей теперь – испариться?

В этот момент вернулась, пряча телефон, Журавка, и ничего больше нельзя было сказать или спросить. А Марат упорно тянул их к роковому мосту. Они дошли – и тут случилось и вовсе неожиданное! Мила словно забыла, что ей пора сворачивать, и перешла мост, словно влекомая таинственным зовом флейты. Ворон, кажется, ничего не понял.

Журавка очнулась, лишь когда травяной ковер под ногами сменился поселковой брусчаткой. Вздрогнула, мучительно покраснела. Лида тут же взяла ее за руку и сказала:

– Пойдем, зайдешь ко мне в гости.

– Ага, люблю я бывать в гостях, – вперед Милы насмешливо протянул Вельшин.

Лида хотела снова разозлиться, но не успела. Потому что в этот момент свернули на ее улицу, и девушка отчетливо разглядела машину «скорой помощи» у ворот своего дома. Ахнула и сорвалась с места.

Калитка была распахнута настежь и приперта булыжником, глухо перекликались чужие голоса, внутри дома жалобно взвизгивали ветхие половицы. Два санитара, с натугой передвигая ноги, пронесли мимо носилки, и Лида ошеломленно глянула на обмякшее лицо тетки. Наверху, на площадке, стоял Славик, таращился вниз и громко икал. За носилками спешила измученная докторша, на ходу застегивая бурый саквояж.

– Что случилось? – вжимаясь в стенку, пробормотала Лида.

– Родственница? – мазнула по ней глазами женщина. – Очень хорошо, пойди наверх, успокой мальчика. А тут мы сами разберемся.

Но Лида, не выслушав толком, уже неслась в их с матерью комнату. Вера сидела на краю дивана, комкала одеяло, тревожно прислушивалась.

– Ох, Лида, как же ты вовремя! Страшно неудобно, что я даже выйти к ним не могу, узнать, куда повезут. И бедняжка Славик так сильно плакал.

– Да что случилось-то?!

– Кажется, сердце у Музы прихватило. Она сама врачей вызвала, а я валяюсь тут кулем и ничем помочь не в силах.

– Ой, мамочка, как же я испугалась, – выдохнула Лида, опускаясь перед диваном на корточки и прижимаясь щекой к материнским распухшим коленям. – Я уже подумала…

– Ну, ясное дело, кто тут у нас слабое звено… Здравствуйте, – обратилась к кому-то мать.

Лида обернулась – в дверях, тяжело переводя дыхание, неловко застыли Марат и Мила. Девушка скрипнула зубами. Мила – ладно, но Вельшину совсем не обязательно находиться здесь и видеть, в какой обстановке она живет. Как же скверно все получилось…

– Я могу помочь? – шагнув вперед, осведомился Марат.

– Ох, молодой человек, если вас не затруднит, помогите мне занять мой трон. – Мама небрежно махнула рукой в сторону инвалидной коляски. – Тогда я еще успею пообщаться с медиками.

Лида протестующе дернулась, но Вельшин стремительно приблизился к дивану, без всяких усилий поднял Веру на руки и мигом пересадил в коляску. Красная до слез Лида поспешила отвезти мать в прихожую, где все еще стояла доктор и наблюдала за мучениями санитаров, которые маневрировали с перегруженными носилками по узкой дорожке.

Увезли тетку, незаметно исчезли Мила с Маратом, Вера на кухне разогрела обед и позвала дочь за стол, а Лида все еще пребывала в оцепенении. Она слишком испугалась за мать и теперь немного стыдилась тому облегчению, которое испытала, увидав на носилках нелюбимую тетку. А воспоминания о том, какие лица были у ребят, заставляли морщиться и до хруста сжимать кулаки. Она так надеялась, что убожество ее жизни останется ее личной тайной, и вот…

– Нужно что-то сделать… – достиг сознания тревожный голос матери.

– Что, мамуля? – дернулась Лида. – Ты о чем?

– Ни о чем, а о ком. О несчастном малыше, который мечется по дому. Я не могу его докричаться. Лид, найди хоть ты его и приведи обедать, пока у меня сердце не разорвалось.

Лида вздохнула и поплелась на второй этаж. Заглянула в мансарду – пусто. Прислушалась и уловила жалобные всхлипы из теткиной комнаты.

Постель в центре комнаты выглядела так, словно оказалась в эпицентре взрыва: белье разметано, перекручено, подушки скинуты на пол. Похоже, несчастной и впрямь пришлось несладко. Лида опустилась на корточки и заглянула под кровать: там затаился Славик в намокшей от слез футболке. Как волчонок, к которому тянут руки беспощадные охотники, он в бессильном страхе взирал на родственницу и тяжело дышал.

– Слушай, дружок, – начала разъяснительную беседу Лида. – Твоей бабушке придется немного полечиться, но ты не переживай. Ты же не среди чужих людей оказался, не в приюте каком-нибудь. Мы с мамой – твои близкие родственники, если ты вдруг не в курсе. Так что утирай глазки, вылезай оттуда и пойдем обедать.

Славик молчал и не шевелился. У Лиды заныли колени, да и терпение было на исходе.

– Ну, ты что, не голодный, что ли? Пойдем, суп очень вкусный, грибной, ты такой и не пробовал.

– А вы? – пискнул мальчик.

– Что я?

– Тоже будете обедать?

– Ну, само собой, – ответила Лида, польщенная тем, что племяннику не безразлично. – Я ужасно голодная.

– Тогда я не пойду, – отрезал мальчик и обхватил для верности ножку кровати.

У Лиды даже слов ответных не нашлось, она молча встала и покинула комнату. На кухне сообщила матери, что Славика придется кормить, как собачонку, ставить ему тарелки под кровать.

– Господи, вот напасть, – вздохнула Вера. – Ну, ничего, это он немного тебя дичится.

– Дичится? – хмыкнула Лида. – Да этот дурацкий детеныш боится меня до смерти! Знакомая ситуация, правда?

– Не говори глупостей, – отмахнулась Вера. – Я что-то не заметила, чтобы твои друзья тряслись от страха. И, Лида, бог ты мой, этот невероятный готический красавец! Пообещай мне хотя бы, что ты не забросишь уроки и сохранишь остатки разума!

– Мама, спокойно, я совершенно в него не влюблена!

– И ты мне говоришь: спокойно? – всплеснула руками Вера. – Теперь я точно знаю, что с моей дочерью не все в порядке! Потому что не влюбиться в такого в принципе невозможно!

– Возможно, мам, возможно, – заверила Лида, краснея. А потом все-таки призналась вполголоса: – Просто у него есть друг, я тебе говорила…

– Еще один подобный экземпляр?.. Невероятно!

– Ну почему подобный? Другой совсем. – Лида попыталась мысленно увидеть Алешино лицо, но почему-то ей вспомнился круглолицый первоклашка с вечно полыхающими щечками. Родители приводили его в школу с аккуратно зачесанными на косой пробор волосами, но уже из раздевалки он выходил, наглухо занавесившись челкой. И как же все изменилось за девять лет!

– Но не хуже, надеюсь?

– Мам, ну что ты, в самом деле! Какая разница – хуже, лучше? Как вообще можно сравнивать?

– Ладно, увижу – заценю, – усмехнулась Вера. – Просто я хочу, чтобы моя дочь ждала от жизни только самого лучшего и не довольствовалась средненьким. Хотя, может, обстоятельства у нас сейчас аховые, но это не имеет значения, ясно?

– Ясно, мам…


Среди ночи Лида проснулась от хриплого, с напрягом дыхания матери и поняла: Вера едва сдерживает стоны. Впопыхах вскочила, не сразу нашла выключатель. Мать лежала на спине, очень бледная, с каплями испарины на лице.

– Мама, что? – ахнула Лида.

– Да ерунда. – Вера попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. – Опять, похоже, погода меняется.

– Я вызываю «скорую»!

– Даже не думай! Не больше одной кареты в день. Продержусь до утра, а там уж звякну Юрию Борисовичу.

Юрий Борисович Ворк, знакомый питерский врач, наблюдал Веру уже много лет. Он часто объявлялся по собственному почину в их прежней квартире на Зеленина. С собой всегда приносил журналы, иногда на иностранных языках, рассказывал Вере о новых методах лечения или, что актуальней, спасения от постоянной изматывающей боли. Некоторые препараты доставал сам и срывался на тонкий негодующий крик, когда ему пытались за них заплатить. Лида подозревала, что щуплый, как мальчик, лысеющий доктор был тайно влюблен в мать, которая все еще была красива, если, конечно, не смотреть ниже шеи. Так что девушка ничуточки не удивилась, когда Ворк при полном параде возник ни свет ни заря на пороге их нового дома.

Сама она, выиграв настоящую баталию с матерью, в школу в этот день не пошла. Славика отправили туда на такси, и тот же водитель по договоренности должен был встретить его после занятий. Визит врача Лида пережидала на кухне, металась в тревоге между окном и дверью. Юрий Борисович вышел нескоро, рассеянно сунул под кран руки, забрызгав светло-коричневый, явно выходной костюм. Тусклым голосом сообщил, что Вере теперь станет лучше – он специально подобрал для нее анаболики последнего поколения.

– А что вообще можно сделать? – наливая ему чай, спросила девушка. – Ну, чтобы она не мучилась так сильно? И хоть немножечко могла ходить?

Ворк сгорбился над чашкой, похожий на старого больного хомячка.

– Я давно толкую Вере о новом суставе. Она сможет снова ходить на костылях, а возможно, и без них. Вера говорит, что это неподъемная сумма, а время уходит…

– О какой сумме идет речь? – спросила Лида.

Врач помешкал, пожевал губами и, не решившись озвучить цифру, черкнул ее на блокнотном листе. Лида едва не ахнула – это было слишком много. Но вслух сказала:

– Я постараюсь уговорить маму. Это ведь важнее всего для нас сейчас.

Хотя – на что уговорить?! У них таких денег нет и не предвидится. И единственный разумный вариант – это бросать школу и искать работу. Если повезет, можно обставить все так, что мать ни о чем не догадается.


На следующее утро Вера решительно выпроводила дочь в школу, чему та была в душе очень рада: учиться ей нравилось все же больше, чем готовить и убираться. Вот только спохватилась на пороге:

– Мам, а Славик?

– Он еще не покушал. Отошлю его позднее на такси.

– Тебе правда лучше?

– А что, не заметно? – Вера вскинула подбородок и повела плечами, изображая бьющую ключом энергию. – Таблетки и доброе слово специалиста творят чудеса.

Лида немного успокоилась и поспешила в школу. До звонка оставалось меньше получаса, и по уму следовало нестись на автобусную остановку, но очень уж хотелось пройтись по парку, разогнать мрачные мысли. И девушка сделала выбор не в пользу первого урока – в конце улицы свернула на тропу, ведущую через овраг прямо к парковым воротам.

После ночного ливня в воздухе густо висел туман и небо затянула серая паутина. Но уже то и дело наверху словно приоткрывалась щель в занавеси, и оттуда одним глазком выглядывало яблочно-зеленое, тщательно промытое небо. Было ясно, что день предстоит солнечный и теплый.

В парке листья уже начали опадать, и те, что первыми оказались на земле, выглядели испуганными и жалкими. Лида из сочувствия собирала их в букет, чтобы потом спрятать где-нибудь на подходе к школе.

Дошла до мостика, покидала уткам припасенные куски хлеба и с минуту любовалась, как те вспарывают телами озерную гладь в борьбе за угощение. Она уже собиралась идти дальше, когда, выступив из тумана, высоченная фигура заградила ей путь.

Это был рыжий громила из загадочной троицы. Лида ойкнула, попятилась. И тут же влетела в объятия восточного вида девушки. Намокшие от тумана колечки волос прилипли к ее лбу, полные губы ласково улыбались.

Лида заметалась взглядом и тут же осознала, что все пути к отступлению отрезаны: впереди – горбоносый викинг, за спиной – девушка, которая отнюдь не выглядит хилой слабачкой, сбоку прислонился спиной к перилам парень, обмотанный шарфом по самые глаза. А вокруг – туман.

– Не бойся, – звонким голосом проговорила девушка. – Мы лишь хотим поговорить с тобой, Лида. Ты не опоздаешь на свои уроки. Мы даже можем подвезти тебя до школы, если захочешь.

– С какой стати, я вас даже не знаю, – поворачиваясь к ней всем корпусом, попробовала возмутиться Лида. Вышло жалко и неубедительно.

– Я – Анна, – касаясь изящным пальцем груди, сообщила девушка. – Позади тебя стоит Лазарь, а тип, что распугал своим видом всех уток, – Валерий. Ну вот, теперь ты нас знаешь.

И торжествующе улыбнулась.

Лида оглянулась: Лазарь смотрел на нее с высоты своего роста добродушно, даже ласково, Валерий мрачно таращился на озеро, и последние утки в панике улепетывали в разные стороны.

– Вы что, следите за мной? – спросила Лида.

– Те, кто следит, обычно не представляются, – заверил ее Лазарь.

– Да что вам от меня нужно-то?! – Голос, сорвавшись в жалкий писк, выдал с головой ее испуг.

– Не бойся, – повторила Анна. – В парке полно людей, их просто не видно в тумане. Ты в полной безопасности. Мы лишь зададим тебе пару вопросов, ладно?

– Даже не собираюсь на них отвечать!

– Ну же, это совсем не трудно, – как ребенка, уговаривала ее девушка. – И для твоей же пользы, поверь. Мы просто спросим тебя кое о чем, ты ответишь, и мы все объясним. Договорились?

– Ладно, – сдалась Лида, которой становилось все любопытнее. Ей никто не угрожал, никуда не заманивал, и она явно стояла на пороге какой-то тайны. Хуже не станет, а вот лучше – как знать?

– Скажи, это на тебя маньяк напал? – спросила Анна.

Слово «маньяк» было произнесено с таким отвращением, что Лида сразу поняла – друзьями умершего эти ребята точно не были.

– Да, – поежилась она.

– И умер на месте?

– Да.

– А ты ему ничем не помогла? – пробасил сверху гигант. – Ну там прием самообороны, убивающий крик или сучок в сонную артерию?

– Вот еще! Конечно нет, – решительно помотала головой Лида.

– Та женщина, что вчера попала в больницу, – твоя родственница? – снова вступила Анна.

– Тетя. А как…

– И она тебя недолюбливает?

– Не то слово. – Лида поморщилась.

– А ты, конечно, желаешь ей загнуться поскорее? – прозвучал в тумане глумливый голос, заставив Лиду вздрогнуть. Это вступил в разговор Валерий.

– Погоди, друг, – нахмурился Лазарь. – Лида, скажи, тебе никогда не казалось, что некоторые люди беспричинно тебя избегают… даже боятся?

– Мне это не казалось. От меня в самом деле постоянно шарахаются. Я не знаю…

– А в детстве ты болела? – спросила Анна.

– Некорректный вопрос, королева, – опять встрял Валерий. – Имеется в виду, болела ли ты до такой степени, чтобы врачи советовали твоим родителям готовиться к худшему? Намекали душевно, что они еще молоды и успеют нарожать других детишек?

– Нет…

Лида заметила, как троица обменялась озадаченными взглядами.

– А что насчет катастроф, несчастных случаев, еще каких-то злодейских нападений? – вкрадчивым голосом уточнила Анна.

– А, это да. Когда мне было пять, мы ехали на море и случилось крушение поезда. Моя мама была тяжело ранена, но ей казалось, что со мной все еще хуже, и она тащила меня на руках в ближайшее село. В результате на мне не оказалось ни царапины, а мама… – Лида умолкла, хотя ее никто не перебил.

Кажется, вопросы закончились, повисла тишина, и Лида вдруг заволновалась:

– Ой, только не говорите, что меня укусил вампир, – я с тех пор здорово подросла.

– Веселая девочка, – с небрежным смешком изрек Валерий и вновь стал гонять взором уток.

– И похоже, наша, – подытожил Лазарь.

Лида замерла, не смея дышать. Сейчас наконец все станет ясно! Сейчас они скажут, зачем преследуют ее вот уже несколько дней.

И тут новый голос вмешался в происходящее:

– Эй, уроды, отпрыгнули от нее, живо!

Она вздрогнула, завертела головой: вдоль берега к мосту во весь опор мчался Марат Вельшин.

– Это твой друг? – быстро спросила Анна.

– Одноклассник…

– Уходим! – скомандовал Лазарь.

– Еще увидимся, – проносясь мимо Лиды, улыбнулась ей Анна.

Лида проводила ребят изумленным взором.

– Трусы позорные! – проорал им вслед Ворон, но голос его звучал озадаченно.

В самом деле, объяснить такое заполошное бегство было трудно: Лазарь выглядел, словно машина для убийств, от Валерия веяло иезуитской жутью, а Анна… ну, она могла бы одной улыбкой победить с десяток таких Маратов за раз. Их побег изумлял даже больше, чем все, что ему предшествовало.

Лида снова оглянулась. Троица уже перешла на нормальный шаг. Лазарь в центре облапил друзей за плечи огромными ручищами, головы сближены, на ходу что-то горячо обсуждают. На изгибе дорожки, перед тем как кануть в туман, Анна повернула голову, глянула на Лиду до паники знакомыми глазами, улыбнулась… И странная тоска вдруг кольнула сердце: захотелось быть с ними, в их такой сплоченной компании, кем бы они там ни оказались. Лида почти рассердилась на Ворона… да что там, она жутко на него рассердилась.

Марат, тяжело дыша, уже стоял рядом и, словно гончий пес, делал стойку в сторону уходящих. Пробежка заставила его растерять привычный надменный лоск – и это ему пошло на пользу. При утреннем освещении Лида вдруг обратила внимание, как остро выдаются у него скулы, а лицо кажется изможденным, почти больным.

«Неужели мажористые мальчики тоже подвержены анорексии?»

– Догнать их, что ли? – процедил Ворон.

– Не надо!

– А девочка тоже убежала. Жаль, девочку бы я не обидел.

Лида громко хмыкнула. Хоть Анна была очень молода, слово «девочка» с ней как-то не монтировалось. А Марат ухитрился запасть на нее даже в тумане и с расстояния в десятки метров.

– Чего они вообще от тебя хотели?

– Ничего не хотели… скажи лучше, что ты тут делаешь?

– Ну как это? – приосанился Вельшин. – Иду, чтобы встретить и проводить в школу девушку моей мечты. То есть тебя.

– Какой мечты, очнись?! Ты только что запал на первую встречную девицу!

– Ну, это совсем разные вещи, – уклончиво ответил Марат.

– Не поздновато про меня вспомнил? Урок уже десять минут как идет.

– Так сегодня ж нет первого урока. Тебе Журавка что, не поведала по телефону?

– Поведала, – вздохнула Лида. – Это я, балда, закрутилась и забыла.

– Ну вот, иду я с запасом, весь в предвкушении…

– Марат, зачем ты это делаешь? – Лида заступила ему дорогу, полная решимости прояснить все до конца.

– Делаю – что? Не разумею…

– Разумеешь. Зачем второй день таскаешься за мной? Я ведь тебе совсем не нравлюсь и наверняка ужасно раздражаю.

– Не нужно за меня решать, – оставляя дурашливый тон, отчеканил Марат. – И это совсем не так. Не раздражаешь больше.

– О, чудесно, хотя бы уже не раздражаю. Но это ведь не повод встречать меня и провожать. Значит, я делаю вывод, что тебя все-таки об этом попросили. И мы оба знаем, кто именно. И вот теперь я тебе говорю: не нужно, все уже прояснилось, моей жизни ничто не угрожает! Дай мне спокойно жить… и главное, дружить. Уловил намек?

– Тут я чем тебе мешаю?

– Дружить с Милой Журавкой, – выразительно произнесла Лида. – Пожалуйста, не создавай мне проблем, у меня никогда прежде не было настоящей подруги.

– Дружи на здоровье, – разрешил ей Марат. – Журавка – потрясающая девчонка, если не разлюбит меня лет этак через десять – обязательно на ней женюсь.

– Спорим, что раньше женишься? – хихикнула Лида. – А пока просто перестань за мной таскаться, хорошо?

– Перестану, когда сам решу. Так что не трать время на уговоры.

– Ты издеваешься, что ли? – взорвалась девушка. – Тебя ж открытым текстом просят отвалить! Где, вообще, твоя гордость?

– А кто сказал, что она у меня была? – Вельшин недоуменно развел руками.

– Да пошел ты! – Лида бросилась бежать по каменистой парковой дорожке.

Пробежала вдоль озера, на повороте чуть скосила глаза – Марат со злым лицом широко шагал в десятке метров позади нее. Отстал он только на входе в школьный двор.

Глава 6 Как ты относишься к вечной жизни?

Мила Журавка была в тот день печальна и тиха. Лида то и дело поглядывала на нее, переживала, почти не слушала учителей. И больше всего боялась, что подруга все же приревновала ее к Ворону. От него необходимо было отвязаться раз и навсегда, и как можно скорее!

Пока что придумалось только одно: смыться с двух последних уроков физкультуры. Причем сделать это незаметно, чтобы не увязался Вельшин. Предупредила Лида только Милу:

– Уйду с физры, надо тетку в больнице навестить.

– Хочешь, я пойду с тобой? – тут же предложила Журавка. – Я отпрошусь, скажу, плохо себя чувствую, меня отпустят.

– Не нужно, – вздохнула Лида. – Свидание с теткой резко портит мой характер. Не стоит тебе видеть меня в таком состоянии.

После пятого урока она заметила, что Ворон внимательно и неустанно за ней наблюдает, так и косит глазищами в ее сторону. И потому была настороже: безмятежно болтая с Милой, дошла до спортивной раздевалки девочек, выждала там пару минут. И только после этого, торопливо попрощавшись, пронеслась через зал – и была такова.

На пороге школы огляделась тревожно, ожидая любого сюрприза: и присутствия поблизости загадочной троицы, и того, что в школьном дворе снова объявился Алексей. Никого не обнаружила, разочарованно вздохнула и побрела в сторону магазина – закупать по списку все, что тетка по телефону умирающим голосом надиктовала вчера матери. Список был обширный.

В больницу девушка притащилась, шумно отдуваясь под грузом двух неподъемных пакетов. Медсестра в отделении кардиологии, услышав фамилию тетки, окаменела лицом и, попросив обождать, унеслась куда-то, дробно стуча каблучками. У Лиды даже разболелся от волнения живот: вдруг тетке совсем плохо, вдруг она умирает? Как сказать об этом маме? Как жить с чувством вины, если все закончится ужасно? Ведь она, прямо сказать, сыграла не последнюю роль в доведении тетки до больничной койки…

И тут к ней приблизился высокий старик в белом халате, с морщинистым и желчным лицом. Глянул лютым взглядом из-под дряблых век.

– Муза Львовна отдыхает после сложной процедуры. Передачу можете оставить на вахте.

Лида едва удержалась от счастливой улыбки, но спохватилась и спросила с надлежащей тревогой в голосе:

– Доктор, ну как она вообще?

– Восстанавливается понемногу, нашими стараниями. Параллельно с ней работает психолог. Беречь потому что надо родного человека. – Врач выстрелил в нее осуждающим взглядом и заспешил дальше по коридору.

– Мы тетю очень бережем, – заверила Лида его тощую спину.

Медсестра хихикнула, принимая баулы:

– Твоя тетечка – это нечто. Девочка, которая дежурила на отделении ночью, к утру едва не уволилась. Нам теперь всем нужен психолог! Так что не бери в голову.

– Я и не беру. Спасибо!

И Лида в спешке покинула отделение, а то вдруг тетка передумает и захочет все же ее повидать?

В гулком больничном холле она обессиленно опустилась на кушетку и принялась медленно стягивать с ног бахилы. Ладно, допустим, тетка выживет, но что делать с мамой? Казалось ужасно несправедливым, что нельзя помочь ей просто из-за тупого отсутствия денег. Какого-нибудь мерзавца лучшие врачи мира поставят на ноги, потому что он богат, а ее мама, такая добрая, такая стойкая… Злые слезы бесконтрольно вскипели на глазах.

– Не плачь, – прозвучал над головой чуточку гортанный голос, теплая рука нежно коснулась щеки. – С твоей тетушкой все будет в порядке. Она не умрет.

Лида вскинула голову и с удивлением, но без всякого страха посмотрела в лицо склонившейся над ней Анны.

– Я не из-за тетки. Из-за мамы.

– Тем более не надо. Мы тебе поможем.

Лида вытерла кулаками глаза и окинула девушку заинтересованным взглядом. Анна смахивала на больничного ангела: серебристый легкий плащ струился до пола, пушистые косы обвивали голову, темные, чуть навыкате глаза глядели сострадающе, пухлые губы едва тронула улыбка. И вдруг… все встало на свои места!

– Неизвестная!

– Я ведь уже представлялась… сегодня, в парке? – Легкий смешок указал на то, что Анна ее поняла.

– Нет, я помню, конечно, просто вы так похожи на «Неизвестную» Крамского! Это моя любимая картина, всегда у меня над кроватью висит… ну, то есть репродукция, конечно.

Лида смешалась и отвела взгляд.

– Приятно встретить такую юную ценительницу прекрасного. – Анна шутливо склонила голову. – В последнее время я все реже слышу подобные комплименты. И лучше называй меня на «ты», мне всего восемнадцать.

– Правда? Ой, простите… прости!

– Знаю, что выгляжу чуточку старше. – Снова веселый смех. – Но, поверь, совершенно не комплексую по этому поводу.

Девушки помолчали немного, разглядывая друг друга, а потом Анна предложила:

– Так что, поговорим?

– Наверно, да. А где эти… Лазарь с Валерием?

– О, за них не волнуйся, парни прекрасно проводят время в своем любимом боулинге. Мы решили, что будет лучше поговорить нам наедине… как двум девочкам. – Анна хихикнула. – Они думают, что ты их боишься.

– Да я вас всех боюсь, – честно призналась Лида. – Вы же не просто так меня преследуете?

– Тогда прогуляемся?

– Давайте… давай.

Вышли в больничный дворик, уютный, тихий, с пожухлыми клумбами. На скамейках общались пациенты и посетители, курили санитары с измученными лицами, сражались за крошки голуби. Анна отчего-то молчала, нервно терзала пальцами тугой локон у левого уха. Потом выдохнула:

– Ух, даже не знаю, как и начать-то. Сколько живу, а таких разговоров вести не приходилось. Только не надо сразу орать и убегать, ладно?

– Анна, у меня сейчас сердечный приступ случится! – взмолилась Лида.

– Не случится, гарантирую, – бледно улыбнулась Анна. – В общем, скажи, как ты относишься к вечной жизни?

Лида недоуменно передернула плечами:

– Никак не отношусь.

– Хотела бы жить вечно?

– Не особо. Мне и с одной-то жизнью не разобраться!

– Кто бы сомневался, – вздохнула девушка. – А придется. Я имею в виду, придется вечно жить.

У Лиды пересохло в горле и заледенели ладони. Взгляд сам по себе метнулся в сторону плечистых санитаров. Убегать она не станет, а вот насчет орать…

– Планируешь сдать меня медикам? – легко угадала Анна. – Не стоит.

– Нет, но я… я, может, не совсем правильно тебя поняла. – Лида словно по минному полю ступала.

– Ты все верно поняла, только пока не можешь поверить. Это трудно, знаю. Но это правда, Лида. Вспомни наш разговор в парке, вопросы, которые мы тебе задавали. Ты сама рассказала историю с поездом. Твоя мама не ошиблась, ты в самом деле была на волоске от смерти. А потом она кое-кого встретила… старую женщину… и та дама совсем не походила на врача-реаниматолога. Расспроси мать, она наверняка подтвердит…

– Не нужно, – прохрипела Лида. – Именно так она и рассказывала. Только я думала, ей все это причудилось из-за травмы.

Анна тихонько погладила ее по плечу:

– Ничего ей не причудилось. С нами со всеми так было.

– С вами?

– Со мной, Лазарем и Валерием. И с другими, конечно, – нас в мире довольно много… накопилось за века.

– Кто вы? – замирая, спросила девушка.

– Вечники. Мы, Лида, не «вы». Ты такая же, как мы… В общем, это всегда происходит по одному сценарию. Безнадежная болезнь или травма, обезумевшая от горя мать или еще кто-то близкий, ночь, старуха, спешащая мимо. Тринадцатая луна на небе. Знаешь, что это такое?

– Что-то слышала… два полнолуния в один месяц, случается раз в несколько лет. Ее еще называют голубой.

– Да, верно, – тихо отозвалась Анна. – И если проситель оказывается очень настойчив – что ж, тогда в мире прибавляется еще одна неприкаянная душа, обреченная на вечные скитания.

– Анна, – проникновенно произнесла Лида, – ну что ты такое говоришь? Какие мы вечники, если можем умереть в одну секунду от несчастного случая, от руки убийцы…

– Не можем, – качнула головой девушка. – Это совершенно исключено. Вспомни своего маньяка.

Подсказка пришлась впору. Да, в этом точно была какая-то логика.

– Но ведь я могу убить себя сама! Могу броситься вон под ту машину «скорой помощи», к примеру!

– Не советую. Загубишь тех, кто в ней, а сама останешься невредимой. Ох, Лида, если бы ты знала, сколько сил уходит на то, чтобы никого не убить и не покалечить в течение одного только дня, – сокрушенно вздохнула Анна. – Если, конечно, тебе не доставляет удовольствия этим заниматься.

– А что, есть такие, кому доставляет?

– Увы. Уродов полно. Но не бойся, наша компания не такая. Мы всегда настороже.

– А почему в парке вы бросились бежать? – вспомнила Лида.

– Да все потому же. Чтобы твой одноклассник не превратился в инвалида. А это непременно случилось бы, попробуй он нас атаковать. У нас мощная защита, Лида. Твоя тетка находится сейчас на лечении только потому, что ты ей не по душе.

– Ей плохо, потому что я желала ей зла? – всполошилась Лида, вспомнив все свои убийственные мысли в теткин адрес.

Анна весело рассмеялась:

– От твоих пожеланий никто даже не чихнет, уверяю. Проблемы начинаются у тех, кто хочет зла тебе. Ну, по крайней мере, тетушка не желала тебя угробить, иначе медицина оказалась бы бессильна. А маньяк хотел. Впрочем, большинство людей испытывают такой ужас в нашем присутствии, что даже не смеют замышлять недоброе.

– Анна, – жалобным голосом произнесла Лида, – признайся: ты разыгрываешь меня? Это ведь не может быть правдой?

– Ох как сложно. – Анна рухнула на ближайшую пустую скамейку и картинно обхватила голову руками. – Даже не ожидала, что так будет. Нам-то никто ничего не разжевывал. Доходили до всего на личном опыте.

– Это как?

– А так, что доживаешь до восемнадцати и перестаешь меняться. Ну, там глазки умнеют, можно выглядеть на двадцать пять, но это – предел. Между прочим, в прежние века это было очень большой проблемой. А ты живешь год за годом, столетие за столетием, мучительно не понимая, что с тобой происходит, человек ты вообще или нет. И очень повезет, если случайно повстречаешь себе подобного и получишь хоть какие-то ответы. Тебе вот повезло.

– Ага, точно. Потрясающе. И что мне с этим теперь делать?

– Попытаться переварить. Успокоиться. Да, и можешь для начала познакомить меня с твоим кавалером.

– С кем?! – так и подпрыгнула на месте Лида. – С каким еще кавалером?!

– Который сейчас прячется за кустами. А прежде рвался спасать тебя в парке. Судя по его настойчивости, нам просто необходимо с ним подружиться. Во избежание несчастного случая.

Лида метнула безумный взгляд в указанном направлении.

Марат, собственно, и не прятался вовсе: стоял, картинно поставив ногу на отполированный временем пень и сложив руки на груди. Девушка вяло махнула ему ладонью.

Вельшин с готовностью приблизился, выразительно улыбнулся Анне и недобро покосился на Лиду.

– Что? – вспыхнула она. – Мне тетю нельзя проведать? Как ты вообще тут оказался?

– В спортивном зале есть окна, знаешь ли, – почти не разжимая губ, сообщил Ворон.

– Лидуся, может, ты нас познакомишь, да я побегу? – прощебетала Анна, лучась улыбкой. Сейчас ей и в самом деле невозможно было дать больше восемнадцати.

– Это Анна, – вяло проговорила Лида. – А это Марат Вельшин, мы учимся в одном классе.

– О, вот сюрприз, никогда бы не приняла вас за школьника, – пропела Анна, протягивая тонкую руку, которую Вельшин принял с замашками опытного ловеласа. – Ужасно рада познакомиться. Возможно, мы еще встретимся… Марат. А пока до свидания вам обоим!

И заскользила прочь по дорожке. Ворон очумело таращился ей вслед. Лиде даже пришлось постучать пальцем по его плечу, чтобы вернуть к себе внимание.

– Ну, ты понял, теперь все разъяснилось, – громко объявила она. – Никто за мной не следил. Просто с Анной я была знакома в детстве, жили в одном дворе. Она немного старше, поэтому запомнила меня, а я вот не сразу ее узнала. Теперь снова будем общаться. И больше не надо меня охранять.

– Рад, что все прояснилось, – церемонно произнес Ворон. – Значит, теперь я могу просто бегать за тобой без всяких домыслов с твоей стороны?

– О нет, только не это! А мое мнение никак не учитывается?

– Боюсь, Весна, в данном вопросе вес имеет только мое мнение.

– Слушай, а ты меня не боишься? – обозлившись на такую бесцеремонность, Лида решилась на крайние меры.

– Что-о?!

Кажется, ей удалось настолько поразить Ворона, что тот даже оторвал взгляд от серебристого силуэта в конце дорожки.

– Ну, не чувствуешь дискомфорта в моем обществе? Чувство тревоги не одолевает?

Секунд десять Вельшин разглядывал ее даже с уважением. Потом хмыкнул:

– Хорошая попытка, Весна. Почти зачет. Но только мимо. Я вообще мало чего боюсь в этой жизни.

Лида громко застонала, и Марат даже счел нужным ее утешить. В своем стиле, конечно.

– Да ладно, забей, мне вообще девчонки быстро надоедают. Скоро переключусь на кого-нибудь еще. А пока пошли, провожу тебя до дома.

– Ладно, спасибо, что хоть обнадежил. Пошли.

Глава 7 Безумец

Они покинули территорию больницы и через четверть часа вошли в лесопарк. Каменистые тропы почти полностью покрылись опавшими листьями и сделались скользкими, как лед. Марат властно подсунул руку Лиды себе под локоть, а девушка даже не стала протестовать – так была погружена в свои мысли.

«Неужели это все правда? Листья опали и умерли, а я никогда не умру? Да разве такое возможно? Разве можно хоть на секунду поверить, что все, кого я знаю, начнут стареть и умирать, а я останусь такой, как сейчас? Нет, немыслимо, невозможно!»

– Эй, ты чего? – Марат больно сжал ее руку.

– Чего?

– Головой трясешь и стонешь на весь лес. До такой степени не нравится моя компания?

– Только о своей персоне и думаешь, – сердито обронила Лида. – Может, я вообще со странностями? Имею право.

– Да не вопрос. На здоровье. Но теперь я хоть понимаю, почему от тебя кто-то там в ужасе шарахался.

– Я такого не говорила.

– Не ты. Лешка рассказал.

Мгновенно ноги сделались ватными, сбилось дыхание. Парадоксы вечной жизни отступили в сторону.

– Что он тебе говорил? – Она сама не узнала свой голос.

По молчанию Вельшина можно было сообразить, что ему не хочется развивать тему и он жалеет о собственных словах. Пришлось ущипнуть его за руку, чтобы услышать ответ.

– Ну, рассказывал, как в первом классе мечтал с тобой затусить. Но ты ни с кем не шла на контакт. Странновато для первоклашки, да? Он говорил, другие ребята сторонились тебя, но только потому, что ты была вся такая из себя загадочная.

– И больше ничего не говорил? – Лиде страстно хотелось услышать хоть что-то еще.

– Нет вроде… А, когда его перевели в другую школу, он просил родителей отвозить его к прежней к концу занятий. На тебя позырить чтоб.

– И возили его?

– Ну, может, пару раз. Я не вдавался. Его спроси, если интересно.

– А когда стал старше, что же сам не приехал? – больше себя, чем Ворона, спросила Лида. – Я в той школе еще девять лет проучилась.

– Так перегорел, наверно, – с явной насмешкой изрек Марат. – Другие девчонки появились. Сами стали на него кидаться, я свидетель.

Лида примолкла, стараясь справиться со жгучим разочарованием. Нужно было срочно менять тему, и она спросила:

– Ты вообще куда меня завел? Этой дороги я не знаю.

– Самый короткий путь до твоего дома, между прочим, – хмыкнул Вельшин, а Лида содрогнулась от жутких воспоминаний. – Сейчас через поле выйдем к железной дороге. А ты, может, хотела еще погулять?

– Ну уж нет, спасибо, нагулялась. Домой!

Когда вышли на открытое пространство, слева от дороги показались развалины какого-то древнего строения, сложенного из золотистого камня. Марат повел ее через уцелевшую арку, наверно, собирался показать местную достопримечательность. Как будто Лиде сейчас было до этого дело! Из вежливости она промолчала, но вскрикнула от неожиданности, когда от остова стены беззвучно отделился мужчина в лохмотьях и преградил им путь.

Он был страшно худ, изможден, глубоко сидящие, словно вдавленные в череп глаза полыхали темной яростью. Марат немедленно шагнул вперед, оставляя девушку за спиной. Теперь Лида могла рассматривать бомжа из-за его плеча.

«Мне абсолютно нечего бояться, – словно шепнул ей в ухо какой-то новый самоуверенный голос. – Анна мне все объяснила. Пусть этот псих меня боится».

– А вот я тебя и поймал, – медленно протянул мужчина хриплым, словно заржавевшим от сырости голосом. – Теперь не выкрутишься. Что за мерзость на тебе надета?

Он ткнул грязным пальцем в грудь Марата. Тот не двинулся с места, лишь тяжело перевел дыхание.

– Слушайте, что вам надо? – вылезла на первый план новая бесстрашная Лида. – Уйдите с нашей дороги! Немедленно!

Мужчина лишь скользнул по ней взором, полным отвращения.

– Молчи, двуногое говорящее животное, – брезгливо обронил он. – Господь создал тебя не для того, чтоб ты своим смрадом отравляла все вокруг. Убирайся прочь. А вот с тобой я сегодня поговорю по-настоящему, – посулил он Марату. – Марш домой, живо! Сожги эти содомские одежды и жди моего возвращения. И не смей даже разговаривать с остальными, пока я не очищу тебя от этой мерзости.

Лида мало что понимала в происходящем, но чувствовала, как нарастает в душе страстное желание сделать так, чтобы мерзкий бомж заткнулся. Это же так просто. Всего лишь переключить на себя его гнев. И если Анна сказала правду…

– Хватит, замолчите! – возвысила она голос.

И тут Ворон словно пришел в себя. Обернулся к ней, бледный, с испариной на лбу, произнес скороговоркой:

– Иди домой, Лида. Перейдешь мост и по дорожке дуй к выходу из парка, не заблудишься.

– Не пойду без тебя!

– Нет, иди. Ну, пожалуйста! – Он слегка подтолкнул ее плечом.

И одновременно что-то вложил в руку, жесткое, прохладное на ощупь. Лида автоматически зажала неизвестный предмет в кулаке, совершенно не собираясь никуда уходить. Она жаждала расправы. Ей удалось поймать и сфокусировать на себе чужой яростный взгляд…

Человек вдруг тяжело задышал и потер руками грудь. Потом рухнул на четвереньки и стал похож на огромное раздавленное насекомое. Марат буквально вытолкнул Лиду из развалин:

– Иди! – И повернулся к мерзкому типу. – Что с тобой, отец?

«Отец?!» – девушка тихо ахнула. Этого просто не могло быть. А куда, позвольте, подевался надменный бизнесмен, воспитавший сынка-мажора себе под стать? Разом осознав весь ужас ситуации, она, не оглядываясь, ринулась прочь.

Лида остановилась уже за мостом, тяжело дыша. На развалины она не смела даже оглянуться. Кровь гулко пульсировала в висках, что-то тяжело шевелилось в груди, подпирало к горлу.

Вдруг она осознала, что только что сознательно планировала убить человека. Только за то, что он был ей противен и говорил мерзкие слова. Была к этому готова, зная, что заведомо останется вне всяких подозрений. Немыслимо – она ведь прежде не была жестокой. Злилась, конечно, часто, раздражалась по пустякам, но точно никому не желала смерти. Что же с ней случилось после разговора с Анной?

Сильная вибрация в правой руке заставила Лиду подпрыгнуть на месте и в недоумении уставиться на чужой мобильный телефон. Он мерно жужжал, на табло высветилась надпись: «Леха».

Лида вороватым движением нажала кнопку сброса. Теперь стало трудно дышать совсем по другому поводу. Через пару мгновений телефон зазвонил вновь.

– Алло, – замогильным шепотом ответила девушка.

– Что за чертовщина? – спросил в трубке такой знакомый голос. – Кто это? – И еще через секунду. – Лида, ты?

– Я, – кратко призналась она.

– Ну, привет. А Ворон где? В озере, что ли, купается?

– Нет.

– Можешь дать ему трубку?

– Не могу.

– Что-то случилось? – Кажется, Санин всерьез заволновался. – Ты можешь объяснить нормально?

– Могу, – согласилась Лида. – Марат провожал меня домой. А потом появился какой-то отморозок, вроде как его отец, и начал на нас орать. Марат успел сунуть мне телефон. Я не знаю зачем.

– Так, ты где сейчас? – Голос в трубке сделался жестким и сосредоточенным.

– Не могу точно сказать. Здесь какие-то развалины, деревянный мостик, а под ним маленький водопад.

– Я понял. Можешь подождать меня там? Я буду минут через десять максимум.

– Подожду, ладно.

Десяти минут едва хватило, чтобы взять себя в руки. Лида укрепила среди веток развесистого дуба небольшое зеркальце, заново собрала растрепавшиеся волосы в хвост и постаралась согнать с лица испуганное выражение. Отыскала возле моста ветхую скамейку, села на нее и уставилась на воду, строго-настрого запретив себе таращиться в нетерпении по сторонам.

Алеша возник бесшумно, оседлал край скамьи. И мягко спросил:

– Испугалась, да?

– Да не то чтобы… жалею, что не вызвала сразу полицию. – На самом деле она жалела совсем о другом. – Это же просто зверь какой-то… ничего человеческого. А Марат с ним остался…

Чужой телефон Лида все еще сжимала в руке, и Алеша осторожно, не коснувшись ее ладони, забрал его и спрятал в карман.

– Не дергайся так из-за этого. Тот тип действительно его отец.

– И что с того, что отец? Такой и убить может. Вот куда он утащил Марата?

Алексей сгорбился на своем конце скамейки с крайне удрученным видом. Потом спросил:

– Слыхала о сектантах?

– Ну, приходилось, конечно.

– Так вот, у нас тут в городской черте на острове обосновалась одна такая секта. Давно уже, лет десять назад. Разогнать их нельзя, они получили официальную регистрацию и все такое. Конечно, по закону они должны отправлять детей в школу. У нас сейчас таких учится человек пять, ты потом их заметишь: ходят в тряпье и не смеют глаз от пола поднять. Их в нашей столовке бесплатно кормят, потому что родителям работать вера запрещает.

– Но Марат ведь нормально выглядит, – перебила Лида. – А одевается просто суперски. Я, вообще, думала, что он из богатой семьи.

– Когда мы с ним подружились в пятом классе, он был точно таким, как другие бедолаги с острова. А насчет одежды – ну, моей матери иногда удается что-то презентовать ему на день рождения или на Новый год. Ворон чертовски гордый, но маму он обожает, на все согласен, лишь бы ее не огорчить. Вот только когда его папаша находит эти вещи, то рвет на кусочки и торжественно сжигает. А телефоны вообще крушит камнями.

– Да зачем же?

– Вера у них, видишь ли, такая: отказ от всех благ цивилизации. Едят только то, что сами вырастили, ходят в обносках. Просят милостыню на улицах и все отдают своему лидеру. А он хорошо устроился, сволочь! – сердито вскричал Санин.

– Но как Марат это терпит? – Лида едва не рыдала от сочувствия. – Он ведь почти взрослый, мог бы и сам прожить. Все лучше, чем среди таких уродов.

Алеша еще больше сгорбился, сжал кулаки:

– Да не может он уйти! У них, понимаешь, установка, что вся семья вроде как единый организм. То есть, если один согрешит, то отвечать должны все, даже новорожденные. Круговая порука. А у Ворона мать и двое младших. Отец их всех замордует, если Марат сбежит с острова. Им и так за него достается. Особенно сейчас, когда Ворон пошел в десятый. Обычно дети с острова только до девятого кое-как дотянут, а дальше экзамены просто не сдают.

– А как тогда его пустили в десятый?

– Директор школы лично в секту ходил и для внушительности кого-то из администрации города с собой таскал. Маратик ведь учится сказочно, на медаль идет. Ну, главари, то есть старейшины, согласились в порядке исключения дать ему доучиться, не ради Марата, конечно, а чтоб с городскими властями не собачиться. И теперь его отец злобствует вдвойне.

– И что же делать? – Лиду так и трясло от желания бежать и спасать.

– А что тут можно сделать?

«О, многое! Ты даже не представляешь, что могу в этой ситуации сделать я. Жаль, упустила момент. Нужно было его хотя бы хорошенько проучить».

Она больше не испытывала раскаяния из-за своего срыва, наоборот, жгучее сожаление об упущенной возможности.

– Марат придет завтра в школу?

– Вряд ли, – убитым голосом отозвался Алеша.

– Почему?

– А самой не догадаться? Выдерет его отец, вот почему! А потом запрет на сутки без еды.

Тут уж Лида не выдержала, вскочила на ноги и завопила на весь парк:

– И ты, его друг, так спокойно об этом говоришь?! Нужно что-то делать! Нужно бежать туда!

– Куда бежать-то? На остров не попасть. А даже если попадем, только хуже выйдет. Пойми, Марат там находится по собственной воле! Сбежит – всей семье не поздоровится.

– А если и других забрать? Могли бы снять квартиру, его мама нашла бы работу…

– Да не станет она работать, поверь мне. И с острова никуда не уйдет. Мать Вельшина – убежденная сектантка. Из всей семьи только Ворон плюет на эти игры.

У Лиды разом кончился запал, и она рухнула обратно на скамейку. В воцарившейся тишине стало слышно, как тихонько срываются с веток отжившие свое листья. И сонный шепот воды под мостом. И неровное дыхание Алеши. Он по-прежнему сидел на самом краю скамьи, смотрел в сторону, как будто ему не терпелось сорваться и уйти прочь.

– Скажи, а Марат бы огорчился, если бы его отец вдруг взял и умер? – спросила девушка.

– Что? – Алеша вздрогнул и сфокусировал на ней взгляд. – Ты что задумала, Лид?

– Да просто спрашиваю, интересно. Можно ли вообще любить таких родителей?

– Откуда мне знать? – после паузы ответил парень. – Этого, наверно, и сам Ворон не знает. А я его точно спрашивать не стану. Да, и вот еще: ты ведь понимаешь, что говорить об этом в школе никому не стоит, да?

– Да уж не совсем идиотка!

– Не обижайся. – Алеша вытянул руку и легонько коснулся кончиками пальцев ее плеча. – Просто даже Миле Журавке… особенно ей…

– А разве она не знает?

– Откуда? В классе, надеюсь, никто не в курсе, что Ворон связан с этой поганой сектой. И нужно, чтобы так все и оставалось.

– Ясно. Да, и скажи своему другу, что больше провожать меня не нужно. Это ведь ты его попросил, верно? Так вот, я все выяснила насчет тех людей.

– Интересно, что именно? – оживился Алексей.

– Ну, девушку я знала в детстве, мы были подружками во дворе, – скучным голосом завела прежнее вранье Лида. – Просто она старше, и я ее не сразу узнала. Теперь снова будем общаться. А парни, так это ее брат и бойфренд.

Санин покосился на нее скептически, кажется, не особо поверил.

– А что насчет того разговора?

– А, ерунда, просто парни помешаны на всяких квестах и ролевых играх. Идиоты перезрелые, – очень правдоподобно вздохнула Лида. – Скажешь Марату?

– Все не так просто, – задумчиво произнес Алеша. – Во-первых, я Вельшина ни о чем не просил. Просто рассказал ему, какие странные дела творятся вокруг новенькой, то есть тебя. И возможно, провожает он тебя совсем по другим причинам. Догадываешься, по каким?

– Но мне это не нужно! – разволновалась Лида. – Из-за Милы… и вообще.

– Понимаю. Только после сегодняшнего вообще все осложнилось. Может, Ворон и смотреть в твою сторону больше не станет. А если станет… ну, не знаю, нельзя его сейчас взять и отшить. Он подумает, что ты вроде как брезгуешь им.

Тут Лида снова вскочила на ноги:

– Да нет же! Как такое… я просто из-за Милы переживаю.

– Вот и разбирайся с ним сама, ладно? – неожиданно прохладным голосом оборвал ее Алексей. – Я, конечно, Ворону друг, но в его личные дела не суюсь. Как и он в мои. А сейчас могу проводить тебя до дома. Или это тебе тоже не нужно?

Лида почувствовала себя загнанной в ловушку. Ей нужно, еще как! Но сказать об этом никак невозможно, и она лишь постаралась как можно равнодушней пожать плечами.

– Как знаешь…

Алеша встал, потянулся и посмотрел на речку. Покачался задумчиво с носка на пятку. Потом вдруг снова плюхнулся на скамью и достал телефон, на этот раз свой, со словами:

– Прости, Лид, совсем забыл про одно важное дело. Вот же вылетело из головы. Да тут, вообще говоря, и провожать нечего, сразу за тем поворотом – выход из парка. Перейдешь дорогу и через пять минут будешь дома. Сориентируешься сама?

– Да конечно! Не вопрос. Ну, пока! – И Лида помчалась по дорожке, едва не воя в голос от унижения. Мысленно она клялась себе, что больше даже не взглянет на парня, когда-то спасшего ее от первой в жизни двойки.

Путь до дома занял куда больше времени, чем обещал Алексей. Обиженная, сбитая с толку, Лида, казалось, могла бы заблудиться и на абсолютно прямом отрезке пути. Она тыкалась в переулки, забредала в тупики и на дом свой вышла совершенно случайно. Ворвавшись в калитку, она быстро зашагала к двери, надеясь за привычными домашними делами забыть о потрясениях этого дня.

Дом встретил подозрительной тишиной. На кухне в миске печально плавала морковка, валялась на столе очищенная и уже потемневшая картофелина. И немедленно страх за мать смел все прочие огорчения. Лида бросилась в комнату.

Комната с занавешенными окнами тонула во мраке. Лишь древний торшер с ободранной бахромой слабо светился в углу.

Мать лежала лицом к стене, но заворочалась, услышав шаги дочери. По отечной бледности ее лица Лида поняла – дело худо.

– Мамуля, что?.. – ахнула она, приседая на корточки рядом с диваном.

Вера в спешном порядке отвоевывала у слабости позицию за позицией: она подсунула под спину подушку и растянула в улыбке бледные губы.

– Да ерунда, не дергайся. Застудилась на сквозняке, похоже, ко всем прочим радостям. Вот, взялась борщ варить, но пришлось срочно принимать горизонтальное положение.

– Я сейчас все сделаю.

– Спасибо, Лидуша. А что там наша тетя, не собирается вернуться на вахту?

– Тетка дезертировала. Меня к ней даже не пустили, по ее, кстати, просьбе. А врач смотрел на меня, как на убийцу.

– Да, не ждала я, что Муза сломается, – посетовала, комкая край одеяла, Вера. – Всегда была крепкой, как броненосец. Ладно, Лид, ты быстренько овощи в воду побросай и садись за уроки. А я попозже встану, жаркое сделаю и компот сварю.

– Лежи уж, сама управлюсь. – Лида рванула на кухню, пока мать не успела угадать по ее лицу, как она расстроена и напугана новым ухудшением.

Она уже дочистила картошку и разморозила в микроволновке мясо, как раздался требовательный звонок. Лида промчалась через двор, распахнула калитку и обнаружила за ней Анну. Девушка улыбалась и одновременно пытливо изучала Лидино лицо.

– Ничего, что без приглашения? Нужно поговорить.

– Конечно, проходите… то есть входи. – Лида ошалело попятилась в глубь двора. Она не ждала так быстро увидеть Анну вновь. Думала, у нее будет время, чтобы все взвесить, сочинить умные вопросы. Принять жутковатую правду о себе или же убедиться, что ее ловко дурачат.

Анна, похоже, церемониться не привыкла. Скинув на пороге плащ и туфли, она тут же прошла на кухню и с изумлением воззрилась на царящий там бардак. Готовка никогда не была Лидиной сильной стороной. Боясь что-то забыть и упустить, она заранее разложила на обеденном и хозяйственном столах все, что могло пригодиться для борща и жаркого. Места не хватило, пришлось задействовать и табуретки. Теперь она спешно пыталась освободить хоть одну, чтобы предложить ее гостье.

– Ты сегодня на хозяйстве? – бодро уточнила Анна. – Отлично, я помогу, обожаю готовить. А с мамой познакомишь?

– С мамой? – заколебалась Лида. – Ну, да, наверно. Если только она не спит, а то ей что-то нездоровится.

– О! – Подвижное выразительное лицо Анны огорченно вытянулось.

– Ну, честно говоря, она почти всегда теперь неважно себя чувствует, – выплеснула Лида то, о чем думала непрерывно, пока возилась с овощами.

– Лидок, кто там?! – долетел до них чуть взволнованный голос Веры. Прежняя жизнь не приучила мать и дочь к частым визитам.

– Пойдем, – вздохнула Лида. – И имей в виду – она тоже фанатка художников-передвижников.

Они вошли в комнату. Вера за это время сумела собраться с силами и сесть на своем ложе почти ровно, спустив искореженные ноги на коврик и задрапировав их покрывалом.

– Мам, знакомься, это моя новая подруга. Мы познакомились в парке. Анна занимается бегом, там у них целая группа энтузиастов. Вот, зовет присоединиться, – на одном дыхании выдала Лида.

– Обязательно сходи, – горячо поддержала Вера, впиваясь глазами в лицо Анны. – Когда такой отличный парк под боком, грех им не пользоваться. Рада познакомиться с вами, Анна. Если нужна какая-то особая экипировка, то скажите, мы все приобретем.

– Я тоже очень рада знакомству, Вера Львовна, – ласково произнесла Анна. – Лида много мне о вас рассказывала. Она очень вас любит.

Верины щеки слегка порозовели от удовольствия. А потом она все-таки не удержалась:

– Анечка, ваше лицо… это просто чудо какое-то. Но вам, конечно, не раз и не сто раз говорили то, что я намереваюсь сказать?

– Увы, в последнее время все реже, – шутливо насупилась Анна. – Зато сразу можно узнать культурного человека.

– А вы, часом, не родственница… нет сведений на этот счет?

– Да что вы, Вера Львовна, увы! Все мои дореволюционные родственники обретались в глухих деревнях, до Петербурга никто не добрался.

Лида не удержалась – хихикнула, прикинувшись, будто кашляет. Меньше всего Анна походила на деревенскую жительницу.

– Да уж, чудеса, – открыто любовалась гостьей Вера. – Вот так, не вставая с постели, словно в Третьяковке побывала. Вы ведь пообедаете с нами?

– Обязательно, – заверила Анна. – Я сейчас Лидуше помогу, а потом все вместе посидим и пообщаемся, ладно?

– Конечно. – Вера словно исцелялась на глазах, порозовели губы, исчезла болезненная муть из уголков глаз. Новая подруга дочери нравилась ей необыкновенно. А всего больше нравилось то, что они, наконец, появились, эти подруги.

На кухне Анна сразу взялась за овощи, резала их со скоростью света, не глядя. Глаз же она не отрывала от Лиды.

– Ну, ты как? Переварила мою историю? Знаешь, я решила не оставлять тебя одну, это ведь все-таки непростое известие, да? И вопросы наверняка накопились?

– Да уж, это точно, – согласилась Лида. Она не стала распространяться о том, что за прошедшие пару часов с ней случились потрясения и покруче. – Слушай, Анна, а как вы вообще меня нашли? Как догадались, кто я такая? Существует какой-то способ?

Анна мотнула головой:

– Нет, обычно у нас нет возможности распознать себе подобного. Разве что он сам себя выдаст. Ну, к примеру, выступит на ток-шоу с историей на тему: «Я живу на свете двести лет, а выгляжу на восемнадцать». Но таких идиотов среди вечников пока не случалось. Иногда по книжкам можно догадаться. Человек так описывает другую эпоху, с такими невероятными деталями, что сразу понимаешь – он из наших. С документами еще случаются накладки, не все достаточно быстро соображают, что необходимо менять паспорт хотя бы раз в столетие. Так что ты, возможно, первая из вечников, кого обнаружили до переломного возраста.

Слышать, что она – первая, было приятно. Лида просыпала картошку мимо кастрюли, ойкнула, бросилась сгребать ее с плиты.

– А насчет тебя вообще забавно получилось, – продолжала резать и рассказывать Анна. – Мы еще весной задумали с ребятами махнуть в северные страны, порыбачить. Валерка с Лазарем – фанаты хорошей рыбалки. На обратном пути недельку погостили в Питере у наших друзей.

– Таких же, как вы… то есть мы?

– Да нет, они обычные ребята, мы с ними на Красном море пару лет назад познакомились. Так вот, в Питере в новостях услышали, что в пригороде завелся маньяк, нападает на девушек. Обычно мы не вмешиваемся, но тут я настояла. Сняли здесь квартиру. А потом две недели я днем и ночью болталась по местному лесопарку, пока парни оттягивались в досуговом центре. И никто на меня даже не подумал нападать. Представляешь, какими комплексами я обзавелась? – Анна шутливо дернула себя за выпавший из прически темный локон. – Потом ребятам наскучило здесь торчать. Лазарь мигом завел нужное знакомство и узнал, что никакого маньяка больше-то и нет. Напал на девчонку-школьницу и умер от сердечного приступа, едва ее коснувшись. Как думаешь, что нам первым делом пришло в голову?

– Ну, я догадываюсь…

– Конечно, нам стало интересно. Выяснили твою фамилию, отыскали дом, установили наблюдение. Сразу поняли, что ты живешь первичной жизнью и ни о чем таком не догадываешься. Мы бы, скорее всего, и не стали тебя беспокоить, но… есть некоторые обстоятельства.

– Какие? – вздрогнула Лида.

Анна умолкла, прислушиваясь: со стороны лестницы слышались легкие, будто крадущиеся шаги, и через секунду на кухню заглянул Славик. Увидев рядом с ненавистной родственницей еще и незнакомку, ойкнул и умчался прочь, громко топая и натыкаясь на предметы мебели.

– Боится тебя? – понимающе спросила Анна.

– До обморока просто. Да если бы он один!

– Ну, нам всем это знакомо!

– Почему?! – Лида впилась в нее умоляющим взглядом. – Что во мне… в нас страшного? Так надоело… ведь всю жизнь…

Она тщетно боролась с подступающими слезами. Анна обняла, провела теплой рукой по волосам.

– Ничего ужасного в нас нет. За исключением того, что однажды мы все побывали на пороге смерти и стали, можно сказать, ее крестниками. Люди это чувствуют и порой реагируют очень бурно. Особенно те, кто боится смерти.

– А разве мама, к примеру, не боится? Она ведь так больна. Но ей-то я ужаса не внушаю?

– Чего ж бояться, если она саму смерть умолила пощадить тебя? – хмыкнула Анна. – Да и вообще – чего бояться-то? А за маму свою не переживай. Она будет здорова. Мы уже все обсудили, даже клинику подходящую подобрали, в Нью-Йорке.

– Но это же безумно дорого! – запротестовала Лида. – Я только с утра со знакомым врачом об этом разговаривала. Он, правда, говорил об Израиле, но все одно… Даже если продам себя на органы, нужной суммы не набрать.

Тут Анна с поразительной неделикатностью расхохоталась до слез:

– Ой, Лид, уморила! Хотела бы я посмотреть, как это – попробовать изъять органы у вечника! От больницы бы камня на камне не осталось! А насчет денег – тоже мне, проблема, – продолжала она, чуточку угомонившись и возвращаясь к готовке. – Поверь мне, когда живешь очень долго, научаешься добывать деньги буквально из воздуха. Так что об этом даже не думай. Главное – тетку с внуком домой отправить поскорее, иначе беды не избежать. Постоянный страх до хорошего не доводит.

– Да как ее отправишь? Даже если удастся послать маму на лечение, она не допустит, чтобы я тут оставалась одна.

– А ты и не будешь одна, – расцвела в улыбке Анна. – К тому времени мы с твоей мамой станем лучшими друзьями, и с Лазарем она познакомится, а уж он-то всем внушает железное доверие. Так что твоя мама без всяких сомнений оставит тебя с нами. А может, ты вместе с ней поедешь, там ведь тоже можно учиться. Поглядим.

– А если тетка не захочет уезжать? Она, кажется, всерьез решила здесь поселиться. Предварительно сдав маму в дом инвалидов. Наверно, надеется, что я сама, как неуравновешенный подросток, из дома сбегу, и все ей достанется.

– Ничего, уедет как миленькая. Если что, подключим тяжелую артиллерию в лице Валерия. Но скорее всего, она сама скоро почувствует, что гробит себя и внука. Обычно такие вещи не сразу, но доходят.

Лида вдруг вспомнила о том, что угнетало и пугало ее в последние часы больше всего.

– Анна, я сегодня чуть не убила человека, – виноватым голосом произнесла она. – А потом еще жалела, что не убила… едва не погналась за ним, чтобы закончить дело.

– Ого! – Оставив готовку, гостья уставилась на нее с интересом. – Быстро ты… не связано ли это с тем байроническим красавцем, который тебя караулил у приемного покоя?

– Ага, точно, связано.

– Неужели он рискнул сделать что-то против твоей воли? Но ведь тогда бы и догонять не пришлось…

– Нет, что ты! – замотала головой Лида. – Марат ни при чем. Просто нам повстречался в парке его отец, какой-то гадкий сектант. Я даже не сразу поняла, что он его отец. Но тип был такой мерзкий, и мне ужасно захотелось спровоцировать его, понимаешь? Чтобы он напал на меня и… сама знаешь. По правде говоря, мне и сейчас еще этого хочется.

Анна печально вздохнула, будто вспомнила какой-то малоприятный момент собственной биографии.

– Лид, да ты не расстраивайся так сильно. Понимаешь, каждый человек, узнав, что обладает какой-то способностью, даже не самой уникальной, обязательно захочет испытать ее на деле. Так что не торопись считать себя чудовищем, мы все через это прошли. Одна только мысль, что можно убить мерзавца и остаться безнаказанной… о, как я тебя понимаю. И все-таки торопиться с этим не стоит.

– Ну, один мерзавец на моем счету уже есть.

– Да, но тогда ты не знала то, что знаешь сейчас. Ты совсем еще ребенок, Лида… и не спорь, пожалуйста, ты ведь даже не представляешь, сколько мне лет. Тебе нужно все обдумать, выбрать свой путь. Чтобы потом ни о чем не жалеть. Знаешь, среди нас есть такие, кто превратил убийства в смысл жизни. И те, кто просто развлекается подобным образом. И те, кто старается жить по Божьему закону, пусть даже сама его жизнь совсем не вписывается в этот закон. И ты должна сама решить, какой будешь ты. Понимаешь?

– Ага, – вздохнула Лида, и едва ли ее ответ был абсолютно правдив.

– Ну, остались еще вопросы?

– Да! – с готовностью сказала девушка, но тут же покраснела и смутилась. Взгляд Анны сделался настороженным:

– Эй, что там у тебя? Спрашивай, не стесняйся.

– Ну, я хотела знать… просто чтобы верно ориентироваться… в общем, кто из ребят твой парень, Лазарь или Валерий?

Анна засмеялась с заметным облегчением, будто опасалась совсем другого вопроса:

– Ни тот и ни другой, Лидуся! Знаешь, не хочу тебя разочаровывать, но любовь и вечность едва ли совместимы. Вот дружба – да, пожалуй. Хотя и она нуждается в усердных тренировках. Мы с Лазарем лет по десять дружили, потом разбегались по разным концам света, потом снова встречались… А в последние сто лет превратились просто в неразлучников. Стоит мне хоть на час с ним расстаться, как возникает странное чувство, будто забыла дома руку или ногу. Ну, удовлетворила я твое любопытство?

– Ты говорила о каких-то проблемах, – заторопилась Лида. – И…

Но Анна шутливо прихлопнула ей рот ладошкой:

– Давай не здесь, ладно? Будет время поговорить. Мы с ребятами уедем на пару деньков – срочные дела. Но потом вернемся и будем с тобой столько времени, сколько понадобится, чтобы ты во всем разобралась. А теперь давай обедать.

Вдвоем они придвинули стол к Вериной кровати. Мать, обложенная подушками, сидела почти прямо и ела со здоровым аппетитом. Анна за чаем словно бы к слову заговорила о своем хорошем знакомом – владельце клиники в Нью-Йорке, о благотворительных программах, по которым попасть на уникальное лечение можно почти бесплатно. Вера сначала слушала отстраненно, но под конец легкий румянец надежды озарил ее лицо. Да, Анна была отличным психологом.

– Постарайся никого не убить, пока нас не будет, – шепнула она Лиде на ухо, прощаясь с ней у калитки.

– Возвращайтесь поскорее, – взмолилась девушка, которая уже чувствовала себя одинокой и покинутой.

– Вернемся, и с хорошими новостями, вот увидишь. – И Анна спортивной рысцой припустила под накрапывающим дождем. Лида пожалела, что не предложила ей зонтик. Хотя, кроме легкой простуды, ее новой подруге вряд ли что грозило.


Под утро ей приснился Марат Вельшин. Он стоял на дорожке, ведущей к школе, избитый, с рассеченной бровью, в разорванной одежде, и толпа учащихся брезгливо обтекала его. А он смотрел на Лиду с таким презрением, словно это она разболтала всей школе его горькую тайну. Проснувшись, она долго не могла успокоиться, даже школьную блузку дважды напялила наизнанку.

Что-то неуловимо изменилось в ее отношении к Ворону. Она без конца ругала себя – и заочно Санина – за то, что вчера они не приняли никаких экстренных мер. Можно ведь было позвонить директору школы, в полицию в конце концов. И как же она мечтала теперь, чтобы Марат как ни в чем не бывало поджидал ее у дома! Но этого, конечно, не случилось.

Однако вопреки мрачным прогнозам Вельшин оказался в классе. Он сидел за партой в своем сером щегольском костюме и читал учебник. Заметив Лиду, лишь на секунду скользнул по ней взглядом, в котором читалось грозное предупреждение: не подходи, не спрашивай. И снова уткнулся в книгу. Знакомый мобильник словно ненароком был брошен на край парты, сигнализируя: я знаю, что ты знаешь.

Лида и не собиралась подходить, но дышать стало легче. Беглый взгляд убедил ее, что бесподобная внешность Марата не понесла заметного ущерба. Возможно, все оказалось не так уж страшно. Она плюхнулась на стул рядом с Милой, тоже с головой ушедшей в учебник по геометрии.

– Привет, как тетя? – тут же спросила подруга.

– Нормально, что с ней сделается.

– Здорово. Про самостоятельную не забыла?

– Ч-черт! – Лида в панике схватилась за учебник.

Поговорить с Милой удалось лишь на перемене. Кабинет физики был на первом этаже, и весь класс высыпал на школьный двор, залитый таким жарким солнцем, какого не бывало здесь и летом.

– Он ведь за тобой вчера пошел, да? – щурясь на небо, спросила тонким голосом Мила. – Я видела в окно.

Ноги стали ватными. Неужели сейчас она потеряет единственную подругу? Но врать Лида не стала:

– Да, выследил меня до больницы. Но это ничего…

– Я жалею, что сказала тебе… о своих чувствах, – по-птичьи часто дыша, выпалила Журавка. – Ужасно глупо… нужно было подождать. Просто Ворон никогда не встречался с девочками из класса. Но ты ведь особенная, я не учла.

Последнюю фразу она произнесла без грамма желчи или сарказма.

– И ты все равно дружила бы со мной? – спросила Лида о самом важном.

Колокольчиком прозвенел тихий смешок.

– Конечно, дружила бы. Я и дружу. Если, конечно, у тебя будет оставаться время на дружбу со мной.

– Да сколько угодно! – Лида от восторга готова была воспарить в сияющие небеса. – Ты пойми, все не так, как кажется со стороны. Мне лично Марат совсем не нравится. («Ой ли?» – влез с поправкой тихий внутренний голосок.) А я ему – тем более. Просто тут случилась одна странная история: Алеше Санину почудилось, что какие-то люди следят за мной с дурными целями. Сам он, конечно, занят под завязку, вот и попросил Вельшина присмотреть за мной. Но вчера все прояснилось, и Марат ко мне больше даже не подойдет, вот увидишь. Да он счастлив без памяти, что скинул эту обузу! Но друг он хороший, признаю.

– Да, хороший! – воскликнула Мила, сияя едва ли не материнской гордостью. – Я всегда завидовала их дружбе с Лешей. Всегда мечтала о такой же: верной, немногословной. И как же хорошо, что ты пришла в наш класс!

– Немногословная дружба у нас не получится. Мы все-таки девочки, – хихикнула Лида, и в этот миг прозвенел пронзительный школьный звонок.


Остаток дня прошел на удивление спокойно. Время как будто немного застопорилось, перестало нестись одичалым галопом. Лида машинально разговаривала с Милой, отвечала на уроках, выполняла задания. А параллельно в голове ее мысли медленно и тягуче крутились вокруг одного:

«Неужели это правда и мне предстоит жить… очень долго? Неужели все вокруг – Мила, Марат, Алеша – будут взрослеть, потом стареть, а для меня все прекратится через два года? Говорят, бред сумасшедшего бывает стопроцентно убедительным, потому что сам он не сомневается в своей правоте. Да, но ведь насчет маньяка Анна была права, и она первая убедительно объяснила, почему от меня люди шарахаются. Так, значит, правда? Через десять лет уже станет заметно, тогда и поверю до конца. Хорошо, что при нынешних достижениях пластической хирургии можно очень долго всем морочить головы».

После звонка с последнего урока Марат пронесся мимо нее со свистом, не сказав «прощай». Хоть эта проблема была решена.

Глава 8 Проверка

На следующее утро Вера торжественно произнесла фразу, которую ее дочери приходилось много раз слышать и раньше:

– К сожалению, деньги имеют странную особенность неожиданно кончаться.

– Но у нас пока все есть, а твоя пенсия уже через неделю, – оптимистично напомнила Лида.

– Да, но у нас больше нет возможности катать Славика на такси. Так что сегодня тебе придется собственноручно отвести его в школу. Заодно покажешь парк, а то бедный ребенок там до сих пор и не побывал ни разу.

– Ты чего, мам, он же смотреть на меня боится, не то что идти куда-то вместе!

– Глупости! – живо возразила Вера. – Он просто тебя плохо знает, вот и стесняется немного.

– Стесняется? Это так называются его вопли по ночам?

– Ну, дочь моя, будь же снисходительна. Ему тоже несладко: бабушка в больнице, остался с почти незнакомыми людьми. Кстати, можешь потом отвести его в больничку на свидание с бабулей.

– Да, его тетка, наверно, захочет повидать. – Лида скривилась от такой перспективы, придется ведь присутствовать.

– Ладно, допивай чай, а я позову малыша и подготовлю его.

Девушка вернулась на кухню, а через две минуты громкий рев сообщил ей, что переговоры пошли не слишком гладко. Пришлось бежать в комнату.

Несносный Славик отчаянно рыдал и твердил сквозь рев, зажимая глаза руками:

– Не пойду с ней! Не пойду, не пойду!

Вера ласково обнимала его за плечи, пыталась наладить контакт:

– Да отчего же, Славулечка? Она ведь твоя тетя, и учитесь вы в одной школе.

– Пусть за мной опять приедет дядя на такси! С ним поеду!

– А карету тебе не подать к воротам, дорогой племянник? – обозлилась Лида. – В общем, живо собирайся – и на выход.

– Не-ет!

– Тогда сиди в своей комнате и прогуливай школу! Кому хуже? Отстанешь от класса и останешься на второй год!

Малыш горестно взвыл.

– Лида, перестань, – вступилась за него Вера. – Сейчас Славик умоет мордашку, возьмет портфель и пойдет с тобой. Что там с чаем?

– Остыл, – буркнула Лида, поняв, что ее отсылают прочь.

Видимо, без нее матери как-то удалось уговорить мальчика, потому что к Лидиному выходу из дома он уже жался у калитки, бледный и несчастный. От протянутой руки бедолага уклонился и потрусил чуть позади Лиды, словно побитая собачонка.

Так они и вошли в парк. Погода радовала еще одним солнечным деньком, и утренний парк предстал во всей красе, еще не облетевший до конца, пурпурный и золотой. Лида, идя вполоборота, чтобы не терять из виду малыша, громко вещала в пространство о местных достопримечательностях:

– А раньше здесь были охотничьи угодья. Царь и его свита разъезжали на конях и охотились на крупных животных.

– Каких? – пискнул Славик, и Лида возликовала: кажется, есть контакт!

– Ну, на медведей, на лосей, может, и на волков.

– А где сейчас эти звери?

Лиду так и подмывало ответить: да здесь же, прячутся за деревьями, а во-он под тем холмом медведь затаился в берлоге, стережет одиноких путников. Но она обуздала свою кровожадность:

– Ушли далеко в леса. Теперь здесь только белки живут. А на озере – утки.

Они как раз шли по пружинящей тропинке вдоль озера. От воды тянуло зябкой сыростью, утки резво подплывали к самому берегу в надежде на угощение. Вдруг кусты с правой стороны зашевелились, и на тропу кубарем скатился потрепанный мужичонка средних лет. Лида едва успела отдернуть назад племянника. Незнакомец встал на карачки, внимательно глядя снизу вверх на Лиду слезящимися мутными глазами.

– Эй, девчонка, – прохрипел он, – денег мне дай, живо.

Славик пискнул и попятился. Лида задвинула его себе за спину и четко проговорила:

– Денег у меня нет. Пожалуйста, уйдите с дороги, не пугайте ребенка.

Особого страха не было, все-таки в парке в этот час хватало людей. Правда, здесь, в низине, они были скрыты от глаз, но если хорошенько завопить… Хотя зачем вопить, в свете новых-то обстоятельств? Лида даже засмеялась тихонько над собственной несообразительностью.

– Денег дай, – повторил тип, поднимаясь на ноги и наступая на девушку. – Не видишь, что ли, худо мне?

– Не моя проблема. Денег нет.

– Сейчас у тебя будет проблема, – свирепел на глазах ал-каш. – Сейчас я твоего пацана в озеро засуну, пискнуть не успеешь. Лучше не беси меня.

Славик повизгивал от страха и дергал руку, наверно, хотел убежать. Но Лида держала его крепко, а сама даже не трогалась с места. Голову словно заполнила пульсирующая горячая масса, дыхание сбилось, губы свела судорога. Нахлынувшая злоба требовала выхода, в воображении уже рисовались сладкие картины того, как эта нетрезвая мразь корчится на земле. И лишь какой-то испуганный голосок внутри истошно умолял ее остановиться.

Алкаш сделал еще шаг вперед, но Лида не шевельнулась. Вдруг мужик застыл на месте и потер рукой грудь. Взгляд его расфокусировался. Тип осторожно втянул воздух, прислушиваясь к себе, потом произнес жалобно:

– Слышь, ну дай денег, будь человеком!

На этот раз прозвучало убедительней: кажется, он в самом деле решил, что ему поплохело от недостатка горячительного.

И тут снова кусты заходили ходуном, какая-то темная фигура стремглав вылетела из них и набросилась на приставалу. Через мгновение тот уже бился и верещал в мощных руках Ворона.

– Марат, отпусти его! – вышла из ступора Лида. – Все в порядке, он ничего нам не сделал.

– Кто тебе велел на них нападать? – вдруг заорал Вельшин, и Лида озадаченно притихла.

Пьяница забился сильнее.

– Говори, кто велел, живо! А то в озеро брошу.

– Марат, да ты чего, он же просто хочет опохмелиться, – теперь уже Лида всерьез озадачилась тем, как спасти бедолагу. Да и Ворон ее пугал – что еще за странные фантазии?

– Он тебя ждал, – сообщил ей Марат, без всякого напряга удерживая алкаша на вытянутой руке так, что тот едва скреб носками драных кед по земле. – Я проходил здесь полчаса назад, и он уже тихарился в кустах. За это время что, не нашлось, к кому прицепиться?

– Да нет же, это совпадение. Просто решил, что меня легче запугать. Потому что я ведь с ребенком…

– Вот сейчас и узнаем. Ну, будешь говорить? – И Ворон подтащил обмякшего мужика к самой кромке озера, где утки, выстроившись полукругом, с интересом наблюдали сцену из человеческой жизни.

– Серьезные люди! – выкрикнул вдруг алкаш, поджимая ступни, которых уже коснулась студеная озерная водица.

– Что?

– Серьезные люди попросили, чтобы пристал именно к этой девке! Денег дали и велели попугать, но не бить и не убивать, а только так… потрясти немного.

– В каком смысле?

– Да вот как ты меня, парень, за одежку потрясти!

– И где они сейчас, серьезные люди?

– Почем знаю, может, наблюдают за нами? Они предупредили, чтоб я не вздумал смыться с деньгами, пока дело не сделаю.

Вельшин отшвырнул мужика обратно в кусты, брезгливо потряс кистью руки, огляделся.

– Слышала? Ладно, пошли отсюда!

Но Славик врос ногами в землю: он не смел пройти мимо страшного дядьки, скулящего на траве. Марат легко подхватил его, отработанным движением забросил себе на плечи.

– И как ты, я интересуюсь, здесь оказался? – спросила Лида, когда с тропы они перебрались на парковую дорожку. – Конечно, совершенно случайно?

– Ну, смотря что называть случайностью, – уклонился от ответа Ворон.

– А я думала, с провожаниями покончено. А они, оказывается, перешли на новый уровень – стали тайными. И сколько весь этот цирк будет продолжаться?

– А пока за тобой таскаются какие-то невнятные личности, Весна, и подсылают отморозков, чтобы нападать на тебя.

– Типа, местный герой, да? Всех защищаешь?

– Нет, только тех, о ком беспокоятся мои друзья.

– О как заговорил! А недавно уверял, что почти влюблен в меня!

– Надеюсь, не разбил твое сердце?

Ерническая манера сейчас была на руку обоим: помогала снять неловкость после того, что случилось вчера. Поэтому они с удовольствием перебрасывались колкостями почти до самой школы. Ворон при этом не забывал зыркать по сторонам, наверно, выглядывал «серьезных людей». Тогда как Лида решила обдумать эту информацию после, на досуге. А еще лучше – обсудить с Анной и ребятами, когда те вернутся.

Расстались на подходе к школе: Вельшин молча поставил Славика на землю и затерялся в толпе. Лида до звонка успела сбегать на первый этаж к начальным классам и вручить Славика его учительнице. Мальчик больше не шарахался от нее и даже позволял брать себя за руку – наверно, понял, что в жизни случаются вещи пострашнее родственницы.

А Лида испытывала разочарование – Ворон опять ей помешал. Что-то жутковатое, неутоленное скреблось внутри, требовало выхода. Потом снова вернулся стыд. Она должна равняться на Анну, Лазаря и Валерия, а не на тех неизвестных распоясавшихся вечников, что погрязли в убийствах.

После уроков случился незапланированный субботник: старшеклассникам вручили метлы с граблями и послали чистить спортплощадку от нанесенных туда ветром кленовых и прочих листьев. Лида трудилась в темпе: ее ждал Славик, топтался на школьном пороге. В больницу они уже не успевали, и тем лучше: неприятные встречи нужно дозировать. Рядом Мила Журавка сгребала листья сосредоточенно и аккуратно, как делала все, за что бралась. С другой стороны небрежно помахивал метлой Ворон, время от времени кидал на Лиду насмешливые взгляды. Заговорил, когда Мила унеслась за мешками для мусора.

– Совсем страх потеряла, Весна? Не вижу на твоем лице даже раздумий на тему, кто тебя заказал.

– Никто меня не заказывал, ясно? – моментально взбеленилась девушка, опасливо озираясь. – Этот тип просто искал подходящую жертву. А тебе соврал, чтобы отвязался.

– Нужно было его в ментовку оттащить, – с сожалением произнес Марат. – Составить фоторобот тех людей.

– Точно не нужно!

– Слушай, а может, ты кому-то кругленькую сумму задолжала?

– Может. Но я об этом ничего не знаю.

– Но скорее всего, это связано с маньяком, которого ты угробила. Может, у него богатые родители, которые нанимают разных людей, чтобы запугивать тебя? Для начала…

– Не думаю, что это связано с тем уродом. Просто случайность, сколько повторять?

– Смотри, разбирайся скорей со своими проблемами. Когда-нибудь у меня закончится терпение приглядывать за тобой.

– Можно, оно закончится прямо сегодня? – огрызнулась Лида. – И имей в виду: назад я еду на автобусе, провожать меня точно не нужно.

– Такое облегчение, прям не представляешь!

В этот момент примчалась Мила с мешками, и разговор немедленно прекратился.


Только в шесть часов вечера Лида наконец уселась за уроки. До этого ей пришлось переделать уйму дел: приготовить ужин, провернуть большую стирку и помочь матери вымыться под душем. Последнее оказалось самым тяжелым – Вера мучительно стеснялась своей беспомощности, со всем норовила управиться сама, а выходило только хуже. Потом пришлось еще полчаса прибираться в ванной комнате. Впервые Лида от всей души пожелала тетке скорейшего выздоровления. Но той, кажется, нравилось лежать в больнице и изводить сестру по телефону рассказами о том, каково это – пребывать на пороге смерти.

Едва был открыт первый учебник, как от калитки раздался звонок.

«Анна!» – едва не заорала на весь дом Лида, бросаясь отпирать. Но на улице, вальяжно облокотившись локтем на забор, ее дожидался Марат. На этот раз он был облачен в изумрудного цвета блейзер, бесподобно гармонирующий с его смуглой кожей. Светло-коричневые ботинки, безупречно начищенные, отражали закатные лучи.

«Интересно, где он прячет от папаши свои вещички? В земле захоронки делает, что ли?»

– О, ну что опять? – притворно застонала девушка. – На меня снова напали, а я и не заметила?

– Не-а, все спокойно, просто мимо проходил, – расплылся в улыбке Ворон. – Слушай, Весна, ты чего сейчас делаешь?

– Уроки, ясное дело.

– Ага, значит, свободна. Прогуляешься со мной кое-куда?

– Это куда?

– Да тут неподалеку. Обещаю, не пожалеешь.

– Скажи куда, а я подумаю.

Прогуляться и в самом деле хотелось. Да еще в компании такого красавца. Жаль, уже темнеет, никто толком не обзавидуется.

– Нет, не скажу, – тряхнул головой Вельшин. – Можешь не ходить, но потеряешь очень многое. К тому же будешь всю ночь страдать от любопытства.

– Ладно, заходи в дом, – вздохнула Лида.

Мама обрадовалась Марату, как старому другу. И без лишних препирательств дала разрешение прогуляться, хотя до этого настойчиво гнала дочь за уроки. В этот миг Лида с каким-то новым прозрением осознала всю бездну материнского одиночества…

Сначала, храня таинственное молчание, Вельшин вывел девушку на главную улицу поселка. Оттуда повернули к той его части, что была отстроена сравнительно недавно. Дома там были большие, каменные и всех стилей – людям, населявшим их, явно не приходилось считать каждую копейку. Лида не завидовала, но предпочитала не забредать сюда даже случайно, дабы не будить понапрасну в душе классовую ненависть. Ворон же вышагивал по мощеным улицам с такой непринужденностью, словно родился и вырос в одном из этих архитектурных шедевров. На вопросы не отвечал, весьма артистично прикидываясь глухонемым.

Так он подвел ее к зеленому железному забору и толчком ладони распахнул калитку. Девушка зажмурилась на миг: ее ослепили разноцветные огоньки, протянутые по периметру двора. За их мерцанием ей не сразу удалось рассмотреть дом, не слишком большой – хотя куда до него Лидиному – и неуловимо напоминающий голову рыцаря в шлеме с пылающими арочными окошками-глазами.

Откуда-то сбоку из-за кустов доносились музыка и веселые голоса. Лида в недоумении попятилась:

– Тут праздник какой-то…

Но Марат поймал ее руку и потащил за собой туда, где были свет и музыка. Там по специально подсвеченной ярко-бирюзовой траве прохаживались нарядные люди всех возрастов, некоторые с бокалами в руках. Еще больше народа восседало за длинным столом в центре поляны. Лида и вовсе перестала что-либо понимать.

А затем она увидела Алешу. В джинсовом костюме, с растрепавшимися на ветру волосами, он стоял в паре шагов и смотрел на нее изумленными глазами. Потом перевел вопрошающий взгляд на друга.

– С днюхой тебя, Алеха! – на весь двор гаркнул Ворон, подошел и гулко огрел по спине свободной рукой – Лиду он так и не выпустил. – Вот, привел тебе типа подарочек. Иду себе, вижу, слоняется человек бесцельно, вот и прихватил.

– Эй, хорош врать! – обрела от возмущения голос Лида. – С днем рождения тебя, Алеша. Прости, что без подарка, просто этот тип даже не предупредил, куда мы идем.

– Ерунда, – невесело проговорил именинник. – Я рад тебя видеть, Лид. Идите за стол, пока там хоть что-то осталось. А я вообще за углями шел.

И зашагал к дому. Ворон тут же потащил Лиду к столу, отыскал два свободных стула рядом и пихнул ее на один из них. К тому времени Лиде очень хотелось ему хорошенько врезать, но она опасалась привлечь излишнее внимание. Хотя их и так заметили. Если Вельшину многие из присутствующих разодетых персон кивали и улыбались, то на растрепанную девицу в затрапезной куртке косились удивленно.

Съежившись на стуле, Лида ощутила приступ паники: вечеринка явно предназначалась для членов семьи и их друзей. Зачем она здесь? Но Марат, не тратя попусту времени, уже наполнял едой и свою, и ее тарелки. И вдруг встрепенулся радостно:

– О, родители Лехины подошли. Сейчас я тебя представлю. Евгений Львович, Нина Николаевна, это моя одноклассница Лида по фамилии Весна! – проорал он через весь стол.

Однокласснице захотелось умереть на месте от стыда.

Минут пять спустя дышать стало чуточку легче и кровь уже не так сильно стучала в ушах. Из-под опущенных ресниц Лида с жадным любопытством изучала пару во главе стола. Мужчина – рослый, худощавый, чуточку нескладный, с копной каштановых волос. Его жена, полноватая женщина с тщательно уложенной короткой стрижкой, выглядела усталой и напряженной, непрерывно озиралась, словно не до конца понимала, для чего собралась здесь эта пестрая толпа. Новая гостья ее совсем не заинтересовала.

Евгений Львович, напротив, поймав Лидин взгляд, улыбнулся тепло и радостно, как будто только и дожидался ее появления. Лида подавила трагический вздох: Алексей был поразительно похож на отца, только вот никогда ей так не улыбался. Разве что в первом классе, когда был совершенно точно влюблен в нее… Как жаль, что она этого не помнит.

Родители именинника скоро вновь куда-то испарились, но застолье и без них шло своим чередом. Сосед Лиды, толстяк с мальчишеской челкой, сунул девушке бокал и пожелал услышать тост от опоздавшей. Заливаясь краской, Лида пробормотала пару невнятных фраз, пожелав имениннику – он как раз вернулся за стол – долгих лет жизни и больших спортивных успехов.

Кажется, вышло глупо до невозможности: гости отводили взгляды, Марат улыбнулся ей как-то вымученно и уткнулся в тарелку. Да Лида и не сомневалась в своем провале: сколько раз ее прежде приглашали на праздники? По пальцам можно пересчитать… Спасаясь от неловкости, она залпом опустошила бокал терпкого янтарного вина с привкусом сливы. А возвращая бокал на место, обнаружила, что Алеша и Марат куда-то исчезли. И так растерялась, что вскочила, с грохотом повалив стул и заполошно озираясь.

– Зайдешь в дом с черного хода – и сразу налево, – немедленно влез с советом толстяк, по-своему истолковав ее беспокойство.

Лида кивнула и выскользнула из-за стола. Пересекая короткими перебежками двор, она обнаружила в тени высокого дерева Алешиных родителей. Женщина стояла, опираясь спиной о ствол, и что-то тихо говорила. Лиде почудились слова: «Больше не выдержу». Супруг молча обнимал ее за плечи. Поистине это была очень странная вечеринка!

Ребят она обнаружила за домом: они возились вокруг мангала в квадратном садике, окруженном по периметру пирамидальными туями. Лида нерешительно шагнула вперед, но застыла под прикрытием пушистого деревца, едва до нее донеслись обрывки их разговора.

– Зачем ты ее сюда притащил? – раздраженно, даже зло спросил Алексей.

– Да так, на цветочки денег не нашлось, – беззаботно отозвался Ворон. – Дай, думаю, заменю чем-нибудь симпатичным и, главное, бесплатным. И ходячим, чтобы в руках не тащить.

– Хорош строить из себя идиота!

– Хорош мне льстить! Я такой и есть.

– Да ты просто сводник!

– Ну да, есть немного. Только заметь, не я пристроил ее в нашу школу.

– Это ты к чему сказал? – резким тоном спросил Алеша. – Вижу, ты уже составил на этот счет очередную дурацкую теорию. Так расскажи, чтобы я мог тебя опровергнуть.

– Повзрослеешь и сам поймешь, – засмеялся Ворон. – Вон, уже семнадцать стукнуло!

– Нет, давай, объясни мне…

Теперь парни стояли в таких позах, словно готовились к потасовке.

– Отстань от меня, не хватай за одежду! – дурашливо взвизгнул Вельшин. – Лучше с ней поговори.

– Ты знаешь, что я не стану этого делать! – рявкнул Алексей и долбанул ногой по мангалу. Тот опрокинулся, смачно полыхнул костер, пахнуло горелым мясом…

Лида попятилась за угол дома. Больше ей в этом месте делать было нечего. Прячась за кустами, чтобы не привязался кто из гостей, она обогнула праздничную поляну, отворила калитку и вырвалась на свободу.

А потом брела по поселку и обливалась слезами. Она ничего не понимала. Ладно бы Алексей испытывал к ней отвращение и страх, теперь она знает, отчего это происходит, пережила бы как-нибудь. Но ведь нравилась она ему в первом классе! Решил он защитить ее от подозрительной компании! Пусть не сам, пусть руками друга, но все же. И что потом произошло?

Лида обессиленно прислонилась спиной к чужому забору и закрыла лицо руками. Идти в таком виде домой – невозможно, мать сразу углядит покрасневшие глаза. И тут кто-то коснулся ее плеча, заставив вскрикнуть от неожиданности.

– Анна! – потрясенно выдохнула девушка. – Уже вернулись?

Новая подруга смотрела встревоженно.

– Мы-то вернулись, а ты чего ревешь? Что-то с мамой?

– Ой, слава богу, нет!

– А тогда что? Натворила что-то… непоправимое?

– Никого не убила. – Лида улыбнулась сквозь слезы. – Просто… была на дне рождения одноклассника… и мне там не понравилось.

– Ага, ясно, – сразу успокоилась Анна. – Это случается. А время у тебя сейчас есть?

Лида задумалась и мысленно подсчитала: с момента выхода из дома еще и часа не прошло. А мама явно настроена на романтическое свидание и будет разочарована, появись она дома слишком рано. Еще и перепугается, начнет выспрашивать, что пошло не так.

– Навалом.

– О, отлично! – возликовала Анна. – Ребята ждут нас в восточном ресторане возле торгового центра. Любишь японскую кухню?

– Пока не пробовала.

– И верно, пробовать лучше не в России. Но зато там можно занять отдельный кабинет, очень удобно. Ну что, пойдем и пообщаемся?

Лида твердо кивнула и просушила рукавом глаза.

Глава 9 Шрамы

Идти пешком не пришлось – напротив Лидиного дома была припаркована изящная «ауди» цвета морской волны. Анна оказалась поклонницей стремительного перемещения в пространстве – минут через пять они уже входили в ресторан.

Услужливый официант, пожирая Анну восхищенным взглядом, раздвинул перед ними стилизованные в японском духе створки отдельного кабинета. Там на бархатных диванах с пресыщенным видом развалились Лазарь и Валерий. Последний, как успела заметить Лида, в момент их появления рывком натянул до самых глаз высокий ворот толстого, крупной вязки свитера.

«И как он, интересно, теперь есть собирается?»

Стол ломился от экзотических блюд.

– Привет! – обрадовался Лазарь. – А мы Анну за тобой наудачу послали. Когда осознали, что нам самим все это и до завтра не осилить.

– А что, у вас праздник какой-то? – осмелилась спросить Лида. С нее на сегодня уже хватило праздников.

– Ну, вроде того. Вышла моя новая книга, – скромно сообщил рыжий гигант. – Мы как раз летали в Нью-Йорк на презентацию.

– Книга? – чуточку удивилась Лида. – А мне казалось, что вы… ну…

– Тунеядцы по жизни, – глухо хохотнул Валерий.

– Нет, ну что вы…

– Мы не такие, – заверил ее Лазарь, выкладывая на стол книгу и стремительно оставляя в ней свой витиеватый автограф. – Ты сейчас видишь перед собой самого молодого профессора истории Стэнфордского университета и самого авторитетного в мире специалиста по Иудейской войне, – и стукнул себя кулаком в грудь. – Анна тоже не любит сидеть без дела. Так что Валерий высказался только за себя. И вот, прошу принять.

Он протянул ей великолепное издание в суперобложке с грозным рисунком. На фронтисписе Лида обнаружила фотографию автора и не поверила своим глазам. На нее с хитрым прищуром взирал пожилой профессор с острой бородкой и густо тронутыми сединой висками. Зачесанные назад волосы приобрели благородный каштановый оттенок, высокий лоб прорезали морщины. Из пестрящей научными степенями биографии профессора Лазаря Гольдмана следовало, что ему уже за пятьдесят. Тем более забавно было перевести взгляд на него настоящего, юного и растрепанного.

– Анна постаралась, – пояснил автор. – Она у нас специалист по экстренному состариванию.

– Кстати, Лидочка, насчет твоей мамы мы все устроили, – в другое ухо сообщила ей Анна. – Нашли подходящую клинику – там же, в Нью-Йорке. Ей сделают операцию, возможно, не одну, а восстанавливаться она будет в другом месте, в Израиле например. Волноваться не о чем, хирург, который будет ее оперировать, из наших, так что опыт, сама понимаешь – грандиозный. Желательно только, чтобы через пару недель она была на месте.

– Как через пару недель? – растерялась и испугалась Лида. – Разве можно так быстро сделать все документы?

– Не волнуйся, по документам мы большие доки, – снова подал из своего панциря голос Валерий. Непонятным образом, не говоря ничего дурного или грубого, он постоянно заставлял Лиду вздрагивать и ежиться. – Полетит по фальшивым, делов-то.

– По нормальным полетит. А теперь расслабься и поешь. – Лазарь ласково дернул девушку за выпавшую из хвоста прядь волос. – А то совсем худышка, в чем душа держится.

– Да, и расскажи, не угробила ли в наше отсутствие очередного маньяка, – снова вступил Валерий. – Королева прямо извелась, все боялась, что ты после такого известия сорвешься и натворишь дел.

– А почему королева?

– Ты ей еще не рассказала? – Валерий зыркнул в сторону Анны.

– Миллион раз говорила, что я не королева, – закатила глаза Анна. – Ну не доходит до него, что тут будешь делать?

– Но ведь могла ею стать, верно?

– Как это? – спросила Лида.

– Ну, родилась я в статусе принцессы Бранденбургской, – скромно призналась Анна. – Супруг мой позднее стал королем Дании. Только в те времена у женщин было мало отговорок, чтобы объяснить, каким образом она не стареет. Скоро поползли зловещие слухи. В двадцать семь лет меня потихоньку сплавили в монастырь, объявив народу о моей преждевременной кончине. А уж из монастыря я сама сбежала. Когда ведьмой стали величать не только за глаза.

– Это в каком же веке было? – поразилась девушка.

– Лида! – Анна в притворном отчаянии всплеснула руками. – Как ты можешь намекать на мой столь преклонный возраст, да еще в присутствии лиц мужского пола?!

– Ой, прости! – стушевалась Лида, чем очень повеселила этих самых «лиц».

– Ничего, нам с Валерием нравятся женщины постарше, – отсмеявшись, с самым серьезным выражением на лице заверил Лазарь. – Давно собирались сказать тебе, Анна: хватит уже изображать из себя девочку. Все равно получается неубедительно.

– Нет, ну кто бы говорил! – ахнула Анна. – Давай расскажи Лидочке, сколько тебе лет, развалина!

– Сколько? – тут же спросила Лида. Она только и успевала крутить головой.

– В моем случае счет идет не на годы и даже не на века, – ответил ей Лазарь, и внезапно лицо его сделалось печальным. Лишь призрачная тень улыбки так и не сошла с юных губ. – Я родился в Иерусалиме две тысячи лет назад и был двенадцатым ребенком в семье. В те годы мало кому из детей удавалось дожить хотя бы лет до десяти. Я смутно припоминаю пару братьев и младшую сестренку. Что до меня, я был слабым и болезненным, и отец быстро списал меня со счетов. Но не мать – если она и оставляла меня ненадолго одного, то лишь для того, чтобы горячо помолиться обо мне. Однажды кто-то рассказал ей, будто по Галилее ходит не то пророк, не то мессия, который исцеляет больных и даже, по слухам, воскрешает мертвых. Тогда мама привязала меня к себе на спину и пустилась в дорогу. Чтобы сократить путь, отправилась через Самарию, хоть это и было очень опасно: самаритяне не жаловали евреев. Ей оставался лишь день пути до города Капернаума, когда среди ночи я сделался совсем плох. Я умирал, и мать в отчаянии бросилась с мольбой о помощи к незнакомой женщине, проходившей мимо. А в небе стояла тринадцатая луна…

Лазарь умолк, и тишина незримой пеленой повисла в комнате.

– Закрой рот, Лида, – дала дельный совет Анна пару мгновений спустя.

– Значит, Иудейская война… – пораженно прошептала та.

– Всего лишь воспоминания грозной юности. Впрочем, я пишу не только о ней. Долгое время довелось мне жить в христианской общине в Риме. Но тут возникло необоримое противоречие: как принявший всем сердцем новое учение, я не хотел никого убивать. Но ежедневно десятки римских граждан жаждали увидеть меня на арене Колизея, в схватке с дикими зверями. И падали замертво, пытаясь хотя бы изложить мне свои планы. Пришлось самому заделаться патрицием…

– Лазарь, миленький, ты ведь не собираешься рассказывать историю всей своей жизни прямо сейчас? – вкрадчиво спросила Анна. – У нас есть еще дела, не забыл?

– О, замолкаю. – Профессор смиренно опустил хитрющие глаза.

– А… вы? – полушепотом спросила Лида, делая над собой усилие, чтобы в упор посмотреть на Валерия. Ей хотелось приручить свой страх.

Тот явно был изумлен, как будто даже не предполагал, что ей хватит мужества обратиться к нему. Лида уже готовилась дать задний ход, когда он заговорил:

– Ну, я-то младенец на фоне этих мастодонтов. Родился в десятом году прошлого века под Петербургом. В восемнадцатом крестьяне сожгли наше поместье, я сильно обгорел. Мать со мной на руках сумела убежать от озверевшей толпы и ночью в лесу встретила ту единственную, которая согласилась мне помочь. Самого момента встречи не помню, поскольку пребывал уже в агонии. Вот и вся история.

– И этот скользкий тип зажал, между прочим, свой столетний юбилей, – после краткого молчания подметила Анна. – В две тысячи десятом мы как раз и познакомились.

– Здесь, в России? Анна, я еще хотела тебя насчет портрета спросить.

– О, история с портретом случилась во время моего первого визита в Россию, – с готовностью отозвалась девушка. – Приехала я тогда из любопытства: об этой стране мало что знали, но много разного болтали в Европе. И в первый же день по прибытии встретила вашего замечательного художника. Он сразу принялся умолять меня позировать ему. Я согласилась, потому что была уверена: в России я в первый и последний раз. Позднее этот опрометчивый поступок доставил мне массу беспокойств…

Вдруг Анна прервала свой рассказ на полуслове:

– Ох, Лида, мы тебя совсем заболтали! Давай-ка поешь!

– Ага, точно, а то совсем с лица спала, – хмыкнул Валерий. – И я, пожалуй, еще подкреплюсь. Приятного аппетита!

И в тот миг, когда Лида, польщенная тем, что дождалась от него добрых слов, вскинула голову для ответного пожелания – вот тут Валерий и опустил воротник. Девушка ахнула, отпрянула назад и едва не свалилась со стула.

Нижняя часть лица бледного юноши выглядела так, словно во рту у него когда-то взорвалась мина. Или какой-то безумный резчик по дереву пробовал на его скулах и подбородке остроту своего инструмента. Каждый сантиметр кожи был покрыт безобразными набухшими рубцами. Причем это явно не был несчастный случай: от уголков рта отходили четыре особенно глубоких симметричных шрама, по паре с каждой стороны. Два поднимались к вискам и два тянулись вниз, к шее. Потому на лице сосуществовали сразу две гримасы: чудовищная улыбка Гуинплена и клоунская гримаса вечной скорби.

Анна успокаивающе коснулась плеча Лиды и этим вывела из ступора. Перегнувшись через стол, Лазарь громадной ладонью погладил девушку по волосам и произнес:

– Ну, в любом случае тебе предстояло это увидеть. Хотя можно было бы и не так резко.

– Я есть захотел! – возмутился Валерий. И демонстративно придвинул тарелку. Хотя злорадная ухмылка на искореженных губах явно свидетельствовала, что он доволен произведенным эффектом.

– Кто мог сделать такое? – прошептала девушка. – Это в детстве? Еще до того, как…

– Увы, это случилось гораздо позднее, – вместо Валерия ответил Лазарь. – И сотворить такое мог только другой вечник.

– Но… зачем?

Сидящие за столом обменялись сумрачными взглядами. И Лазарь продолжил:

– Пойми, Лида, вечная жизнь – это не дар, не удовольствие, а тяжелое, подчас невыносимое бремя. Я не буду говорить сейчас о неотвратимости потерь, о вечных скитаниях. Достаточно и сводящей с ума скуки, когда больше не остается желаний и целей. Каждые сто лет приходится создавать себя заново. И при этом оставаться человеком. Не всем это удается. Многие с самого начала встают на путь убийств и беззаконий, уверовав в свою сверхприроду.

– Собственно, это одна из причин, почему мы решили разыскать тебя, – почти извиняющимся голосом произнесла Анна. – Можно было подождать еще лет десять… Но времена меняются. Мы все чаще слышим о нападениях на вечников, все чаще теряем друзей.

– Ты уже в курсе, что мы не в состоянии узнать себе подобных, так сказать, на глазок, – снова вступил Лазарь. – Многие вечники ведут уединенный образ жизни, никак себя не афишируя. Но и среди них есть жертвы, и их каким-то неведомым образом расшифровали. Возможно, все дело в том, что информация сейчас становится все доступней. Ведь и о твоем подвиге в лесу мы узнали из заметки в Интернете. Можно предположить, что некто внимательно отслеживает подобные сообщения, а затем нападает. Вот мы и решили не оставлять тебя без защиты.

– А я, между прочим, – прочавкал Валерий, запихнув предварительно в рот целый ролл, – предлагал не лезть со знакомством, а только понаблюдать со стороны. Больше бы толку вышло. Теперь же, если кто и ошивался поблизости в надежде заполучить нашу девочку, мы его спугнули. Да еще и сами засветились.

– Да, вначале мы в самом деле хотели лишь понаблюдать, не сел ли кто тебе на хвост, – пояснила Анна, заглядывая в Лидино побелевшее лицо. – Но, видно, плохие из нас ищейки. Ты начала нервничать, и мы… Лид, ну что ты?

Ее смутил испуганный вид девушки.

– У меня такое чувство, – проговорила Лида, – что на меня в самом деле уже вышли.

– Что?!

Анна превратилась в бледное изваяние. Дрогнула чашка в руках Лазаря, Валерий застыл с набитым ртом.

– Пока вас не было в городе, кое-что произошло. На меня в парке напал какой-то алкаш. Ну, не напал, конечно, просто загородил дорогу и потребовал деньги на опохмелку. Но тут появился мой одноклассник и прогнал его. И вот этот тип сказал, что привязаться ко мне ему приказали какие-то люди. Именно ко мне, понимаете? Они велели ему меня коснуться…

– Я говорила, что нельзя ее оставлять!

Анна изо всех сил саданула кулаком по столу.

Валерий выразительно закатил глаза:

– Да кому нужна какая-то малолетка? Мы не можем вечно тут торчать. Лично у меня на этот городишко уже идиосинкразия. Даже нервная почесуха началась. – Валерий с азартом поскреб ногтями свои жуткие шрамы.

– Странная история, – задумчиво произнес Лазарь.

– Ты не допускаешь, что это может быть всего лишь совпадением? – с надеждой спросила у него Анна.

– Коснуться – знаковое слово. Сильно смахивает на проверку. Итак, будем исходить из того, что про Лиду уже знают.

– Точнее, подозревают, – вмешалась Анна. – Ведь приставалу обезвредил друг Лидочки… тот черноокий красавец, верно?

Лида коротко кивнула. Валерий сглотнул и закашлялся, торопясь что-то спросить, но Лазарь его опередил:

– Значит, нужно ждать еще одну проверку. Но теперь мы вернулись и будем начеку.

– Возможно, для Лиды будет лучше совсем исчезнуть из города. И немедленно! – решительно заявила Анна.

– Что?! – Такого поворота девушка испугалась куда больше, чем всего предыдущего разговора. – Я не могу, у меня мама… школа.

– Да, жутко важные вещи, – протянул, ухмыляясь, Валерий и смерил Лиду неприязненным взглядом. – Может, тебе стоит еще раз хорошенько полюбоваться на мое лицо, чтобы кое-что осознать? А дальше решай сама. Нянчиться с тобой тут никто не собирается.

Лазарь опустил мощную руку на плечо друга, призывая к спокойствию.

– Лидочка, школы есть и в других городах… и странах. – Анна в который раз провела рукой по ее волосам. – С твоей мамой вопрос уже решен, максимум через пару недель она отправится на лечение. Допустим, ты за это время получишь некое предложение относительно учебы в таком месте и на таких условиях, от которых просто невозможно отказаться. А затем твоя мама присоединится к тебе. Главное, ничего не бойся. Мы тебя не оставим.

– Я не боюсь, – прошептала девушка, чувствуя сильное, до тошноты, головокружение от всего происходящего. – Просто мне надо домой. Мама уже волнуется, наверно.

– Я провожу. – Рыжий гигант поднялся из-за стола, и помещение странным образом сразу уменьшилось и вроде как съежилось.

На улице накрапывал дождь.

– Вызвать такси? – проявил беспокойство Лазарь. – У меня тут машина, но, боюсь, процент алкоголя в крови… а законы нужно соблюдать.

– Я могу умереть от воспаления легких? – ухмыльнулась Лида.

– Вот уж точно нет. Хотя от насморка не застрахована. Вероятно, в целях конспирации наша природа допускает подобную мелочовку.

– Переживу. Нужно проветрить голову.

Профессор истории галантно предложил ей руку, и они неспешно побрели по насупившейся от влаги и сумерек улице. С ним было так легко и надежно… наверно, как должно быть с отцом, которого у Лиды никогда не было.

– Лида, а ты когда-нибудь задумывалась о вечности? – вдруг спросил Лазарь.

– Что? – растерялась девушка. – О вечности то есть?..

– О вечности применительно к своей будущей жизни.

Лида покачала головой:

– Нет, я, наоборот, стараюсь пока не думать.

– Ну, может, это и правильно. Только, знаешь, стоит иногда вспомнить об этом, как некоторые проблемы становятся такими маленькими, просто микроскопическими. Хотя, наверно, в шестнадцать лет все проблемы огромны, как космос. Теперь уж не помню.

– Ну да, я многое преувеличиваю, – призналась Лида. – Наверно, мне нужно хорошенько подумать и разобраться во всем, что случилось в последнее время. И я вот еще хотела спросить о Валерии. Он… с ним…

Она смутилась и смолкла. Но этот юноша с изуродованным лицом и дурным характером внушал ей беспокойство, почти страх. И она хотела знать причину его такой острой к ней неприязни.

– Ну, Валерий – он у нас вроде как трудный подросток, – сказал Лазарь, и Лида прыснула от смеха. – Наш enfant terrible, как выразилась бы Анна. Многие десятилетия он был одержим жаждой мести за разграбленный и сожженный дом, за убитых родителей. Он без устали преследовал все новые поколения потомков своих обидчиков и превращал их жизни в кошмар. Пока не нарвался на тех, кто сотворил с ним то, что ты видела. Это искалечило его лицо, но странным образом смягчило характер. Правда, теперь он рвется мстить новым врагам, так что нам с Анной приходится постоянно быть начеку. Но парень он отличный. И какого бы злодея он из себя ни изображал, ты можешь всегда и во всем на него положиться. Как и на нас, конечно.

– Спасибо, – прошептала Лида и ощутила приближение нового приступа слезливости. – Но почему вы так заботитесь обо мне? Я же вам никто, глупая девчонка, с которой и поговорить-то не о чем…

– А ну, прекращай-ка! – Лазарь вдруг подхватил ее за талию и пару раз высоко подкинул в воздух. Взлетая выше чужого забора, Лида успела заценить чужой быт, вплоть до парников на грядках и ошалевшей морды сторожевого пса на пороге будки. Здоровый гогот огласил округу. – Ты нам теперь вроде как дочка, ясно? Эй, наверху, поняла?!

– Поняла-поняла! – запищала Лида, опасаясь новых полетов. Высоты она побаивалась даже в свете новых данных о себе.

Через пару минут они уже стояли у забора ее дома, и Лиде казалось, что из этой калитки она вышла примерно неделю назад. Столько всего плохого и хорошего произошло с того момента.

– Завтра утром жду тебя на этом месте, – распорядился Лазарь.

– Зачем?

– Отвезу в школу. А что ты думала, теперь мы с тебя глаз не спустим. Если сам не смогу, пришлю Валерия.

– Ой нет!..

– Ладно, шутка. Валерий раньше полудня глаза не продирает, так что будем я или Анна. В одиночку по улицам расхаживать не смей. Поняла?

– Ага, поняла!

И девушка радостным смерчем пересекла двор.

Вера не спала и теперь чутко всматривалась в лицо дочери. А Лида радовалась тому, что после общения с друзьями щеки у нее горят, глаза сияют и маме совершенно не о чем беспокоиться. И еще тому, о чем пока не догадывалась Вера: скоро маму будут лечить, она обязательно встанет на ноги! Нет, в ее новом положении определенно были свои плюсы.

На уроки сил совсем не осталось. Ладно, сообразит что-нибудь на переменах, не в первый раз. Но компьютер перед сном она все же включила. Отыскала в Википедии Анну Бранденбургскую, родившуюся в 1487-м и якобы умершую в 1514 году, и внимательно изучила короткую статью. Сердце болезненно екнуло: оказывается, у Анны были дети, мальчик и девочка… Ставшие впоследствии королем и королевой. Интересно, следила ли Анна за их судьбами, бродила ли тайно под стенами дворцов, чтобы хоть издали взглянуть на их повзрослевшие лица? Как смирилась с их смертью? Думать об этом было слишком горько, да, наверно, и не стоило вовсе. Она ведь пока не знает, как сложится ее собственная жизнь. Укладываясь в постель, Лида тайком от матери прикоснулась рукой к портрету над кроватью и шепнула одними губами:

– Спокойной ночи, Анна!

Но ей самой о покое и мечтать не приходилось. Мысли словно игру в догонялки устроили. Поразительно, но всего за неделю на нее обрушилось все то, о чем мечтает большая часть человечества: вечная жизнь, бесконечная молодость, свобода от людских страхов. Появились замечательные друзья, весь мир открыт перед ней. Не надо больше думать о деньгах… мама будет спасена… Почему же так тревожно замирает сердце, почему отчаянно хочется плакать? Нет ответов на эти вопросы.

Глава 10 Разочарование

Утро выдалось беспокойное – Лида проспала. Ночью пришлось пару раз вставать к Славику, от кашля которого содрогался потолок. Под утро Лида на руках снесла его вниз и поручила заботам Веры, а сама легла досыпать. А проснувшись на полчаса позже обычного, в панике заметалась по дому. Ее ведь ждут!

Вера наблюдала за дочерью не без интереса:

– И что это у нас за аврал с утра? Ради школы ты бы так не убивалась. Не иначе как кто-то уже подпирает наши ворота.

– Там машина стоит, – сиплым голосом заложил родственницу Славик. Он восседал на Вериной кровати, в пижаме и с замотанным горлом. – «Ниссан джити-эр» красного цвета.

– Эй, – нахмурилась Вера, – вообще-то я давала разрешение на романы с ровесниками. О взрослых дядях с крутыми тачками у нас договора не было.

– Да ну, это соседский, – на ходу соврала Лида. – Все, мам, целую, я побежала!

Лазарь встретил ее бодрой улыбкой:

– Проспала, красавица? Ничего, сейчас враз домчим тебя до школы.

– Да уж. – Она внимательно оглядела шикарный салон. – Лазарь, а зачем вам такие крутые тачки?

– Не догадываешься? Чтобы на полной скорости утекать от дорожных конфликтов. Избегаем ненужных жертв. Для России особенно актуально. Давай-ка, пристегнись для порядка.

– Не хочу я учиться, – простонала Лида, откидываясь на уютное сиденье и утомленно прикрывая глаза. – Зачем нужна школа таким, как я? Через сто лет все равно будут учить совсем иначе.

– Через сто лет и пойдешь по второму кругу, – утешил ее Лазарь.

И в этот момент, бросив напоследок взгляд в окно, Лида обнаружила там нечто совершенно невероятное: шагах в пяти от их калитки стоял Алеша Санин и, опершись плечом о забор, с интересом разглядывал Лидин утренний транспорт.

– Ой, Лазарь, стойте! – взвизгнула девушка. – То есть стой, пожалуйста!

– Забыла дневничок? – добродушно покосился на нее гигант.

– Нет, но… тут такое дело… в общем, мой одноклассник зашел за мной. Ты ведь не обидишься, если я… с ним?

– А защитить тебя твой одноклассник сумеет, если что? – Профессор задумчиво исследовал взглядом фигуру у забора.

– При свидетелях не сунутся.

– Учти, на первый урок точно опоздаешь.

– И что это значит на фоне вечности? – хмыкнула девушка.

– Быстро учишься. Да уж ладно, беги!

Лида спрыгнула на раскисшую от ночного ливня дорогу, далеко не уверенная, что совершает разумный поступок. Возможно, Санин пришел для того, чтобы четко и однозначно отвадить ее от собственного дома, облить презрением за вчерашнее дурацкое вторжение, упрекнуть за каждый съеденный кусок. Да даже если извиниться – она вовсе не намерена прощать его. С какой стати? На всякий случай заранее приняла холодный и неприступный вид.

– Из-за чего сорвалась поездка? – полюбопытствовал Алексей. Он даже не сдвинулся с места. Складывалось впечатление, что под Лидиным домом он остановился совершенно случайно. – Небольшая размолвка?

– Да вот, решила сперва узнать, зачем ты протираешь наш забор. Он у нас не такой основательный, как ваш, может ведь и рухнуть.

– Ничего, я и поправить могу, если что. – Алеша отклеился от побуревших влажных досок, шагнул к девушке. – Слушай, я насчет вчерашнего. Мы с Вороном обыскались тебя на нашем участке, хотели уже клумбы перерывать, да тут добрые люди подсказали, что ты вроде как ушла.

Лида раздраженно передернула плечами:

– Не вроде как, а просто ушла, извини.

– Почему? – Парень пытливо всматривался в ее лицо. – Не поладила с кем-то из гостей? Или домой срочно вызвали?

От его близости начинало ощутимо потряхивать, челюсть так просто хоть рукой фиксируй. Потребовалось немалое усилие, чтобы выдавить как можно небрежнее:

– Да все в порядке, не бери в голову. Просто мне позвонили, попросили прийти…

– Интересно, кто? Этот тип на «ниссане»? Тогда, конечно, нет вопросов.

– Нет, не он… подруга, – зачем-то принялась лихорадочно выкручиваться Лида. – Ну, помнишь, я тебе рассказывала: подруга детства, а это в машине был ее брат.

– Да все понятно, но стоило сперва попрощаться, не находишь?

Тут она едва не зашипела от возмущения, как брошенный в таз раскаленный утюг: и это говорит тот, кто вчера был взбешен ее приходом, придумать не мог, как поскорее от нее избавиться! Ну, это уж перебор! Очень захотелось сказать что-нибудь такое, чтобы сбить спесь надолго… но Лида слишком мало общалась с противоположным полом и не была обучена тонким хитростям жестокого уничижения парней.

– Ну, так уж вышло, прости, – отрезала она. – Тебя, по-моему, гости не особо волновали, а мне некогда было заниматься поисками.

– Извинения приняты! – заявил нахал. – Ладно, пошли, провожу тебя в школу. Может, к третьему уроку еще успеешь.

Но Лида не тронулась с места.

– Обойдусь без провожатых. Сколько можно вам за мной таскаться? И другу своему передай, чтобы прекращал, хватит, надоело.

«Ты – сама себе враг», – сокрушенно произнес печальный голос в голове.

– Ну, тогда ты проводи меня, – не растерялся Алеша. – Мне в библиотеку нужно и кое-кого из учителей повидать.

– Вообще обнаглел, да? Скажи еще, что не знаешь дороги в школу.

– Да я вообще-то на этой окраине впервые, – охотно подхватил ее мысль Санин. – Вот забрел и не соображу никак, в какую теперь сторону.

– Ну, знаешь! – Лида резко стартанула с места.

Она прошла до середины улицы, потом все же оглянулась. Алеша не отставал, только в отличие от нее тщательно обходил лужи: берег дорогие ботинки.

– Слушай, так ничего не получится, – тихим, но твердым голосом произнес парень. – Нужно вернуться к началу.

– К какому еще началу? К дому, что ли?

– Нет, не к дому. К тому началу, когда мы с тобой не заедались на каждом слове.

– Ага, к первому классу, наверно. Только мы тогда вообще почти не разговаривали. Кстати, еще раз спасибо за строчки.

– Еще раз пожалуйста. И прости, что одна буква под конец вышла кривая – это меня Саня Морозов под руку толкнул. Помнишь, такой стеснительный толстяк, вечно на всех натыкался и все крушил?

Лида попыталась вспомнить, но быстро сдалась, тряхнула головой:

– Нет, я вообще из младших классов мало что помню. И как ты запомнил? Это же сто лет назад было!

– Всего-то девять, Весна, – тихонько засмеялся Алеша. – А я в самом деле все помню. Впервые в жизни удалось оказать услугу девчонке, которая нравится. А еще помню, как за день до того случая доставал своего отца: что хорошего сделать для девочки, чтобы она обратила на меня внимание?

– И что он тебе посоветовал?

– Ну, вообще-то он сказал, что можно особо не стараться: девочки начинают ценить хорошее лишь годков после тридцати. Я, конечно, решил, что отец прикалывается, как обычно. Но на тебя ведь я в самом деле впечатления не произвел?

– Наверно, произвел, если я из всей начальной школы только это и запомнила, – созналась Лида и с трудом сдержала улыбку. – Просто я тогда ничего хорошего от одноклассников вообще не ждала. Во всем видела подвох.

– Это и был подвох.

– Что?!

– Видишь, через столько лет пытаюсь извлечь выгоду из той истории, – хмыкнул парень. – Болтаю с красивой девчонкой, к которой иначе не знал бы, как подступиться.

«Что-то вчера возможность подступиться ко мне тебя мало интересовала».

Настроение снова испортилось. Похоже, Алексей просто морочил ей голову, иначе как еще увязать с происходящим вчерашние злые слова? Они уже вошли в парк, и запах мокрой листвы, который она успела полюбить, на этот раз нервировал, раздражал. От него как-то тревожно ныло в груди.

– Вот тут Марат алкаша в аут отправил. Рассказал он тебе? – Она ткнула пальцем на бегущую сбоку дорожку. Просто потому сказала, что молчание стало уж слишком напряженным.

– Тебе нравится Ворон? – вдруг спросил Алексей, беззаботно пиная носком ботинка почти круглый полированный желудь.

– В каком смысле?

– В обычном. Марат, он, если ты не в курсе, вообще многим нравится.

– Я – не многие! – предсказуемо возмутилась Лида. – А ты что, болеешь за друга?

– Всегда. Марат у нас однолюб, кстати – я так считаю.

– А вот он зато так не считает, – развеселилась девушка. – И ты сам тоже однолюб, конечно?

– Определенно да, – очень серьезно объявил Алеша.

Лида удивленно покосилась на него и вдруг разозлилась:

– Да ладно врать! Такое можно сказать, только когда тебе лет девяносто исполнится. И то еще есть время разменять свое однолюбство. В общем, такое перед смертью только можно заявлять!

Алексей почему-то изменился в лице, дернулся, но ответил вполне спокойно:

– Вот и не задавай глупые вопросы. Думаешь, кто-нибудь тебе правду скажет?

Лида обиженно отвернула голову, давая понять, что разговор закончен. Так и шла с лицом, обращенным к суетящимся у берега уткам, пока не ощутила чужую руку у себя на плече.

– Ладно, не обижайся, мне тебя еще домой провожать. Ворона сегодня в школе нет, к ним какие-то кураторы этой поганой секты приезжают, все члены должны быть в сборе, – сквозь зубы проговорил Алеша. – Марату это – сама понимаешь, – он выразительно провел по горлу ребром ладони, – но ради матери и младших приходится терпеть.

– Вот черт!

– Ничего, недолго осталось. Поступит в институт, сможет забрать своих на съемную квартиру. Если уговорит мать. Знаешь, он метит в Первый мед – и поступит, будь уверена!

– А ты с ним, наверно? – предположила Лида. – Вы ведь – неразлейвода, друзья навек.

И снова Алексей задергался. «Нервный тик у него, что ли?» – удивилась Лида, но тут парень ответил подчеркнуто спокойным голосом:

– Нет, медицина – не мое. Мне физика больше по душе. Всякие там темные материи с темными энергиями, слыхала? Я бы на это всю жизнь положил. Тема-то такая… неисчерпаемая.

И вдруг Лида спросила то, о чем совсем не собиралась заговаривать. Даже не думала… просто само сорвалось с языка:

– Хотел бы ты жить вечно… ну, или хотя бы пару сотен лет?

– Конечно, – спокойно, как о чем-то давно обдуманном и решенном, ответил Алеша. – За это время можно много чего успеть. Да и просто заглянуть в будущее… здорово. А ты почему об этом спросила?

– Да так, сама не знаю. – Лида даже плечами пожала для правдоподобия. – Просто пришло в голову: ведь в вечности невозможно состояться. Ну, научусь я в совершенстве играть, к примеру, на пианино, но вряд ли мне захочется стать знаменитым музыкантом. Все равно через сто лет никто даже имени моего не вспомнит, так чего напрягаться?

– Ну, жизнь не измеряется количеством славы, – рассудил, широко шагая рядом, Санин. – Она сама по себе очень неплохая штука. Можно объездить весь мир, изучить языки самых малых народов, понять, чем они живут…

Лида покосилась на него подозрительно:

– Не мечтаешь о славе? Я думала, у спортсменов это в крови. Кто станет себя так гробить, если не хочет быть чертовски знаменитым.

– Так я и хотел… когда-то. Мечтал, вот прихожу я в свою прежнюю школу, чтобы выступить в актовом зале перед учениками, а все стены покрыты граффити с моим именем. Круто ведь?

Девушка громко хихикнула:

– А теперь что… размечталось?

– Теперь поумнел, – жестко ответил Алеша, и Лида снова насторожилась. Нет, рядом с этим типом невозможно расслабиться, словно на американских горках катаешься. Кажется, до перепадов в его настроении далеко даже пресловутой питерской погоде.

Впереди уже показались каменные арочные ворота, ведущие в город. А Лида вдруг остановилась и твердо объявила:

– Сегодня я в школу не иду!

Алеша задумчиво прошелся вокруг непреклонной девушки, спросил:

– Это из-за того, что Ворона там сегодня нет? Или не хочешь, чтобы я тебя домой провожал?

– У тебя есть возможность сделать это прямо сейчас. Ну, не могу я, ясно? Все равно ни слова не услышу, еще и двоек нахватаю.

– А я что, я только за! – неожиданно обрадовался Алексей. – Пошли, Весна, покажу тебе наши с Вороном любимые места в парке.

И снова положил ей руку на плечо простым и уверенным жестом. Лида подумала, прислушалась к своим ощущениям, но потом все же качнулась в сторону и руку сбросила. Пусть не воображает, что это решение как-то связано с его присутствием. Она просто слишком перенасыщена информацией, чтобы ухитриться втиснуть в голову еще и школьные знания.

Они снова вернулись к озеру, где белыми кувшинками кружили по воде бесчисленные чайки.

– Первый раз, Весна?

– Прости, что?

– Впервые прогуливаешь уроки?

– Шутишь? – хмыкнула Лида. – Даже не в сотый. Если мама с утра плохо себя чувствовала, я в школу не шла. Как ее оставить, беспомощную?

Алексей покосился на нее с сочувственным интересом.

– Слушай, расскажи мне о своей маме.

– Что рассказывать-то? Ничего в этом веселого нет.

– Ты, как всегда, меня не поняла. Вообще о маме. Существует ведь что-то и кроме болезни, верно?

– А, конечно, – сообразила Лида. – Мама очень веселая, прикольная. Она как будто так никогда и не повзрослела. И она всегда была моей лучшей подругой.

– Здорово! У нас с отцом точно такая дружба. Скажи, а ей можно как-то помочь? Деньги нужны или связи в медицинском мире? Только серьезно скажи, без увиливаний. У родителей есть знакомства среди врачей, так что…

– Не парься, ей и так помогут, – уверенно сказала Лида. – Теперь уже скоро.

– Кто, если не секрет?

– Не секрет. Те самые люди, которых ты заподозрил во всяких ужасных вещах. У Анны тоже нашлись огромные связи. Очень скоро мама летит сначала в Америку, а потом в Израиль.

Алеша быстро глянул ей в лицо и сразу отвел взгляд.

– И ты тоже с ней едешь?

– Нет, мне же учиться нужно.

– И с кем останешься?

– Формально, может, с теткой, – скривилась девушка. – Но если повезет, удастся ее сплавить обратно на север. А за мной будут присматривать Анна, ее брат и жених. Хотя, смешно, чего за мной присматривать? Сама за кем хочешь могу присмотреть.

– Ну, понятное дело. А не жалеешь, что не поживешь за границей?

– Да какие мои годы, еще всюду побываю, – беззаботно отмахнулась Лида. – Вот ты, наверно, там уже все повидал?

– Не все. Все за одну жизнь не перевидаешь… Так, внимание, – торжественно объявил Санин. – Вот наш с Маратом тайный штаб!

Лида огляделась по сторонам: место было явно незнакомое. Дорожки разбегались в разные стороны, за деревьями искрилось озеро. Они стояли у развалин какого-то древнего строения, сложенного, как все в этом городке, из золотистого теплого камня. Крыша давно исчезла, вместо нее буйно колосилась на камнях трава и небольшие хрупкие деревца. Боковые мощные опоры, потеряв изрядное количество камней, превратились в естественные лестницы. Алеша с ходу уверенно взбежал по одной из них до самого верха и оттуда призывно помахал рукой:

– Давай забирайся.

Лида оценила высоту, поежилась. Ступеньки угрожали рассыпаться от любого прикосновения, да и камни наверху не внушали доверия. А потом спохватилась:

«Да что я, в самом деле? Я же не могу упасть. Или могу упасть, но не могу разбиться?»

Она швырнула сумку в траву и вполне успешно с разбегу преодолела половину расстояния. А дальше уже Санин поймал ее за руку, подтянул наверх, и они с комфортом устроились на стене.

– Сюда мы прибегали вместо уроков и словно возвышались над всем миром. Видели всех, а нас – никто. Мы чувствовали себя просто властелинами Вселенной!

– А почему вы прогуливали? – спросила Лида. – Вы же вроде хорошо учились?

– Ну, мы потому и старались с учебой, чтобы учителя кой на что закрывали глаза. А в другое время гулять не получалось: Марат должен был возвращаться на остров в строго определенное время, иначе – беда. Вот мы и отрывались днем, воображали себя великими альпинистами, устраивали пикники, болтали часами. Белочка у нас тут была прикормлена, почти ручная. За прохожими наблюдали, желудями пулялись. А вон, в середине стены, видишь: камень немного выпирает? Так под ним пачка сигарет спрятана и бутылка какого-то пойла. Это мы еще в седьмом на выпускной закладку сделали. На тот, что после одиннадцатого.

В голосе Алеши звучала едва прикрытая печаль, и Лида вдруг всерьез разволновалась: не поссорились ли вчера из-за нее эти двое? Но спрашивать она боялась, чтобы не огорчиться еще больше. Поэтому выдала первое, что пришло в голову:

– Хочешь, проверим вашу закладку, вдруг разграбили?

– Не стоит, – отстраненно отозвался Алексей. Он словно бы разом потерял интерес к этой затее, от недавнего хорошего настроения не осталось и следа. – Туфли только угробишь, тут в кроссовках надо. Или шею свернешь. Я с этой стены два года назад сверзился, потом в гипсе ковылял. А кстати, у нас в городе хорошая секция альпинизма и скалолазания, если что. Мы несколько лет мечтали в нее записаться. Но для Марата это было нереально, и я не пошел из солидарности. Но ты можешь рискнуть.

– Очень надо, – обиделась и надулась Лида. Она уже подумывала, как бы поэлегантней соскользнуть со стены и уйти, но тут горячие пальцы обвились вокруг ее запястья. Так нежно, словно просили прощения за своего хозяина-грубияна.

– Если очень хочешь, можем в другой раз туда слазить. Сейчас просто дождь начнется, камень станет скользким.

Девушка взглянула на небо и ахнула. Черная пульсирующая туча навалилась на верхушки елей. Золотое свечение камней угасло. Заметались тревожно деревья и травы, не имея шанса убежать и спрятаться.

– Минут через двадцать ливанет, – предупредил Алеша. – Успеем добежать до поселка… может быть.

И стремительно соскользнул на землю. Потом вытянул кверху руки, и Лида, в спешке не сознавая, что делает, полетела прямо в его объятия. И так смутилась, что разом забыла о надвигающемся катаклизме. Однако Санин тут же ухватил ее за руку и потащил к выходу из парка.

Совсем стемнело, воздух наполнился водной взвесью, но ливня пока не было. Туча словно наблюдала за ними в злорадном предвкушении, выбирала удачный момент. Он наступил, когда ребята перебегали заброшенные железнодорожные пути. Первые и самые большие капли звучно плюхнулись на рельсы и на затылки бегущих.

– Так, до тебя бежать смысла нет, – констатировал Алексей, ладонью пытаясь прикрыть ее голову. – Погнали ко мне, что ли?

Особой уверенности в его голосе Лида не обнаружила, поэтому запротестовала:

– Нет, я домой.

– Не глупи, Весна, охота тебе мокнуть. Заодно успокоишь моих родичей: они все еще боятся обнаружить твое бездыханное тело где-нибудь на участке.

– Тем более не пойду, – перепугалась девушка, вспоминая вчерашний инцидент. А заодно и странное поведение Алешиных родителей.

Но тут ее сперва ослепила молния, а потом удар грома едва не заставил рухнуть на землю и окопаться в грязи. Алексей крепко держал ее руку и тянул вперед. Через три минуты они уже стояли, отдуваясь и отфыркиваясь, под навесом возле калитки санинского дома.

На пороге дома их встретил Евгений Львович и немедленно исчез, чтобы вернуться уже со стопкой полотенец. Выглядел он импозантно даже в спортивном костюме и со взлохмаченной гривой густых волос. Куртки были сброшены на пол и куда-то унесены, равно как и раскисшая обувь. Только после этого мужчина внимательно оглядел Лиду и подметил с радостным удивлением:

– А ведь это та самая девушка, которая так загадочно исчезла вчера с вечеринки, верно? Значит, моему обормоту удалось вас отыскать?

– Удалось, – покраснела Лида. – Понимаете, мне вчера позвонили, и надо было срочно, а я…

– Вчера было вчера, – оборвал ее Алешин отец. – Но уж сегодня мы вас так просто не отпустим. Сейчас вы пойдете в гостиную и съедите до крошки то, что проигнорировали на празднике, ясно? И только тогда будете прощены… Лида.

Девушке польстило, что он сумел запомнить ее имя.

– А мама где? – спросил Алеша.

– Мама уехала к… в общем, на консультацию, – как-то в сторону пояснил Евгений Львович.

Лида постаралась скрыть вздох облегчения.

В просторной гостиной на окнах висели легкие шафрановые занавески, негромкие звуки джаза заглушали шум дождя. Лида сама не заметила, как оказалась с ногами в кресле, укрытая до подбородка пушистым клетчатым пледом. В то время как отец и сын в четыре руки заставляли овальный стол бессчетным количеством тарелок. Тут Лида вспомнила, что не успела поесть утром, и расслабилась. Тем более что Евгений Львович, едва присев к столу и разложив угощение по тарелкам, почти сразу испарился под каким-то туманным предлогом. За компанию с Алешей она без ложной скромности продегустировала все салаты и закуски.

– Прикольный у вас дом, – сказала она, вспомнив о необходимости поддерживать светскую беседу.

Алеша расплылся в улыбке, кивнул:

– Да, родители в него всю душу вложили. Строили его пять лет.

– Он как будто живой.

– Точно, отец так всегда и говорит. Будто бы, когда он уходит, ему кажется, что дом сейчас с визгом побежит следом. А ночью иногда такие странные звуки раздаются, словно этот домина потихоньку учится говорить. Слов еще не разобрать, но звуки знакомые. Слушаешь его и потихоньку засыпаешь. Как под лепет младенца. У тебя есть братья или сестры?

– Нет. – Лида без всякого сожаления потрясла головой. – Вообще-то мама хотела, но после крушения об этом можно было забыть. А у тебя?

– Тоже нет, – судя по выражению лица, Алеша как раз сожалел об отсутствии крикливых и надоедливых малышей в доме. – Родители хотели бы, но пока никак.

Лида сообразила, о какой консультации говорил Алешин отец.

– Ты мне так ничего и не рассказала, – вдруг укорил ее Алексей.

– Ты о чем это?

– Ну, я все время пытаюсь выпытать, как ты прожила последние девять лет. С кем ты там дружила, в моем бывшем классе?

– Да ни с кем, – равнодушно уронила Лида, засовывая в рот кусок грибного рулета. – Как при тебе ни с кем не общалась, так и после то же самое.

– Что, совсем не было подруг?

– А что тут такого удивительного?

– Ну, с Журавкой вы так гармонично общаетесь…

– Так это же Мила, – убежденно произнесла Лида и не удержалась от радостной улыбки.

– А как насчет парней? – скороговоркой спросил Санин. – Колись, Весна, наверно, толпами за тобой бегали?

– А чего за мной бегать? Все равно ведь я сама всегда выбираю.

«Что несу? Когда у меня был выбор?»

– И выбрала кого-то?

– Нет, – поколебавшись, все же призналась Лида. Секунду назад ей очень хотелось соврать. Не покидало ощущение, что Алексей в душе потешается над ней. Наверняка она младенец на его фоне в плане любовных похождений.

– А у тебя много было девчонок… то есть девушек? – решилась она перехватить инициативу. – Марат, наверно, тебе их толпами подгонял?

– О да, Ворон это может! – с удовольствием рассмеялся Алексей. – Любимое его занятие, можно сказать. Только, жаль, у нас с ним вкусы не совпадают. Маратик любит веселых, отвязных. Он в своей секте насмотрелся на постные лица, вот и выбирает самых-самых. А мне больше нравятся девушки тихие, спокойные и с тайной в душе.

Лида даже жевать перестала, уставилась на него в полном недоумении:

– С какой еще тайной? Как можно понять, есть у них эта тайна или ее нет?

– Ну, это как у тебя, – туманно пояснил Алеша.

– Я тут при чем? Нет у меня никакой тайны!

«Вру, есть, да еще какая! Но как он догадался?»

– У тебя есть тайна, Весна! – убежденно произнес Санин. – Может, ты сама о ней пока не догадываешься, но точно есть. Я это даже ребенком почувствовал. С тех пор только таких и ищу. Только есть одна маленькая проблема: такие почти не попадаются.

Кажется, всерьез огорчился или умело изобразил огорчение. Лида затаила дыхание: если он собирается в чем-то ей признаться, то это произойдет прямо сейчас. Как же страшно и неловко! И как хочется это услышать… но Алеша, кажется, уже закрыл тему. И отправился к окну наблюдать, как проясняется небо и ветер уносит дальше на север рваные ошметки тучи.

На пороге гостиной образовался Евгений Львович с чайником в руках.

– Ну, кому еще чаю? Только закипел.

– Я больше не могу, – отдуваясь, прошептала Лида.

И тут же запихнула в рот последний кусочек шоколадного торта с орехами, высокого и пышного, как дворец падишаха.

Евгений Львович продолжал стоять с чайником в руках, словно не расслышал ответа, и что-то в выражении его лица девушке не понравилось. Он смотрел на сына так странно, будто безмолвно спрашивал о чем-то. А тот сообщал ему что-то в ответ – тоже без слов. Одинаковое выражение на лицах делало их еще более похожими. Через тридцать лет Алеша будет точно таким… потрясающим, обалденным.

– Лида, – нарушил затянувшееся молчание Евгений Львович, – а не хотите ли вы осмотреть наш зимний сад?

– Хочу, – вставая, бодро произнесла девушка. – Только называйте меня на «ты», а то я пугаюсь всякий раз.

Ее немного удивило, что Алексей с ними не пошел, остался стоять у окна.

Садом оказалась крытая галерея вокруг дома. Здешние растения счастливо не подозревали о наступлении осени и цвели ярко и самозабвенно, ежедневно направляемые чей-то опытной и любящей рукой.

– Это жена ваша разводит, да? – вдыхая терпкий аромат, спросила Лида.

– Жена на подхвате, – скромно пояснил Евгений Львович. – Здесь – мое царство.

– Ой, простите!

– Да за что же? Это, напротив, похвала: значит, справляюсь.

В гостиную они вернулись с противоположной стороны дома, только на этот раз там было пусто. Лида застыла в недоумении, не зная, что теперь делать. По идее, сейчас бы Алеша должен пригласить ее осмотреть его комнату – ну, по крайней мере, в фильмах всегда так бывало. Может, побежал прибраться на скорую руку? Но почему его отец словно ждет от нее чего-то? Терпеливо и спокойно, но ждет.

– Мне пора домой, – сказала девушка.

– Я принесу куртку, она, думаю, уже высохла, – с готовностью подхватил мужчина и исчез.

В ожидании Лида с последней надеждой прислушивалась к звукам дома. Но он был тих и, кажется, не особо расположен к гостье. Что ж, все предельно ясно, Алеша и не хотел ее сюда вести, просто ливень заставил. А теперь вот дождь закончился…

Вернулся Евгений Львович, гордо потрясая в воздухе Лидиными туфлями. Заставил сунуть в каждый по очереди руку и убедиться, что там абсолютно сухо. Упомянул о каких-то особых приспособлениях для сушки обуви.

Все это Лида уже слушала через вязкую пелену разочарования и обиды. Не надо ей было снова приходить в этот дом, первое впечатление никогда не врет, вот же она дура наивная!

– Лидуша, – отводя взгляд, виноватым голосом произнес мужчина, – Алеша в данный момент занят, ты ведь знаешь, у него дистанционное обучение, и сейчас с ним вышел на связь по скайпу один из педагогов. Если не возражаешь, я тебя отвезу домой, а мой парень тебе позднее обязательно перезвонит.

– Не надо, – поспешила отказаться девушка, стараясь контролировать дыхание, чтобы ничем себя не выдать. – Я как раз хотела пройтись, я люблю гулять после дождя.

– Но вот твоя обувка… не самый подходящий вариант…

– Неважно, дома еще раз высушу.

Евгений Львович, казалось, изнывал от неловкости.

– А могу я хотя бы составить пешую компанию?

– Что вы, не нужно, зачем? Ну, спасибо за угощение, я побежала!

И снова, наплевав на приличия, она, едва не сбив хозяина с ног, бросилась прочь из этого ненормального дома, чтобы как можно скорее забыть его навсегда. Захлопывая за собой калитку, на миг оглянулась: отец печально сгорбился на пороге, а сын даже не соизволил в окошко рукой махнуть.

Глава 11 Тревога

И все повторилось – слезный пробег по улицам поселка, еще немноголюдным после ливня, мокрые ноги, горечь во рту и отчаянные клятвы: больше никогда, ни слова, ни полсловечка!

Рядом с их разбухшим от избытка влаги забором притулилась чудесная машинка цвета морской волны. Лида достала из сумки зеркальце и тщательно изучила свое лицо. Не нужно Анне снова видеть ее зареванной! И только после этого бодрым шагом вступила в пределы родного дома.

Комнату на первом этаже теперь украшал принесенный из кухни стол, заставленный тарелками, словно на Новый год, с необъятным букетом розоватых лилий по центру. Вокруг стола крутился Славик с обвязанной шеей, а радостно-изумленное лицо матери светилось пурпурным румянцем.

Во главе стола восседал Лазарь. Гладко выбритый и тщательно причесанный, он являл собой нечто среднее между уже знакомыми Лиде образами неукротимого варяга и благообразного профессора Стэнфордского университета. Анна, сияя улыбкой, обнимала Веру за плечи и что-то рассказывала ей своим прекрасным звучным голосом.

«Хорошо, что мама так простодушна и так упорно верит людям. Иначе бы живо сообразила, что подозрительней этой сцены и вообразить ничего невозможно. Просто какое-то пособие по околпачиванию социально незащищенных граждан».

И девушка с удивлением осознала, как при виде этой парочки сразу исчезает ее собственная боль, становится уютно и весело на душе.

– Лида пришла, – радостно произнесла Вера. – Лидочка, ты не поверишь, что мне предложили…

– Вообще-то она в курсе, – ту же объявила Анна, бросая на девушку победный взгляд. – Давай, красавица, мой руки – и за стол.

– Ой нет, я не буду. – Лида с ужасом покосилась на стол с огромным количеством закусок, а главное – с белоснежным кремовым тортом размером с колесо. О еде она даже думать сейчас не могла. – Мамуля, я так рада за тебя, ты не представляешь!

– Неужели еще похожу своими ножками на старости лет? – совсем по-детски спросила мама.

– Ой, мам, ты чего, какая старость? А, ты просто не хочешь, чтобы знали, во сколько лет ты меня родила!

– Цыц, Лидуня, как с матерью разговариваешь! Почувствовала свободу? Так я еще в раздумьях. И давай за стол без разговоров!

– Не могу, правда, обедала уже!

– А что, в школах теперь так хорошо кормят? – вкрадчиво спросил Лазарь, приглядываясь к Лиде.

Она уже хотела громко фыркнуть в ответ, но сообразила: Лазарь ведь и должен произвести на мать впечатление надежного опекуна. И ответила со всеми интонациями примерной девочки:

– Нет, просто было мало уроков, и я по пути домой забежала в гости. От дождя пряталась.

– А мы вот заезжали за тобой с Анной…

Лида предпочла не расслышать последнюю фразу. От домашнего тепла глаза ее вдруг начали слипаться, отяжелела голова. Она едва не уснула стоя и, может, свалилась бы на пол, если бы подоспевшая Анна не встряхнула ее за плечо со словами:

– Знаешь, тебе в самом деле не мешает отдохнуть. Мы тут пока обсудим всякие скучные детали. А потом все вместе чай попьем.

– Правда, иди пока в комнату Музы, приляг там, – подхватила Вера.

Лида в ответ пробормотала что-то благодарное и поползла вверх по шатким ступенькам, почти касаясь лбом перил. Забрела в прежнюю свою комнату, рухнула на диван и тут же отключилась.


В недолгом сне пронеслась галопом череда образов и событий, но запомнился только один сюжет. В нем они с Алешей шагали, веселые и счастливые, по городскому парку, вот только парк был какой-то другой. Вроде бы и деревья, и озеро, и аллеи те же, но что-то неуловимо переменилось. Как будто пролетели века, наложив на парк невидимый покров благородной ветхости.

Лида начала волноваться еще во сне, проснулась в смятении и подскочила на диване от поразившей ее мысли: а если Алеша такой же, как она? Что, если и он – вечник? Подобно ей, он проживает свою начальную жизнь и каким-то образом узнал о своем будущем?

Что ж, пожалуй, это могло объяснить многие странности. Возможно, потрясенный открывшимся знанием, он отгородился от мира. Может, доверил свою тайну только Вельшину, как и тот во всем доверялся ему. Допустим, он влюблен (тут Лида тяжело перевела дыхание), но считает невозможным признаться ей, ведь у них нет будущего…

Эта мысль была ужасной. Впервые девушка так отчетливо осознала, что и у нее нет будущего ни с кем на свете. Кроме ее новых друзей, которые, похоже, как чумы, избегают романов в своем маленьком кругу. И что слова «любовь», «семья» уже исключены неведомой силой из ее словаря.

Не умея справиться с этими страшными мыслями, она сорвалась с дивана и понеслась на первый этаж.

Там все снова переменилось за время ее сна. Стол был возвращен на прежнее место, а комната погрузилась в уютный полумрак. Лазарь куда-то испарился. Вера сидела в уголке дивана, до пояса укрытая пледом, рядом пристроилась Анна, обвила тонкой рукой за плечо и что-то вполголоса рассказывала, журчала, словно ручеек. Обе женщины вскинули головы, услыхав топот по лестнице, и Вера воскликнула:

– Лида! Ты что, кошмар во сне увидала?!

Девушка на ходу попыталась справиться с лицом, помотала головой:

– Может быть, уже не помню. А где Лазарь?

– Уехал по делам, – отозвалась Анна. – Но он еще заедет за мной позднее. Он тебе нужен? Если что-то срочное, можно позвонить.

– Да я просто так спросила. Анна, у меня так голова разболелась со сна, не пройдешься со мной вокруг квартала? Или у вас важный разговор?

– Нет, мы просто болтали, – вступила в разговор Вера, тревожно вглядываясь в бледное лицо дочери. – О нашем, о девичьем. Идите, пока снова не полило.

Едва вышли за калитку, Анна встревоженно кивнула:

– Ну, выкладывай. На тебя снова пытались напасть?

– Нет, это другое, – ужасно волнуясь, прерывисто заговорила Лида. – Анна, ты говорила, что узнать другого вечника невозможно, только по косвенным приметам. Так вот, мне кажется, что один мой одноклассник, он… не знаю… так странно себя ведет, вот я и подумала: вдруг он такой же, как мы?

Анна в полумраке обняла ее за талию, притянула к себе, глубоко вздохнула:

– Лидочка, первые пару сотен лет ты часто будешь принимать других за себе подобных. Любая загадка в поведении человека станет наводить на такую мысль. Лазарь бы тебе лучше объяснил, но, в общем, твой мозг не может пока принять идею обособленности от мира, глобальной непохожести на других, понимаешь?

Но от ее слов Лида отмахнулась обеими руками:

– А если это не ошибка? Вы же трое сначала встретили друг друга, а потом случайно наткнулись на меня. Рассекретили меня из-за того чертова маньяка. А если этот парень еще ничем себя не проявил, то как же узнать?

– Никак, – подтвердила Анна. – Разве что от противного.

– Это как?

– Ну, если он, к примеру, что-то сломает или загремит в больницу…

– Он ногу ломал, – похолодела Лида. – Два года назад.

Анна покосилась на нее сочувственно:

– Тогда исключено. Тринадцатой луны не было уже больше двух лет.

Лида разочарованно уронила голову, ощущая себя пустой и вялой.

– Хочешь рассказать, что именно с ним не так? – тихонько спросила Анна.

– Да ну, ерунда это все, – равнодушно пробормотала Лида. – Теперь и сама это вижу. Просто мне казалось, что он… ну, что я ему нравлюсь, давно, еще с первого класса. Иногда он ведет себя так, будто это правда. Но чаще избегает меня. Вот сегодня сам пригласил в гости, а потом не вышел даже проводить. И не позвонил, кстати, не извинился до сих пор.

– Ну, может, он просто стесняется, – предположила Анна, и в голосе ее заливистым ручейком звенела улыбка. – Знаешь, чем наглее ведут себя парни, тем больше они зажаты. Ты ведь такая красавица, Лидочка…

– Так он тоже… ну, симпатичный.

– Не факт, что он это понимает. Может, в душе считает себя последним уродом с кривыми ногами и гнилыми зубами. И даже мечтать не смеет, что ты можешь всерьез им заинтересоваться.

– Нет, там в чем-то другом дело, – задумчиво протянула Лида. – Отец его тоже странно себя ведет. Они словно говорят без слов, одними взглядами, о чем-то, чего я не понимаю. Вот сегодня, посмотрели друг на дружку, а потом отец живо выпер меня из дома.

– Выпер?

– Нет, ну, вежливенько так вывел за ворота, даже рвался подвезти или пешком проводить. Алешенька, типа, очень занят, потом тебе позвонит. А сам только и ждал, когда я уберусь, заметно же было!

– Слушай, может, тебе не стоит ходить в тот дом? – нахмурилась Анна. – Мало ли что там за секреты. Может, парнишка бывает неадекватен или что-то в этом роде. Конечно, тебе ничего не угрожает, телесно, я имею в виду. Но от душевных травм мы, увы, не застрахованы. Так что лучше постарайся с ним особо не общаться, ладно?

– Тут и стараться нечего, – хмыкнула Лида. – После этих гостей я с ним вообще не собираюсь иметь дело. Тем более он не совсем одноклассник. Он раньше в моем классе был, а теперь вроде как учится экстерном.

– Это только доказывает, что с ним что-то не в порядке, – настороженно произнесла девушка. – Иначе зачем забирать его из школы?

– Да ну, он просто спортсмен, разъезжает по соревнованиям. Везде побывал. – Лида завистливо вздохнула.

– Ну, в этом ты его очень скоро перещеголяешь. Лид, повторяю, если хочешь, то можешь прямо сейчас поехать с мамой. Мы все устроим.

Девушка решительно мотнула головой:

– Нет, не хочу. Пусть мама лечится и не отвлекается на меня. А мне сейчас нужно… ну, собраться с мыслями, что ли. Пожить спокойно, на одном месте.

– Уверена? – тихонько усомнилась Анна. – Опасность ведь все еще существует.

– Какая опасность?!

– Лид, ау! Алкаш в парке. Наше предположение, что кто-то тебя проверяет.

Но Лида досадливо отмахнулась от этих слов, поскольку история в парке уже почти выветрилась из ее памяти, как будто случилась сто лет назад.

– Пойдем-ка домой, Лазарь уже приехал. – Анна тихонько подергала ее за рукав.

– Откуда знаешь? Телефон в виброрежиме?

– Нет, просто чувствую, – хихикнула Анна. – Помнишь, что я говорила про руку или ногу?

– Скажи, все вечники однажды встречают себе подобных?

– Не знаю, я со всеми не знакома. Наверно, кому как повезет. Многие живут веками и даже не знают, что существуют такие же, как они.

– Веками? Кошмар… Слушай, еще хотела спросить: а кто придумал это слово – вечники?

– Не знаю, в России мы впервые услышали его от Валерия. Лазарь, конечно, сразу заявил, что сие есть полное искажение смысла. Вечность – это отсутствие времени, то есть та жизнь, что ждет нас на небесах. На земле можно скорее говорить о бесконечности. Хотя и это слово в принципе неверно, поскольку сам мир конечен. Однажды он придет к финалу, и мы, полагаю, вместе с ним. Впрочем, до этого наш профессор подверг обструкции еще триста тринадцать терминов на двухсот пятидесяти языках мира, – рассмеялась Анна.

Лазарь в самом деле приехал, сидел рядом с Верой, демонстрировал ей какие-то брошюрки. Вид у старшей Весны был уже несколько ошалелый от избытка информации. Проводив гостей, Лида без сил опустилась на коврик рядом с диваном. И сразу ощутила ласковое, утешающее прикосновение материнских рук. В этот миг она уже скучала по маме.

– Лидочек, неужели все это правда? – тихим, жалобным, как у ребенка, голоском произнесла Вера. – Неужели и у меня еще есть надежда? Я ведь об этом даже не молила… компетентный источник на небесах. А только о том, чтобы ты без меня не пропала, чтобы у тебя все было хорошо.

– Да ну тебя, мам! – вспыхнула Лида. – Как мне может быть хорошо без тебя? Вот подлечишься, встанешь на ноги, увидишь, как здорово мы с тобой заживем. И ничего, что продали городскую квартиру – зато здесь встретили Анну и Лазаря. Правда же они отличные?

Вера с энтузиазмом закивала головой:

– Угу, правда. Рядом с Анной я чувствую такую надежду… трудно даже объяснить. И брат ее мне очень нравится. Старается выглядеть взрослым брутальным мужчиной, но иногда – дитя дитем. Сколько ему, девятнадцать?

– Ой, ну уж за двадцать, – сообщила Лида, надувая щеки, чтобы не фыркнуть от смеха.

Материнское лицо окрасил нежный румянец мечтательности. В уме она рисовала картины того, что случится, когда дочь немного повзрослеет и мужчина «за двадцать» перестанет ей казаться ветхим стариком.

– Знаешь, я вот думаю – а люди ли они? – вдруг сказала Вера.

– А кто? – обмерла Лида.

– А вдруг ангелы? – По выражению лица Веры и не понять было, шутит она или говорит серьезно. – Может, вот сейчас вышли из нашего дома и растворились в пространстве.

– Ага, вместе с двумя иномарками, – хихикнула Лида.

– А что, современные ангелы – они такие!

Задушевную беседу прервал телефонный звонок. Звонили на домашний, а значит, это не мог быть Алеша. И все равно сердце сорвалось с законного места и ноги предательски подкашивались по пути к аппарату.

Звонила Мила.

– Болеешь или прогуливаешь? – Ее тонкий голосок звучал как-то невесело.

– Второе, – призналась Лида.

– Ясно. Уроки продиктовать или ты пустилась во все тяжкие?

– Продиктовать, конечно, я завтра как штык, – заверила девушка. – А ты что грустишь, подруга?

– А с чего мне веселиться, – не стала запираться Мила. – Тебя нет, сижу весь день одна, как сыч в дупле. И Марата тоже нет…

– Ой, прости. – Лида ощутила стыд и раскаяние: узнав об отсутствии Вельшина, она не поспешила в школу, чтобы утешить и поддержать подругу. Вместо этого отправилась на прогулку, за что и была наказана новой порцией позора.

– За что простить-то? – пискнула изумленная Журавка.

– Неважно. Завтра я приду в школу. И Марат тоже… наверно. Эй, ты ведь не думаешь, что мы где-то вместе тусили?

– Лучше бы вместе, – прозвучал крайне загадочный ответ.

– Что? – растерялась Лида. – Ты чего говоришь-то, Мил?

Некоторое время Мила тихонько дышала в трубку, потом выпалила с ожесточением:

– Я места не нахожу, когда не вижу его! Рисую себе всякие жуткие картины. Понимаю, это бред, но что я могу с собой поделать?

– Это любовь, – уважительно произнесла Лида.

– Поганая это любовь!

– Чего? Да что с тобой, Милка?

– Поганая, потому что, если любишь, нужно быть с человеком рядом.

– А если это невозможно? Если человек не хочет, чтобы с ним были рядом? Я не конкретно про вас с Маратом сейчас говорю…

– Он и не хочет, – проигнорировала ее оговорку Журавка. – И это моя вина. Я не сумела стать нужной самому дорогому для меня человеку. На что я вообще после этого гожусь?

Тут уж Лида разволновалась всерьез. Прежде она даже не задумывалась, какой непостижимой глубины была школьная любовь этой тихой девочки.

– Мил, давай я сейчас прибегу к тебе? – взмолилась она. – Ну, то есть подъеду на такси. Посидим, поболтаем. Мне прямо страшно, что ты в таком состоянии.

– Да я уже много лет в таком состоянии, и ничего, – безрадостно рассмеялась Журавка. – Не надо приезжать, уже почти ночь. Лучше делай уроки и завтра приходи в школу, договорились?

– Ага!


На следующее утро Лазарь отвез в школу Лиду и окрепшего Славика. И сразу рванул в Питер за какими-то документами для Веры, сказав напоследок, что дело может решиться всего за пару дней. Он еще раз напомнил девушке, чтобы была осторожна и по парку одна не бродила. Впрочем, с друзьями тоже.

С Милой перед занятиями они поболтать не успели, да и на первый урок Лида опоздала – провозилась с племянником. А на входе в класс первое, что неприятно кольнуло в сердце, – Марата снова не оказалось за партой. Мила, бледная и решительная, коротко ей кивнула и уперлась взглядом в парту. Просидев без движения весь урок, со звонком она разогнулась, словно сжатая пружина, и рысцой припустила к двери. Лида метнулась за ней.

– Стой, куда ты? – От нее и прежде убегали со свистом, но на этот раз Лида была уверена – дело не в ней.

– К директору, – кратко бросила на ходу Журавка.

– Ой! А зачем это?

– Я хочу поговорить с ним насчет Марата.

Лида всерьез заволновалась – уж не сошла ли подруга с ума?

– Мил, да при чем тут директор? Может, он просто заболел? Или прогуливает. Ты же его попросту заложишь.

– Марат никогда не болеет. И никогда раньше не пропускал больше одного дня!

– Но директор-то что может сделать?

Мила виновато опустила глаза, ласково коснулась Лидиной руки ледяными тоненькими пальцами:

– Лидочка, прости, я не могу тебе рассказать. Это… в общем, не тема для обсуждения, даже между друзьями.

– А если я кое-что уже знаю? – спросила Лида. – Эта тайна не связана с чем-то очень мерзким на букву «с»?

Широко распахнутые глаза Журавки выдали ее с головой.

– Откуда ты знаешь?!

– Да уж знаю. Сначала мы в парке налетели на этого психа – отца Марата, а потом Санин мне все рассказал. А ты откуда?

– У меня мама работает в администрации города, – торопливо проговорила Мила. – Она сама много раз общалась с этими деятелями из секты. Им позволили остаться на территории района при условии, что не будет никаких безобразий и их дети станут нормально ходить в школу. А насчет Вельшина был отдельный договор – ему дадут окончить одиннадцать классов. Хотя эти типы остались ужасно недовольны… И сейчас я хочу, чтобы директор связался с главой секты. Чтобы не терять времени, понимаешь?

– Да, конечно. – Лида ничего не понимала.

– Больше всего я боюсь переброски, – шепотом сказала Мила и до хруста сжала кулачки.

– А это еще что такое?

– Это у них практика такая существует: человека или семью забрасывают неожиданно в другой город, без денег, без вещей. Там они должны не только выжить и себя прокормить, но и собрать пожертвования для секты. И только если справятся, через какой-то срок на них выходят члены секты, живущие в той местности.

– Господи! – У Лиды мелко затряслись ноги.

Ворон, хоть и здорово доставал ее, все же стал за эти дни таким близким… даже думать невыносимо, что он может исчезнуть из ее жизни навсегда. А как же тогда Алеша без него? А Мила?

– Я пойду. – Мила бросилась к кабинету директора.

Оставшись одна, Лида вытащила телефон и сделала то, что не совершила бы десять минут назад даже под дулом пистолета, – набрала номер Санина. Тот ответил сразу, но голос его звучал сухо и натянуто.

– Привет, тебе Ворон вчера не звонил? – в два раза суше спросила Лида.

– Нет. А ты почему спрашиваешь?

– Потому что его нет в школе и Журавка уже отправилась к директору. Хочет, чтобы он связался с сектой. Она все знает, ты в курсе?

– Теперь да. Слушай, пожалуйста, позвони мне, когда она выйдет от директора, ладно?

– Ладно, – бросила в трубку Лида и отключилась. Попутно отметив, что Санин даже не подумал извиниться за вчерашнее. Наверняка думает, что все сделал правильно: укрыл в своем доме от дождя, как продрогшего щенка, даже накормил, а потом сдал на руки отцу – пусть возится.

Со звонком она на автомате побрела в класс и уже за партой сообразила, что нужно было дождаться Милу у кабинета директора. Вдруг та куда-то помчится спасать своего любимого? Но было поздно. Не слушая учителя и не понимая толком, какой сейчас урок, Лида размышляла о своей подруге. Мать в городской администрации – это ведь круто, а Мила об этом – ни словечка, хотя о родителях они говорили. «Здесь у каждого свои тайны», – вспомнились слова классной руководительницы.

– А это что за явление в середине урока?

Лида вздрогнула и подняла голову. В дверях маячила Мила, взъерошенная, с пылающим лицом, от доски на нее грозно взирала учительница английского Кира Андреевна, школьный тиран и деспот, жестоко карающая за малейшее нарушение установленных ею правил.

– Простите, Кира Андреевна, я была у директора, – пробормотала Мила.

– Хорошо, пока садись, Журавка. На перемене я проверю эту информацию.

Мила тяжело плюхнулась на стул рядом с Лидой, и по ее лицу отчетливо читалось – все очень плохо.

– Что там было? – шепотом спросила Лида.

– Директор пытался дозвониться куда-то сразу по нескольким телефонам, городскому и мобильному. Но никто не берет трубку. Будто они все куда-то уехали с острова. В общем, я хочу туда добраться и все выяснить.

– Я с тобой, – быстро проговорила Лида.

– Спасибо, – с чувством отозвалась Журавка. И тут же подняла руку: – Кира Андреевна, я забыла, что меня послали за Весной. Мы сейчас должны вместе идти к директору.

И потащила ошалевшую Лиду к выходу.

– Я проверю эту информацию! – раздался им вслед растерянный голос учительницы.

Миг – и они уже в раздевалке. Натягивая ботинки, Лида поглядывала на Милу даже чуточку испуганно: она не узнавала свою подругу. Откуда этот напор, эта непреклонная решимость? Неужели в эфемерной девочке дремала такая сила? На ее фоне Лида начинала чувствовать себя бессердечной эгоисткой. Грядущее приключение не вызывало у нее особого восторга.

– А ты вообще знаешь, куда нам нужно попасть? – спросила она.

Журавка решительно кивнула:

– Конечно. Это не очень далеко, за полчаса доберемся. Только не знаю пока, как попасть на остров.

Мила вдруг перестала застегивать пуговицы на пальто, заморгала и виновато посмотрела на Лиду:

– Ой, наверно, мне не стоит тебя в это втягивать. Это я совсем что-то с ума сошла… подумала, что ты обидишься, если я отправлюсь туда без тебя.

– Конечно, я бы страшно обиделась! И конечно, я с тобой! Только сперва перезвоню Санину. Он тоже волнуется.

– Что, появился Марат? – с надеждой спросил Алеша. – Вот же чертяка!

– Нет, не появился, – сердито буркнула Лида. Другим голосом говорить с этим типом пока не получалось. – И директор не смог дозвониться ни до кого из организации. Мила хочет сама туда добираться, на остров. Я с ней, конечно.

– Совсем с ума спятили?! – с ходу заорал Алексей. – Даже не думайте!

– Не вопи, пожалуйста, – отодвигая трубку от уха, сухо попросила Лида. – Мы сами решим, что нам делать. Но ты можешь присоединиться. Если, конечно, у тебя нет дел поважней.

Алеша, тяжело дыша, помолчал, потом спросил:

– Где вы сейчас?

– Пока в школе, одеваемся.

– Оставайтесь там, скоро буду!

– Эй, сколько тебя ждать-то? – Но связь уже прервалась.

Лиде ничего не оставалось, как передать подруге слова Алексея. Та отреагировала спокойно и взвешенно:

– Ну, раз он сам предлагает помощь, то нужно подождать. Алеша не подведет.

И застыла скорбным изваянием у двери раздевалки, строгая и бледная.

Лиде же на месте не сиделось. Она вышла в пустой холл, побродила из угла в угол, не выпуская телефон из рук. Ее посетила идея позвонить Анне или Лазарю, попросить о помощи, и теперь она обмозговывала эту идею. Да, с ними было бы безопасней… к тому же она обещала держать их в курсе относительно своих перемещений в пространстве. Вот только важны ли для ребят дела ее школьных друзей? Что, если они запретят Лиде влезать в сомнительную авантюру, разозлятся и не станут помогать маме? Все еще так хлипко, так неопределенно, и, наверно, ей стоит быть очень осторожной и мудрой…

Тут в холл школы влетел Алексей. Кивнул Лиде, дружески приобнял Журавку. И скомандовал:

– Ну, поехали!

Машину, притулившуюся у школьной ограды, Лида сразу узнала – видела ее во дворе Алешиного дома и определила как мужскую, отцовскую. Ее черные грани хищно поблескивали на солнце. Наверху была приторочена резиновая лодка. Девушка была готова обнаружить за рулем Евгения Львовича, даже запаслась дежурной улыбкой, но в машине было пусто. А на водительское место тут же запрыгнул Алексей.

– Только не говори, что у тебя есть права, – буркнула она, заползая на просторное заднее сиденье.

– Ага, международные, – хмыкнул Санин. – Не переживай, в нашем лесу гаишники не водятся.

И тут же рванул с места.

Насчет леса Алеша погорячился: ехали они по размытой дождями желтой проселочной дороге, мимо незнакомых деревень. Мила объяснила: до нужного места пешком можно добраться напрямик через лес, а сейчас они едут объездным путем. Некоторое время следовали вдоль железнодорожной ветки, затем пересекли небольшую деревеньку, взорвавшуюся собачьим лаем. А потом впереди выросла стена корабельных сосен. Машина затормозила, и тут только Лида заметила, что сосновый лес отделяло от них полотно водной глади, мерцающей на солнце и пенящейся, словно шампанское.

– Это и есть тот самый остров?

– Ага, он самый, – с отвращением в голосе подтвердил Алексей. – Обычно вот там, – он махнул рукой в сторону сбегающей вниз тропы, – дежурит человек с лодкой. Но… сейчас его нет.

– Дыма не видно, – в страхе прошептала Мила. – У них же печное отопление, а сегодня холодно. Неужели они все покинули остров?

– Нет! – резко, словно гоня от себя саму мысль о подобном исходе, ответил ей Санин. – С какой стати им смываться с острова? У них же в администрации все схвачено и подмазано – твою маму, Мил, я не имею в виду. Наверняка главарь секты придумал какую-то новую мерзость! Сейчас сплаваем туда и все узнаем.

Глава 12 Апостол Петр

Несколько минут спустя компактная резиновая лодка весело запрыгала по озерной зыби.

– А что будет, если нас поймают? – поинтересовалась Лида. – Что станем говорить?

«Мне нужно быть очень осторожной. Чтобы не стать объектом агрессии. Не стоит прямо сегодня начинать карьеру убийцы».

– Так нас по-любому поймают, – хмыкнул Алеша. – А говорить будем по ситуации. Во-первых, мы не обязаны знать, что остров обитаемый, могли просто так заплыть, в поисках, к примеру, местечка для пикника. Имеем право, остров некупленный! Но лучше сразу предупредить, что о нашем местонахождении кое-кому известно, ну там родители остались в машине на берегу. Во-вторых, можно сказать, что заочно прониклись их учением и приплыли сдаваться в члены секты.

– Слушай, а ты прежде бывал на острове? – спросила Лида. – Вы ведь с Маратом столько лет дружите.

– Не-а, никогда. Я вообще-то очень хотел там побывать, осмотреться. Но Ворон всякий раз становился на дыбы. Нет, и все!

– Почему? – вновь подала голос Журавка. – Ты ведь все о нем знал? Чего он стыдился?

– Да не то чтобы стыдился… мне даже казалось, что Ворон за меня опасается… Что я поведусь, что ли.

– Как это? – изумленно пробормотала Лида.

– Ну, он как-то рассказал, что глава секты проделывает перед паствой такие фокусы, которые Марату до сих пор не удалось разгадать.

Алексей выразительно хмыкнул и замолчал, мерно работая небольшими веслами. Молчала и Мила, не сводя глаз с желтых песочных отрогов соснового острова. Лида исподлобья косилась на ребят и размышляла о том, как поведет себя, если на чертовом острове возникнет опасность. Ясное дело, она тут же возьмет удар на себя, главное, ни на секунду не терять их из виду.

«Но я не должна, не должна никого убивать! Это ведь не враги, не бандиты, а просто кучка свихнувшихся фанатиков. Но и убежать в критический момент, бросить ребят я не смогу. Господи, помоги мне не стать убийцей!»

Тут лодка глухо шваркнула о дно, Алексей, привстав, схватился руками за провисший над водой корень и подтянул ее к берегу. Выскочив первым, он помог выбраться девочкам – берег был высокий, глинистый, скользкий после дождей.

Все вместе они вытащили лодку на берег и на всякий случай хорошенько спрятали ее между деревьями, забросав сухими ветками и листьями. После чего двинулись гуськом к центру острова, молчаливые и готовые к любым приключениям.

Сосновый лес поначалу казался очень большим, но кончился неожиданно, когда, продравшись сквозь колючие кусты, они вышли на ровную, почти голую сердцевину острова. И замерли, пораженные.

В центре высились настоящие хоромы из камня и дерева. Здание было двухэтажным, с деревянным куполом без креста и узкой колокольней. Окна первого этажа весело отсвечивали цветастыми витражами, двухстворчатые арочные двери были плотно закрыты. Вокруг строения были разбросаны разномастные домишки, некоторые покрепче, другие совсем хлипкие, завалившиеся набок или еще недостроенные, с оголенными балками.

Никаких заборов вокруг домов не наблюдалось, все стояли на виду друг у дружки и казались вымершими, давно заброшенными. Ребята осторожно приблизились к тому, что находился почти на самой кромке леса, с распахнутыми настежь окнами и дверью.

Вблизи все выглядело еще хуже: дом словно бы покидали в страшной спешке. У порога в грязи валялась сбитая в ком одежда, взрослая и детская, чуть поодаль перегородил тропинку бидон с вытекшими остатками молока. Дом окружали грядки, на них еще сохранились какие-то посадки, каждый листик и побег с трогательной заботой подвязан к деревянному столбику. Но и поперек бережно вскопанной грядки протянулись вереницы глубоких следов.

– На жителей как будто напали и утащили куда-то! – в ужасе выдохнула Мила.

– Эй, есть кто дома? – тихо, без надежды позвала Лида, и дверь, подхваченная сквозняком, гулко хлопнула ей в ответ.

Ребята по узкой тропинке прошли к следующей постройке, но и там обнаружили почти то же самое: предметы одежды, детские игрушки, две чашки, заварочный чайник – все это валялось вокруг дома. Окна были распахнуты, и белые в синий горошек занавески беспрепятственно трепал ветер.


Так, переходя от дома к дому, они приблизились к центральному зданию.

– Возможно, они все там. – Алеша ткнул пальцем в сторону странного подобия храма. – В этом их… зале искупления, что ли? В общем, на собрании.

Все разом поглядели в ту сторону. И очень вовремя, потому что основательные двери вдруг начали медленно открываться. Они были тяжелы, и, прежде чем полностью распахнулись, ребята успели укрыться за угол ближайшего дома.

Двое рослых парней в белоснежных одеждах наподобие хитонов возникли на пороге и принялись озирать окрестности. Оба держали черные, словно обугленные, палицы, у одного рука была обмотана цепью, и только она удерживала на месте огромного черного волкодава, который, широко расставив лапы, весь вытянулся в сторону ребят, дрожа и издавая жуткий вибрирующий рык.

Некоторое время охранники осматривались и совещались. Потом один с невероятным усилием подтянул к себе пса и начал шарить в густой шерсти в районе шеи.

– Он сейчас его спустит! – ахнула Мила.

– Нужно выходить, – сказал Алеша и сам первым выступил на открытое пространство, размахивая руками над головой. – Эй, парни, привет!

Те переглянулись, но собаку отвязывать прекратили. И сделали ребятам знак подойти поближе, что те неохотно, но исполнили. Один из стражников вполне миролюбиво поинтересовался:

– Вы чего тут забыли, ребятишки? Это частная территория.

– А откуда нам это знать? – искренне удивился Санин. – Мы думали, остров пустой, а тут целая деревня. А где же все люди?

– Идите-ка сюда, – пригласил второй парень, пониже, с добродушным круглым лицом. – Идите, не бойтесь!

– Да мы и не боимся!

Пока они шли, охранник уволок пса, который яростно сопротивлялся и в тщетной надежде клацал челюстями, а второй страж дождался их на пороге.

– Заходите в дом, – отступая в сторону, пригласил он.

– А кто тут живет? – крутя во все стороны головой, спросила Лида.

Помещение было темным, из углов проступали разве что круглые силуэты каких-то баков. Зловеще поблескивала острием коса, угадывалась на стенах еще какая-то деревенская утварь.

– Сейчас вам все расскажут, – посулил круглолицый парень и растянул рот в щербатой улыбке. – Вы вон в ту дверочку проходите и подождите маленько.

В следующем помещении обнаружилась вроде как приемная: квадратная комната с несколькими кушетками наподобие больничных. Как ни предлагал им парень присесть, ребята, взволнованные ожиданием, бродили из угла в угол и пытались выглянуть в окна, узкие, как бойницы, и расположенные слишком высоко.

Вскоре где-то рядом зашелестели шаги, и охранник так и вытянулся по стойке «смирно». В дверь мелкими шажочками ступил невысокий сутулый мужичонка, чье круглое губастое лицо тонуло в обширной бороде, а волосы спадали свободно на спину и грудь пегими нечесаными лохмами. Одет он был в длинную черную рубашку-косоворотку и шаровары, босые ноги потемнели от грязи.

– Здравствуйте, добрые люди, – произнес он таким глубоким и звучным голосом, что ребята вздрогнули и вразнобой ответили.

Мужичок вдобавок отвесил им поясной поклон, а затем шустро приблизился к кушетке и взгромоздился на нее с ногами, с лукавым любопытством разглядывая гостей.

– Что привело вас сюда, юные сердца? – спросил он.

Голос его словно обволакивал. Лида заметила, что под пегой густой растительностью лицо было достаточно молодое, а глаза хитрые и веселые.

– Мы искали место для пикника, – осипшим голосом сообщил Алеша. – Родители остались на берегу, а мы сюда приплыли. Там нигде не написано было, что это частная территория.

Мужчина взмахом руки остановил оправдания:

– Полно, полно. Добрые ангелы на деле вас сюда привели, да еще и в праздничный день.

Тут Мила ткнула Лиду локтем в бок и взглядом спросила: какой праздник-то нынче?

– Наш праздник, островной, – ответил мужичок на незаданный вопрос. – Вы уж сделайте милость, погостите у нас до вечера, можете и родителей сюда пригласить. Мы здесь всегда рады новым лицам.

– А где все жители? – снова поинтересовался Алексей. – Мы видели много домов, но все пустые, брошенные.

– Не брошенные, что ты, милый, – расплылся в улыбке хозяин, а не было сомнения, что именно он – хозяин острова. – Здесь они все, к празднику готовятся. Ну а я вроде как за главного тут. Петром меня зовите, слышите, рабом Божиим Петром.

И посмотрел на каждого с таким умоляющим выражением, что все поспешно закивали головами. С этим типом просто невозможно было не соглашаться.

– Ну, пожалуй, отведу вас в комнату потеплее, а то, упаси Боже, застынете тут. – Петр спрыгнул с кушетки так же стремительно, как забрался на нее. – Пойдемте, пойдемте, милые, вам туда чайку принесут.

Они пронеслись следом за ним через вереницу помещений, даже не успев толком заметить, чем те заполнены. Люди им на пути так нигде и не попались, и кругом было тихо. Только шлепали по доскам босые ступни Петра да откуда-то извне доносился глухой навязчивый стук.

Помещение, куда привел их мужичок, было вроде комнаты отдыха, уютное, с кожаным красным диваном и напольными светильниками. В углу жарко пылала пузатая печь. Придвинут был к окну деревянный стол, отполированный до золотистого блеска, на нем – настоящий самовар и вазочки с вареньем и с пряниками. Вошедший следом за ними парень живо начал разводить самовар, используя для этой цели сапог. Пока ребята таращились на это представление, Петр куда-то испарился. Местный же словно оглох и на вопросы даже не вел бровью, зато споро довел самовар до кипения, после чего также исчез.

– Ну что теперь? – выпалила Мила, бледная и измученная ожиданием. – Где же люди?

Ей никто не ответил. Лида поймала себя на том, что все это время думала о Петре и что он произвел на нее непонятное, но сильное впечатление. Устыдившись, она навострила слух: если вся эта масса людей где-то здесь, в деревянном доме их должно быть слышно. Но слышен был только стук с улицы.

– Нужно осмотреть верхние этажи, – предложил Алексей. – Нам ведь не запрещено покидать эту комнату, верно?

И пошел к двери. Неожиданно Мила вцепилась в его руку:

– Стой! Там кто-то…

За дверью слышались крадущиеся шаги. Потом она начала очень медленно и беззвучно приоткрываться. Ребята сгрудились у стены, Лида словно ненароком закрыла их собой. И тут на пороге возник Марат Вельшин. Растрепанный, в несвежей влажной футболке, растянутых трениках и тоже босиком. Ничего не было в нем от прежнего Марата, образца элегантности и невозмутимости.

Но самое страшное: лицо его было разбито в кровь, от уголка губ протянулась вниз засохшая алая струйка. Глаза – белые от ярости, чужие.

– Вы какого черта сюда приперлись?! – с ходу налетел он на ребят.

– Эй, осади, друг! – Алексей схватил Марата за плечи и встряхнул. – Своих не узнаешь? Мы тебя искали, ясно?

– Убирайтесь отсюда! – Ворон отпихнул его легким ударом ладони в грудь. – Прямо сейчас!

– Так, меня послушай! – повысил голос и Алеша. – Ты на нас не ори. Ты на того ори, кто это с тобой сделал.

Он ткнул пальцем в распухшую багровую скулу. Марат поморщился, но вроде как начал понемногу приходить в себя. В глаза вернулось осмысленное выражение. Он мрачно спросил:

– Вы как сюда?..

– На нашей лодке. Помнишь ее? Вот, пригодилась. Ты исчез, на связь не выходишь. Что нам было делать?

– Ничего, – процедил Ворон. – Сколько раз тебя просил…

Он безнадежно махнул рукой. Потом поинтересовался:

– Лодку хоть хорошо спрятали?

– Нормально.

– В общем, так: постарайтесь свалить отсюда как можно скорей. Только осторожней с псом, он совершенно отмороженный. Там на входе серпы всякие лежат, топоры. Вооружитесь на всякий случай чем-нибудь.

– Никуда мы без тебя не уйдем, – тонким, но спокойным голосом твердо сказала из угла Мила. – Что тут вообще творится?

Марат ее будто не услышал.

– Мы видели этого вашего Петра, – снова заговорил Санин. – Он и есть тут главный? – Вельшин оскалился и кивнул. – Забавный мужичишка. Ты думаешь, он может нам причинить какой-то вред? Мы его предупредили, что нас родители ждут на берегу.

Разбитые губы растянулись в недоброй ухмылке.

– Зря старались. Петра не обманешь. Он знает, что вы здесь одни.

– Ну, так и что с того? Съест он нас, что ли? Чего ты психуешь?

– Есть точно не станет. Только вы потом отсюда не выберетесь, предупреждаю. Я прошу вас, ребята, уходите! – вдруг горячо взмолился Марат. – Вы не знаете, на что он способен! Он очень опасен, поверьте мне!

– Так, спокойно. – Алеша снова сжал плечи друга. – Где все остальные? Где твоя семья?

– Они внизу. – Марат ткнул пальцем себе под ноги. – Там есть подвал.

– А что они там делают? – испуганно спросила Лида и уставилась на бревенчатый пол.

– Просто стоят. Еще со вчерашнего дня, без еды и питья, – с ожесточением выплюнул Вельшин. – Я вот выбрался, думал еды для младших поискать.

– Да почему они…

– Сначала нас вроде как наказали. Вчера нагрянул Петр с кураторами, они пошли по домам, обнаружили кое-где молоко, яйца. А они запрещены. Про веганство слышали? Это основной принцип секты. Только растительные продукты. Но малышам-то нужно молоко, творог, вот некоторые и привозили это на остров тайком. Ну, нас и согнали сюда. А потом Петр вдруг объявил, что он, типа, не сердится и всех прощает, но кто выстоит в зале покаяния дольше всех, тот войдет в Семью, в ближний круг. Вот все и торчат.

– Тебя отец так отделал? – еле слышно спросил Алеша.

– Конечно. Когда я предложил свалить домой. Он аж трясется, так хочет в ближний круг. А выстоять-то нужно всей семьей.

– Слушайте, это же безумие какое-то, – снова подала голос Журавка. – Я немедленно звоню в полицию. Пусть приедут и посмотрят, что здесь творится.

Марат поднял на нее воспаленные мрачные глаза и процедил сквозь зубы:

– Забудь об этом. Не поможет.

– Да почему нет? Здесь же над людьми издеваются!

– А если люди хотят, чтобы над ними издевались? Они сейчас в таком состоянии, что угодно может случиться.

– Что именно?

– Подожгут себя, к примеру. Там внизу полно всякой горючки. Пожалуйста, не звони никуда. – Голос Вельшина сделался умоляющим. – Завтра Петр свалит, он здесь подолгу никогда не гостит. И все понемногу придут в себя. Просто уходите сами. Не нужно вам видеть… всего этого.

На последней фразе голос его дрогнул. Лида догадалась, что ожидается еще что-то, кроме издевательства над местными обитателями.

– Ладно, Марат, мы уйдем, – вдруг сказал Алеша, и девушки уставились на него изумленными глазами. – А ты давай, возвращайся назад, а то еще попадешься. Вот, возьми, – он кивнул на стол.

Ворон в одно мгновение сгреб в карманы штанов пряники, потом вдруг сорвал с себя футболку и сунул ее под носик самовара.

– Мелких напою, – не оглядываясь, пояснил он. – Там вода только под ногами.

И мигом исчез за дверью.

С минуту никто не начинал разговор – так поразила всех эта встреча. Потом Санин сказал, сердито и непреклонно:

– Все ясно, надо сматываться отсюда.

– Я надеялась, ты это не всерьез! – ахнула Мила. – Я лично не собираюсь.

– А ты соберись. Мы сделали все, что могли: убедились, что Марат никуда не исчез, что он на острове, он…

– В порядке, – вставила Журавка, сверкая на него глазищами.

– Не в порядке, но такое и прежде бывало. А мы ничего больше не можем сделать.

– Не можем?! – Мила уже едва сдерживалась. – Это что – война? Он что – в гестапо? Да и то бы мы старались помочь.

– Послушай, Милка, – проговорил твердо Алеша, – я дружу с Вороном много лет. И он не дурачок какой-нибудь, если ты вдруг не в курсе. И раз он просит нас уйти, да еще так просит, нельзя просто отмахнуться. Давай не добавлять ему проблем. Свалит с острова этот Петр – и все закончится.

– Что закончится, что?! А если кто-то умрет? Если какой-нибудь ребенок не выдержит этой пытки? Кто тогда будет во всем виноват?!

Лида пока не вмешивалась в спор и позиции четкой не имела. Она склонялась к правоте Алексея – не революцию же им на этом гадском острове устраивать. Марат почти умолял их убираться, и в голосе его звучал самый настоящий страх. Наверно, так и стоит поступить. Она отогнула белую накрахмаленную занавеску и выглянула в окно.

– Слушай, выберемся с острова, расскажешь все своей маме, устроим целую кампанию по спасению этих фанатиков, – упрашивал тем временем ее подругу Алексей. – Есть же люди, которые знают, как бороться с сектами… наверно, давно нужно было…

– Идите сюда! – закричала Лида. – Быстро!

За окном, судя по всему, шли приготовления к обещанному празднику. Плечистые парни тягали разномастные столы и составляли прямоугольником, подтаскивали к ним скамейки. Над тремя большими кострами в котлах бурлила вода, валялись на траве вперемешку кульки и пакеты с закусками.

А чуть поодаль на возвышении был врыт черный, словно обугленный, столб метра три в высоту. Две свежие планки выделялись на нем: одна внизу, примерно в полуметре от верхушки насыпи, совсем короткая, другая наверху, продольная, как раз в длину разведенных в стороны рук. Вокруг нее была обмотана цепь, свободно свисающая по краям.

Два парня торопливо подносили поленья и складывали их вокруг основания столба. Еще один стоял наготове с канистрой в руках. Едва поленья были уложены, как он начал старательно поливать их и нижнюю часть столба.

– Это что еще за хрень? – тихо проговорил Алеша.

Лида пожала плечами, оглянулась на подругу: та, выхватив мобильник, сосредоточенно снимала происходящее. Тут же в комнату неслышно проникли двое охранников в белом, и один подчеркнуто вежливым голосом произнес:

– Петр просил вас отдать телефоны. Здесь нельзя фотографировать, вы все же в гостях, просим соблюдать наши правила. Пожалуйста.

Это было сказано с таким осознанием своей правоты, что ребята молча подчинились. Парень широко им улыбнулся и торжественно произнес, смакуя каждое слово:

– Скоро начнется праздник. Петр сказал, что вы остаетесь, верно? Молодцы, увидите такое, что людям в вашем грешном мире даже не снилось. А пока вы это… отдыхайте.

А затем парни вышли из комнаты, и ключ явственно взвизгнул в замке. Ребята оказались в западне.


Говорить не хотелось. Каждый обдумывал что-то свое. Лида, как обычно, волновалась о маме, мысленно перебирала все трудности, с которыми Вера могла столкнуться в ее отсутствие. Хорошо, что Анна и Лазарь обещали зайти с нужными документами ближе к обеду. Они сообразят, что с Лидой что-то не так, и сделают все, чтобы продержать Веру сколько нужно времени в блаженном неведении. А поймут они это скоро, когда не дождутся ее у школы после уроков. Следовательно, всего через час.

– Они выходят! – сообщила не отлипавшая от окна Мила.

Лида метнулась к ней и увидела: откуда-то снизу, из темной дыры, медленно поднимались во двор люди, первым делом прикрывая руками глаза от света. Движения их были неверными и вялыми, детей, даже не самых маленьких, взрослые несли на руках. Их головки, словно цветки на увядших стебельках, елозили туда-сюда по родительским плечам.

Прижимаясь носом к стеклу, Лида разглядела в толпе Марата: он вел под руку маленькую иссохшую женщину в сбившейся на затылок косынке, на другой руке нес мальчика лет трех, такого же сонного и поникшего, как прочие дети. Не верилось, что все это происходит на самом деле. В этот момент за ними пришли.

Кажется, собиралась большая гроза, потому что небо в обеденный час выглядело почти закатным. Огромная туча куполом накрыла остров. Где-то уже погромыхивало утробно, горизонт то и дело вспарывала белесая молния. На этом фоне столб с цепями смотрелся особенно впечатляюще. Первые вышедшие уже заняли места на скамьях и сидели недвижно, сложив руки на коленях и потупив глаза. Молчали даже дети, кроме совсем малышей. Те вовсю с ревом тянули ручонки, пытаясь ухватить со стола кусок хлеба или картофелину. Но взрослые отворачивали от стола их головки, прятали под платки.

Лида почувствовала: все, терпение ее на исходе. Как только появится Петр, она его просто… покалечит? Да, возможно. Конечно, для этого нужно сперва вывести его на агрессию, а не похоже, чтобы это оказалось легко. Но ничего, она найдет способ.

Пока ребята в сопровождении стражей спускались вниз и шли через двор, расселись уже все. Осталось несколько свободных мест на краю скамьи, совсем близко к кресту. Устроившись на скамье между Милой и Алешей, Лида осмотрелась и обнаружила Марата на противоположной стороне стола, в окружении семьи. Он разглядывал собственные колени, ноздри его раздувались от едва сдерживаемого бешенства. Кажется, пялиться на него сейчас не стоило.

Стол был уставлен той незамысловатой едой, которая так хорошо идет на воздухе после физической нагрузки. Здесь были миски с дымящейся, только с костра, кашей, казаны с вареной картошкой, крупные ломти домашнего каравая. От запахов кружилась голова даже у ребят, завтракавших всего пару часов назад.

– Почему они ничего не едят? – шепотом спросила Мила.

– Наверно, ждут своего лидера, – предположила Лида.

Санин хмыкнул и тут же пристроил по картофелине девочкам на тарелки. Потом попытался проделать то же самое в отношении сидящей рядом с ним сутулой девицы, чье лицо почти полностью скрывал замызганный белый платок. Но та в ужасе почти легла грудью на тарелку, защищая ее от поползновений. Алексей пожал плечами и пробормотал извинения.

И тут во дворе, словно черт из табакерки, образовался Петр.

Теперь он поверх темного одеяния накинул на плечи нечто вроде туники из грубой серой шерсти, спадающей до земли, а волосы забрал в хвост. Медленно, потупив голову, прошел он вдоль стола, касаясь ладонями затылков и спин своей паствы. Его сопровождал восторженный гул и подобострастные выкрики, люди поднимали детей в воздух, чтобы он прикоснулся к ним.

Заметила Лида и знакомое лицо – отец Марата, оскалив зубы и встав в полный рост, неистово кланялся и протягивал вперед руки. Стол перед ним и его семейством оказался пуст – в бесконтрольных порывах благочестия он просто смахнул все на землю. Девушка содрогнулась от отвращения.

– Чада мои, – проникновенно заговорил Петр, остановившись между столами и возведя глаза к небу, – все ли вы знаете, кто я такой есть между вами?

– Все, все! – с готовностью взревели голоса со всех сторон. – Апостол, апостол!

«Вот это уже что-то новенькое».

– Я, недостойный и жалкий червь, порождение ехидны, – повысил голос Петр, – был некогда избран нашим Небесным Учителем Господом Иисусом Христом на великие и славные дела. Но я оказался слишком труслив и мерзок, я трижды отрекся от Учителя. Грех мой так велик, что сама смерть отказалась забрать меня в свой благословенный приют. С тех пор много веков блуждаю я по земле и нигде не нахожу покоя. Все, чего я жажду, – это соединиться с моим Господином, дабы испросить Его прощение. Желаете ли вы помочь мне в этом, возлюбленные мои?

Паства в ответ взревела энергично, но невнятно. Лида покосилась на друзей: Мила сидела с изумленно распахнутыми глазами, Алеша очень правдоподобно изображал обморок.

– Ибо, кто поможет мне, тот и сам будет спасен, и он, и весь род его, поскольку Господь спрашивает со всего рода, как с одного человека, а благость одного искупает грехи многих. Известно вам об этом?

Коллективное и громогласное согласие.

– Но я не потребую от вас слишком многого, чада, – ласково продолжал Петр. – Будьте сегодня лишь моими свидетелями, не дайте мне дрогнуть в последний момент и помогите принять свою участь до конца. Возможно, уже сегодня я покину вас навеки…

Горестные стенания.

– …но это вам только на благо, дорогие, ибо все вы будете оправданы моей смертью. А кто ускорит мой путь к Господу, будет оправдан тысячекратно. Но теперь ешьте, пейте и не думайте о грустном.

Тут «апостол» ловко подскочил к одному концу стола, схватил миску с кашей и попробовал разложить ее по тарелкам сидящих там трех пожилых истощенных женщин. Однако те с невероятной для измученных голодом людей энергией отдергивали свои тарелки и прикрывали их руками. Это зрелище вдруг вызвало у Лиды жуткое подозрение – уж не отравлена ли еда? Она с ужасом глянула на Алексея, успевшего умять половину картофелины. Тот, поймав ее взгляд, ухмыльнулся и погладил себя по животу.

Переведя взгляд обратно на Петра, Лида обнаружила, что он больше не пытается никого накормить, а бодро движется в направлении столба с цепями, а его охрана и еще с десяток мужчин мелкой трусцой поспешают за ним. Достигнув столба и прильнув к нему, как к родному, «апостол» громко обратился к сопровождающим:

– Облегчите мою участь, дорогие, сами привяжите меня к этому грозному орудию смерти, дабы мне принять свою участь.

Но «дорогие», хоть и толпились вокруг, почему-то помогать не спешили, а даже поспешно пятились, когда Петр простирал к ним руки и пытался поймать за одежду. Засмотревшись, Лида и не заметила, как к месту событий подлетела Мила Журавка.

– Прекратите! – вопила она. – Не поддавайтесь на его провокации, он же просто больной придурок, вы что, не видите?!

Темная лапка самозваного апостола впилась в ее плечо. Лида вскочила, но Алеша был уже на ногах:

– Сиди, я сам разберусь!

Садиться Лида не стала, но постаралась взять себя в руки: если что, она успеет вмешаться. Петр тем временем заговорил, и голос его звучал все так же приторно:

– Славная девочка, тебе жаль меня, не так ли? Тебе с детства внушили, что огонь никого не щадит. Мне же остается только молиться, чтобы он был сегодня так же безжалостен ко мне, как ко всем прочим. Помолись и ты об этом!

И тут, энергично оттолкнув Милу, которую на лету поймал Санин, он стремительно вскочил на нижнюю планку, просунул руки в цепи, с силой свел их на груди, и в ладонях его что-то сверкнуло.

Следом за этим, казалось, вспыхнул даже сам воздух, пропитанный парами бензина, полыхнули дрова, пламя немедленно лизнуло ноги «апостола». Взревела толпа, Алеша притащил назад белую от ужаса Милу. Зарыдали дети, а их родители затянули вразброд какую-то странную молитву…

Лида не отрывала глаз от пламени. Кажется, именно в тот момент она начала кое о чем догадываться… Сначала огонь полыхал с такой силой, что чахлая фигурка на столбе была почти неразличима. Но постепенно пламя стало опадать, не находя наверху достойной пищи. И тогда стало заметно, что Петр висит на цепях с закрытыми глазами, но на его теле нет ожогов. Одежда обгорела, но как-то поверхностно: сгорела тога, а вот черная рубаха и штаны оказались нетронутыми пламенем. Волосы и борода и вовсе не пострадали, лишь стояли дыбом от нестерпимого жара.

Огонь еще лизал тело «апостола» ниже колен, и Лида заметила, что пламя не касается тела, словно намеренно держит дистанцию. Ей вдруг до ужаса захотелось закричать: «Что вы ему верите, это же просто шарлатан! Я, я знаю, как он это делает!»

Но она буквально поймала себя за язык и даже прихлопнула рот ладонью.

Что-то громыхнуло – это обрушилась, прогорев, верхняя перекладина. Теперь Петра ничто не сдерживало, и он мигом перестал прикидываться бездыханным. Спрыгнув на землю и сделав шаг вперед, потрясая над головой запястьями с почерневшими цепями, он громко завопил:

– О, небо, почему ты так жестоко со мной?! Почему снова не принимаешь меня?! О, мои чада, будьте хоть вы милосердней и освободите меня от этого тяжкого бремени!

Один из парней-охранников, сжимая в руках дубину, шагнул вперед и занес ее над головой «апостола». Но тут же пошатнулся и рухнул на колени, держась за живот. Его буквально вывернуло наизнанку. На его место уже спешил другой, с ножом в руке. Через секунду всю поляну охватило настоящее безумие. Мужчины и даже некоторые женщины изо всех сил пытались выполнить волю своего лидера, но, словно сломленные куклы, валились штабелями вокруг его недвижной фигуры.

Лида только в ярости сжимала челюсти. Ее вдруг охватило невыносимое чувство стыда – стыда за себе подобного. А Петр меж тем зорко наблюдал из-под насупленных бровей за тем, чтобы никого не миновал приступ безумия. И вдруг шагнул к Алексею, который единственный стоял спокойно и с любопытством наблюдал за всеобщим беснованием.

– Невинное дитя, – вкрадчиво произнес «апостол», подходя почти вплотную. За его спиной люди, ошалевшие от боли, отводили душу, набрасываясь друг на дружку. – Ты смотришь на меня так недоверчиво, скажи, что тревожит тебя?

Санин передернул плечами:

– Ну, многое вообще-то. К примеру, вы совсем не похожи на еврея. Внешность у вас рязанская, нос картошкой, какой же вы Петр?

Эти слова ничуточки не обидели самозванца, он даже умильно улыбнулся и произнес:

– Чистая душа, может, ты послан небом, чтобы облегчить мои страдания? Ударь меня?

– Да легко.

– Не надо, – быстро произнесла Лида.

Но Алеша уже сжимал кулаки.

– Нет, отчего же, даже интересно, что это за…

Лида вклинилась между ним и Петром и со всей силы вмазала «апостолу» по лицу. Поскольку опыта в отвешивании пощечин у нее не было никакого, в последний момент она согнула пальцы, и на закопченной щеке возникли сразу три глубокие царапины, быстро наполняющиеся кровью.

Это мало кто заметил – все были заняты тем, что выли, орали и дубасили друг друга. Петр словно в прострации провел ладонью по лицу и вперился взглядом в собственную кровь, которую, наверно, не ожидал увидеть никогда в жизни. Потом поднял ошалелые глаза на Лиду. Она, поджидая этот момент, шагнула вплотную и быстро проговорила «апостолу» на ухо:

– Даже не думайте, как мне отомстить. В этом городе еще трое таких, как мы с вами, и они – мои друзья. Они вас на молекулы разложат, если что, андестэнд?

Но Петр продолжал безмолвно таращиться на нее, и Лида вдруг догадалась – он впервые видит кого-то, подобного ему. Да он вообще не догадывался, что такие существуют! Привык считать себя единственным на свете бессмертным, возможно, в самом деле слегка спятил на идее собственной избранности. Да уж, ему сейчас не позавидуешь. И Лида отступила, испытывая гадливую жалость.

Их уже начали окружать недоумевающие стражники, а этот идиот все еще переваривал происходящее. Лида даже взмокла от страха – сейчас они набросятся на нее, и тогда… Но тут Петр заговорил.

– Благодарю тебя, безгрешное дитя! – проблеял он дрожащим голосом. – Тебя послали небеса, чтобы показать, что моя мольба однажды будет исполнена. Что конец уже близок! А теперь уходите, уходите, светлые ангелы, ибо я не смею вас удерживать боле…

«Ангелы» не заставили себя упрашивать, разве что Мила упиралась, но, подхватив ее с двух сторон под руки, ребята потащили подругу прочь.

– Слушай, Милка, прекращай, мы все сделали, – увещевал ее по пути к берегу Алеша. – Убедились, что людей отпустили на волю, а Весна даже навешала люлей главному мракобесу. Кстати, Лид, как тебе это удалось?

– Это – гипноз, – хрипло проговорила Лида. – Ну, то, что никто не мог его коснуться. А я гипнозу с детства не поддаюсь, всякие цыганки сколько раз пытались…

– А огонь? – нервно спросила Мила. – То, что он не сгорел в пламени, тоже гипноз, что ли?

– В цирке людей пополам перепиливают и все такое. В общем, ясное дело, это был ловкий трюк.

– Теперь понятно, на что намекал Марат. Значит, он эту хрень много раз уже видел, – с этими словами Алеша освободил от веток лодку.

Преодолев обратный путь, они обнаружили на берегу рядом с внедорожником бежевый «опель», и Алексей издал тоскливый стон:

– Родители подтянулись! А я-то надеялся, они раньше вечера домой не вернутся.

Мать Алеши, такая же элегантная и неспокойная, как при первой встрече, стояла на самой кромке берега и словно принюхивалась к причалившей лодке.

– От нас, похоже, гарью за километр несет, – догадалась Лида.

– И замечательно, – сквозь зубы произнесла Мила. – Я всем расскажу, что за ужас там творится. Пусть немедленно принимают меры.

Из-за кустов появился взъерошенный Евгений Львович, встал рядом с женой. Лодка уже прочно лежала круглым боком на отмели, но Лида не двигалась, ожидая, что первым выйдет Алексей. Однако он, похоже, не спешил воссоединиться с родителями. Согнувшись, Алеша растирал правую голень и сказал, поймав недоуменный взгляд девушки:

– Давай выбирайся, мои предки тебя не съедят.

– А с тобой-то что?

– Да задели, похоже, во время всеобщей бойни. Не бери в голову.

Лида встала, и тут же крепкие руки Евгения Львовича подхватили и перенесли на берег сначала ее, затем Милу. За сыном мужчина спустился в лодку, не задавая вопросов, подставил плечо. Нина Николаевна молча поспешила к машине. Вообще для взбешенных родителей эти двое вели себя просто идеально.

– Мне только что звонил Марат, – усаживая сына в машину, сообщил всем Евгений Львович. – В общем, там уже все в порядке. Их главарь покинул остров на моторке, остальным дали спокойно поесть и распустили по домам.

Шумно вздохнула за спиной Мила.

– Девочки, давайте в мою машину! – распорядилась Нина Николаевна. – Я вас развезу по домам. Мил, твоя мама тебя уже повсюду разыскивает. А что с вашими телефонами?

– Отобрали, – кратко ответила Журавка.

Нина Николаевна вопросительно глянула на мужа, но тот лишь махнул рукой и начал водружать лодку на крышу машины. Алеша сидел внутри, все еще тер ногу, и Лида нахмурилась: она не видела, кто его травмировал, хоть и была все время начеку. И по пути к берегу о ноге он даже не упоминал. Впрочем, сейчас был не лучший момент вдаваться в расспросы.

Сначала домой была доставлена Мила, все еще в крайне воинственном состоянии, потом машина развернулась в сторону поселка. Лида, оставшись наедине с Ниной Николаевной, напряглась и еще больше разволновалась: что-то не чувствовалось с ее стороны особого расположения.

– Простите, что доставили вам беспокойство, – пробормотала она.

Алешина мать повернула изящную головку, посмотрела внимательно – и вдруг прыснула, как девчонка:

– Вот уж кого я меньше всего подозреваю в организации спасательной экспедиции, так это тебя, Лида. Поскольку мой сын – лучший и единственный друг Марата, а Мила… ну, думаю, ты в курсе. Так что не извиняйся понапрасну.

– Да, и насчет дня рождения…

– Лидия, довольно!

Девушка тут же умолкла, а Нина Николаевна как-то потускнела и сникла. Потом негромко заговорила:

– Да, радует лишь то, что осталось терпеть совсем недолго. Скоро Марат сможет уйти, зажить самостоятельной жизнью. Думаю, любой институт, вникнув в обстоятельства дела, предоставит ему общежитие и всячески поддержит. Ведь Марат удивительно одарен. Конечно, можно было бы и не ждать окончания школы… Мы много раз предлагали мальчику свою помощь, но он слишком горд. И молод, не понимает, что нам это нужно даже больше, чем ему. Но тут уж ничего не поделаешь…

Нина Николаевна молчала вплоть до того момента, пока Лида не попросила остановиться на углу улицы. Подъезжать к дому на незнакомой машине она не хотела, поскольку не сомневалась, что там ее уже ждут. Мать Алеши все так же молча тормознула и на прощание глянула на девушку холодным и отстраненным взглядом.

«Не нравлюсь я ей. Или боится, что окручу ее сыночка. Конечно, к Ворону она нормально относится, без всяких там кастовых заморочек. Но ведь Марата Алешка стопроцентно не поведет под венец».

Развлекая себя этими мыслями, Лида спешила к дому. И только сейчас заметила, что гроза так и не разразилась, обошла их город стороной.

Глава 13 Под водой

Когда девушка подходила к дому, к ней из тени забора темной молнией метнулась Анна и заговорила быстро и взволнованно на гортанном языке своей юности. Лишь после нескольких фраз ей удалось переключиться на русский:

– Лида! Мы тут с ума сходим, ребята тебя ищут по всему городу! Ушла в школу и исчезла! Куда ты, позволь узнать, подевалась?

– Анна, прости, прости меня! – покаянно взмолилась Лида. – Сейчас я все тебе расскажу. А что мама? – Она тревожно скосила глаза в сторону дома.

– С ней-то как раз все в порядке. Мы заполнили нужные бумаги, пообедали, поболтали. Славика мы привезли…

– О нет! – в ужасе вскричала Лида и закрыла ладонями лицо, полыхнувшее от стыда. Она начисто забыла о маленьком племяннике.

– Когда я поняла, что дело неладно, то сочинила, что у нас с тобой на вечер есть планы. Почему не брала трубку, негодная девчонка?

– У меня телефона больше нет. Отобрали.

– Что-о?!

– Ну, сама отдала, чтобы не нарываться. Давай прогуляемся, я все тебе расскажу.

– Ладно, – все еще сердито проворчала Анна. – Сейчас только парням дам отбой. Достанется же тебе от Лазаря! Обещал собственноручно выпороть.

– Главное, чтоб не Валерий, – поежилась Лида.

И тут же принялась рассказывать, поскольку новая информация испепеляла ее изнутри. Наконец-то можно было подробно изложить то, о чем невозможно говорить ни с Милой, ни с Алешей.

Анна слушала очень внимательно, изредка задавала вопросы. Больше всего ее интересовало, уверена ли Лида в своих выводах насчет Петра.

– Ты не представляешь, как он был поражен, когда схлопотал по морде, – заверила ее Лида. – Наверняка думал, что он на свете один такой… Кощей Бессмертный, блин. Может, он вообще давно свихнулся и в самом деле верит во всю эту фигню… ну, что он апостол Петр.

– Ага, и мечтает сгореть на костре, – скривила губы Анна, глаза ее сузились и превратились в льдинки. – Нет, Лида, у него наверняка все схвачено, и на денежки, что приносят эти несчастные, живет себе припеваючи уж не знаю какую сотню лет. Я таких достаточно повидала. Кстати, имей в виду на будущее: большинство сект и орденов изначально было создано вечниками.

– А вы можете вмешаться? – жадно спросила девушка. – Ну, как-то наказать его? Ведь он реально измывается над теми людьми! Можете прогнать из нашего города?

– Лид, мы что тебе, полиция нравов? – хмыкнула Анна. – Нет, вечникам законы не писаны, и никто за их соблюдением, насколько я знаю, не следит. Для нас главное – не связан ли он с теми, кто предположительно открыл на тебя охоту.

– Нет, не думаю, – пробормотала Лида.

Она даже не пыталась скрыть свое разочарование. Ну что им стоит шугануть всего одного мерзавца? Хотя, может, удастся подбить на это Лазаря. Или Валерия, у того явно руки чешутся устроить разборку хоть с кем-нибудь и неважно по какому поводу.

– Уверена? Знаешь, за столетья можно такой хитрости набраться…

Девушка только плечами пожала. Вдруг навалилась ужасная усталость, да еще зябкая сырость проникла под одежду. Анна обняла ее за плечи:

– Ладно, Лидуся, не кисни, вы все правильно сделали. И не вздумай сравнивать себя с этим уродом. Ты за него не в ответе, ясно?

– Ясно…

– Ну, тогда беги в дом. Если, конечно, не хочешь сперва пообщаться с ребятами…

Как раз в этот момент красная машина Лазаря с грозным рыком вынырнула из-за угла.

– Ой нет, не хочу! – перетрусила Лида. – Скажи им, что я дико извиняюсь… и расскажи все, ладно? А я помчалась!

И галопом припустила к калитке.

Вера и в самом деле совсем не волновалась из-за долгого отсутствия дочери и даже слегка удивилась ее появлению: Анна успела рассказать ей про какой-то очень поздний сеанс в кинотеатре, наверняка изо всех сил готовила зазор на экстренный случай. Лида объявила, что сеанс отменили, обняла мать за плечи, глянув попутно, что лежит на ее закутанных пледом коленях. Там обнаружился альбом со старыми, еще из маминого детства, черно-белыми фотографиями.

– Анне показывала? – догадалась Лида.

– Сначала да, Анечке, – кивнула Вера. – Потом сама увлеклась, и не оторваться никак. Много лет уж не пересматривала.

Лида догадывалась, почему мама давно не заглядывала в альбом: слишком мучительна была разница между веселой подвижной девчушкой на фотках и прикованной к инвалидному креслу измученной болью женщиной. Но теперь, когда появилась надежда встать на ноги, она решилась вновь прикоснуться к прошлому.

Вечер прошел мирно: Славик наверху возился со своими игрушками, Вера вслух вспоминала, Лида сидела на спинке дивана, поглядывала одним глазом в альбом, а сама думала о будущем. Не о своем – о материнском. Она думала о том, что Вера, в сущности, мало изменилась по сравнению со своими студенческими фотографиями. Отобрав возможность ходить, судьба словно в утешение оставила ей фигуру и лицо ее юности. И значит, если затея с забугорным лечением выгорит и Вера снова встанет на ноги, у нее есть все шансы выйти замуж и даже родить еще детей. Раньше такая перспектива Лиду бы не особо порадовала, но сейчас она понимала: будет лучше, если мир матери не замкнется только на ней одной. Ведь скоро девушка перестанет меняться и ей придется избегать долгого проживания на одном месте. А главное – Вера наверняка захочет иметь внуков. А Лида пока даже мыслей не допускала о том, что у нее могут быть дети. Дети, которых она гарантированно переживет.

Но пока она старалась думать только о хорошем и гнала прочь дурные мысли. Хотя ночью ей все равно приснилось багровое пламя и скорчившаяся фигура на столбе.


На следующий день, заходя в класс, Лида тихонько ахнула от радости, обнаружив Вельшина за партой, с книгой в руке. Он удостоил ее лишь вскинутой на миг ладонью и предостерегающим взглядом недобро сощуренных глаз. Непонятным образом синяки и ссадины куда-то исчезли, волосы лежали волосок к волоску, белоснежная водолазка оттеняла смуглую кожу.

Что-то в его взоре подсказало Лиде, что время провожаний на этот раз точно закончилось. Девушка лишь усмехнулась – это ее более чем устраивало. И уселась рядом с бледной и печальной Журавкой, метнув на нее сочувствующий взгляд. Вот уж кто во вчерашнем приключении точно лишился самой распоследней надежды. Но об этом они не говорили. Зато Мила дала Лиде подробный отчет о том, какую взбучку ей пришлось претерпеть от родителей за самоуправство и пропавший телефон, а Лида поспешила сочинить историю о том, что ей тоже влетело от матери.

В этот день последний урок литературы неожиданно отменили, и никто не стал вдаваться в причины: учащихся словно ураганом выдуло из школы. Возможно, это был последний теплый день перед началом бесконечной непогоды, и солнце, прорвавшись из-за туч, светило и грело в последнем бесшабашном веселье.

– Пойдешь домой через парк? Могу составить компанию, – несмело предложила Журавка, отыскивая глазами Марата. Но узкая спина его мелькнула на углу школы, удаляясь в неизвестном направлении, и Мила приободрилась. – Солнышко-то какое! Пошли?

Лида в первый момент едва не дала радостное согласие. Но тут же уныло вздохнула: Анна утром строго-настрого приказала после седьмого урока дождаться ее или кого-то из ребят. Торчать еще час в школе девушке совсем не хотелось, а позвонить она не могла по уважительной причине: на новый телефон предстояло еще накопить. Но идти через парк все же не решилась: в конце концов, приключения хороши лишь тогда, когда случаются не каждый день. Вчерашнего ей точно хватит надолго.

– Я на автобус, – понурилась она. – Дел очень много накопилось, понимаешь?

– Ага, аналогично, – заверила ее Мила, устремляясь вслед за подругой в сторону проспекта.

Упоминание о делах совсем не помешало девушкам проболтать полчаса на остановке и пропустить три подходящих автобуса. Кроме того, проехав часть пути, Лида вдруг сообразила, что стоит зайти в сервисный центр и выручить сим-карту. Что она и сделала, а затем на следующем автобусе без происшествий добралась до поселка.

Но уже на подходе к дому девушка поняла – что-то не так. Калитка была распахнута настежь, за окном мельтешила объемная тень, за ней гонялась тень поменьше, и слышались громкие крики. В дом Лида ворвалась в пару прыжков, потеряв по пути сумку и перчатки.

Мать скорчилась испуганно в углу дивана, а по комнате металась Муза Львовна, которую следовало забрать из больницы только завтра. За ней бегал и цеплялся за ее руки и одежду перепуганный внучок Славик. А тетка орала в голос:

– Ты сошла с ума, Вера, ты определенно свихнулась! Мне пришлось, как девчонке, сбегать из больницы, чтобы успеть тебя спасти!

– Муза, не нужно было… – попыталась вставить Вера, но ее тихий голос был заглушен лавиной воплей, вылетающих из широко распахнутого теткиного рта:

– Я знала, что у тебя проблемы не только с ногами, но и с головой, причем еще с юности. Но довериться мошенникам – это уже край, слышишь, Вера! Стоило мне опоздать – и тебя бы нашли на помойке, холодную и без документов!

– Тетя, хватит пугать маму! – влетая в комнату, с ходу вклинилась в разговор Лида. – Вам что, кошмар приснился, что ли? Вы что такое говорите?

Тетка враз прекратила метание по комнате, оглянулась на племянницу – и хищная ухмылка растянула ее обвислые щеки.

– Ага, вот и наша девочка явилась! И с какого такого тайного совещания? Признайся-ка, Лидия, не твоя ли это идея? Не ты ли придумала с новыми друзьями, как избавиться от матери-инвалида?

– Замолчи! – вскрикнула Вера.

– Я-то пришла из школы, – с вежливой улыбкой сообщила Лида. – А вот вас, тетя, я только завтра должна была забирать из больницы. Хотя, по-моему, вам вообще не стоит ее покидать. Потому что у вас точно начинается паранойя!

– Ах ты ж, хамка!

Тетка сделала попытку коршуном налететь на девушку, но охнула и схватилась за сердце. И едва доковыляла до дивана, где Вера, забыв о скандале, тут же схватила сестру за руку и начала считать ее пульс.

– Муза, Муза, ты ведь и в самом деле не долечилась!

– Все… хорошо было, уже… неделю, – растирая руками грудь и испуганно мигая совиными глазами, просипела тетка. – Вы… вы меня добиваете.

– Ну, перестань, что ты! Ты просто не разобралась в деле, вот и испугалась. А зря, они отличные ребята, – пользуясь моментом, зачастила Вера. – В кои-то веки кто-то предложил мне реальную помощь. Неужели нельзя просто поверить в добро?

– Да мошенники они, Вера, черные риелторы, вот кто они такие! – вновь собралась с силами тетка. – Прослышали, что дом принадлежит больной, беспомощной женщине, или навел кто, – она метнула злобный взгляд на Лиду. – Вот и нашли способ захапать имущество. Сначала эти якобы анкеты, – тетка ткнула пальцем в кучу измятых обрывков на полу, – потом паспорт попросят, и все, конец!

Лида с порога наблюдала за теткой и еле сдерживала раздражение. Тетка была абсолютно некстати, она могла помешать так тщательно спланированной операции по спасению мамы. Ей до дрожи хотелось спровоцировать родственницу, направить на себя ее гнев. А потом можно будет вызвать «скорую» – и проблема решена. Но что-то внутри ее не давало это сделать.

«Не переступай, слышишь! Переступишь – потом не остановишься».

– Вот пусть только явятся снова эти прохвосты, – уже вполне окрепшим голосом вещала тетка. – Моментально вызову сюда все инстанции, полицию, пожарных, спасателей! Если не посажу, то уж напугаю так, что больше не сунутся. Я, Вер, тебя им не отдам.

Лида с тяжким вздохом удалилась на кухню. Там на столе, по счастью, валялся материнский мобильник. Девушка вышла с ним во двор, подальше от теткиных ушей, и отыскала номер Анны.

– О, Лида, а мы тебя у школы дожидаемся, – зазвенел в трубке голос подруги. – А ты, выходит, дома уже?

– Отпустили пораньше. Не могла вас предупредить, я ж без телефона пока.

– А с голосом твоим что? – заволновалась чуткая Анна. – У Веры ухудшение? На тебя снова пытались напасть?

– Лучше б напали. Тетка из больницы раньше времени заявилась. Мама, наверно, ей рассказала по телефону про Америку, про операцию, а эта злыдня вообразила, будто вы хотите отобрать наш дом. Теперь держит круговую оборону.

Молчание в трубке длилось несколько секунд, Лида слышала отдаленный голос подруги, ставящей в известность ребят.

– Да, это проблема, – снова заговорила Анна. – Тетка нам сейчас совсем ни к чему. Послезавтра нужно уже документы подавать, если хотим уложиться.

– Ага, а она их разорвала в мелкие клочья! Я хотела отправить ее в нокаут, то есть она сама на меня набросилась и тут же стала за сердце хвататься, еще бы чуть-чуть, и можно бы снова в больницу везти, – сбивчиво зачастила Лида, уже жалея, что не решила проблему таким очевидным образом.

– Нет, не надо, – тут же сказала Анна. – Твоя тетка – сердечница, и от таких штучек может в самом деле умереть или заработать инфаркт. Поверь, угрызения совести – не то, что тебе сейчас нужно.

– Ну а что делать-то?!

– Чего раскричалась, Лидуся? – перехватив трубку, успокаивающе пророкотал Лазарь. – Давай-ка вспомни наши разговоры о вечности. Найдем мы выход, это ясно. И тетку твою устраним безопасным для нее способом. Веришь, что мы умеем решать такие проблемы?

– Верю, – улыбнулась и разом выдохнула Лида.

– Ну и все, до встречи. И помни о правилах безопасности, которые ты, к слову сказать, безбожно нарушаешь второй день подряд.

– Клянусь, буду помнить!

Но, завершив разговор, Лида вновь столкнулась с мерзкой необходимостью возвращаться в дом, где все было заполнено теткиным запахом, телом, голосом и было невыносимо все это терпеть, а спрятаться – некуда.

Когда торчать на улице стало слишком холодно, она все же вошла под крышу. И конечно, сразу наткнулась на тетку: та оккупировала кухню. Сидела за столом, тяжело навалившись на него грудью.

– Не входи в комнату, – проскрипела Муза Львовна, вперив в племянницу налитые кровью круглые глаза. – Я Вере успокоительного дала, пускай отдохнет, бедняжка. А ты поди сюда, поговорим с тобой по-родственному.

Разговаривать с теткой Лиде хотелось меньше всего на свете. Уютная маленькая кухня разом превратилась в клетку, слишком тесную для двоих. Пересиливая себя, девушка все же присела на краешек табуретки, оттащив ее как можно дальше от стола. Тетка, насмешливо кривя рот, зорко следила за ее манипуляциями.

– Что, не любишь, когда тебе мешают? – ухмыльнулась она. – Ну, оно и понятно, калечная мать никому не нужна, но зачем же так-то? Чужих людей на дом навела, подсказала, как в доверие к больному человеку втереться. Думаешь, пожалеют они тебя, в долю возьмут? В канаве жизнь закончишь, девочка.

– Фу, тетя, ну и мерзкий язык у вас! – возмутилась Лида. – Почему надо видеть в людях только плохое? Почему нельзя допустить, что они действительно хотят помочь? Вы ведь даже не знакомы с ними.

– Да уж повидала я этих мерзопакостников! – издала клокочущий рык тетка. – Отчаливали в аккурат от дома на своих шикарных тачках, когда я на выручку к сестре из последних сил спешила. На девице пробы негде ставить, парень рыжий словно из ада на денек вышел. А в машине еще один дожидался, весь перемотанный, наверняка в розыске.

Лида помимо воли прыснула, вспомнив свои собственные первые впечатления. Но именно ее смех особо взбесил родственницу.

– Смеешься еще, кусок иудины? Давай смейся, если думаешь, что всех умней. Или у тебя уже любовь с одним из этих чертяк? Вера-то хоть в институте залетела, а ты и школы путем не кончишь. Если вообще… доживешь.

Тут уж Лида не смогла усидеть на табуретке, вскочила и заорала, вытягивая руку туда, где, по ее смутным представлениям, мог находиться Мурманск:

– Хватит, тетя, уезжайте! И поскорее! Нечего вам тут делать, потому что мама все равно уедет лечиться, а я с вами жить уж точно не стану. Так что валите вы отсюда, пожалуйста!

– Лида, Муза, что у вас там происходит?! – прилетел из комнаты испуганный Верин голос. – Вы опять ссоритесь?

– Нет, мама, мы чай пьем! – крикнула в ответ Лида и перешла на свистящий шепот: – Что вы в нашу жизнь лезете, тетечка, вы ведь нас обеих терпеть не можете? Вот и уезжайте, что вам стоит?

– Нет, это ты мне как кость в горле, от тебя все нутро мое ноет. – Голос тетки звучал как-то вяло, она опять принялась массировать грудь. – Верку-то я люблю, хоть и непутевая она. Ох, бедные вы, бедные! И так ничего не имеете, да еще и последний разум растеряли.

– Вот только не надо нас жалеть! – возмутилась Лида. – Все у нас есть, мы ни в чем не нуждаемся!

– Лида! – снова позвала мать каким-то жалобным, по-детски испуганным голосом.

Этот зов вернул девушку в чувство, и, отскочив от задыхающейся Музы Львовны, она бросилась в комнату.

– Что происходит? – Вера уже подтянула к себе «Любочку» и сидела на краешке дивана, собирая силы для переброски в коляску своего тела.

– Ничего, мам! Просто тетка наша с ума сошла! Вот твой телефон, если она не отдышится, то вызывай «скорую», пусть по новой лечат. А я лучше пока уйду отсюда.

И, не слушая возражений матери, выбежала за дверь.

День уже понемногу отцветал, и солнце по макушку закопалось в уютные розовые облака, но все еще было тепло. Влажный ветерок откинул волосы с пылающего лица, и Лида перестала ощущать звериное желание нанести смертельный удар. Теперь даже думать об этом было страшно и стыдно. Пытаясь овладеть собой, девушка зашагала прочь от дома, глядя строго себе под ноги и считая шаги. В детстве такая ходьба всегда ее успокаивала, сейчас – не особо. Врезавшись в кого-то на повороте улицы, Лида раздраженно вскрикнула.

– Тише, Весна, ну ты прям как танк! – Алексей, отпрянув, удерживал ее за плечо на расстоянии вытянутой руки, левой бережно прижимая к животу какую-то коробку. – Куда разбежалась?

– Не знаю! – рявкнула девушка. – Куда подальше! А ты чего тут забыл?

– Вообще-то я к тебе шел, – ухмыльнулся парень и протянул ей то, что так тщательно оберегал: среднего размера коробку в золотистой обертке и с пышной бумажной розой на крышке. Роза была ядовито-лиловой, со спадающими вниз бесчисленными завитками.

– Извини, отвлекся, а они этот ужас навертели, – весело сообщил он. – Всего-то лишь попросил оформить подарок для девушки. Но начинка нормальная, не сомневайся.

– И что там? – Лида, спрятав руки за спину, подозрительно разглядывала коробку с разных ракурсов.

– А слабо угадать? Да телефон это, твой-то сама знаешь, кому достался. Понадеялся, что ты не успела еще купить.

И, воспользовавшись ее секундным замешательством, сунул коробку прямо в руки.

– Не успела. Но и этот не возьму. – Лида попыталась вернуть коробку дарителю, но Алеша ловко отпрыгнул назад и спросил:

– А почему?

– Потому. Тебе деньги девать некуда, что ли?

– Допустим. Есть еще причины?

– Ага, есть. Ты не виноват, что я осталась без телефона, с какой стати должен его возмещать?

– Вообще-то виноват, если вдуматься. Без моей лодки вы бы не добрались до поганого острова.

– Вот в этом я не уверена. Милка точно бы прыгнула в воду, ну и мне бы пришлось.

– А что Марат, добрался сегодня до школы? – вдруг с заметным напрягом спросил Алеша.

Лида глянула изумленно – с каких пор он выясняет у нее местонахождение своего лучшего друга? Да еще таким странным голосом.

– Да, был. А ты почему спрашиваешь, вы же вроде всегда на связи?

– Только не сегодня. Ворон вчера звонил моему отцу, уточнял, как прошла наша эвакуация с острова. А мне что-то не звонит, и телефон отключен. Не знаю, какая муха его укусила.

– Может, разозлился, что мы его увидели в таком состоянии? – огорчилась Лида. – Он и с нами в школе не разговаривал, даже не смотрел в нашу сторону.

Алеша повел плечами:

– Ну, насчет вас не знаю. Но Марат, знаешь ли, не трепетный зайчик, чтобы убиваться, если я его увидал с парой синяков и без прически. Я его и не таким прежде видел, и он меня тоже. Ладно, разберемся с этим.

– Слушай, ты мне зубы не заговаривай. – Лида вдруг сообразила, что все еще держит в руках коробку с телефоном и завитки розы щекочут ее колени. – Забирай эту красоту обратно!

– Не возьму, – равнодушно отозвался Санин и отошел еще на пару шагов. – Вон мусорка, кидай, если не нужен.

Лида посмотрела задумчиво на чугунную урну, мысленно примерилась – и осознала, что не в состоянии отправить туда первый в ее жизни подарок от парня. После чего прошипела сквозь зубы:

– Ладно, спасибо!

– Вопрос улажен? – Алексей заметно расслабился. – Тогда пошли, что ли, погуляем?

В этом городке – Лида давно уже убедилась – в парк вели абсолютно все дороги. Вот и они с Саниным очень скоро там оказались. Девушка с наслаждением вдохнула пряный запах осеннего увядания и улыбнулась широко и радостно, отвернув лицо от того, кто шел рядом. Сейчас она вопреки всему чувствовала себя абсолютно счастливой.

– А ты чего такая злая по улице мчалась? – спросил Алеша, ненавязчиво подавая ей руку, чтобы помочь переступить через перегородивший тропу истлевший дубовый сук.

Лида коснулась пальцами его прохладной ладони, тихонько засмеялась:

– Помнишь, нас парами водили в раздевалку, кто с кем сидит? Ты всегда первый протягивал мне руку. И вот опять, через столько лет. А насчет улицы забудь, неинтересно.

– Ладно, забыл. – Голос Алешин звучал тихо и чуточку напряженно. – А насчет пар – помню. Ты выше на голову была, таскала меня за собой, как щенка на веревочке.

– Правда? Ну, извини.

– Да не вопрос. Зато сейчас вон какая маленькая.

Алеша остановился, подтянул ее поближе, и Лида четко осознала, что ее нос находится примерно на уровне его шеи. Бурно и гулко забилось сердце… и ничего не произошло. Алеша лишь провел ладонью по макушке девушки, отмеряя на себе ее рост, хмыкнул и пошел дальше. Правда, руку Лиды из своей так и не выпустил.

Почему-то в этот раз говорить им друг с дружкой было легко и ненапряжно. За полчаса прогулки обсудили класс, учителей, родителей, любимые книги и фильмы.

– Да, а как твоя нога? – вдруг вспомнила Лида.

– Ерунда, прошла уже. – Алексей хмыкнул. – Но спасибо, что спросила.

– Я просто волновалась: вдруг это помешает твоим спортивным достижениям?

– Моим спортивным достижениям уже ничто не помешает, – заверил ее парень. – Кстати, вот вспомнил: через два дня уезжаю на соревнования. Так что можешь на прощание пожелать мне успехов.

– Надолго? – Лида приложила немыслимые усилия, чтобы подавить в голосе всякий намек на разочарование. Ей только что показалось, будто разрушилась некая невидимая стена, и все у них еще может сложиться. И вот на́ тебе.

– Да не очень, на пару недель всего. Но потом почти сразу уеду… и вот тогда уж надолго. За границу, может, на полгода или год. Постараюсь в интервале забежать в гости, но обещать ничего не могу.

Лида ощутила себя воздушным шариком, из которого вместе с воздухом стремительно улетучивалась радость жизни. Небо померкло, побурела гладь озера. Через пару дней Алеша исчезнет из ее жизни, возможно, навсегда. И ни намека на то, что они могли бы общаться по скайпу или хотя бы обмениваться эсэмэсками. Всего лишь напоминание о дурацкой детской влюбленности – вот чем она была для него. А впереди уже маячит выход из парка…

– А я тебе нравлюсь? – Лида сама в первый момент не поняла, откуда взялись эти слова, как посмели вырваться наружу. Удивилась, но не раскаялась – пусть уж будет хоть какая-то ясность.

– Как это ты меня так расколола? – после паузы ломким голосом спросил Алеша.

Девушка скосила на него глаза: ну кто бы сомневался, парень корчился от смеха.

– Да просто спросила. Интересно стало, с какой стати ты мне подарки даришь.

Она потрясла коробкой. Выкинуть при первом же удобном случае, выкинуть и забыть!

– А тебе Марат нравится? – спросил Алеша.

– При чем тут Марат? – опешила Лида. Кажется, эту тему они уже обсуждали…

– Ну, ты вчера его спасать помчалась, жизнью рисковала. А жизнь ведь круче, чем мой подарок.

– Это вообще разные вещи, – буркнула девушка. – Марата я спасала, во-первых, из-за Милки, во-вторых, он мой одноклассник, и, в-третьих, люди должны помогать друг дружке.

– Вот и я тебе подарил телефон как бывшей однокласснице – раз, как человек человеку – два, и еще… а, да, деньги мне девать некуда – это три.

– Все поняла, спасибо за разъяснение.

Они уже стояли у парковых ворот. Алеша явно настроился на проводы и выразительно косился в сторону дома Лиды, но девушка не трогалась с места. Ей не хотелось продлевать тягостное общение перед разлукой, да и опасно закипали слезы: приходилось закидывать голову, чтобы не дать им выхода.

– Я провожу?

– Не нужно. Там у меня тетка немного с ума сошла, во всех видит черных риелторов. Еще откроет по тебе огонь.

– Так ты из-за тетки такая взъерошенная?

– Ну да, из-за кого же еще?

Лида сделала шаг в сторону, но Алексей успел поймать ее за локоть. Лицо его потемнело, жестко обрисовались скулы.

– Слушай, ты ведь не обиделась на меня? Если бы мне вообще кто-то по-настоящему нравился, то это точно была бы ты. Но бывает так, что человек все понимает умом, а его сердце…

– Занято, – подсказала Лида.

– Ну да, типа того. То есть я не хочу сказать, что мне нравится другая девчонка или – о ужас! – парень. Бывают ведь и другие вещи.

– Да, понятно, спортивная карьера, – снова перебила его девушка. – Хочешь многого добиться, чтобы жить, как тебе хочется, путешествовать по миру и все такое. Ты уже говорил мне.

– Ладно, неважно. – Алексей наконец выпустил ее руку, с равнодушным видом отступил в сторону. – В общем, за границу я еду с матерью, отец будет здесь, не может надолго оставить свой бизнес. Если возникнут проблемы – заходи, он здорово умеет помочь. Ну, до встречи, что ли?

– Ага, давай, – торопливо кивнула Лида, уже стоя к нему вполоборота.

Она зашагала по дорожке из парка. На повороте скосила глаза: Санин оставался на прежнем месте, кажется, смотрел ей вслед. И в этом ей тоже почудилась издевка – ну, чего смотреть, если не хочешь общаться?

Второй раз она обернулась уже у парковых ворот и поймала взглядом удаляющуюся синюю спортивную куртку. Тогда девушка развернулась и нога за ногу побрела обратно. Куда ей сейчас идти? Домой – хуже смерти. Причем умереть может не она, а кое-кто другой, если вякнет под руку хоть одно лишнее слово. Самоконтроль был полностью утрачен. В таком состоянии Лида даже с матерью общаться бы не рискнула.

Можно, конечно, созвониться с Анной и ребятами, договориться о встрече, заодно обсудить насущный вопрос безопасного устранения тетки. Но для этого нужно открывать подарок, разбираться в инструкции, вставлять карту… А делать это не хотелось совершенно, к тому же она твердо решила избавиться от коробки. Пусть не сейчас, но к концу прогулки – наверняка.

Парк в сумерках казался вымершим, диким. Лида бродила по бесконечно перетекающим друг в дружку тропинкам, мечтая начисто забыть вторую половину текущего дня. Тревожный крик чаек сводил с ума. В конце концов она забрела на деревянный пирс, далеко уходящий в озеро. Летом здесь была лодочная станция, теперь лодки уже законсервировали на зиму, и разом опустевший пирс выглядел заброшенным и жалким.

«А что будет, если вот возьму сейчас и прыгну в воду? Да ничего не будет, я ведь умею плавать, замерзну до костей и выскочу пулей на берег. А если бы не умела? Как это вообще происходит у вечников? Как они не умирают?»

Поначалу Лиде удавалось отбиваться от этих мыслей. Но сладкий животный ужас уже завладел ею: а что произойдет, если она окажется под водой без возможности вынырнуть? Например, сразу заплывет под пирс? Что чувствовал Петр, когда полыхал на кресте?

Постепенно она утратила способность сопротивляться. Конечно, пугала мысль о жгучем холоде, о мраке и безмолвии ночного озера. Но зато это гарантированно отвлечет хоть на время от мыслей куда более мрачных.

Лида тщательно подготовилась к эксперименту: сняла с себя куртку, ботинки, школьный пиджак с юбкой, словом, все то, что потом сможет хоть немного согреть. Аккуратно сложила стопкой на берегу, сверху водрузила злополучную коробку. Осталась в футболке и колготках. И моментально кожа покрылась мурашками, зубы начали выбивать бешеную дробь. Пометавшись пару секунд взглядом между одеждой и озером, Лида отбежала на край пирса и оттуда солдатиком прыгнула в воду.

Холод обжег кожу не хуже пламени, но уже через мгновение показалось, что в воде теплее, чем на суше. Ноги коснулись вязкого илистого дна и тут же увязли в нем по щиколотки. Лида присела на корточки, обхватила руками колени и стала ждать.

Первые секунды дались легко, но потом воздух закончился. Перехватило горло, закололо в груди, нахлынула паника. С огромным облегчением девушка вынырнула на поверхность озера, глубоко втянула в себя воздух, продышалась.

«И что это было? Неужели все обман и не существует никаких вечников? Или просто ребята ошиблись насчет меня?»

А может, все дело в том, что не было прямой опасности для жизни? Ведь когда в начальной школе Лида начала ходить в бассейн, ей много раз случалось наглотаться воды, да и под водой она могла оставаться ничуть не дольше остальных ребят.

Версия нуждалась в проверке. Девушка глубоко вздохнула и подплыла к пирсу. Черная маслянистая вода плескалась вровень с деревянным настилом. Она поднырнула, заранее морщась от отвращения, – под пирсом наверняка скопилась масса всякой дряни.

В полной темноте Лида распрямилась в воде, ногами осторожно ощупывая дно. Пальцы тут же коснулись чего-то ломкого, хрусткого, возможно, пластиковой бутылки. С опаской поработав ступнями, она освободила для себя гладкий участок дна и встала, упираясь затылком в осклизлые доски.

Снова накатила нехватка воздуха, грудь опустела, жидкость начала просачиваться в нос и рот, пришлось зажать их руками. В следующий миг ужас удушья снова смел все расчеты и замыслы, требуя лишь одного: немедленно на поверхность.

Лида шагнула из-под пирса, но тут что-то крепко впилось в ее левую голень, жаля и обдирая кожу. В первый миг девушке показалось, что ее укусил кто-то огромный и нога сейчас на треть находится в его пасти. Она забилась, пытаясь освободиться, но тиски лишь сжались прочней и болезненней.

Едва удерживая остатки сознания, девушка села на корточки и ощупала голень. Стало ясно, что нога запуталась в мотке проволоки, очень тонкой, не толще волоса. Попыталась оторвать весь моток, но он намертво прилип к основанию пирса.

Лида попробовала стянуть колготки вместе с проволокой, но, сменив позу, случайно втянула в себя воду – и словно тысячи иголок прошили грудь. Девушка забилась, ища путь к воздуху, беззвучно закричала.

И вдруг боль угомонилась, отпустила. Еще какое-то время Лида лихорадочно дергалась, обдирая руки и затылок о доски. Лишь великим усилием воли она заставила себя застыть и прислушаться к собственному состоянию. Кажется, все было нормально, за исключением того, что она не дышала. Но думать об этом не стоило, потому что немедленно возникало дикое желание вдохнуть. Дрожь прошла, вода оказалась неожиданно теплой, как в том море, до которого они с мамой когда-то так и не доехали.

Еще пару минут Лида простояла неподвижно, зажимая рот и нос руками, чтобы привыкнуть к новому состоянию. Потом наклонилась и спокойным точным движением сорвала проволоку вместе с остатками колготок. И начала выбираться из-под пирса.

Глава 14 Незваный спаситель

В этот миг какая-то белесая тень взбаламутила воду, крепкие руки обхватили девушку, потащили наверх. Отбиваться и пугаться Лида даже не подумала – ей хватило потрясений. Она покорно позволила вынести себя на берег и уложить на траву. Взбунтовалась лишь тогда, когда незнакомец попытался сделать ей искусственное дыхание по всем правилам науки.

– Не надо, – упираясь ему руками в грудь и принимая сидячее положение, сказала Лида. – Я в порядке.

Она даже не заметила, в какой момент к ней вернулось дыхание.

– Точно в порядке? – переспросил взволнованный мужской голос. – Под пирсом же не было воздуха.

– Я дышала… между досками.

Влага с волос перестала заливать глаза, и Лида смогла рассмотреть своего непрошеного спасителя.

Перед ней сидел на корточках парень лет девятнадцати, высокий и плотный, в облепившей тело футболке. Рядом в траве валялся велосипед с вывернутым рулем. Парень тяжело переводил дыхание и трясся от холода. Вода с его густых светлых волос потоком лилась на грудь девушке, которую он все еще не оставлял надежды откачать.

И самое поразительное – белье и футболка на ней вроде как начинали подсыхать. Вместе с этим выводом Лида осознала и тот факт, что сидит перед незнакомцем почти голой, и лихорадочно закрутила головой, отыскивая взглядом одежду. Парень понял ее переживания, с усилием поднялся на ноги, скрылся за кустами и скоро появился вновь, неся на вытянутых руках ее вещи.

Лида молниеносно натянула юбку, но со свитером и курткой решила повременить – пусть сначала просохнет футболка. Процесс, судя по ощущениям, шел успешно. И хорошо, что совсем стемнело, иначе парень наверняка заметил бы пар, валивший от ее одежды.

– Думал, что не найду, – все еще тяжело переводя дух и взволнованно глотая слова, заговорил он. – Я еще во-он с того мостика заметил, как какая-то фигура лезет в воду. Пока домчался, гляжу – никого. Ну, решил, почудилось. А потом вижу: на траве одежда валяется. Я и начал нырять. Под пирс сразу не догадался заглянуть, а потом как что-то дернуло меня – да там она, где ж еще. Только страшно было, что уже… ну, ты понимаешь…

Потом он решительно остановил поток словоизлияний, весь как-то подобрался и посмотрел на Лиду укоризненно:

– А ты в курсе, что утопленников хоронят в закрытых гробах? Никто не стал бы проливать слезы над твоим прекрасным личиком и покрывать поцелуями холодные губы.

– Какие губы? – ошарашенно вскинула голову Лида. – В каком еще гробу?

– А что, скажешь, из-за плохой оценки полезла топиться? Или родители достали? Хотя с вас, малолеток, станется.

– Да я вообще не собиралась топиться! – возмутилась девушка. – С чего вы взяли?

Парень выразительно хмыкнул.

– Да я… я просто гуляла по пирсу, заглянула вниз, и мне показалось, что там какое-то животное барахтается. Щенок или котенок. Я и прыгнула, чтобы его вытащить. А это просто утка оказалась, ночевала там, наверно. А потом у меня нога в проволоке застряла…

Парень слушал внимательно, но поглядывал на нее все так же подозрительно. Потом ладонью отвел со лба мокрые пряди и сказал:

– Ладно, нужно выбираться отсюда. Куда-нибудь, где есть горячий душ, чай и одеяла. Куда тебя отвезти, а, утопленница?

Вопрос поставил Лиду в тупик. Конечно, ей позарез нужно было домой – мама наверняка с ума сходит. Но вернуться частично мокрой, с щепками в волосах и без колготок… да тетка наверняка озвучит самую беспощадную для материнских нервов версию. Нужно вставить в новый телефон сим-карту и позвонить Анне, но даже ребятам будет нелегко объяснить, что за дурь на нее накатила. Они точно пожалеют, что связались с ней, вечницей-психопаткой.

Спаситель по-своему понял ее замешательство.

– Ладно, если совсем податься некуда, тогда поехали ко мне. Я как раз рядом с парком живу.

– Нет, не в этом дело…

– Не бойся, не обижу, не для того спасал. Или современные школьницы не из пугливых? Приведешь себя в порядок, а там уж вспомнишь, где тебя ждут.

Девушка хмыкнула тихонько – ишь, выделывается, словно сам не был школьником пару лет назад. А бояться-то ей и в самом деле нечего.

– Ладно, поехали, – согласилась она.

Парень вскочил на ноги и галантно протянул руку. Лида сделала вид, будто руку эту не заметила в упор, иначе не избежать вопросов, почему ее ладони так горячи. Поднялась сама, отряхнулась и закончила процесс одевания.

– На раме усидишь? – Спаситель бережно оглаживал бока и руль своего двухколесного товарища.

– Не знаю, постараюсь.

Пронеслись в душе какая-то забытая мечта или обрывок сновидения – симпатичный парень катает ее на раме своего велосипеда. Что ж, рано или поздно все мечты сбываются, вот только иногда очень неожиданно и некстати.

– Меня, кстати, Сергеем зовут.

– Что? А, да, приятно. Я – Лида.

– Ну, давай, Лида, забирайся.

– А как? – Она с некоторым испугом оглядела сложную конструкцию – велосипед был дорогой и навороченный.

Тут ее оторвали от земли и усадили на раму, руки Сергея жестко зафиксировали ее в районе талии и легли на руль твердо и уверенно. И конечно, открылось то, что она так старалась утаить.

– Да ты уже почти сухая! И жаром пышешь. Слушай, а ты вообще здорова? Может, не соображала ничего, когда в воду лезла?

Версия девушке понравилась, она с готовностью закивала головой:

– Вообще, да, состояние весь день какое-то странное.

– Ладно, дома разберемся, что к чему. Если что, «скорую» тебе вызову.

И велосипед стремительно покатил по дорожкам парка, освещая путь единственной, но очень яркой фарой.

Один раз им пришлось спешиться, чтобы протиснуться между железными прутьями парковой ограды и оказаться в городе, напротив дома Сергея. Приземистый, желтый, с осыпающейся штукатуркой, этот дом стоял здесь давно и основательно. Пристегнув свой транспорт на просторной нижней площадке и ласково потрепав его на прощание по рулю, Сергей легонько подтолкнул девушку к лестнице. Тут только Лида сообразила спросить:

– А ты один живешь?

– Один, один, не бойся, – утешил ее Сергей, твердой рукой направляя по площадке второго этажа, захламленной и темной. – Заходи, сейчас свет включу.

Квартирка оказалась маленькой, насквозь просматривалась с порога, но уютной и тщательно прибранной. В единственной квадратной комнате было мало мебели, только самое необходимое, но все сделано из светлого дерева, бодро отражало свет люстры и вроде как улыбалось хозяину. На столе теснились книги. В углу дивана Лида углядела телефон и заволновалась:

– Ой, а можно, я позвоню?

– Конечно, – широко улыбнулся ей хозяин. – Я пока ванну приготовлю.

Домашний номер она набирала с трепетом: хоть часы и показывали всего девять вечера, девушке казалось, что дома она не появлялась преступно давно. Да и покинула его не на лучшей ноте.

Вера ответила сразу:

– Лидия, что за дела? Я уже вся на нервах! Выскочила из дома налегке, телефон недоступен. Девочка моя, ну как так можно?

– Мамочка, прости! – взмолилась Лида. – Так глупо получилось, ты даже не представляешь. Я была у Милки, готовились к завтрашней контрольной по физике, такая нудятина, ну мы обе и заснули. Только сейчас очухались.

– Завтра же предоставишь мне список телефонов твоих друзей, ясно?

– Да, мамуля. А… мне звонил кто-нибудь?

– Конечно. Анечка звонила, интересовалась. Она, по-моему, больше меня о тебе беспокоится.

– Тетка дома?

– Дома, где же еще ей быть. Только легла уже: неважно себя чувствует. Зря она все-таки из больницы сбежала.

– Точно зря. Мам, я скоро приду, через часик, ладно?

– Через парк даже не вздумай, – напустила суровости Вера. – Езжай на автобусе, если они еще ходят. А лучше закажи такси.

На этом и распрощались. Лида еще раз рассеянным взглядом обвела комнату – надо же, ни картинок на стенах, ни фотографий. Очень аскетичная обстановка, но, наверно, так и должно быть в жилище у одинокого парня. Тут в комнату заглянул Сергей в свежей футболке и с полотенцем через плечо.

– Иди в ванную, я уже все приготовил.

– Может, сначала вы… ты?

– Иди. – Голос Сергея, вроде бы мягкий, зазвучал властно, как у человека, который привык, чтобы ему всегда и во всем беспрекословно подчинялись. – Я уже ополоснулся по-быстрому.

Лида молча скользнула мимо него в заполненное паром помещение, такое же чистенькое и намытое, как вся квартира. Кафель – силуэты лилий на лавандовом фоне – сиял свежестью, небольшая белоснежная ванна уже наполнялась водой, бурно пенилась и благоухала жасмином.

Влажный жар приятно окутал тело – последние минут десять Лида тряслась от холода, как простая смертная. Эффект экстренного разогрева, устранив опасность для организма, подошел к концу. Девушка присела на край ванны и попыталась собраться с мыслями.

Стало ли ей легче? Да, определенно стало. Главное, она до конца поверила, что действительно является той, за кого ее приняли новые друзья. Было бы так ужасно их разочаровать… И ничего, что она совершила явную глупость, – наверняка через подобное проходит каждый вечник. И даже думать об Алеше было теперь не так обидно и больно. Подведя промежуточные итоги, она решительно полезла в ванну прямо в белье, испускающем мерзкий болотистый запах.

Где-то через полчаса, согревшись и многократно промыв волосы, она вылезла из ванны и попыталась удалить запах с верхней одежды путем втирания в нее ароматной пены. Кажется, удалось. Теперь проблемой оставались только голые ноги, но, скорее всего, мать уже будет лежать в постели, а тетка не сползет на ночь глядя со своего второго этажа. Лида причесалась пятерней и в обновленном виде выпорхнула из ванной комнаты.

Хозяин хлопотал на кухне. Посвистывал чайник на плите, где-то в недрах квартиры негромко напевал обожаемый Лидой Стинг. Неяркий медовый свет люстры заливал крохотное кухонное пространство, а за окном уже царила непроглядная тьма.

– Наплавалась? Садись за стол! – велел ей Сергей.

Маленький столик на двоих ломился от угощений. Наверно, хозяин опустошил весь холодильник, придав каждому блюду парадный вид и выставив торжественно на отдельных тарелках сыры, колбасу, маслины. Здесь же посверкивал гранеными боками графин с рубиновой жидкостью. Лида тут же поклялась себе, что обязательно научится вот так же создавать уют из подручных средств – уже в ближайшие сто лет.

– Помочь? – спохватилась запоздало.

– Да уж готово все. – Сергей ловко разлил душистый чай по пузатым керамическим чашкам. – Давай грейся.

– Да я не особо и замерзла. Вода, знаешь, бодрит… холодная, я имею в виду.

Парень, вспомнив о чем-то, протянул руку и положил ладонь ей на лоб. По неизвестной причине, а может, вследствие общего стресса у Лиды немедленно сбилось дыхание и нестерпимый жар прилил к щекам.

– Вроде нормально все… пока. – Сергей голосом подчеркнул последнее слово. – Но знаешь, давай-ка на всякий случай хлебни наливочки. – Его длинные ловкие пальцы пододвинули к Лиде уже наполненную стопку. – И я с тобой за компанию.

Насыщенная ароматами густая пряная жидкость обожгла пищевод, моментально согрела кровь и затуманила голову.

– Вкусно, – облизнулась девушка. – Что это было?

– Особая настойка из лесных ягод и трав от моих родителей.

– А где они, твои родители?

– В Белоруссии живут. Еще?

– Ага, давай. Только спиртное нельзя же пить без тоста, – окончательно обнаглела Лида, чему сама крайне удивилась.

– За знакомство? – улыбаясь снисходительно, предложил хозяин, поднимая стопочку.

– Не-а… Давай за таких отважных людей, которые бесстрашно бросаются в реку, чтобы спасти утопающего. – Лида лихо опрокинула вторую стопку в рот.

– Кажется, положено говорить: так на моем месте поступил бы каждый?

– Нет, не каждый, сам знаешь, что не каждый!

– Ладно, проехали.

Сергей в самом деле выглядел смущенным. Лида украдкой разглядывала его. В общем, конечно, ничего особенного: лицо широкое, с сильно выступающими скулами и подбородком, волнистые светлые волосы расчесаны необычно, на прямой пробор, и заправлены за уши, что придавало парню артистичный и чуточку заносчивый вид. Глаза очень светлые, почти без радужки, и это выглядит чуточку пугающе. Но густые темные ресницы исправляют положение.

«Наверно, десятки девчонок мечтали бы сидеть с ним сейчас рядом и потягивать домашнюю наливку».

Эта мысль несколько подлатала Лидино измученное самолюбие, вернула веру в свои гипотетические женские чары. В голове приятно зашумело, а язык воспользовался случаем и распоясался.

– Слушай, а девушка у тебя есть?

– Пока не обзавелся, – спокойно ответил Сергей.

– Правда? Тогда… Можно, я тебя поцелую? Как своего спасателя… спасителя?

Хозяин, не донеся до рта вилку с маслиной, уставился на нее весело и удивленно:

– Ух ты, какой эффект! А родители говорили, что наливка почти без градуса. Надо им еще заказать.

И никаких поползновений с восторгом согласиться на ее предложение. От обиды и неловкости девушку швырнуло в жар.

– Это потому, наверно, что я никогда почти не пила, – покаянно пробормотала Лида. – Даже мама говорила, что мне надо учиться этому понемногу, чтобы однажды не попасть в беду.

– Умная у тебя мама.

– А где мне было учиться? В компании меня не особо приглашали.

«Что несешь, дура? Еще поведай ему, что тебя отверг уже второй парень за день!»

Остановиться Лида сумела, лишь заткнув себе рот кулаком. А вот сдержать слезы не получилось. Предательская слезинка звучно булькнула в чашку с чаем.

– Эй, ты чего затосковала? – удивился Сергей. – Давай-ка я сам тебя поцелую, раз такие дела.

Перегнулся через стол и чмокнул в краешек губ. А потом Лида услышала его обжигающий шепот в самое ухо:

– Ты очень красивая, просто невероятно… и когда сухая, и когда мокрая. И очень юная…

Миг – и он уже снова сидит на своем месте, с невозмутимым видом жует кусочек сыра. Лида жадно запила свой конфуз остывшим чаем. Но для этого пришлось убрать от губ кулак, и язык снова пустился во все тяжкие:

– А почему у тебя нет девушки? С тобой наверняка многие бы хотели встречаться.

– Потому что девушка для иногороднего студента – непозволительная роскошь.

Сергей пружинисто поднялся на ноги.

– Знаешь, любительница животных, ты допивай, а я сгоняю в универсам тебе за колготками.

Миг – и он уже испарился с кухни, щелкнул замок в прихожей, и в помещении воцарилась тишина. Лида только теперь осознала, что готова была позволить этому едва знакомому парню делать с ней что угодно… да что там позволить, сама усердно лезла на рожон. А ведь всегда считала себя крепким орешком, и потом – разве она не влюблена в другого? Только ни одному из них она и даром не нужна. Один вежливо послал, другой сам смылся. Побежал покупать ей одежду, только бы спровадить побыстрей.

Стараясь отвлечься и побороть слабость, Лида перемыла посуду, сложила закуски обратно в холодильник, тщательно протерла стол. Потом вспомнила о телефоне, который после озерного эксперимента в спешке вытряхнула из коробки и сунула в карман пиджака. Извлекла на свет, полюбовалась и все-таки вставила в него симку. Подарок Алексея, ясное дело, оказался накрученный, девушка не сразу сообразила, где искать контакты, поэтому набрала номер, который почему-то с первого дня знакомства помнила наизусть, – номер Лазаря.

– Ага, объявилась наконец, – послышался в трубке его рокочущий бас.

– Лазарь, прости меня, пожалуйста! – взмолилась Лида, вдруг осознав собственную ужасную неблагодарность: столько лет мечтала о друзьях, а теперь раз за разом создает им проблемы.

– Прибереги свои извинения для Анны и Валерия, – добродушно посоветовал ей Лазарь. – Вот от них тебе точно достанется по полной.

– А они разве не рядом с тобой?

– Нет, мы разделились, ищем тебя по всему городу. Ребята не особо поверили тому, что ты рассказала матери. Анна решила, что ты в беде, и поставила всех на уши.

– Ой!

– Ой будет, когда они тебя найдут. Где ты?

– Ну, я… в общем, в гостях.

– А почему голос слезливый? – напрягся Лазарь. – Какие-то проблемы?

– Нет, все в порядке, – вздохнула Лида. – Просто я сделала ужасную глупость. Но все обошлось, конечно.

– Говори, где ты, – потребовал тот.

– В центре, у главного входа в парк. Номер дома не знаю, но он квадратный такой, старый, как раз на углу проспекта.

– Ага, понял. Сейчас подъеду, – сказал Лазарь и отключился.

Секунду спустя хлопнула входная дверь.

– Уж не знаю, что принес. – Сергей жестом фокусника извлек из-под куртки упаковку с изображением обтянутой тончайшим капроном дамской ножки, втиснутой вдобавок в сногсшибательную красную туфельку. – Продавщица требовала сообщить ей какие-то параметры, я молчал, как партизан. А ты что, ревела?

– Нет. – Лида вскинула голову и постаралась принять холодный и независимый вид. – Просто позвонила своему другу, он сейчас за мной заедет.

– Здорово. – Сергей ничуточки не огорчился скорому расставанию. – Тогда одевайся, а то друг нас не поймет. Ты ведь не будешь рассказывать ему про… спасение котенка?

– Не решила пока. – Девушка выдернула пачку из рук Сергея и гордо удалилась в ванную.

А когда вышла, сразу позвонил Лазарь, сообщил, что ждет ее внизу. Но готов подняться в квартиру, если есть такая необходимость.

– Нет, я уже выхожу. – Лида перевела растерянный взгляд на Сергея и пробормотала: – Ну, в общем, спасибо тебе еще раз. Что спас… и вообще…

Парень вместо ответа протянул ей клочок бумаги.

– Тут мой телефон. Звякни, если что.

– Ага, ладно. – Она неловко сунула листок в карман, пятясь в направлении двери.

Через минуту Лида уже сидела, отдуваясь, в машине Лазаря.

– Кстати, Анна на тебя не злится, – довольно улыбаясь, сообщил гигант, в то время как машина бесшумно неслась по притихшему вечернему проспекту. – И ты сможешь с ней хоть сегодня поболтать. Это на тот случай, если твоя глупость предназначена только для женских ушей.

Лида благодарным взглядом оценила его деликатность.

– Наверно, вообще ни для каких, но я скажу… В общем, я прыгнула в озеро. Хотела узнать, как это я не смогу утонуть, даже если очень постараюсь.

Лазарь глянул на нее с ностальгической улыбкой:

– Да, знакомая ситуация! Мы все через это когда-то прошли. Некоторые чертовски давно. И как, получилось утонуть?

– Сначала не очень. Зато потом еще как получилось: я заплыла под пирс и запуталась ногой в какой-то дурацкой проволоке. Думала, все, конец. А потом я… это так странно было…

– Перестала дышать, – подсказал мужчина, когда пауза затянулась.

– Ага. Дикое ощущение… А потом меня вытащил один парень, он через парк на велосипеде ехал. А мне было так тепло, и одежда на мне, как на батарее, сохла, и я не знала, как скрыть это от него…

– У этого парня ты сейчас гостила?

– Да, он отвез меня домой, в ванну отправил, чаем напоил.

– С ним хоть проблем не было? Мне не нужно возвращаться и прятать его бездыханное тело?

Лида в ответ выдавила бледную улыбку, покаянно вздохнула:

– Нет, с ним проблем не было. Но проблемы были со мной. Стыдно даже говорить, Лазарь, но я к нему нагло приставала. Просто набивалась. Пока он мне открытым текстом не сказал, что малолетки его не волнуют.

Лазарь скосил на нее золотистые смеющиеся глаза:

– Для тебя такая раскованность нетипична, верно?

– Абсолютно! К тому же мне нравится другой человек. Очень нравится, понимаешь?

Лазарь кивнул и заложил крутой вираж в сторону поселка.

– А ты, случайно, ничего там не пила крепче чая?

– Пила. Какую-то настойку или наливку, но там вроде не было особого градуса. А что, вечникам нельзя пить?!

– Можно, все нам можно. Просто после такой ситуации, какую ты сама себе устроила в озере, организм испытывает сильный стресс, так что и от лимонада можно захмелеть. В общем, причина твоего разнузданного поведения прояснилась, можешь больше не переживать об этом.

Не сказать чтобы Лида почувствовала себя лучше, но все же распавшийся на кусочки мир постепенно приобрел прежние контуры. А с ними вернулись и старые проблемы.

– Ладно, ну так что же делать с теткой? – тоскливо спросила она. – Ее возвращение может помешать отправить маму на лечение. А еще я ужасно боюсь сорваться, стоит лишь увидеть ее, услышать ее голос!

Она содрогнулась от отвращения.

Лазарь успокаивающе потрепал по плечу, произнес уверенно:

– Тетку я беру на себя. Сегодня говорил с ней по телефону, и она, хоть и с большим скрипом, согласилась дать мне завтра недолгую аудиенцию.

– И что в результате? Она снова вернется на больничную койку?

– Хорошего же ты мнения о моем способе вести переговоры! – захохотал Лазарь. – А как насчет того, что у меня с десяток психологических образований и что я был учеником Юнга и Джеймса?

– Ой, прости, пожалуйста, я же не знала, – совсем засмущалась девушка.

Да уж, у нее сегодня день тотального попадания впросак. Хорошо хоть машина уже стояла у калитки дома и сквозь прорехи забора призывно мерцали родные окошки.

– Спасибо, Лазарь, – прошептала она. – И еще раз прости меня, пожалуйста. От меня столько проблем. И Анне передай мои извинения. Она не звонит, все же злится, наверно.

– Да ладно, проехали. – Кажется, Лазарь мог простить ей все на свете. – А Анна не звонит потому, что Валерий, полагаю, снова слетел с катушек. Не переживай, с ним это и без тебя случается время от времени. Она заедет утром и отвезет тебя в школу. Думаю, за ночь твои впечатления утрясутся, вот и будет, с кем их обсудить.

– Здорово! Ну, до завтра!

И она помчалась через двор, отчего-то ощущая себя скорее беззаботной хохотушкой лет пяти или, может, месячным щенком, сытым и веселым.

По счастью, Вера так обрадовалась возвращению блудной дочери, что не заметила таинственного превращения дочкиных колготок из скромных телесных в черные ажурные.

Глава 15 Пропавшая вечница

Ну почему к вечной жизни не прилагается такой ничтожный пустячок, как умение просыпаться по утрам бодрой и свежей? Лида едва заставила себя сползти с кровати. И то лишь вспомнив о том, что на улице ее будет ждать Анна. А еще о том, что дома находится тетка и лучше испариться до ее пробуждения.

В спешке одеваясь на кухне, Лида глянула в окно и удивилась, увидав у забора незнакомый ей черный джип с сильно затемненными стеклами. И тут зазвонил телефон.

– Лидочка, доброе утро. – Голос Анны звучал как-то непривычно: напряженно и безрадостно. – Собираешься?

– Да, я уже почти…

– Слушай, прости, не смогу тебя отвезти. Я в аэропорту, срочно надо кое-куда слетать. В школу тебя доставит Валерий. Он наверняка уже подъехал.

– Нет уж, лучше я сама, – всерьез переполошилась девушка. – На такси. Позвони ему, скажи, что не нужно…

Анна хихикнула в трубку:

– Ой, перестань, он тебя не съест. Сама по парку не шатайся, очень тебя прошу. О, посадку объявили!

– Да что случилось-то? – крикнула Лида. – Куда ты летишь?

– Потом расскажу, – уклонилась от ответа подруга. – Удачи тебе!

– Тебе тоже! – Но Анна уже отключилась.

Валерий лишь недобро скосил на нее один глаз, а в ответ на вежливое приветствие пробормотал что-то себе под нос. Он не натянул свитер на лицо и даже не надел черные очки, ведь теперь Лида была вроде как своя. Что не помешало ей содрогнуться от вида его жутких шрамов. Уф, словно в ледяную прорубь окунулась, можно было и не умываться с утра! Интересно, что происходит, когда его останавливают гаишники?

– Гнать не буду, – сразу предупредил Валерий. – Пора бы кое-кому научиться следить за временем.

– Ерунда, опоздаю на первый урок, – отмахнулась Лида. – Все равно физкультура.

И тоскливо подумала о том, что вчера так и не сделала ни одного урока. Может, успеет скатать на перемене у Милы?

Парень издал неопределенный горловой звук и резко газанул. По поселку они промчались, вздыбливая мутные водопады из каждой застарелой и свежей лужи. И Лида задалась вопросом: что же тогда в представлении Валерия означало «гнать»? В городе он скорость чуточку скинул, но вел машину небрежно, словно демонстрируя презрение ко всем писаным и неписаным людским законам. Непредсказуемо перестраивался, затормаживал раньше времени на зеленый и пролетал на красный.

– Слушай, а тебя никогда за такую езду не останавливают? – не выдержала Лида. – Права не отбирают?

– Уродам водить не запрещено даже в России.

– Да я не об этом…

Тут очередной вираж заставил ее умолкнуть из опасения прикусить язык.

– Я хотел тебя предупредить, – начал Валерий, и Лиде захотелось немедленно оказаться где-нибудь в другом месте, поскольку тон не предвещал ничего хорошего. – Анна и Лазарь – моя семья, и семья единственная. Тебе, конечно, это сложно понять.

– Почему это? – оскорбилась девушка. – У меня тоже есть семья.

– Ключевое слово – есть. Мою уничтожили до того, как я научился толком соображать. Много лет спустя я получил еще один шанс. Только потеряв, учишься ценить то, что имеешь.

– Да ясное дело…

– Так вот, вечники – это тебе не благотворительная организация. Принцип «Один за всех, все за одного» тут не работает. Сейчас ребята пекутся о тебе, а я зорко отслеживаю ситуацию. Пока это не создает им проблемы – ладно, пускай. Какое-никакое, а развлечение. Но если это станет опасным, – голос Валерия заледенел, – или ты своими фокусами спровоцируешь опасную ситуацию… Остальное додумай сама. Вылезай, приехали.

Дрожащими руками Лида отстегнула ремень, почти вывалилась из машины прямо под проливной дождь и затрусила к школе на дрожащих ногах, клянясь себе всеми известными клятвами, что никогда больше не останется наедине с этим монстром.

Звонок был пять минут назад, так что на физкультуру Лида с натяжкой, но успевала. Все равно ученики подолгу возятся в раздевалках, да и учитель – молодой парень, новичок в школе – пока не склонен зверствовать. Возможно, парочка ударов мячом по голове окажутся ей не лишними. Пусть хоть напрочь выбьют из памяти это жуткое лицо с навеки застывшей гримасой смеха и горя.

Но тут из недр раздевалки возник Марат Вельшин, приветственно вскинул руку:

– Здорово, Весна, так и думал, что ты опаздываешь.

– А в чем дело? – Лида была уверена, что после острова он никогда больше не станет смотреть в ее сторону. И в общем, не испытывала от этой мысли большого огорчения.

– Да так, пустячок один. Слушай, ты очень рвешься на физкультуру?

– Ну так… относительно.

– Значит, не очень. Может, лучше побродим по окрестностям? Погода отличная, – соблазнял Марат, скашивая агатовый зрачок на дождевые струи за окном.

– Я не знаю. – Лида подавила тяжкий вздох.

Прогуляться хотелось, сколько раз в жизни она гуляла в компании парней, да еще таких классных, как Ворон? Проблема состояла в том, что любая тема, которую потенциально мог затронуть Марат, ее заранее пугала. Ну, скажет он, чтобы перестала лезть к его лучшему другу, – класс, останется только умереть на месте! Или вдруг возьмет и признается в собственных чувствах – кошмар, как потом глядеть в глаза Миле? Или заговорит о том, что произошло на острове, – и что прикажете ему отвечать?

– Давай пошли уже. – Марат явно не собирался принимать отказ.

Он цепко ухватил Лиду за плечо и повел прочь из зала, затем – на улицу. Она едва успела раскрыть над головой видавший виды зонтик с погнутыми спицами. Обогнув унылое мокрое здание школы, ребята оказались на спортивной площадке.

– Я хотел тебя спросить насчет той штуки на острове, – без долгих предисловий перешел к делу Вельшин.

– Какой еще штуки? – Может, сослаться на потерю памяти в результате шока? Нет, не поверит.

– Ты вмазала по морде этому гаду Петру, – и Марат сквозь стиснутые зубы добавил к ненавистному имени еще пару выразительных эпитетов. – Как?

Девушка постаралась как можно правдивей изобразить недоумение:

– Ну как-как? Просто. Подняла руку и… Он же сам умолял об этом, разве нет?

Вельшин вперил в нее свой гипнотический взгляд, сведший с ума, наверно, сотни девчонок.

«Нужно было влюбиться в Ворона. Страдала бы сейчас в нормальном режиме и без всяких надежд. А то с Саниным словно на американских горках катаешься в режиме нон-стоп!»

– Ага, он умолял. – Вкрадчивый голос Вельшина вернул ее к действительности. – Проблема в том, что ни у кого прежде не получалось. Никто не мог его даже пальцем коснуться. Кроме тебя.

– Потому что я – человек со стороны, – с умным видом изрекла Лида. Эту ложь она уже проходила. – Думаю, все те, кто на острове, надежно загипнотизированы. Но на нас-то этот гипноз не распространился. Да, я врезала, наверно, и Лешка с Милой могли бы еще добавить.

– Я так не думаю, – покачал головой Марат. – Если бы все было так просто, Петру давно бы крышка. Пару лет назад я договорился с ребятами, такими, что слово «гипноз» даже не слышали, и вообще им законы не писаны. А в результате двое оказались в больнице. Что на это скажешь?

Лида передернула плечами:

– А что сказать? Меня вот в детстве цыганка пыталась облапошить, велела засунуть в платок сто рублей, вернула пустым и еще сказала, что деньги потом проявятся. А я крик подняла. Особая устойчивость к гипнозу, наверно.

– Да отвянь уже со своим гипнозом, Весна! – заорал на нее Вельшин. – Другое тут что-то! И я должен понять, что именно. Этот гад сотни жизней растоптал запросто. А когда ты его приложила, он ведь перепугался, сволочь, таращился на тебя, как на чудище морское. Я бы одним разочком не ограничился, ясное дело. Отделал бы его так, чтоб забыл дорогу на остров. Просто скажи мне, как?..

– И что ты от меня хочешь?! – решила перейти в наступление девушка. – Чтобы я тебе призналась, что я ведьма или, наоборот, ангелочек в человеческом обличии? Что?

– Я в эту фигню не верю! – отмахнулся Ворон. – Мне бы только его слабое место найти да поквитаться за всех.

– Но зачем, Марат? Ты поступишь в институт, переберешься в общагу. Зачем связываться-то?

– Я-то, может, и переберусь. А мать, а другие люди? Они же просто молятся на эту мразь! Он же им еще и не такие фокусы показывает. И под водой часами лежит, и с дерева бросается прямо на заточенные колья. Они за бога его держат, думают, что в этом мире только рядом с ним и можно выжить!

– А ты? – спросила Лида.

– Что – я?

– Не считаешь его за бога? Ведь человек на такое не способен, точно.

Вельшин запнулся, тяжело втянул в себя воздух. Потом спокойно проговорил:

– В детстве считал. А потом вырос и поумнел. Я и вправду не понимаю, как он это делает, но точно знаю, что он – гад, каких поискать. И я найду способ избавить от него людей на острове, пусть даже сам загнусь. Вот, надеялся на твою помощь.

– Да я-то что могу?!

– Ладно, проехали. – Ворон отвернулся. – Ничего, скоро у меня ствол будет… пара выплат всего осталась. Тогда посмотрим, что да как…

– Ты с ума сошел?! – ужаснулась Лида. – Решил вместо общаги в тюрьме поселиться?

– А я его убивать не собираюсь, – хмыкнул Марат. – Так, поверчу перед носом, с труса и этого будет достаточно. Ну, может, отстрелю что-нибудь лишнее. Пистолетику на его гипноз наплевать, пальнет как миленький. И все, конец делу.

Потеряв к Лиде всякий интерес, он с угрюмым видом зашагал прочь и вскоре скрылся за углом школы. Возможно, задержись парень еще на пару минут, у него был шанс услышать одну очень странную историю. Но Вельшин ушел, оставив Лиду в смятении и страхе.

– Да что же это такое? – бубнила она себе под нос, бесцельно бредя по раскисшей тропинке. – Каждый день все только рушится и рушится, и что со всем этим делать? Жила себе спокойно шестнадцать лет…

Тут Лида судорожно вздохнула, сообразив, что прежняя пустая жизнь была в целом ничуть не лучше нынешней. И с этой безрадостной мыслью вернулась в школьный вестибюль.

В конце учебного дня поступила эсэмэска от Лазаря: «Валерий не приедет, вызови такси. Увидимся у тебя дома!»

Лида и обрадовалась, и разволновалась одновременно. У друзей что-то происходило, и это «что-то» уже втянуло в свой водоворот сначала Анну, теперь Валерия. И, судя по тому, что Лиду в суть дела не посвящали, дело пахло опасностью и бедой.

Инструкцию девушка исполнила в точности, поскольку твердо решила с этого дня не создавать новых проблем своим друзьям. К тому же она торопилась домой, чтобы узнать, как протекает встреча Лазаря с теткой. Молодой быстроглазый таксист, беспечно заигрывая с юной пассажиркой, довез ее до калитки, уважительно покосился на красный «ниссан» Лазаря.

– Отец ездит?

– Жених! – фыркнула Лида и бросилась в дом.

Зрелище, которое ее там ожидало, повергло девушку в состояние ступора. На кухне за накрытым столом сидели рядышком тетка и Лазарь. Никаких следов военных действий не наблюдалось, напротив: гигант осторожно держал огромными пальцами теткино запястье, а та сжимала бантиком ядовито-розовые губы и кокетливо щурила круглые глаза.

– Отличный пульс, Муза Львовна, хорошо же вас в больнице подлатали, – приговаривал со знанием дела профессор истории. – Теперь до ста лет проживете. О, Лид, привет!

Девушка нервно кивнула, тетка, обернувшись, прожгла ее насквозь подозрительным взглядом.

– А мы тут так тепло общаемся, даже не знал, какая замечательная у тебя родственница, – продолжал соловьем заливаться Лазарь. – Правда, сначала приняла меня чуть ли не за бандита…

Тетка протестующе затрясла головой и выпалила неожиданно звонким девчачьим голоском:

– Ах, Лазарь, дорогой, в наше жестокое время так легко ошибиться, не разглядеть сразу хорошего человека… вы уж меня простите!

– Нет-нет, Муза Львовна, все вы правильно сказали и сделали. К сожалению, дурных людей в этом мире хватает. Вот Лидочка у нас наивная, всем верит, мысли никогда не допустит, что может нарваться на негодяя. Вся надежда на вашу опытность, Муза… Львовна.

Тетка благосклонно улыбнулась, а Лида закатила глаза. Лазарь успел состроить ей забавную рожицу и снова с обожанием и пиететом воззрился на новую знакомую.

– Да я на нее, честно сказать, уж и рукой махнула, – сообщила та, отмахиваясь от племянницы пухлой ладонью, как от надоедливого насекомого. – Вы только Верочку мою на ноги поставьте, а она уж пусть сама дочь до ума доводит.

– Поставим, Муза Львовна, обязательно поставим. Конечно, на это понадобится время, и вы еще долго будете ангелом-хранителем этой семьи. И присмотрите за Лидуней, пока Вера будет на лечении.

Лида вопросительно подняла брови.

– …Кстати, я и прежде замечал: входит в семью человек позитивный, несущий заряд добра, – и все в этой семье меняется к лучшему. Решаются проблемы, возникают новые возможности. Вот вы приехали, а ваша сестра вдруг попала в программу реабилитации, о которой люди мечтают годами…

– Ну уж и заплатила я за это счастье, сама едва в казенном учреждении не скончалась, – кокетливо прочирикала тетка.

– Да-да, платить за все приходится… и это выпало на вашу долю, увы…

Лида, чтобы не расхохотаться в голос, поспешила убраться с кухни. В комнате Вера сидела с книгой на коленях, но не читала, а тревожно прислушивалась к звукам с кухни.

– Ну, что у них там? – шепотом спросила она.

– Полная гармония, – ухмыльнувшись, заверила ее Лида. – Тетка прикидывается трепетной ланью и Лазаря уже просто обожает.

– Ой, ну с ума сойти! – всплеснула руками мать. – А сначала-то Муза устроила представление на весь поселок. Представляешь, забаррикадировалась в комнате, звала через окошко на помощь, звонила пожарным, полицейским, в Кремль, не знаю, кому еще. Но Лазарь удивительно быстро ее утихомирил. Слушай, дочь, а не пойти ли тебе учиться на психолога?

– Я так и через сто лет не сумею, – признала свою бесталанность в вопросах психологии Лида.

«Интересно, а через тысячу?»

– Ну, с такими друзьями оно тебе, может, и не пригодится, – мудро рассудила Вера. – Ох, Лидок, я так рада, что эти ребята возникли вдруг в нашей жизни. Не за себя рада – Бог его знает, что там со мной получится, смогу ходить или нет…

– Мама! Ты чего это? Ну сможешь, конечно!

– Лид, не обольщайся. Врачи все же не боги, хотя бы и закордонные. Может, уже слишком поздно, и ничего нельзя поделать. Но ничего страшного, и в инвалидных колясках люди живут. Ты для меня важнее всего на свете. Вот Анечка намекала, что есть возможность для тебя учиться в Оксфорде. Это же с ума сойти, Лидка! Да я чуть под потолок не улетела, когда услышала! Голубая мечта моего отрочества.

– Мамуль, это возможно, если только ты будешь здорова, – строгим голосом произнесла Лида. – Поэтому уж постарайся, настройся нужным образом, и все такое.

– Так я что, я всегда верю в лучшее, сама знаешь.

В этот момент в комнату заглянул Лазарь, поманил Лиду, и она выбежала к нему в прихожую. Кухня пустовала, тетка куда-то испарилась.

– Где это она? – недоверчиво озираясь, спросила девушка.

– В магазин побежала, хочет меня какой-то вкуснятиной поразить, – растолковал, улыбаясь, Лазарь.

– А что это я услышала, вроде мне придется с теткой жить, когда мама уедет? Мы на такое не договаривались!

Мужчина в ответ развел руками:

– Ну, Лид, тут уж ничего не поделаешь. Она, оказывается, свою квартиру в Мурманске сдала, и по договору ее освободят только через полгода. Но ничего страшного: тетушка за тобой присмотрит, а ты тем временем пройдешь курс молодого бойца. Потренируешься, как не отправить на больничную койку не слишком благоволящего к тебе человека. В будущем пригодится.

Лида собиралась возразить, но любопытство взяло верх:

– Слушай, а как это она к тебе так прониклась? Ведь если я ей внушаю подсознательный ужас, то и ты тоже. Так почему она вроде как не боится тебя совсем?

– Люди боятся вовсе не нас, Лида, – внес поправку Лазарь. – Они боятся смерти и чувствуют на нас ее незримую печать. Однако в каждом человеке обязательно есть то, что заставляет его хоть на время забыть о страхе смерти. Если ты сумеешь пробудить это чувство в человеке, то у тебя не будет с ним проблем. Тщеславие, например, или же сострадание. Просто тебе еще многому нужно научиться.

– Научусь, куда денусь, – согласилась Лида. – А скажи, что там случилось у Анны? Почему она так срочно улетела, даже не сказала мне куда?

Лазарь помрачнел, и сердце девушки тревожно зачастило: вдруг это связано с мамой?

– Думаю, пока еще рано волноваться. Просто вчера Анна узнала о загадочном исчезновении своей подруги. Очень старой подруги, понимаешь? И к сожалению, многое указывает на то, что она была похищена. Это слишком смахивает на те случаи, о которых мы тебе говорили. Анна вылетела в Южную Америку, а с утра позвонила и попросила Валерия присоединиться к ней. Значит, узнала что-то тревожное.

– И что теперь будет?!

– Лид, ты не переживай раньше времени, – посоветовал Лазарь и дружески облапил ее поникшие плечи. – Они вернутся и все нам расскажут.

– А если и с ними что-то случится?

– Ничего не случится, мы все время на связи. Если что – сам немедленно отправлюсь им на подмогу. С твоей теткой управился – кого мне теперь бояться?

Лида натянуто улыбнулась. И тут припомнила кое-что, о чем необходимо было разузнать, и как можно скорее.

– Слушай, Лазарь, а если обычный человек угрожает вечнику оружием, что тогда произойдет?

– Это ты к чему? – внимательно глянул на нее друг. – Тебе, надеюсь, никто не угрожал?

– Нет, ты что, просто интересно. Если не стреляет, а просто хочет напугать.

– Ну, если напугать, то, может, останется живым. Долго угрожать все равно не получится – потеря сознания, острое обострение всех болячек, вплоть до инсульта-инфаркта. Если же попытается выстрелить… По моим наблюдениям – а меня, Лид, пытались подстрелить примерно тысячу раз, – выстрелит он, скорее всего, уже в себя. Это если еще раньше не свалится замертво.

Лида содрогнулась. Лазарь насторожился, но лезть с расспросами не стал. Сама девушка некоторое время сомневалась – может, рассказать про Марата? И таким путем косвенно попросить о помощи. Но нет, она и так создает много проблем, да еще сейчас, с отъездом ребят и всеми этими неясными событиями…

А тут еще сияющая тетка возникла на пороге кухни с раздутой сумкой в руках, и Лида поспешила испариться, дабы не портить родственнице праздник жизни.

Ночью терзали кошмары. Снился Ворон, стоящий с пистолетом напротив Петра. Тот глумился, дразнил, целился в Марата из грязного пальца…

К рассвету само собой созрело решение: нужно рассказать Вельшину правду. Он, конечно, не поверит, но ведь такую правду можно и доказать, если что. Вот только в холодную воду она больше не полезет – Лида вздрогнула и поплотнее закуталась в одеяло. А потом вскочила и начала в бешеном темпе собираться на занятия.

Всю дорогу до школы она настраивалась на важный разговор. Лазарю пришлось дважды повторить ей наставление, чтобы домой снова ехала на такси, поскольку он прямо сейчас отправляется в Питер по делам Веры.

Но на школьном дворе ее решение как-то померкло, сделалось сомнительным и вообще маловероятным. Как раз в этот момент Марат промчался куда-то галопом, мимоходом оскалившись, что, по-видимому, означало сердечное приветствие. И Лида разом осознала, как будет непросто сделать то, что она задумала. Ворон не поверит ничему, что не имеет стопудовых научных доказательств. Он уйдет, или позвонит в психушку, или сочтет ее слова издевательством и обозлится еще больше.

Лида раздумывала, не дождаться ли сперва возвращения Анны. Вдруг все же удастся уговорить ребят вмешаться в ситуацию? Ведь им ничего не стоит сделать так, чтобы апостол-самозванец после знакомства с ними захотел навсегда обосноваться где-нибудь на другом полушарии.

После уроков вроде как представился удобный случай: Мила убежала на свой любимый фотокружок, Лида переждала толпу, спустилась в вестибюль и там обнаружила Марата. Парень стоял у окна и с крайне странным выражением лица пялился на что-то во дворе. Но под влиянием приступа мандража девушка прошла мимо.

Школьный двор встретил слепящими лучами уже уходящего на покой солнца. Лида почти вслепую побрела к воротам, держа приоткрытым только один глаз. Успела заметить на пути темный силуэт, держащий в руках невероятных размеров букет траурно-багровых роз, молча восхитилась и попыталась его обогнуть, но тут силуэт ожил и заступил ей дорогу. Вскинув голову и закрываясь от солнца рукой, она узнала золотистые кудри и насмешливые светлые глаза своего незваного спасителя. И испытала настоящее смятение.

– Привет героям! – произнесла девушка, тщательно следя, чтобы не дрогнул голос.

– Привет утопленницам! – откликнулся Сергей. – Вот, держи награду за сочувствие к тонущим котятам.

И вложил ей в руки необъятный букет.

– А… ты как меня нашел? – Ей не удалось скрыть звучащую в голосе досаду. Уж очень не ко времени оказался здесь Сергей. Да и, честно сказать, после того вечера, полного конфузов, ей совсем не хотелось продолжать знакомство.

– Находить людей – мой особый талант.

– Нет, а все-таки?

– Ну, просто в этом городишке не так уж много школ. Вот зашел убедиться, что ты не слегла с воспалением легких.

– Я здорова. А ты?

– Провалялся денек с температурой. Но ничего: допил наливку и к утру снова был как новенький.

При напоминании о злосчастном напитке Лиду бросило в жар.

– Пройдемся? – предложил Сергей.

– Давай…

Ну как тут откажешься, если букет уже приняла? Она привычно двинулась в сторону парка, но была остановлена твердым прикосновением к плечу.

– Нет-нет, сначала в город. Посидим в кафе, голодная наверняка после школы.

– Я… не особенно.

– Так, все! Возражения не принимаются.

Сергей развернул девушку в противоположную сторону. Теперь, когда солнце перестало бить в глаза, Лида заметила, что многие на школьном дворе с интересом наблюдают за ними.

Шептались и хихикали на пороге школы одноклассницы из тех, кто относился к Лиде без особой симпатии. А прямо в центре двора, под дубом, стояли Марат и Алеша. Ворон копался в телефоне, зато Санин рассматривал их пару во все глаза. Лида, ведомая железной рукой, прошла в полуметре от него, выдавив сквозь зубы приветствие.

Ресторан, куда привел ее Сергей, находился внутри гостиничного комплекса и был, похоже, местечком пафосным: в полутьме, между дубовыми столами, суетились наряженные в подобие кафтанов официанты, публики почти не наблюдалось. Лида решила наслаждаться происходящим, ведь за всю прежнюю жизнь ей удалось побывать лишь в дешевых сетевых кафешках, да и то не часто. «Бедный студент» не скупился на угощения, вот только девушка упустила момент, когда была заказана бутылка красного вина.

Пила Лида на этот раз с большой осторожностью. Она твердо решила изменить в глазах Сергея свой имидж легкомысленной и взбалмошной девицы. Но лишь затем, чтобы затем расстаться с ним навсегда. В ее нынешней, чрезвычайно насыщенной и беспокойной жизни не было места этому парню, пусть он и бросился за ней в черную холодную воду.

Поначалу ни о чем важном не говорили, Сергей травил байки из студенческой жизни, Лида то и дело прыскала от смеха, официанты напрягались и делали стойку. А под конец, когда были поданы на деревянных подносах два сказочных куска торта, Сергей вдруг сказал:

– Ну, теперь я хочу услышать всю правду о тебе. Скажи, красавица, почему ты все-таки хотела утопиться?

– Да не хотела я топиться! – возмутилась Лида. – Я же тебе все объяснила…

– Да, помню, котенок или щенок. Но, поверь мне, в жизни ничего не происходит случайно. Человек не оказывается просто так под водой. Увидев тебя в первый раз, я сразу понял – с этой девушкой все непросто. Это фигура трагическая.

Лиде польстило быть непростой девушкой и «фигурой трагической», даже щеки запылали. А может, вкуснейшее терпкое вино уже сделало свое дело, – и она вдруг начала расписывать Сергею всю свою нелегкую жизнь. О катастрофе на рельсах, которая ее чудом не коснулась, но превратила мать в инвалида, и о надеждах поставить маму на ноги, о новых друзьях и ненавистной тетке.

Слушал парень внимательно, смотрел в глаза и впитывал каждое слово. А потом вдруг спросил:

– Не против, если после ужина поедем к тебе?

– Что?! – взвизгнула Лида.

– Да тише, не пугай народ. Познакомишь меня официально со своими родными. Думаю, я найду подход к твоей маме. И я мог бы сразу поставить ее в известность, что отныне принимаю всю ответственность за тебя.

– И что это значит? – Лида даже головой потрясла, стараясь разогнать наваждение.

– То и значит. Твоя тетушка может спокойно отправляться восвояси. На время, пока твоя мама будет лечиться, сможешь пожить у меня. Или остаться у себя дома, но я, само собой, буду постоянно навещать и тщательно приглядывать.

Лида уперлась взглядом в чучело медведя в углу, пытаясь осознать, что этому, в сущности, чужому человеку от нее надо. И решила не слишком церемониться:

– И в каком качестве ты хочешь, чтобы я у тебя жила? Любовницы, жены?

– Размечталась, – растянул в улыбке полные губы Сергей. – Для загса тебе годочков не хватает. Да и для любовницы, уж извини, ты еще не созрела. Но я с первого взгляда узнаю́ то, в чем буду нуждаться до конца жизни, и прямо сейчас официально заявляю, что готов со временем взять тебя в жены – если пожелаешь, конечно.

Лиде вдруг перестал нравиться этот разговор, и даже кусок торта уже не манил с прежней силой. Захотелось немедленно смыться под любым предлогом, даже если придется отпроситься в уборную и уже оттуда обратиться в бегство.

«О, какая же я неблагодарная!»

И в этот момент Сергей вдруг перестал удерживать серьезное лицо и громко перевел дух, потом расплылся в улыбке:

– Фу-у, самое трудное сказано, можно продолжать праздник жизни. Не цените вы, женщины, как нам сложно вечно брать инициативу на себя.

И сразу стал похож на смущенного подростка. А Лида тут же расслабилась, устроилась поудобней на стуле и с удовольствием присоединилась к тосту «за здоровье мамы Веры».

Глава 16 Первый поцелуй

Фирменное такси притормозило на соседней улице, водитель настороженно оглянулся:

– Приехали, вроде… эй, девушка!

Задремавшая было Лида выскочила из машины, закрутила головой, не вполне понимая, где она оказалась. В ресторане они просидели до ранних сумерек. Сергей рвался провожать, но к тому времени девушка так устала от болтовни и впечатлений, что отказалась вставать из-за стола, пока не был достигнут компромисс: она едет домой одна, но Сергей вызывает и оплачивает такси. А соседнюю улицу назвала сама Лида уже по пути, чтобы тетка не засекла ее выходящей из машины и не устроила допрос с пристрастием.

Голова приятно кружилась, губы застыли в дурацкой улыбке. Лида шла по раздолбанной улице, привычно выискивая сухие места, и рассуждала о том, что сегодня впервые в жизни получила официальное предложение о замужестве. Шестнадцать лет – неплохой результат. И вот интересно, будет ли она помнить об этом через парочку столетий?

На повороте к ее улице парень в тренировочном костюме присел на корточки рядом со спортивным велосипедом, с головой погрузившись в мелкий ремонт. Лида споткнулась на ровном месте, узнав в нем Алексея. Но алкоголь еще посылал в мозг импульсы безрассудного куража, и секундой позже она постучала по плечу парня костяшками пальцев:

– Ку-ку! Ты не меня тут выглядываешь?

С угла в самом деле открывался отличный вид на калитку ее дома.

«Я что, в самом деле это спросила? Идиотка!»

– Ага, тебя, – спокойно согласился, поднимаясь на ноги, Санин. – Хотел узнать, чем закончится твое свидание.

– Вот чем. – Она помахала в воздухе уже изрядно помятым букетом. – Хотя тебя это вообще не касается. Ладно, я побежала.

– Погоди! Давай погуляем немного по парку? Чтобы не дышать на твою маму парами алкоголя?

– А давай! – легко согласилась Лида. Может, день у нее сегодня такой – особенно везучий? – Велик твой можно пока к нам за забор поставить.

Они так и поступили, букет остался валяться на жухлой траве рядом с велосипедом. До парка шли в молчании, изредка соприкасаясь плечами, каждый сам по себе. Пока Лида не придумала со скрипом первый вопрос:

– А ты… как пообщался с Маратом?

Пару секунд Алеша молчал, потом невесело хмыкнул и ответил:

– Ну, получил отлуп, как девчонка. Мне было сказано, что дружба нуждается в постоянной подпитке. Нет ежедневного общения – нет и дружбы.

– Что?! Марат больше не хочет с тобой дружить?

– В точку, Весна! Но я скорее поверю в возможность мира во всем мире, чем в то, что Марат решил соскочить. Легко угадать, что за этим стоит. Ворон явно затеял что-то опасное и противозаконное и хочет вывести меня из-под удара.

– Что же? – прошептала Лида, хотя отлично знала ответ.

– Скорее всего, что-то против этого мерзкого типа Петра. Его очень вдохновил твой хлопок по Петровой роже.

– Да ну вас! – возмутилась, привычно переходя в наступление, девушка. – Треснула и треснула! Я же не знала, что он типа неприкасаемый.

Кажется, как и прежде Марат, Санин ей не слишком поверил.

– И что ты собираешься делать? – увела разговор в сторону Лида. – Насчет Ворона?

Снова молчание. Потом Алеша отозвался невеселым, но твердым голосом:

– Ну, в стороне я точно не останусь. И ты, кстати, могла бы мне помочь.

– Каким это образом? – заволновалась Лида, заранее догадываясь, что любая просьба Алексея добавит ей проблем.

– Ну, хоть прежним. Ты же у нас такая загадочная девушка, которая вечно попадает в неприятности. Можно было бы попросить Ворона снова за тобой приглядеть. Он ответственный, не откажется. Или боишься потерять нового крутого кавалера?

Лида решительно мотнула головой:

– Не боюсь. Только это не сработает. Я уже столько раз клялась Вельшину, что у меня все в порядке… Может, Милу подключим?

– Нет, Журавка откажется. Она не сможет обманывать… любимого человека. Может, и ты по той же причине не хочешь?

– По какой еще причине? – возмутилась Лида.

– Ну, в Марата все влюбляются.

– А в тебя?

– Не-е, в меня – точно нет! – вдруг на ровном месте развеселился Санин. – Я – кремень! У меня на лбу написано, что влюбляться бесполезно. Я, как и ты, всегда только сам выбираю.

– Значит, если бы я в тебя влюбилась, ты бы меня отверг? – И она изумилась собственной смелости. Наверно, давно стоило немного захмелеть.

– Нет. Тебя – нет, – очень серьезно – хотя можно ли верить в его серьезность – сказал Алеша. – Я же сам выбрал тебя много лет назад, еще в первом классе. И за все это время мои чувства не утратили актуальность.

Лида замерла, похолодела изнутри – так что же, получается, он все-таки влюблен в нее… хоть немножко? Но Санин шагал вперед как ни в чем не бывало, отфутболивал шишки. И стало вдруг так обидно и тошно, что девушка не смогла сдержаться и рявкнула ему в спину:

– То есть это ничего не значит? «Ну, может, и люблю, делов-то!» Да чего об этом говорить, когда вокруг полно девчонок и не стоит заморачиваться!

Ее вопль обратил в бегство тучную белку, которая мирно сидела на тропинке, поджидая угощение. Белка в один прыжок взлетела на ближайшую осину, и очень вовремя – через мгновение взъерошенная девушка бурным галопом пронеслась по тропе, ничего не видя на своем пути от гнева и обиды. Алеша тут же догнал ее, крепко ухватил за плечи.

– Это все значит, ясно тебе? Все! Но есть обстоятельства, и тут ничего не попишешь. Я тебе уже говорил.

– Какие? – горько всхлипнула она. – У тебя трое детей? И ты поклялся жениться на их маме, как только стукнет восемнадцать?

– Нет, обошлось без детей. Эти причины не внешние, они внутри меня, понимаешь?

– Нет!

– Ну, неважно, – вдруг легким тоном произнес Санин. – Может, и нет ничего и я сам себе навыдумывал. Может, я просто боюсь признаться.

– Боишься? – от всей души изумилась девушка. – Но ты ведь… ну, чего говорить, и сам понимаешь. Типа, красивый, богатый, спортсмен. Мечта всех девчонок.

– Но с тобой-то все не так, верно? Когда мы познакомились, ты уже была красавицей, а я – карапузом, который даже смотреть на тебя не смел. А детские страхи – они самые живучие.

– Да какая разница, какой я там была в первом классе? В душе-то я все равно ощущала себя просто монстром каким-то, – и сама не заметила, как призналась Лида. – Даже в зеркало смотреть боялась – вдруг проглянет чудовище?

Теплое кольцо Алешиных рук замкнулось вокруг ее плеч. Теперь они стояли лицом к лицу, и Лида изо всех сил старалась сдерживать слезы, чтобы следом не потек нос.

– Ты что, серьезно? Черт, никогда бы не подумал, что у тебя такие проблемы, – растерянно проговорил Алексей. – Я-то был уверен, что ты всегда знала себе цену. Слушай, может, тебя кто-то обидел… бросил?

– Некому было бросать. Я и не встречалась ни с кем никогда.

Кажется, еще секунда, и она начнет вопить на весь парк о наболевшем. Вот только бы не вякнуть между делом о вечной жизни и о неизбежном ее следствии – вечном одиночестве…

Алеша обнял ее еще крепче, не поцеловал, но прижался горячей щекой к щеке. И легонько покачивал, утешая. Через минуту вроде бы отлегло, стало легче дышать. И пора было давать задний ход.

– Прости, что вывалила на тебя все это, – прохладно произнесла Лида и постаралась освободиться. Но чужие руки держали ее крепко.

– Ты все равно уезжаешь, – зачем-то напомнила она.

– Может быть, никуда я не уеду, – в ухо ей шепнул Алеша. – Я так чувствую, что самое важное для меня сейчас будет происходить в этом городишке.

– Это ты о Марате говоришь.

– Ага. И о тебе тоже.

Наконец он ее поцеловал, но так робко, словно не имел на это никаких прав. Пришлось брать инициативу в свои… в общем, не совсем руки. И все равно через пару мгновений Алексей отстранился, произнес севшим внезапно голосом:

– Не так активно, Лида, мы еще ничего не решили.

– Я уже все решила.

– Эй, а разве у нас не равенство полов?

– Ты вообще нашел о чем говорить! – возмутилась девушка.

– Да, в самом деле. – И он снова привлек ее к себе, на этот раз на куда более долгое время…


Вечером тетка долго исподлобья приглядывалась к племяннице и под конец трагическим шепотом спросила:

– А ты, часом, не выпивши?

– Нет, тетя, трезвая, – вежливо и почти честно ответила Лида.

Про посиделки в кафе она уже и думать забыла. Но стоило вспомнить об Алеше, возродить в памяти терпкий вкус первого в ее жизни поцелуя – и шла кругом голова, срывалось дыхание, хотелось то ли бежать куда-то, то ли рухнуть на кровать и зарыться с головой в подушки. О том, чтобы сосредоточиться на чем-то мелком типа уроков, даже речи не шло.

Наступила ночь, заснула под действием таблеток Вера. Лида мужественно пролежала почти час без движения, а услышав ровное дыхание матери, тут же сползла с дивана, прокралась к входной двери и выскочила во двор как была, в одной ноч-нушке. Ночной холод позднего сентября охватил ее, и девушка вдруг вспомнила, что Лазарь обещал зайти вечером, но так и не объявился. И Анна не позвонила. Неладно что-то у ребят, а значит, и у нее неладно, поскольку они теперь – одна команда, друзья навек. Но так уж случилось, что у нее есть и другие проблемы, словно она одновременно существует в двух разных мирах. А прежде не было ни одного, одна пустота… вот чудеса-то.

Стараясь не щелкать зубами на весь дом, Лида поспешила нырнуть в теплую духоту кухни, забралась там с ногами на табуретку и погрузилась в раздумья.

Алеша прав: проблему с Маратом нужно решать как можно скорее, пока тот не наломал дров.

Но что она может сделать? Попросить ребят вмешаться? Не сейчас, конечно, а когда объявятся. Правда, однажды Анна уже дала понять, что они не суются в дела себе подобных. Но если доказать им, какой Петр ужасный человек и сколько жизней загубил, может, все же согласятся? Проторчали же они в этом городишке неизвестно сколько времени, чтобы избавить его от маньяка.

Тут Лида тяжко вздохнула. Обезвредить маньяка – минутное дело для таких, как они, к нему даже прикасаться не надо, всего только попасться ему на пути и спровоцировать. Петра же придется убивать по-настоящему. Представить Анну или Лазаря в роли убийц – невозможно, просить их об этом – уже преступление. Разве что Валерий? В памяти мелькнули тусклые глаза, словно опаленные ненавистью, жестокий оскал изувеченного рта. Да, Валерий мог бы убить кого угодно, даже вечника. Вопрос в том, как его уговорить, если Лида для него – пустое место.

«А я сама? Могла бы? Ой!»

Тут Лида спрыгнула с табуретки и нервно заметалась от стены к стене. И что за чушь лезет в голову посреди ночи?! Никого она не сможет убить, это ясно. Единственный нормальный выход: рассказать обо всем Марату. Доказать, в конце концов. Брр, только бы не прыгать снова в ледяную воду! При этом воспоминании Лида почувствовала себя такой измученной, что едва доплелась до кровати. Нырнула под одеяло, прошептала в подушку имя и провалилась в сон.

На следующий день в школе она дважды пыталась заговорить с Вельшиным. Первый раз еще до начала занятий; пришлось долго таращиться то на школьное расписание, то на дверь раздевалки, и, по ощущениям, до косоглазия остался лишь один шаг. Но вот он появился, на ходу приглаживая пятерней черную гриву.

– Марат, на минуточку!

Однако Ворон прошествовал мимо с таким видом, будто Лида превратилась в невидимку. А затем в конце каждого урока мгновенно исчезал в неизвестном направлении и появлялся в классах уже со звонком.

На большой перемене она обнаружила его в столовой. Вельшин традиционно ничего не ел, но составлял компанию за столом трем веселым парням из одиннадцатого. Подойти к нему было непросто еще и потому, что Лида спустилась перекусить вместе с Милой. Впрочем, почти у самого прилавка Журавка вдруг пискнула:

– Ой, забыла кошелек!

И умчалась наверх, не слушая уверения Лиды, что ее финансов сегодня хватит на двоих. Наверно, она слишком громко об этом твердила, потому что Вельшин (а Лида ни на миг не теряла его из виду) поморщился, закатил глаза и начал пробираться к выходу. Но девушка, покинув очередь, возникла у него на дороге.

– Слушай, поговорить надо!

И снова облом. Ворон лишь скользнул по ней равнодушным взглядом, а потом одной левой запросто отодвинул со своего пути. Кто-то визгливо загоготал за спиной. Какая-то девчонка сочувственным голосом сообщила Лиде, что ее очередь уже прошла.

Но Лида уже достигла того состояния, которое Вера уважительно называла: «Впала в раж, закусила удила». Покинув столовую, она метнулась в следующий по расписанию класс химии. Марата там не было, но его сумка небрежно валялась на парте, из нее выглядывал уголок дневника. Она склонилась над партой и написала записку: «Вчера тебе было интересно, как я ЭТО сделала, а сегодня уже остыл? А я как раз собиралась рассказать ПРАВДУ. Если надумаешь, приходи после уроков на спортивную площадку».

Сунула записку в дневник и с чувством выполненного долга плюхнулась на свое место, откинулась на спинку стула и тут заметила в дверях кабинета Милу. Та, застыв в неловкой позе, блуждала взглядом по кабинету и, конечно, все видела. Лида сорвалась со своего места, подбежала к подруге:

– Ты видела, да? Слушай, Мил, не бери в голову. Мне просто нужно с ним поговорить, но в этом ничего такого…

– Конечно, – тихо согласилась бледная Журавка.

– Нет, в самом деле. Мил… – Лида взяла поникшую подругу за руку и проговорила ей в самое ухо: – Я вчера весь вечер гуляла с Алешей… с Саниным. По парку. Мила, он меня поцеловал. И вообще с самого начала мне только он… понимаешь?

Мила резко вскинула голову, и Лиде почудился в ее округлившихся глазах настоящий испуг. Странно, а она-то рассчитывала на облегчение.

– Ты встречаешься с Саниным? – пробормотала Журавка, и ладонь, которую сжимала Лида, сделалась холодной и влажной.

– Я… ну, похоже на то.

Тут Лида с нахлынувшей паникой сообразила, что о новой встрече они не договаривались и при расставании Алеша даже не обещал ей позвонить. Но ведь была же та прогулка, был же поцелуй… или это ничего не значит?

– Я не знаю, – окончательно обессилев от мыслей и сомнений, шепотом призналась она. – Но в любом случае, Мил, я тебе сказала, кто мне нужен. Чтобы ты не подумала чего.

– Я и не думаю, – шепнула в ответ Журавка. – Давай сядем, я тебе это… ватрушку в столовке взяла.

«Да на ней же лица нет! Что она такого знает об Алеше, чего не знаю я?!»


На спортивную площадку Лида примчалась с опозданием. Вредная химичка задержала их на всю перемену, а потом Журавка отправилась в методический кабинет относить таблицы и пропала.

– Эй, Весна, сколько тебя дожидаться! – прямо в ухо ей каркнул Ворон. – Ты что-то собиралась поведать, нет? Или я пошел.

– Да, собиралась. – Лида усилием воли сосредоточилась на текущей задаче. – В общем, я подумала насчет нашего разговора и решила, что… ну… – тут она потеряла мысль.

– Что расскажешь мне, как тебе удалось врезать по морде гаду Петру? – с готовностью подсказал Марат.

– Да, точно. Пошли.

– Куда это? – Марат подозрительно нахмурился. – Здесь, что ли, сказать не судьба?

– Не судьба, – отрезала Лида. – В лес пошли.

И, не оглядываясь на парня, зашагала прочь от школы.

Через десять минут они вошли в заповедник, но хода девушка не замедлила. Ступала твердо по каменистой тропинке, выискивала подходящее место для важного разговора… на самом деле оттягивала трусливо его начало. Вельшин двигался сзади совершенно бесшумно, только на поворотах Лида краем глаза улавливала его присутствие. И с каждым шагом лицо его становилось все более злым и напряженным. Наконец он одним прыжком догнал ее и на ходу дернул за ремень сумки, принуждая остановиться.

– Эй, ты вообще далеко собралась?

– Спокойно, уже пришли.

Полянка, небольшая, правильной формы, с двумя упавшими друг на дружку старыми елями, уже успела войти в число Лидиных фавориток. Здесь даже был круглый маленький пруд, почти полностью скрытый ряской и опавшими листьями. И несколько древних пеньков, уютно укутанных мхом.

– Знаешь, тебе лучше присесть, – простирая руку на один из пней, посоветовала Лида.

– Спасибо, постою.

– Ой, Ворон, ну чего ты такой упертый! Так у нас разговора не получится.

– Ладно, уже почти сижу. – Марат склонился над пеньком, с брезгливым видом исследуя его поверхность. Сесть не сел, но все же прислонился коленом к его трухлявому боку.

– А теперь можешь пообещать, что выслушаешь меня до конца, что бы я ни говорила? А орать и возмущаться будешь потом.

– Мощное начало. – Марат озадаченно покачал головой.

Он швырнул на пень свою сумку, сверху устроился сам, и Лида почувствовала себя чуточку уверенней. Твердым голосом она начала:

– Сначала я не планировала говорить тебе правду. Понимала, что ты ни за что не поверишь, да и никто бы не поверил… В общем, дело в том, что Петр вовсе не показывает вам фокусы. Все правда: он действительно не горит в огне и не тонет в воде. Он не смог бы это сделать, даже если бы очень захотел. Молчи, пожалуйста! Это не потому, что он какой-то там сверхчеловек, хотя, может, таким себя и считает. Просто он – вечник.

– Кто? – опасно тихим голосом переспросил Марат.

– Ну, то есть обычный человек, который не может умереть. Никогда.

Вельшин начал медленно сползать с пня, не спуская глаз с девушки.

– Да подожди ты! – заторопилась Лида. – Ты же сам все это видел! Разве простой человек может творить такие вещи? А те парни, которые пытались его избить… ты же их на смерть послал! Повезло еще, что легко отделались. Потому что никто и никогда не может причинить вред таким людям, как Петр.

– Каким людям? – хрипло спросил Марат. – Откуда они вообще берутся?

– Ну, откуда берутся… для этого нужно, чтобы в ночь тринадцатой луны они находились при смерти, а кто-то близкий был готов на все, только бы их спасти. И попросил помощи у самой… у смерти, в общем…

Лида безнадежно опустила голову. Нет, все зря, в такое невозможно поверить. И пусть он уходит. Она отвернулась и стала смотреть на пруд в полной уверенности, что в этот самый момент Ворон стремительно скрывается за деревьями.

– Откуда ты знаешь о таких людях?

Горячее дыхание коснулось затылка Лиды – Марат подошел совсем близко, стоял за спиной, бледный и напряженный, растерявший разом весь своей лоск.

– Потому что я сама – такая, – пробормотала Лида.

– И… сколько жизней ты уже прожила? Сколько тебе?

– Шестнадцать, – с некоторой обидой поспешила ответить девушка. – Это моя первая жизнь или ее начало… не знаю, как правильно сказать. Понимаешь, когда мы только переехали в этот город, я заблудилась в лесу и на меня напал маньяк. И умер, едва коснувшись меня. Ну, в Интернете же писали, только без имен.

– Ага, в курсе, – пробормотал Вельшин. – Но думал, это прикол такой.

– Ничего не прикол. Конечно, я подумала, что мне просто повезло. А потом из-за этой истории меня нашли другие… такие же, как я. Анна и два парня, ты их видел тогда в парке. Они еще убежали, чтобы ты не устроил разборку и не пострадал. Но я все равно не могла до конца поверить. И докатилась до того, что прыгнула в озеро.

– Чего?! Зачем это?

– Для проверки. Сперва ничего не выходило, я ведь умею плавать, но потом я застряла под водой, нога запуталась в проволоке. Сначала думала – все, конец. А потом… ну, я перестала нуждаться в дыхании. Мне даже больше не было холодно! Если хочешь, можно повторить эксперимент прямо здесь, – Лида отважно мотнула головой в сторону прудика. – Только тебе придется держать меня под водой, чтобы…

– Ты чего, вообще свихнулась?! – рявкнул Вельшин так, что дремавшие на ветвях птицы с воплями сорвались в полет.

– Но иначе ты не поверишь. Я же понимаю, в это вообще невозможно поверить…

– А вдруг поверю? – Теперь голос Марата звучал совсем иначе, без привычного ехидства. Прежде он никогда так с ней не говорил. – Я ведь много чего насмотрелся на том проклятом острове, так что не совсем новичок в теме.

Лида вдруг ощутила невероятное, изумительное облегчение, выдохнула скопившийся в легких воздух и пробормотала:

– Спасибо.

– Да пожалуйста. Так, теперь давай переходи к деталям. До какого возраста это может случиться с человеком?

– До восемнадцати, кажется. – Девушка поразилась такому напору. – Именно после этого возраста вечник перестает меняться внешне.

Марат выглядел возмущенным:

– Что значит – кажется? Не могла получше разузнать у своих приятелей? И вот еще: только родственники могут просить или кто угодно за кого угодно?

– Да не знаю я, – совсем потерялась Лида. – Слушай, а зачем тебе это знать? Хочешь стать бессмертным, что ли?

– Мне и так хорошо. Просто проверяю: врешь или правду говоришь.

– И что, если я чего-то не знаю, значит – вру?

– Не, наоборот, внушает доверие, – хмыкнул Вельшин, легко возвращаясь к своей обычной манере вести разговор. – Если бы врала, придумала б что-нибудь на ходу, не тупая вроде.

– Спасибо, – вздохнула девушка. – Но ты, главное, пойми: в Петра нельзя стрелять, вообще нельзя в него целиться – погибнешь сам. Так что даже забудь о пистолете…

Тут Ворон просто отмахнулся от нее, как от комара:

– Да понял уже! Слушай, можешь свести меня с этими ребятами? Нужно кое-какие моменты прояснить.

– Какие еще моменты! – так и подпрыгнула от возмущения Лида. – Да я даже не уверена, что имела право это рассказать! Знакомить тебя я точно ни с кем не собираюсь!

Ворон, стоя на самом краешке пруда, задумчиво созерцал темную воду. Потом по-кошачьи потянулся, метнул на Лиду цепкий взгляд:

– Э нет, Весна, так ничего не получится. Я теперь в деле. Даже не думай идти на попятную.

– А пойду, так что ты со мной сделаешь? Расскажешь всем в школе, кто я? В городской газете пропечатаешь? Давай, повесели этот сонный городишко!

Ворон мигом оказался рядом, и Лида невольно отшатнулась – вдруг и в самом деле потащит топить в порядке эксперимента. Но тот лишь коснулся ее запястья сухими горячими пальцами, мягко заглянул в глаза пылающими зрачками. В который раз Лида порадовалась, что в отличие от многих не подвержена его жутковатому обаянию.

– Ну зачем ты так? Я бы никогда тебя не выдал, и ты это знаешь. Просто мы друзья, разве нет? И я прошу тебя о маленьком одолжении, хорошо? Всего лишь поговорить мне с кем-то из них. Кто там у вас самый поживший?

– Не знаю, сейчас не очень подходящее время, – в смятении пробормотала Лида. На такой энтузиазм она точно не рассчитывала. – У ребят какие-то проблемы, я сама их почти не вижу. Может, попозже…

– Но ты все-таки постарайся как можно быстрее все устроить, ладно? А я обещаю тебе быть хорошим и не связываться с Петром. Пока, по крайней мере. Чем бы тебя еще порадовать, а, Весна? Ну хочешь, приглашу на свидание твою подружку?

– Не хочу. Не нужны ей такие свидания из одолжения.

– Ладно, не стану. Видишь, какой я уступчивый?

– Лучше с другом помирись, уступчивый, – не удержалась Лида.

Вельшин моментально сделал стойку:

– А откуда знаешь, что мы поссорились? Хотя мы и не то чтобы…

– Разговаривала вчера с Саниным. Он психует из-за тебя: догадывается, что ты что-то опасное задумал.

– Не, погоди, ты же вчера на свидание с каким-то жлобом ходила? – отчего-то не на шутку разволновался Ворон.

– Так вчерашний вечер оказался длинным, – хихикнула девушка. – И он не жлоб.

– Ладно, не жлоб. – Вельшин, кажется, всерьез решил взять ее измором. – А за нас с Лехой не волнуйся. Хочешь, провожу тебя до дома, по пути ты мне еще что-нибудь интересное расскажешь?

От провожаний Лида категорически отказалась: ей не терпелось остаться в одиночестве и о многом подумать.

Глава 17 Чужие тайны

Во дворе дома присмиревшая тетка чистила ковер, а Славик с затравленным видом прятался в кустах крыжовника. В гостиной Лида обнаружила Лазаря, он сидел на диване рядом с Верой, – о нет, кажется, неутомимая мамочка снова извлекла на свет альбом с семейными фотками! Время от времени оба над чем-то тихо смеялись, сближая головы. Но Лида сразу угадала: Лазарю не весело. Значит, Анна с Валерием все еще не вернулись и ситуация продолжает оставаться неопределенной, возможно, опасной. Она не стала раздеваться, покашляла в дверях и взглядом дала понять старшему другу, что ждет его на улице.

Лазарь появился через пару минут. Улыбнулся Лиде ласково и устало:

– Ну вот, все и устроилось. Через несколько дней твоя мама отправляется в дальний путь, а я буду ее сопровождать.

Снова звякнул в мозгу негромкий, но назойливый тревожный сигнал. Вроде изначально предполагалось, что с мамой полетит Анна.

– А где ребята? – спросила жалобно девушка. – Они хотя бы звонят?

– Да, я вчера разговаривал с Анной. Там все по-прежнему туманно. Они не вернутся, пока не обнаружат ту женщину, Пилар.

– И куда же она подевалась? – с досадой на неизвестную ей так некстати исчезнувшую особу пробормотала Лида. – Лазарь, ты ее хоть видел когда-нибудь?

– Ну, встречались с полвека назад.

– И что она за человек? Может, вообще авантюристка какая-нибудь. Смоталась куда-то по своим делам, а тут ищи ее!

Лазарь пожал могучими плечами, и заметно было, что он и сам устал пребывать в неизвестности. А ведь застрял он в этом городке, вдали от ребят, только ради них, Лиды и Веры. А она, дрянь такая, своевольничает, выбалтывает чужие тайны! От досады на себя девушка даже скрипнула зубами.

– Пилар всегда была из тех женщин, кто превыше всего на свете ценит семью и все, что с ней связано, – задумчиво проговорил Лазарь. – Я знаю, что она недавно в очередной раз вышла замуж, родила двоих малышей. У нее впереди было лет десять – пятнадцать беззаботной жизни с надежными документами. Именно поэтому трудно объяснить ее исчезновение иначе, чем чужой и недоброй волей. И это нас всех очень тревожит.

– Думаешь, на нее напали другие вечники? Как на Валерия?

– Ну, в том, что случилось с Валерием, во многом виноват его собственный характер. Нападения без причины начались позднее, пару лет назад. Да и кому бы могла помешать Пилар?

Лазарь тяжело вздохнул.

– А почему у тебя нет семьи? – сменила она тему. – Или… была когда-нибудь?

Молчание. Да, кажется, тему она поменяла в высшей степени неудачно. Хотя Анна ей о своей семье ведь рассказывала.

– Ой, прости, зря это я…

– Ерунда, все в порядке. Просто думаю, как тебе ответить. Видишь ли, семья для нас – понятие… мм… долгоиграющее. Я и сам, бывает, не слишком отчетливо помню, кем приходятся мне те люди, которых я изредка навещаю. И всякий раз замечаю, как они стареют, теряют вкус к жизни… или узнаю об очередной утрате. И тогда возникает чувство вины, как будто я ношу сокровище, которым не в силах с ними поделиться. Тебе это пока трудно понять…

– Нет, я отлично понимаю!

– Но можно ведь относиться к этому иначе, – поспешил добавить Лазарь. – Не вдаваться так глубоко. Просто радоваться тому, что даешь кому-то жизнь. Или даришь счастье, пусть не до гробовой доски, но хотя бы на несколько десятилетий.

– Но ты так не можешь, – печально вздохнув, подытожила девушка. – Ты слишком ответственный. И верный.

Лазарь ничего не ответил.

– Но ведь можно полюбить такую же! – разволновалась Лида. – И быть с нею рядом вечно. Анна говорила, что подобное не в ее характере и для нее такой вариант попросту исключен. Но это в твоем характере, ведь правда?

– Ну, возможно. – По тону друга Лида догадалась, что он пытается как-то свернуть беседу, которая ему не слишком по душе. – Остается только найти подходящую пару. А выбор-то не слишком велик, забыла?

– Честно говоря, я вообще не представляю, какой у нас выбор, – призналась Лида. – Сколько нас? Сотни, тысячи?

– Статистику никто не ведет. Были попытки, только плохо закончились. Долгая жизнь делает людей осторожными. И не в меру мнительными.

– Значит, буду лучше общаться с обычными людьми, – пробормотала девушка. – Ну, и с вами, конечно.

– Правильно, живи и не тревожься о будущем. Лидуся, к несчастью, мы нашли тебя слишком рано и в каком-то смысле отняли у тебя твою первоначальную юность. А ей бы стоило быть неприкосновенной. Я выступал против близкого знакомства, предлагал просто присматривать за тобой со стороны. Но разве переспоришь Анну? С первой встречи она только о тебе и говорила. Может, Анна и не способна на долгое чувство к мужчине, но на дружескую, отчасти даже материнскую привязанность она способна в наивысшей мере.

Лида во все глаза уставилась на друга. Этого она не предполагала. Значит, Лазарь не хотел, чтобы ей говорили, кто она есть. И возможно, он был прав?

– Но раз уж случилось, как случилось, то мы несем за тебя коллективную ответственность. И сделаем все, чтобы ты была счастлива. Доверься нам и живи в полную силу. Влюбляйся, встречайся. Твоя непохожесть на других не должна стать для тебя приговором.

– Спасибо, – прошептала она. – Я постараюсь.

– Эй, не раскисать! – Лазарь потрепал ее по волосам такой сильной и удивительно нежной рукой. – У нас все хорошо, пока мы не узнали, что все наоборот.

– Я не раскисаю…

– Тогда выше нос. А я поехал. До завтра!

Лида нога за ногу вернулась в дом. На кухне Вера, оживленная и румяная, с изумленно-радостной улыбкой на губах просматривала какие-то документы. Со второго этажа доносился монотонный теткин голос – они с внуком зубрили на два голоса стишок для школы. Тетка в последнее время сделалась тиха и неприметна, племянницу не доставала – спасибо Лазарю за его неотразимость.

Заметив Лиду в дверях, мать кивнула ей и немного растерянно сообщила:

– Ну что, Лидок, похоже – едем.

– Едем, мамочка, а как же!

– Вот только за тебя душа не на месте. Хорошо бы со мной поехала Анечка, а Лазарь тут за тобой приглядел. Но у них ведь тоже свои дела, свои планы…

– Ма-ам, ну что со мной случится, взрослая уже!

– Вот потому и волнуюсь, – вздохнула Вера. – Была б десятилетняя – вообще никаких проблем.

– Лазарь о тебе позаботится, – поспешила направить материнские мысли в позитивное русло Лида. – Организует самых лучших врачей, он здорово умеет договариваться!

– Да. – Вера мечтательно улыбнулась. – Ох, Лидусь, как бы я хотела, чтобы муж тебе достался вроде нашего Лазаря – большой и добрый мужчина. Все бы свои конечности, больные и здоровые, за это пожертвовала.

– Мамуль, а мне не рановато об этом думать?

– Молчу, молчу! Мечтать ведь никому не запрещается? Обед греть?

– Не надо, я в школе хорошо поела, – соврала Лида. От усталости и возбуждения есть не хотелось ни капельки. – Я лучше на уроки налягу.

В комнате она первым делом вытрясла на диван содержимое сумки и разыскала в куче мобильный телефон. Глянула – и сердце скакнуло едва ли не до потолка. Разрядился! Так вот почему нет звонков от Алеши! То есть они наверняка есть, и меньше чем через минуту она об этом узнает.

Вскоре на табло горело: пять пропущенных. Сергей. И никакого Алексея. Пустота.

Еще через минуту телефон зазвонил, и это снова был Сергей. Отвечать не хотелось, но пришлось. Она отозвалась полуживым голосом:

– Але…

– Привет, красавица! – Голос студента звучал бодро и напористо. – А что у нас с телефоном?

– Отключился…

– Следить надо за своим имуществом. А я тут места себе не нахожу: как моя девочка вчера добралась до дома? Обещала позвонить вроде бы.

– Добралась. Забыла…

– Ну, хорошо хоть, что добралась. Хотя, честно сказать, я вчера получил немаленький удар по самолюбию – это когда мне отказано было в удовольствии проводить тебя домой, красавица.

– Прости, я в самом деле вчера очень устала. Просто не могла больше общаться, – зачем-то оправдывалась Лида. Каждое слово приходилось выдавливать.

– Загрузил я тебя, да?

– Да, – согласилась девушка.

К чему деликатничать, если она не собирается никогда больше встречаться с Сергеем.

– Ну, прости, учту на будущее. Ты ведь совсем еще девчонка – штаны на лямке. С тобой нужно поделикатней.

– Угу, нужно…

– Когда увидимся? – перешел к делу парень. – Встречу тебя завтра после школы, лады?

– Нет-нет, – заволновалась и моментально вышла из ступора Лида. – Я завтра… меня, может, и не будет завтра в школе. Есть важные дела по дому.

– Хорошо, тогда ты предлагай.

– Н-не знаю. Может, мы еще созвонимся… позднее.

– Ладно. – Голос Сергея приобрел ощутимо ледяной оттенок. – Я сам тебе перезвоню. С вами, женщинами, за один раз не сговоришься, а я и забыл. Буду, как всегда, решать все сам.

После отбоя Лиде захотелось немедленно сделать так, чтобы Сергей никогда больше до нее не дозвонился. Внести в черный список, что ли? Лишь усилием воли она вспомнила, что все же этот тип, не раздумывая, полез за ней в воду. И мог бы в самом деле спасти, нуждайся она в этом. Вроде бы в старые времена было положено выходить замуж за того, кто спас тебе жизнь? Отлично, что те времена прошли!

А потом Лида вдруг совершила то, что сама от себя меньше всего ожидала: набрала номер Санина. Кажется, даже по нынешним временам положено созваниваться с тем, с кем целовался, разве нет? И пусть это будет она, а не он, без разницы, равноправие ведь!

Но Алеша не ответил. Не слышал или смотрел на аппарат и нетерпеливо ждал, когда тот заткнется? Лида скорчилась в углу дивана, чувствуя себя окончательно раздавленной. Ей бы пострадать тут под пледом, но какое там: за дверью уже поскрипывали колеса «Любочки» – Вера возвращалась в комнату. Слетев с дивана, Лида распахнула перед матерью дверь, пробормотала, отворачивая лицо:

– Мам, я сгоняю в торговый центр – тетрадки закончились.

– Стемнело уже на улице, – заволновалась Вера.

– Ничего, я быстро, ты и не заметишь.

Девушка схватила куртку и ураганом вылетела за дверь.

В самом деле какая темнотища на улице! Вот тебе и неизбежная компенсация за белые ночи. И почему-то не горят фонари вдоль улицы. Только один натужно мигает и кряхтит, словно пытается выйти из глубокой комы. Лида стояла у калитки и обдумывала, куда бы ей отправиться. Носиться до изнеможения по темным улицам, пока не придет в норму? Противно и грязно. В торговый центр, где многолюдно и шумно, тоже не хочется. А куда еще?

«И чего я вечно трушу? Вот пойду сейчас к нему и спрошу, что за дела? Чего мне терять? Я – вечница, для меня любой день – день сурка. А значит, можно делать, что хочу, и плевать на условности».

И она решительно зашагала в направлении Алешиного дома.

Соседняя улица также тонула во тьме. Только свет из окон долетал до дороги, да и то лишь там, где заборы были не слишком высоки. Впереди, шагах в двадцати, брел, сгорбившись и засунув руки глубоко в карманы, какой-то парень. Двигался он странно: то ускорял шаг, то замирал посреди улицы и начинал раскачиваться с пятки на носок. Поначалу Лида подстроилась под его шаг и старалась держаться в тени забора – общий вид парня внушал опасения. А он упорно раз за разом сворачивал на те самые улицы, через которые пролегал и ее путь. В конце концов она здорово рассердилась – на себя за собственную глупость.

«Ох, когда же я привыкну-то, что мне абсолютно нечего бояться? А если этот тип хотя бы мигнет в мою сторону – пусть пеняет на себя!»

И ускорила шаг. Она уже почти нагнала долговязую фигуру, когда тот в очередной раз резко остановился, порылся в кармане – и во тьме призрачно замерцал экран мобильного телефона.

– Эй, привет! – хрипло произнес парень, и Лида узнала Марата Вельшина. – Как ты там? Ага, молоток! Слушай, брат, поговорить надо. Не по мобиле, нет. Я сейчас подхожу к твоему дому, вот, почти уже подошел. Можешь выскочить на минутку?

У Лиды противно задрожали коленки. Да неужели Марат собирается выдать ее тайну?! Наверно, бродил пару часов по лесу, пока не уверил себя, что она точно больная на всю голову. А теперь спешит поразить этим сообщением своего лучшего друга!

– Не, заходить не буду, и даже не вздумай подключать родителей. Просто выйди на пару слов к калитке, лады? Все, жду.

Он и в самом деле уже стоял у санинского забора. Потоптался у калитки, а потом шагнул к забору и подпер его спиной. Лида же метнулась за припаркованную у забора машину, кажется, «вольво» Алешиной матери, – и опустилась на корточки за багажником, чувствуя себя при этом ужасной дурой.

Через пару секунд хлопнула калитка, выскочил Алеша в наспех наброшенной на плечи куртке. Парни обменялись коротким скованным рукопожатием, потом Санин сказал:

– Чего ты тут, пошли к нам. Мы как раз ужинать садимся. Мои будут рады, сам знаешь.

– Нет, не могу. – Марат даже попятился чуточку от калитки. – Я и так уже опаздываю. Не вплавь же потом добираться.

– И что за проблема? Оставайся у нас ночевать.

– Не, реально, Леха, не могу. Братишке обещал обязательно сегодня вернуться. Болеет он…

Лида в темноте едва верила, что слышит голос Марата – так он переменился. В школе он со всеми разговаривал через губу, надменно и холодно. Даже у доски отвечал, словно одолжение делал, странно, что учителя ставили ему исключительно пятерки. Сегодня в лесу, застигнутый врасплох ее откровением, с ней он говорил вполне по-человечески. Но сейчас его голос звучал совсем уж странно. Тревожно и даже трепетно. Вроде с друзьями так не говорят.

– Ну ладно, что там у тебя такое срочное? – сдался Алексей и сам прислонился спиной к забору.

Недолгая, но крайне волнительная для девушки пауза.

– Слушай, прости, брат, – с усилием произнес Ворон. – Погорячился я вчера.

– Да ладно, в первый раз, что ли? Проехали, – тут же сказал Алеша и смущенно откашлялся.

Лида давно это знала: парням мириться сложно.

– Не трону я этого гада, не хватало из-за него жизнь гробить. Попробую лучше еще раз поговорить с матерью.

– Если не получится – ты помнишь, что я тебе говорил. Все в силе. Родители всегда будут рады помочь.

– Ага, спасибо. Только, наверно, управлюсь своими силами.

– Упрямый ты, Ворон, – досадливо проговорил Алеша.

– Какой есть. Я вообще-то не об этом хотел с тобой поболтать.

Тут Лида снова запаниковала. До этого вроде все шло правильно, даже хорошо: Ворон принял всерьез ее слова, отказался строить козни против Петра и отправился мириться с другом. Что же еще?

– Я насчет Лидки, – сказал Вельшин. – Насчет Весны. Слушай, тебе надо с ней поговорить.

Та-ак! Лиде пришлось погрузить пальцы в мерзкую дорожную грязь, чтобы не свалиться на землю.

– Да я и так с ней не молчу. – Голос Алексея заледенел.

– Не об этом речь, друг. Ты должен все ей рассказать.

Пауза размером с бесконечность. У Лиды затекли ноги, и она уселась на дорогу. К счастью, под защитой железного бока земля оказалось сухой и пыльно-мягкой. Теперь она не видела ребят, но их голоса звучали совсем рядом.

– Зачем?

– Затем. Просто поговори с ней.

– Да с какой стати?!

– С той, что она любит тебя, – констатировал Вельшин.

– С чего ты взял? Вы что, говорили с ней об этом?

– Даже не собирались. Просто я это знаю. И ты тоже это знаешь.

Снова молчание. А может, просто бешеный свист крови в ушах заглушил на время все прочие звуки.

– Марат, это полная чушь! – горячо бросился убеждать друга Алеша. – Ну да, она, может, тянется ко мне, потому что мы были знакомы еще в детстве, а это всегда имеет значение… Она прежде была очень одинока. Но теперь ведь все налаживается, верно? У нее есть Журавка, эти ее новые друзья, парень с букетом…

– Брат, ты вообще о чем говоришь? – нетерпеливо осадил его Марат. – Как все эти люди могут помешать ей втрескаться в тебя?

– Да это ты не понимаешь ничего! Лида – не такая, как прочие девчонки, это же сразу заметно. – Санин говорил так горячо, будто умолял не разрушать его иллюзий. – Такие не влюбляются в парней вроде меня. А если влюбляются, то ненадолго.

– Не такая? – задумчиво повторил Марат, и Лида снова перестала дышать от страха.

«Вот сейчас, сейчас он скажет!»

– А сам не заметил?

– Да как-то не особо. По-моему, самая обыкновенная девчонка, только красивая. Просто, пока остальные расслаблялись, она заботилась о больной матери. Такое не проходит бесследно.

– Ты тоже не дурака валял все эти годы. Вот потому ты ей больше подходишь. Она, может, еще и влюбится в тебя, не сейчас, так потом… когда-нибудь.

– Ну и кто из нас упрямый? – хмыкнул Марат.

– Да просто ерундовину ты какую-то придумал! Какой во всем этом смысл?

– Есть смысл! – возвысил голос Марат. – Я говорю тебе, как я это понимаю: если у вас чувства, то она должна все узнать. Это будет правильно и честно. А иначе ты, может, вообще испортишь ей жизнь. Этого, что ли, хочешь?

– Да в том-то и дело, что не хочу. – Теперь голос Алеши во тьме звучал устало и безнадежно. – Поэтому я все решил. Самое большее через неделю мы уедем и назад вернемся, когда она уже и думать обо мне забудет. Если, конечно, я вообще вернусь…

Марат издал странный звук, как будто на него напал приступ невыносимой зубной боли.

– …ну, если и вернусь, то ей об этом знать не обязательно. Пусть живет себе спокойно. Даже если она и запала на меня, то, увидишь, очень скоро переключится на кого-то другого. Журавка вон уже много лет спотыкается о твою равнодушную харю – и ничего, жива. А уж когда с глаз долой… сам знаешь.

– Все сказал? – вкрадчиво поинтересовался Вельшин.

Алеша не издал ни звука. Очевидно, добавить ему был нечего.

– Ну, тогда и я тебе кое-что скажу. Короче, если в три ближайших дня ты не поговоришь с Лидкой – я сам ей все расскажу.

Молчание.

– И какой ты друг после этого? – тихо, потрясенно спросил Санин.

– Да уж какой есть…

Хлопнула калитка. Лида потихоньку выглянула из-за колеса: Алеша исчез, у ворот остался один Марат. Он почему-то не спешил уходить, покачивался с носка на пятку и даже начал что-то тихонько насвистывать.

«Да иди уже! Тебя лодка ждет! А я не чувствую ничего ниже шеи!»

Новый хлопок калитки.

– Стоишь? – Голос Алексея звучал так тихо, что Лида едва расслышала.

– Ага.

– Просто объясни мне: зачем это нужно? Какой смысл?

– Просто сделай, брат, – сказал Марат. – А со смыслом потом разберемся. Ну, договорились?

– Три дня, – напомнил Санин. – До этого ты в наши дела не лезешь.

– А то. Больно надо.

– Может, все-таки переночуешь?

– Не, я побежал.

Промчавшись на полной скорости мимо «вольво», за которой притаилась девушка, Марат скрылся за поворотом. Жалобно проныла калитка.

Ошеломленная услышанным, Лида побрела на противно дрожащих ногах прочь от дома в тусклом свете наконец вышедших из ступора фонарей. Соображений не было никаких. Радовало одно: максимум через три дня она все узнает. Что бы ни поведал ей Алеша, это будет лучше, чем вечная неопределенность. О, она сумеет, не дрогнув, принять любое, самое ужасное признание, она будет мудрой, она будет…

– Купила тетрадку? – Вера в кровати читала при свете тусклого бра.

– Что? – Лида в смятении завертела головой: она и не заметила, как оказалась в доме. Хорошо хоть в своем…

– Ау, дочь моя, ты вроде за тетрадкой в магазин отпрашивалась?

– А. – Девушка с великим трудом сообразила, о чем идет речь. – Не, не купила. Закончились.

Собрала на ощупь со стола учебники и ушла на кухню – заниматься. Но в этот вечер ей едва ли удалось осмысленно прочитать хоть одну строчку.

Глава 18 Обуза

На следующий день пришлось в спешке и панике пролистывать учебники прямо перед уроками. Краем глаза Лида замечала, какой бледной и печальной выглядит сегодня Мила, но не было даже минутки свободной, чтобы поговорить по душам с подругой.

«После уроков. В спокойной обстановке. А сейчас бы двоек не нахватать. Незачем огорчать маму перед поездкой».

Марат в раздевалке поздоровался с ней обычным образом, через губу. И больше даже не смотрел в ее сторону. Как будто и не было безумного признания вчера на лесной полянке. И может, еще более странного разговора с другом, в котором она играла не последнюю роль. Но Лида была ему за это благодарна: она нуждалась в передышке.

Сказочным облегчением прозвучал звонок с последнего урока. Ему в унисон ударил в окна первый луч ускользнувшего из облачного плена солнца. Лида в раздевалке подхватила Милу под руку и предложила:

– Хочешь, погуляем по парку? Можем потом ко мне зайти.

Бледное личико Журавки озарилось улыбкой, кажется, общение с подругой было тем, в чем она сейчас нуждалась.

– Ага, пойдем.

Наспех накинули куртки и выбежали наружу – пока солнце не ушло.

И вдруг Мила замерла на месте:

– Ой нет, с прогулкой ничего не выйдет. Смотри!

Лида окинула стремительным взглядом школьный двор. Неужели Алеша уже собрался с духом и поджидает ее для важного разговора? А она-то была уверена, что это произойдет не сегодня, иначе зачем бы он так настаивал на трех днях?

«Мамочка моя, я не готова!»

Сразу у входа во двор над головами учащихся возвышался розовый букет. Его держал на вытянутой руке самодовольно ухмыляющийся Сергей. И неотрывно смотрел на Лиду, словно гипнотизировал взглядом.

– О, только не это! – ахнула девушка, испытывая огромное желание заскочить обратно в школу и воспользоваться запасным выходом. Она даже обернулась, мысленно намечая путь к отступлению. На ступеньках за ее спиной стоял Марат и внимательно наблюдал за происходящим.

– Лид, ты чего? – взволнованным шепотом спросила Журавка. И на всякий случай сжала ее руку, всем видом выражая поддержку.

И тут Лида возликовала, поскольку метрах в двадцати от ворот стоял, прислонясь спиной к забору, Лазарь. Ему и букета не требовалось, чтобы возвышаться над толпой. Поймав ее взгляд, призывно махнул рукой.

– Ой, прости, я побежала! – Лида торопливо чмокнула подругу в щеку, а потом уже на ходу изобразила целую пантомиму в сторону Сергея: извини, не могу даже подойти, ждут, понимаешь ли! На миг ей почудилось выражение холодной ярости, исказившее лицо за букетом. Но она уже была рядом с Лазарем, под его надежной защитой. И счастливо переводила дух.

– Что, есть новости, да? Ребята вернулись?

– Да, – коротко кивнул тот. – Нас ждут, поехали скорее.

Несмотря на все волнения, усаживаться на глазах у всей школы в его сияющую машину было более чем приятно.

Лида не сразу осознала, что движутся они в неизвестном направлении и уж точно не в сторону ее дома.

– Куда это мы? В аэропорт, ребят встречать?

– Немного ближе, – улыбнулся гигант, но улыбка его показалась Лиде грустной и напряженной. – Ты ведь у нас в гостях еще не была. Мы с Валерием снимаем квартиру на въезде. Анна предпочитает жить одна, но сейчас она у нас, готовит обед. Ты ведь голодная после школы?

– Не очень. У ребят все в порядке? Та женщина нашлась?

– Давай поговорим об этом на месте, – уклончиво произнес Лазарь, и тревожное предчувствие уничтожило все положительные эмоции от встречи.

Все абсолютно не в порядке, это ясно. Больше всего Лида волновалась сейчас за маму – не сорвалась бы поездка. Вдруг ситуация так опасна, что ребятам больше не до чужих проблем? Вдруг они собираются как можно скорее покинуть город, и обед, на который ее везут, – прощальный?

Подъехали к недавно отстроенному дому с профессиональным граффити на весь фасад. Квартира ребят оказалась на первом этаже, просторная, довольно уютная, полная предобеденных аппетитных запахов.

– Лидочка! – Анна прибежала из кухни с мокрыми руками, с ходу обняла, потерлась щекой о ее волосы. – Как же я по тебе соскучилась! Ты проходи в комнату, у меня все уже готово.

В гостиной на белом кожаном диване вольготно разлегся Валерий, закинув на спинку ноги в пыльных ботинках, лицом к двери, как будто специально намеревался в очередной раз поразить ее своим уродством. Он казался спящим, но распахнул один глаз на шум шагов. Лида пробормотала приветствие, Валерий не стал утруждать себя ответом.

Девушка крутила головой, делая вид, будто усиленно разглядывает гостиную. Но ничего примечательного ей на глаза не попалось. Дорогая светлая мебель, массивный дубовый стол по центру, вокруг него – удобные стулья с мягкими спинками. Вечники жили на широкую ногу, но явно не ставили целью создать здесь долгоиграющий уют.

В ожидании обеда Лазарь устроил ей экскурсию по жилым комнатам.

Спальня Лазаря изобиловала книгами и спортивным снаряжением, у Валерия на столе, подоконнике и частично на полу были разложены какие-то загадочные механизмы, девушке незнакомые и едва ли известные науке. Спальни соединяла широкая застекленная лоджия; там элегантно застыл антикварный шахматный столик на одной ножке с расставленными фигурами. Фигуры выглядели покинутыми и уже немного запыленными: возможно, сражение прекратилось внезапно, как только поступили тревожные известия, и больше не возобновлялось. При взгляде на эту печальную картину Лида снова испытала приступ мучительной тревоги.

Анна прикатила с кухни раздаточный столик, быстро и ловко накрыла стол и тут же потребовала общей явки. Лиду с почетом усадили во главе стола, и немедленно перед ней оказалась полная тарелка какого-то изысканного яства из мяса и заморских овощей. Едва ли девушка отдавала себе отчет, чем ее угощают, хотя жевала старательно. И даже ухитрялась с набитым ртом кратко отвечать на вопросы Анны о маме и о школе.

Возможно, за прожитые века вечники неплохо научились скрывать свои чувства, улыбаться и бойко обмениваться репликами. Вот только общую атмосферу не скроешь. А она с каждым мгновением становилась все более гнетущей.

– Вы нашли ту женщину, Пилар? – не утерпела и решительно отодвинула тарелку Лида.

– Нашли, – кивнула Анна.

– С ней… все хорошо?

Молчание. А потом Валерий сказал:

– Смотря что подразумевать под словом «хорошо». Она мертва.

Лида вздрогнула так, что чуть не расплескала сок. Анна с упреком глянула на друга.

– А чего, разве мы не для того собрались, чтобы ей рассказать? – защищался Валерий. – Говорил, давайте все обсудим до обеда, а потом хоть нормально поедим с дороги!

Лазарь с шумом передвинул свой стул и обнял Лиду за плечи. И очень вовремя: ее трясло, к горлу подступали рыдания. Вот странно, она ведь каждый день по телевизору слышит о десятках, если не сотнях, смертей, да и Пилар эту никогда в глаза не видела. Но одна мысль о том, что умерла такая же, как она, как все, кто сидит сейчас за столом, – это страшно и непостижимо. Как может умереть тот, кто бессмертен по своей природе?

– Но как?! Почему?!

Лазарь еще крепче прижал ее к себе:

– Мы тебе уже говорили: угрозу каждому из нас может представлять только нам подобный. Ее нашли убитой.

Анна тяжело задышала и сцепила руки на груди. Валерий заерзал на стуле, как будто собирался оказать ей такую же поддержку, как Лазарь Лиде, но передумал и остался сидеть со злым и раздраженным видом.

– Прости, что приходится говорить тебе такие вещи, – ровным голосом продолжал Лазарь. – Но тут ничего не поделаешь. Кажется, нам всем пора привыкать к новой реальности: некие вечники по неизвестным причинам объявили войну своим собратьям. Ты – одна из нас, Лида, к тому же самая юная, и мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы защитить тебя.

– Хуже всего то, что ты, возможно, уже под колпаком у этих типов, – скривившись, пробормотал Валерий. – Единственная из нас. По идее нам всем стоило бы держаться от тебя подальше.

– Валерий, молчи! – ахнула Анна.

– Что?! – в унисон ей вскрикнула Лида. – А… да, конечно, я понимаю. Наверно, мне больше не стоит… встречаться с вами… и вообще…

Тут уж Анна бросилась к ней, отобрала у Лазаря, стиснула в объятиях:

– Ох, Лида, ты еще не привыкла к дебильным шуткам этого столетнего недоросля?! Во-первых, не доказано, что за тобой кто-то охотится. Во-вторых, Лазарь уже сказал – мы тебя защитим. Абсолютно не о чем беспокоиться. Просто кое-какие новые правила.

– Какие правила?

– Ну, с этого дня ты будешь находиться под нашим неустанным присмотром. Больше никаких бесконтрольных прогулок. Хотя бы на некоторое время.

– На какое время? – заволновалась Лида.

В ближайшие три дня с ней должен поговорить Алеша. И как это произойдет, если рядом постоянно будет кто-то находиться?

– Совсем недолго, ты не волнуйся, – как ребенка, уговаривала ее Анна. – Мы свяжемся с другими вечниками, попробуем получше разузнать, что творится в нашем мире. А пока кто-то из ребят все время будет рядом с тобой. И второй – на подхвате, наблюдать издалека. Чтобы уж окончательно понять, следит за тобой кто-то или нет…

– Конечно нет!

– …или история с алкашом была странным, но всего лишь совпадением.

– Да, совпадением!

– Я ведь предупреждал: с ней не сговориться, – угрюмо процедил Валерий.

Анна испепелила его взглядом.

– На самом деле нужно было прибегнуть к этому приему с самого начала. Это наша промашка. Понимаешь, Лида, мы… как бы это сказать…

Анна села, уронила руки на колени и задумалась, подбирая нужные слова.

– Мы, Лидуся, за наши долгие жизни чрезвычайно расслабились, – поспешил ей на помощь Лазарь. – К чувству безопасности можно привыкнуть очень быстро. А если это длится веками… в общем, нам теперь многому придется учиться заново.

– Да-да, это тоже, – согласилась Анна. – Но я о другом хотела сказать. Порой каждому из нас хочется испытать это странное чувство, в котором нам почему-то отказано судьбой: побывать на краю гибели, заглянуть в лицо смерти. Но вовсе не потому, что мы несчастны и мечтаем о смерти, – заторопилась она, и краем уха Лида отчетливо услышала бормотание Валерия: «О себе говори, королева». – Просто любого привлекает то, что для него недостижимо. А для нас это – смерть. Но ты-то живешь свою первую жизнь, и такие мысли вообще не должны приходить в твою голову. Поэтому, Лида, ты должна быть очень осторожной – осторожнее нас всех!

– Ладно, буду, – без особого энтузиазма все же согласилась Лида. – А что насчет мамы? Сроки переносятся?

Анна так энергично замотала головой, что тяжелые косы блестящими черными змеями захлестнули ее тонкую шею:

– Вовсе нет! Пока ребята будут присматривать за тобой, я сама отвезу Веру и позабочусь о ней.

Шумно заерзал на своем стуле Валерий:

– Весьма легкомысленное решение, ваше высочество. Сейчас нам стоит держаться вместе. Тем более что лично я не готов таскаться хвостом за этой бойкой особой. Она наверняка очень скоро опять начнет своевольничать.

«Нет, ну это уже хамство: говорить обо мне в третьем лице, да еще в таком презрительном тоне!»

Но вслух Лида ничего не сказала. Может, оттого, что в чем-то Валерий был прав?

– Не начнет, – примирительно произнес Лазарь, пока Анна свирепо прожигала друга взглядом. – Лида – девушка ответственная. Она понимает, что своей неосторожностью может поставить под удар нас всех. Ищут ведь, скорее всего, не ее – ищут вечников вообще.

– Точно! – с готовностью подхватил Валерий. – И первый вопрос, который ей зададут, когда попадет к ним в лапы, будет о нас.

– Но я никого не выдам! – всерьез перепугалась Лида.

– Выдашь, – отчеканил Валерий. – Всех.

Девушка хотела заспорить, но скосила глаза на ужасное лицо вечника – и прикусила язык.

– Так, довольно уже неприятных разговоров! – нарочито оживленным голосом скомандовала Анна. – Я подаю чай и пирог.

Лиде больше не хотелось ни есть, ни пить, ни разговаривать. Она ощущала себя тяжким бременем для своих друзей. Интересно, знай они наперед о подобных осложнениях, пожелали бы открыться ей?

Даже рука Лазаря на плече не приносила успокоения. Хотелось убежать прочь и побыть в одиночестве. Но теперь ее даже за порог комнаты не выпустят одну. И Анна уже появилась на пороге комнаты, катя перед собой стеклянный столик с заварочным чайником и сладкими закусками.

За чаем обсуждали грядущую поездку Веры на лечение и всякие сопутствующие мелочи. Чаепитие выдалось невеселым, да и как могло быть иначе? Лида и хотела, и боялась расспрашивать о Пилар: кто ее нашел, при каких обстоятельствах. И самый страшный вопрос: что с ней сделали? Ей всегда было легче знать правду, даже самую ужасную, чем получать утешительные недомолвки. Но ее, ясное дело, здесь держали за ребенка, которого нужно защищать от всяческих потрясений.

– Ты ведь на медицинский намереваешься поступать?

Вопрос, прозвучавший из уст Валерия, привел девушку в смятение. Отставив чашку, она пробормотала:

– Да.

– А основной принцип медицины тебе известен?

– Это типа не навреди, да?

– Молодец, умная девочка.

Анна метнула в сторону Валерия предостерегающий взгляд, но тот продолжил:

– Я понимаю дело так, что сейчас твоя мамочка стабильна и нет ни малейшей опасности для ее жизни. Проблема лишь в том, что она не может ходить. Отдаешь себе отчет, что ситуация может измениться?

– Есть предложение спокойно допить чай. – Голос Анны был опасно вкрадчив. – Лида знает все, что должна знать.

– Нет, отчего же, разве молодым не свойственна чрезмерная вера в удачу? Операция может исцелить твою маму. Но может и доконать. Наркоз, то да се…

– Да что же это такое! – взвилась Анна. – Лазарь, угомони его или я сама этим займусь!

Лазарь невозмутимо поднялся со стула и предложил:

– Добьем партейку на лоджии, друг? Пусть девочки поболтают вдвоем. Мы тут малость лишние.

И первым покинул комнату. Валерий нехотя последовал за ним, прихватив последний кусок пирога и одарив напоследок Лиду такой жуткой ухмылкой, что она обмякла на стуле.

Нет, насчет мамы она все понимала и заранее тряслась от страха, но зачем было говорить об этом именно сейчас? Хотя все ясно: Валерий хочет, чтобы в тревожные времена их троица была вместе. А Лида с ее проблемами – чужая, лишняя, просто обуза. Понимание не принесло облегчения.

Анна придвинула свой стул вплотную, ласково, по-матерински, провела ладонью по волосам девушки, по пылающей щеке. Наверно, так она когда-то утешала и подбадривала собственных детей.

– Не бери в голову, милая. Валерию здорово досталось. Это ведь он нашел Пилар.

– Как? – вскинулась Лида. – Где нашел?

Анна отвела взгляд. Было заметно, что она жестоко корит себя за вырвавшиеся слова.

– Я что, совсем младенцем вам кажусь? – пробормотала девушка. – Которому и сказать ничего нельзя?

– Просто не хочется тебя еще больше расстраивать. Нашел в озере за ее домом. Его и до нас исследовали, но нам это проще, сама знаешь. Валерий не позволил мне даже приблизиться к воде. Сам прочесывал дно целую ночь, пока не отыскал ее… Пилар. Потому что с ним ведь это тоже сделали под водой. Идеальное укрытие, понимаешь?

Лида оцепенела, превратилась в статую. Холод был во всем теле. Спасали только объятия Анны, ее дыхание на виске, такое теплое, живое – вопреки всему.

– Он боится тебя отпускать одну, – пробормотала Лида. – Поэтому ненавидит меня.

– Ну, не преувеличивай. Валерий ко всем так относится.

– К вам – нет.

– Да, но сколько лет понадобилось, чтобы его хоть немного приручить! К нам он привязался, а остальные для него по-прежнему не существуют. Наверняка когда-нибудь и ты попадешь в круг его друзей…

– Больно надо!

– Ну, тогда всего лишь научись воспринимать его спокойно. Знаешь, если вдруг тебе будет угрожать серьезная опасность – гипотетически, конечно, этого наверняка не случится, – то в таком случае я бы пожелала, чтобы рядом с тобой оказался Валерий, – весомо произнесла Анна.

– А если Лазарь? – тут же спросила заинтригованная Лида.

– Он тоже, конечно. Да только слишком уж он добрый, наш Лазарь. Верит в людей и до последнего пытается договориться. Я всегда ему говорила: не будь ты вечником – не дожил бы и до двадцати.

– Он и не дожил.

– Ну да, – хмыкнула Анна. – Как и все мы.

И тут же по-кошачьи зевнула, потерла ладонями измученное лицо. И Лида без промедления объявила, что ей пора домой, – ребята явно нуждались в отдыхе. Отвезти ее, понятное дело, вызвался Лазарь.


Звонок раздался минут через пять после возвращения Лиды домой и застал ее в ванной. Она еще не разделась – сидела в свитере и колготках на бортике ванны и ждала, когда маленькая комната наполнится до предела жарким паром. Она и прежде знала, что некоторые разговоры и взгляды вымораживают изнутри сильнее, чем ледяная озерная вода…