– Вообще-то мне кажется, что Ирка права, – нерешительно сказала Снегирева. – Давайте так договоримся: если вопрос будет касаться лично тебя, нужно на него отвечать откровенно, а если спросят о ком-то другом… Ну сами посудите! – все больше горячилась девушка. – Допустим, кто-то доверил мне нечто сокровенное, настолько личное… Вы только представьте себе, что поделились с кем-то страшной тайной, а этот человек оказался потом на таком вот ВОСе дурацком… Лично я, если б узнала, что кто-то раскрыл мою тайну, потом даже бы не посмотрела в сторону этого человека!
– Все правильно, – решительно заявила Луиза Геранмае. – Ты, Светка, как всегда, палку перегибаешь. Что за идиотский максимализм? Лично я тоже, например, не собираюсь никого ни закладывать, ни предавать. Как хотите, девочки, но я в такие игры не играю. – Лу поднялась со стула и шагнула к дверям.
Наумлинская тут же последовала за ней, а через секунду к ним присоединилась и Галя Снегирева. За столом осталась одна Каркуша, но вскоре и она поднялась со своего места:
– Мне, если честно, эта затея сразу не понравилась. А потом смотрю, все вроде как загорелись. Ну, думаю, не буду от коллектива отрываться. Но если кого-то здесь интересует мое мнение…
– Постойте! – перебила Тополян, выхватывая погасшую свечу из рук Иры Наумлинской. Та по-прежнему сжимала ее в руках. – Я согласна. Давайте тогда договоримся не задавать вопросов, прямо касающихся других людей.
– А косвенно? – возразила Лу. – Я все равно не стану о других распространяться.
– Но ведь о чем ни спроси, – стояла на своем Тополян, – любой вопрос затрагивает не только тебя. Понимаете? Я предлагаю внести в клятву поправку: клянусь отвечать правдиво на любой вопрос, касающийся только меня. Вот, например, – обратилась Светлана к Лу, – если я спрошу тебя о твоих отношениях с каким-нибудь парнем, допустим: «Как ты относишься к Фишкину?» Получается, что этот вопрос касается не только тебя, но и Фишкина…
– Это другое. Так, мне кажется, можно, – пожала плечами Лу. – Вот если бы ты спросила наоборот, как Фишкин ко мне относится…
– Да это и так всем известно, – захихикала Каркуша, которая с давних пор имела на Фишкина зуб.
– В общем, я согласна, – подвела черту Тополян, которой не терпелось начать вечер. Она готова была на любые уступки, лишь бы спасти свою затею. – Давайте внесем эту поправку в нашу клятву. Рассаживайтесь, – обратилась она ко всем и сделала широкий жест рукой.
Когда девушки заняли прежние места, Светлана снова подожгла фитилек свечи и, убедившись, что пламя горит ровно, выключила свет.
– Надеюсь, что с третьей попытки получится, – миролюбиво продолжила Тополян и заговорила торжественным голосом: – Я, Светлана Тополян, в присутствии своих одноклассниц и подруг клянусь, что на любой вопрос, касающийся лично меня, буду отвечать правдиво и искренне. В том случае, если при этом от меня не потребуется выдать чужую тайну. Клянусь также в том, что ни при каких обстоятельствах не стану разглашать услышанные здесь тайны и чужие секреты. Если же я нарушу клятву, пусть презрение подруг пребудет со мной до конца дней.
Тополян удовлетворенно вздохнула и с чувством выполненного долга передала свечу Ире Наумлинской. Та тихо повторила текст клятвы, поменяв некоторые слова местами. Но, к счастью, Тополян не обратила на это внимания, и вскоре свеча благополучно перешла к Луизе Геранмае.
Когда с клятвой было покончено, Тополян поставила свечу в подсвечник и голосом распорядительницы бала начала объяснять правила игры:
– Сейчас мы вытянем жребий. Начнем с той, кому достанется короткая спичка. Вопросы будем задавать по очереди, по часовой стрелке…
– А я думала, что спрашивает тот, кто передает тебе свечу, – вклинилась Каркуша.
– Нет, – будто бы с грустью покачала головой Тополян. – Каждая из нас ответит на четыре вопроса. Это первый круг.
– А сколько должно быть кругов? – спросила Лу.
Казалось, она откровенно томится и эта затея нравится ей все меньше и меньше.
– По количеству участниц, – ответила Тополян. – Стало быть, пять кругов.
Затем она достала из коробка пять спичек, отломила кончик одной, сложила их в ряд и, зажав пальцами так, чтобы не было видно, какая сломана, протянула руку к Каркуше.
– Тяни!
Каркуша молча вытащила спичку.
– Длинная! – радостно выкрикнула она.
Ей ужасно не хотелось быть первой.
Вслед за Каркушей тянула Снегирева, потом Наумлинская. Сломанная спичка все еще оставалась у Тополян.
– Ну вот! – обиженно протянула Лу, когда очередь дошла до нее. – Так и знала, что мне выпадет.
Но Лу повезло, и сломанная спичка досталась хозяйке вечера.
– За что боролись, – обреченно произнесла Тополян и добавила, посмотрев на Наумлинскую, которая сидела слева от нее: – Ты начинаешь.
Ира была явно озадачена. Оказалось, не так-то просто сформулировать интересный вопрос. Не спрашивать же Тополян, что она ела вчера на обед или кто из участников «Фабрики звезд-4» нравится ей больше всех. Понятно, что вопрос должен содержать в себе интригу, какую-то тайну, нечто такое, что было бы интересно узнать всем собравшимся. Напряженная, лихорадочная работа мысли отражалась на лице девушки, черты которого казались зыбкими в дрожащем пламени свечи. Внезапно Наумлинская почувствовала острую обиду, вспомнив о недавнем инциденте, когда Тополян вдруг потребовала, чтобы она клялась или уходила. Набрав полную грудь воздуха, девушка резко выдохнула и выпалила:
– Света, скажи, а что случилось с тобой тогда? Ну… когда ты несколько дней не ходила в школу? Помню, ты что-то говорила о заложниках… Тебя что, удерживали силой? Кто? Как все происходило?
Наумлинская знала, что ответ будет интересен всем собравшимся, без исключения. Наверное, если б Тополян не спровоцировала ее своим поведением, Ира не стала бы затрагивать такую острую тему, предоставив это другим. Но вопрос прозвучал, и теперь все, затаив дыхание, ожидали ответа. Четыре пары глаз, мерцающих в полумраке комнаты, были устремлены на Тополян. Та прерывисто вздохнула и протянула руку за свечой.
– По правилам ты должна была задать всего один вопрос, – заметила Тополян. – Я отвечу на первый. Скажу честно: вспоминать о случившемся мне очень тяжело.
Девушка немного помолчала, затем опустила голову и закрыла лицо руками. Какое-то время она сидела так, потом отняла руки от лица и, скользнув по стенам затуманившимся взглядом, снова тихо заговорила:
– Да, так вышло, что я стала жертвой маньяка. Угрожая ножом, он привел меня в свою квартиру и держал там пять дней в темном, сыром подвале, пока я… – Тополян осеклась, посмотрела на Наумлинскую и отрезала: – Это все. Кажется, я ответила на твой вопрос.
Огонек свечи затрепетал, Тополян чуть отвела руку в сторону, подождала, пока пламя выровняется, и обратилась к Каркуше:
– Теперь твоя очередь, Кать. Спрашивай. Я, конечно, понимаю, раз уж эта тема возникла, – тут она с легким укором посмотрела на Наумлинскую, – то мне придется рассказать вам все. А знаете, – тряхнула Светлана собранными в хвостик волосами, – наверное, так даже лучше… Если честно, я уже не могу держать это в себе. Только, пожалуйста, разрешите мне сделать это постепенно. От ваших вопросов будет зависеть многое… – Тополян перевела дыхание.
Ее печальный взгляд был устремлен куда-то вдаль. Тут она почувствовала, как горячая волна поднимается откуда-то из самой глубины ее сердца, заставляя его забиться учащенно и гулко. Она знала это состояние. Оно являлось предвестником прилива особых душевных сил, которые дарили ей ощущение легкости и невероятной свободы. Наверное, люди творческих профессий, когда говорят о вдохновении, имеют в виду что-то похожее. Так, во всяком случае, думала Тополян.
Теперь, даже если девушки и не собирались расспрашивать Светлану о том происшествии, они просто обязаны были это сделать, тем более, хозяйка вечера совершенно недвусмысленно намекнула, что давно уже хочет излить душу. Что и говорить, трудно найти для этого более подходящее время и место. Вечер открытых сердец для того и был задуман, чтобы каждый имел возможность открыться другим.
В эту секунду Каркуша, глядя, как прерывисто дышит сидевшая напротив нее Тополян, подумала, что, может быть, та специально организовала этот ВОС, чтобы выговориться. Впрочем, Светлана ведь не могла знать наверняка, что ее об этом спросят.
– А ничего, если вопрос будет в форме просьбы? – отважилась наконец Каркуша.
– Не знаю, – пожала плечами Тополян. Теперь ее лицо выражало готовность ко всему, если не сказать смирение. – Попробуй, – предложила она.
– Света… Расскажи нам, пожалуйста, о том человеке… Ты знала его раньше, ну… до того случая?