“Привет!
Шоу в библиотеке у тебя шикардос! Я вчера случайно увидела. Кто эта бабка? Она крутая!
Скажешь мне свой номер? Я тебе наберу! Я базу с емейлами себе скопировала перед уходом, а телефонных номеров у меня нет.
Я послезавтра приезжаю в Москву! Увидимся?
Чмоки, Крис.”
По-хорошему, я должна была связаться с Илоной сразу же, как прочла этот мейл. Но я решила, что из-за такой мелочи можно и не дергать начальницу. Я ответила Крис, что безумно рада получить от нее весточку, и скинула ей свой номер. Она тут же мне позвонила.
– Сорри, я не могу долго разговаривать! Убегаю! – с места в карьер соврала я. Я никуда не бежала, а лежала дома на кровати.
– На свидание?
– Ага.
– Тогда не отвлекаю! Давай послезавтра часов в десять вечера пойдем в чайхану? Я в Москве проездом буду.
– Ок. Послезавтра тогда созвонимся часов в шесть.
– Про бабку мне расскажешь! Она офигенская! В библиотеке которая!
– Обязательно расскажу. Целую, я побежала!
Я никогда никому не говорила по телефону “целую”. Но тут это слово вырвалось из меня автоматически. Я вошла в роль энергичной, легкомысленной и коммуникабельной девчонки, которая не думает о завтрашнем днем, зато умеет выжать по максимуму из дня сегодняшнего. Как жаль, что в реальности я веду себя ровно наоборот: сильно беспокоюсь за будущее и не до конца довольна настоящим.
Как, как, как Крис меня вычислила? Я провела с Элли Бонс всего два шоу. Мы планировали стримить вместе два часа, но получилось около трех. Я так и не отважилась на ловенс, но мы придумали другую концепцию.
Еще в прошлом году, перед началом моего первого библиотечного шоу, я попросила Илону достать для этой комнаты побольше англоязычных эротических книг и журналов. Пока царицей этого помещения была Крис, она особо не заморачивалась. На полках за ее спиной стояли советские издания, и мемберы могли прочитать их названия на корешках. Когда другие модели стримили из библиотеки, они переставляли камеру так, что названия томов становились неразличимы. Но мне по сценарию были очень нужны именно книги! И мне совершенно не хотелось, чтобы зрители видели кириллический шрифт.
Илона заказала клеенку с принтом, который имитировал библиотечные полки, и затянула ей крайние секции стеллажа. Из средней секции убрала все русскоязычные издания и нашпиговала нижние полки всеми иностранными книжками и буклетами, какие только под руку подвернулись: старые учебники немецкого, инструкции к бытовой технике, самиздатовские сборники художественной прозы. Для средней и верхней части центральной секции раздобыла тематическую литературу: журналы “Пентхаус” и “Плейбой”, еще более откровенные голландские и испанские издания, сексуальные энциклопедии для детей и взрослых, “Камасутру” и печатные каталоги секс-шопов.
Когда я стримила одна, я листала журналы перед камерой. Подставляла к стеллажам лесенку и взбиралась на нее так, чтобы мемберу были видны из-под юбки мои трусики. Кокетливо надевала и снимала очки. В приватах я в основном обсуждала с мемберами их эротические предпочтения: показывала им картинки из “Плейбоя”, и они мне рассказывали, что им нравится, а что не очень. Потом они скатывались на воспоминания из своей реальной жизни: “У моей бывшей девушки была точно такая же грудь! А у школьной соседки по парте – такие же губы!”. Я оставалась как бы за бортом. Превращалась в жилетку, в которую плакались по поводу разбитых сердец и сексуальных фрустраций.
С Элли все пошло по-другому. Я надела короткое платьице с белым воротничком, похожее на школьное. Мисс Бонс нарядилась в черные брюки и бирюзовую блузу с жабо. Согласно сценарию, она была учительницей латыни, а я – нерадивой девицей в период полового созревания. В анонсе шоу мы написали: “Развратная учительница обыскивает и наказывает дерзкую возбужденную девчонку за то, что она на уроке рассматривает фотки голых баб”. Такое описание подошло бы второсортному порно – но мы указали, что шоу будет комедийным. Элли на свое усмотрение задала финансовую цель, зрители напокупали билеты, и мы приступили.
Я сидела за столом ровно напротив камеры и медленно читала вслух: “Loquerisne linquā Latīnā? Loquor. Ex quo tempŏre Latīnam discis? Ex quattuor annis. Quam ob rem linguam Latīnam discis?”. По-хорошему, это должен был быть диалог – но мемберы вряд ли вникали в смысл. Элли прохаживалась взад-вперед вдоль стеллажей, чинно заложив руки за спину. В самой ее походке было больше артистизма, чем в моей декламации.
– Fuck! A splinter! – вдруг зашипела Бонс и схватилась за ногу. Она якобы всадила в пятку занозу. Элли поковыляла на кресло в углу и начала ковыряться в стопе.
Я стрельнула глазками в угол и убедилась, что учительница надолго отвлеклась. Еще раз стрельнула и еще. Отодвинула учебник, встала на цыпочки и прошла к стеллажу. Мягко, как кошка, полезла по стремянке вверх.
– Оу! Оу! Моя нога! – суфлерским шепотом страдала Бонс. Я нервно обернулась на ее голос и выгнула спину так, чтобы показать мемберам трусики и кружево чулков. Периферийным зрением я видела, что нам вроде как сыпались щедрые типсы.
Я вскарабкалась на самый верх лестницы и пожалела. Надо было остаться внизу, чтоб я подняла руку к верхней полке, и у меня снова задралось платье. Ну да ладно, в следующий раз.
Я стянула с полки испанский журнал и развернулась боком к мемберам. С такого ракурса им были видны полуобнаженные силуэты на обложке.
Бонс всей своей напряженной позой показывала, что ей неудобно извлекать занозу, пока строгие брюки сковывают ее движения. Она встала по стойке смирно, расстегнула брюки и приспустила их так, чтоб мемберы смогли рассмотреть ее трусы. Это были дико стремные трусищи в крупный синий цветок, такие только бабки носят. Бонс подумала, помотала головой и влезла назад в брюки.
Я спустилась с лестницы, вернулась к компьютеру и с радостью показала мемберам обложку журнала. Там сидели, стояли и полулежали семеро фигуристых моделей лет тридцати. Лариса сказала, что для шоу подходят только те журналы, где нет фотографий мужчин – иначе мемберы начнут комплексовать.
“Ха-ха, какие у тебя грязные мысли!”, “В топку латынь! Готовься к настоящей жизни!”, – подбадривали меня мемберы.
Я слюнявила пальчик, листала страницы и изображала такое изумление, как будто видела голые попы впервые в жизни. Медленно расстегивала себе сначала верхнюю пуговицу на платье, потом вторую. Опускала одну руку под стол – пусть мемберы сами воображают, что я могла там делать.
Бонс наконец расправилась с занозой и восстала из кресла. Я поспешно засунула журнал под учебник латыни и прилежно завыла: “Ex quo tempŏre Latīnam discis? Ex quattuor annis”. Но я слишком громко хлопнула журналом по столешнице, и Бонс насторожилась.
– Ну-ка, ну-ка! Что это у нас такое? О гооооосподи!
Для слова “господи” в английском есть два основных перевода. Первый – “god”, что дословно означает “господь”. Религиозные люди избегают произносить это существительное всуе. Зато второй вариант, “gosh”, вполне разговорный. Бонс так вкусно, так пошло протянула это “гооошшшш!”, что нас типнули долларов на десять.
Наставница склонилась над моим журналом, и челюсть ее отвисла.
– Это… это… это… как это называется? – запищала она комариным фальцетом. Схватила меня за ухо и выкрутила.
– Не надо, пожалуйста! – захныкала я. – Это называется… порнография!
– Аххх! – Бонс согнула колени и чуть присела. Звук, который она издала, мог бы в равной степени сойти за проявление и возмущения, и оргазма.
– А это такое? – она открыла журнал на лучшем развороте, приподняла и потрясла, чтобы мемберам тоже было видно.
– Это… две очень красивые девушки целуются возле бассейна, – я опустила глаза и попробовала наполовину спрятаться под столом.
Сама по себе я не выгляжу комично. Даже когда я стараюсь рассмешить зрителя, у меня это не очень получается. Но в связке с этой рыжей бестией получился просто огонь! Она меня допрашивала еще минут десять и заставляла подробно комментировать картинки. Потом схватила меня за шкирку и потянула вверх, пока я не встала в полный рост. Оттащила стул на середину комнаты, поставила меня возле него и заставила согнуться пополам. Задрала мне подол по самые плечи и начала звонко шлепать журналом.
– Раз! Два! Три! Не надо, хватит! Я очень-очень виновата! Пожалуйста! Четыре! – сдавленно вопила я. В полный голос было нельзя, потому что это могли бы услышать мемберы моделей, которые стримили в соседних комнатах.
Закончив порку, Бонс обыскала меня на наличие контрабанды. Она провела мне рукой между ног, точь-в-точь как это делают деликатные европейские женщины-полицейские. Залезла рукой в лифчик. Прохлопала и прогладила ладонями все швы на платье. Прокаркала:
– Ты наказана! Ступай в угол и стой, пока не выпущу!
Я с поникшей головой ушлепала за стеллаж. А Бонс уселась в кресло, вооружилась огромной лупой в черной пластиковой оправе и принялась рассматривать мой журнал.
Второй наш стрим, сразу вслед за первым, вышел чуть менее искрометным. Элли делала вид, что маникюрит мои пальчики. На самом деле, она едва дотрагивалась до меня инструментами и лишь имитировала деятельность.
Чтобы дуэтное шоу с маникюром “выстрелило”, нужно, чтобы обе участницы были молодые и стройные. Желательно, чтобы у них был специальный маникюрный столик с длинной горизонтальной лампой, и чтоб сидели они за ним в одних трусах. Но у нас тоже получилось неплохо. Мы обе были в шортах, майках и шлепанцах. Как ни странно, в вебкаме мемберы часто просят моделей надевать домашние пушистые шлепанцы. Эта обувь кого-то расслабляет, а кого-то заводит.
– Тебе какие мужчины больше нравится? – допрашивала меня Бонс.
– Всякие! – отвечать по-другому было нельзя. Каждый мембер, готовый нас типнуть, должен был поверить, что я мечтаю именно о нем.
– Что именно тебе в них нравится?
– Я люблю, как от мужчин пахнет! Люблю их голоса, их походку. Люблю мужскую одежду…, – я прилежно изображала из себя девственницу-нимфоманку.
Как только мы достигли финансовой цели и шоу перешло в платный формат, наши разговор стали более откровенным.
– Расскажите мне о своем первом любовнике! – попросила я.
– О, он был ужасен! Он был небрит! Он поставил меня у стены и стянул с меня шелковую сорочку, – Элли с балетной грацией продемонстрировала, как джентльмен спускал с ее плеч бретели. – И начал обцеловывать по всему телу. Представляешь, что это такое, когда тебя щекочет густая колючая черная борода? Чмаф-чмаф-чмаф-чмаф! – она забавно задвигала нижней челюстью, и я подумала, что половина зрителей от нас сейчас отвалится.
Поразительно, но нам опять насыпали щедрейших типов! Я краем глаза это увидела и осмелела.
– Вы когда-нибудь загорали голышом на пляже? Ваш муж заставал вас с любовником? Как вы поняли, что у вас начался климакс?
На каждый вопрос Элли выдавала искрометный ответ и сопровождала его уморительной жестикуляцией.
Мы могли бы разговаривать еще долго, но билетные шоу затягивать нельзя. Мемберы должны понимать, что за каждую секунду ценного времени модели нужно платить. Длительность перформанса должна соответствовать той финансовой цели, которая ставилась в его начале.
Интересно, Крис видела эту часть шоу? Или только ту, что с латынью? Я не была уверена, что встреча с ней состоится. Думала, что она про меня забудет или в последний момент поменяет планы. Но она позвонила и подтвердила. Предупредила, что будет не одна.
Я не рассчитала время и приехала в чайхану на полчаса раньше. Села в углу, заказала лимонад и стала рассматривать гостей. Почему многим людям становится так весело просто из-за того, что они сидят в компании друзей и выпивают? Почему эта эйфория никогда не накрывает меня? Неужели у меня завышенные требования, а все остальные настолько неприхотливые? Раньше я думала, что во всем виновата провинция. Вот перееду я в столицу, и мир заиграет новыми красками… Но он не заиграл. Моя жизнь несомненно стала более увлекательной – но я так и не научилась полноценно ей радоваться.
– Вон она! – Крис завопила с порога так, что перекрыла своим звонким сопрано и музыку, и голоса всех остальных посетителей.
Упс, она пришла с Вадимом. С тем самым, у которого я однажды была в гостях на Кутузовском проспекте, а потом заблокировала его номер. Мне стало неловко. Но Вадим смотрел на меня так открыто и приветливо, что я поняла: он не сердится. Наоборот, он решил, что оказался тогда недостоин меня – ведь я веб-модель, яркая личность, к ногам которой мужчины падают штабелями. Он был благодарен мне за то, что не отказалась увидеть его снова.
– Девушка, нам всем сначала по одному глинтвейну, а потом сразу повторить! – потребовала Крис, не открывая меню. – И еще нам ваш фирменный садж, и по ванильному чизкейку всем.
Официантка молча кивнула и убежала.
– Привеееет! – дочь Илоны плюхнулась в кресло напротив меня. Она улыбалась так, как будто мы с ней вместе пуд соли съели.
– Очень рада тебя видеть! Как ты меня нашла?
– Так я ж не ушла из вебки. Я сама стримлю почти каждый день. Мониторю сайты, смотрю чужие шоу. И вдруг вижу, библиотека знакомая! И там бабка рыжая. А потом с лестницы спустилась ты, и я уже не могла оторваться. Купила билет и посмотрела. Ты до сих пор в нон-нюде, что ли?
Аааа! Я представила, каково бы мне было, если бы я была в нюде, и моя знакомая посмотрела такое шоу! Я бы сгорела со стыда.
– Да, у меня без раздевания все очень хорошо идет. Как ты на меня вышла? У Danger Diamond вроде выставлены географические ограничения для стран СНГ.
– Так я не была в СНГ. Мы с Вадимом летали в Калининград к его тете, а потом немножко по Европе прокатились. Я стримила с телефона из номеров отелей. Постоянникам нравится, когда я локации меняю.
Куда же смотрит Илонин двоюродный брат? Он что, просто берет деньги каждый месяц, но совсем не контролирует Крис? Это было бы слишком нагло.
Принесли глинтвейн. Я набралась храбрости и спросила:
– Вы теперь пара?
По-моему, я задавала этот вопрос впервые в жизни. Мама меня учила, что интересоваться такими подробностями – хамство. Ее устаревшие нравоучения чересчур крепко засели во мне и сильно мешали.
– Нет! – Вадим поспешно замахал руками. – Мы, как и раньше, лучшие друзья. И еще я чуть-чуть помогал Крис, изображал ее психоаналитика.
– В смысле, изображал?
– Мне надо было кое-кого убедить, что я переосмысливаю свою жизнь, – Крис закатила глаза и дала понять, что не хочет распространяться на эту тему. Когда принесли cадж, она вырвала у меня тарелку и поставила себе на колени:
– Отдам, когда комплимент мне сделаешь!
– Ты прекрасно выглядишь, – я не льстила. Крис была одета в фиолетовое трикотажное платье, которое плотно облегало фигуру, белые колготы и массивные ботинки в красно-белую клетку. В ее ушах болтались трехъярусные серьги-“люстры” с белыми кристаллами. Пальцы были унизаны тонкими фаланговыми кольцами из серебра.
– А точнее? Смотри, какое аппетитное мясо я держу в заложниках! И ты его не получишь, пока не сделаешь мне нормальный комплимент!
– Ты… увеличила грудь?
И этот вопрос я тоже раньше никому не задавала. Я знала, что в Москве очень много девушек с силиконом – но не имела ни малейшего понятия, какими словами это полагается обсуждать.
– Даааа! У меня теперь четверочка!
Вадим дипломатично улыбался – как будто Крис рассказывала о новой зубной пасте или форме ногтей на руках. В моем родном городе парни на его месте засвистели бы, или попробовали ущипнуть девушку, или отпустили бы пошлую шутку.
Я не сообразила, что из вежливости можно было спросить: “Где делала? Сколько взяли? Импланты быстро прижились?”. Я сидела и молча ковырялась в куске говядины, который Крис мне любезно отдала. Все мои коммуникативные способности будто бы остались валяться на полу в Danger Diamond.
– И еще я сделала две татушки. Потом как-нибудь покажу. Вот тут у меня китайская поэзия, – дочь Илоны ткнула пальцем в колготки на правой ноге, чуть выше щиколотки. – А тут красная роза на фоне готической ковки! – она ущипнула себя за левое плечо.
Так вот почему Илона не смогла опознать родную дочь на стримах! Тело Крис слишком сильно изменилось. А лицо, надо полагать, она до неузнаваемости преображала с помощью макияжа и париков.
Потом я полтора часа отвечала на ее вопросы. Что нового в Danger Diamond, кроме той рыжей старухи? Лариса все такая же стерва? В каких-нибудь комнатах делали ремонт? Закупили ли последнюю модель ловенса?
– Я свою студию скоро открою, – вдруг похвасталась Крис.
– Ммм? Да? Где? – я залпом допила глинтвейн.
– В Питере. Питер – российская столица вебкама! Я уже арендовала квартиру. Сначала это были две квартиры, потом их объединили и сделали там отель, но отель закрылся. Он так круто расположен: на последнем этаже в доме-колодце! Двор точно такой, какие показывают в клипах: темно, сыро, атмосферно. Сейчас я приведу эти комнаты в порядок и запущусь. Хочешь на меня работать?
Ага, вот в чем дело. Пурген стал предупреждающим выстрелом в сторону Илоны: у Danger Diamond появляется мощный конкурент! И стримы моделей из студии своей матери Крис явно смотрела не просто так, а чтобы их переманить.
– Я не знаю. Я в Москве уже обосновалась, а Питер для меня слишком холодный. Я там простывать буду часто, – как только я перестала быть искренней и вошла в очередную роль, меня прорвало. Мне как будто подсунули бумажку, по которой я могла читать реплики.
– Я тебе могу предложить кое-что такое, чего нет в Danger Diamond. У меня во всех комнатах будут камеры виртуальной реальности.
Вадим все так же ни на что не реагировал и медленно ел садж. Если бы я не познакомилась с ним раньше, я бы подумала: уж не на транквилизаторах ли этот молодой человек? Обычно роль молчаливого слушателя достается красивым глупым девушкам в компании серьезных мужчин. Но у нас вышло наоборот – живым аксессуаром был джентльмен.
– Ты никогда не стримила в виртуалке? Очень советую, потому что такие шоу невозможно записать.
– Как так?
– Ну вот так, технически невозможно. Кроме того, никто не увидит твое реальное лицо. Ты на него сможешь наложить любую картину – хоть лицо Бейонсе, хоть тигриную морду. И она будет двигаться вместе с твоим телом и менять выражение.
Бррр. Мне вспомнился мой фейссвоп на сегвее, который состряпал Рамзан. Нет, после такой психологической травмы мне не хотелось играть с этой технологией.
– Наверное, такие камеры очень дорогие?
– Конечно. Без бизнес-партнера я бы не справилась, – Крис погладила Вадима по голове. – Но я уверена, что мы быстро окупимся. В виртуальной реальности моделей не надо раскручивать с нуля.
– Почему?
– Ну смотри. Например, ты пришла ко мне работать. Ты маленькая худенькая брюнетка с русыми прямыми волосами средней длины. Потом ты вышла замуж за миллионера и ушла из вебкама. Мы твой аккаунт на стриминговых сайтах не закрываем и не забываем, а передаем другой модели такого же типажа. Она может быть чуть потолще или похудее, но ни в коем случае не намного выше. Если у нее совсем другие волосы, мы наденем ей парик, чтоб было похоже на тебя. И все! И она продолжает работать с раскрученного акка, как будто ты никуда не уходила.
– А постоянники не жалуются?
– Неа. С ними ведь оператор общается, то есть манера вести диалог не меняется. Да и без виртуалки акки тоже можно передавать другим типажным моделям, ты не знала? Ну так что, приедешь ко мне? Хотя бы в гости загляни на один день! Попробуешь постримить, сравнишь с Москвой. Гарантирую, тебе понравится! Процент обсудим.
Я согласилась. Во-первых, мне стало по-настоящему интересно, что у Крис получится. Во-вторых, я подозревала, что Илона так и так попросит меня пошпионить за ней, когда узнает о нашей встрече. Ну а если я не захочу никуда ехать, я легко придумаю отговорку.
– Еще у меня есть реферальная программа. Если ты мне приводишь новую модель, или качественного оператора, или опытного админа, я тебе плачу!
– Вряд ли смогу быть тебе полезной в этом плане. За пределами студии я почти никому не рассказываю о своей работе.
– Я понимаю. Но близкие подруги-то у тебя есть?
– Сейчас нет.
– Совсем нет? Никаких нет? Может, все-таки какие-нибудь есть?
Крис весь вечер донимала меня этим вопросом в разных вариациях – и так достала, что я выпалила:
– Две мои ближайшие подруги экстренно уехали в Европу. Им угрожали бандиты, и они теперь скрываются. У них статус беженок и новые паспорта. Они точно не вернутся в Россию в ближайшее время.
– Вау! Поддельные паспорта – это так романтично!
– Да не поддельные. Все легально и официально.
Вадим ожил и начал что-то рассказывать про своих знакомых, которые эмигрировали в Италию и ужасно разочаровались в этой стране: “Одно дело – летний отдых на Сардинии! И совсем другое – жить зимой в якобы элитной квартире, где плесень и грибок на стенах! И вообще, итальянцы ведут себя, как цыгане!”.
Крис ушла в туалет. Когда она шагала по залу и обратно, некоторые мужики похотливо ее разглядывали. Я задумалась: там действительно присутствовала похоть? Или из-за работы в вебкаме страсть мерещится мне там, где ее нет? Разглядывают ли так же меня, когда я хожу в ярких платьях? Хочу ли я, чтобы меня так разглядывали?
– Мне нормально такие огромные сиськи при моем росте? – Крис задала этот вопрос так громко, как будто специально хотела, чтобы ее услышали за соседними столиками. – Или я квадратная с ними стала? Меня мама раньше отговаривала: “Сделаешь объемный верх, и в тебя начнут негры влюбляться! Они обожают непропорционально фигуристых и проходу тебе не дадут!”. Когда она была молодая и толстая, в нее безумно влюбился африканец. Ой, то есть не мама, а страшая сестра. Я привыкла иногда ее мамой звать… Ты что, горошинку перца раскусила?
Я дожевывала клубнику, которая была насажена на ободок бокала с глинтвейном. От слов Крис я сморщилась так, как будто мне на голову рухнуло что-то пыльное и шумное.
– Нет. По-моему, у меня пломба слетела.
– Бедняжка!
Разумеется, не слетала у меня никакая пломба. Со мной случился шок. Так значит, Беньямин был влюблен в Илону? А она в него? У них что-то было? Когда они расстались и из-за чего? А что, если Крис дочь Беньямина? Бывает ведь такое, что у межрасовых пар ребенок становится точной копией одного родителя.
Вот почему конголезец так демонстративно обнимался со мной на глазах у владелицы Danger Diamond. Хотел, чтобы она думала о его нежных прикосновениях, сидя рядом со своим драгоценным чеченцем. И спал он со мной только для того, чтобы позлить Илону. Вот я дура!
Я замкнулась в себе. Крис кто-то отчаянно написывал в телефоне, и ей надо было отвечать. Вадим уже клевал носом. Мы расплатились и вызвали такси.
“Жду тебя в гости! У меня для тебя превосходное новое масло с красным перцем!” – воцапка от Беньямина пришла, когда я подъезжала из чайханы к дому.
“Я сегодня ночью не работаю,” – ответила я, что было чистой правдой. “Подожди до послезавтра”.
Я позволила себе только одну слезинку ревности, в лифте. Потом не плакала, честное слово.