Простите сердечно повторы, странные возвращения к одному и тому же берегу. Ведь я пишу это не для чтения хотя бы в самом узком кругу, а лишь ради мига освобождения. Вот написал это в сотый раз, и стало легче. Значит, так надо. Не обращайте только внимания на исступленного графомана. Пусть себе пишет. Ему так надо.
Я понимаю, как иллюзорно это придуманное мной счастье, но что из того, если я так чувствую, так выражаю свою волжбу. Неточное слово? Но что поделаешь, если другое нейдет на ум.
Нужно быть благодарным силе, которая ведет за собой. А где-то далеко-далеко мой Баку, мой славный город, обнявший коричневую гладь, как будто ветер перенес за частокол десятилетий, в бакинский полдень, дохнуло ветром любимых запахов: солью, морской волной, смесью прибрежного песка с черно-коричневым мазутом.
Весь этот острый и резкий клубок словно накрыл меня влажным облаком, и сразу же вновь меня обступил приморский бульвар, кусты, аллеи, согретые полуденным жаром зеленые скамьи, и Каспий, который катит волну то ли в Астрахань, то ли в Персию, то ли в неведомый Индустан.
Какая удача была родиться под молодым апшеронским небом, как восхитительно мне повезло. Какая удача быть южанином, юным, упрямым, провинциальным, и знать, что тебе принадлежат и этот юг, и эта уверенность, что ты в состоянии соединить сушу и море, небо и почву, что ты можешь, тебе – дано.
Ах, эти южные завоеватели с порохом в мыслях, с весной в душе, с дарованной им, Бог весть за что, врожденной свободой самовыражения, с этим предчувствием близкой истины, соединяющей тьму и свет.