Проблема по имени Майкл
Ольга знала причины, по которым я обратился в агентство Скуратова – я рассказал ей об этом про пути на Таганку. И даже посвятил в самую беспокойную часть этих причин: отношения моей мамы с Майклом Милтоном. Последнее, наверное, я не должен был делать – всё-таки не стоило выносить этот вопрос за пределы нашей семьи. Уже потом, поделившись с княгиней своими переживаниями, я попросил её хранить сказанное в тайне. Ольга Борисовна вполне поняла меня, поняла многое, что происходило вокруг моей персоны, и если раньше какие-то мои поступки вызывали у неё недоумение, то теперь это зыбкое чувство растворилось. Мне показалось, что мы стали ближе друг другу после моих объяснений.
Вернувшись из агентства, я устроился рядом с княгиней на переднем сидении её «Олимпа» и сообщил, что Скуратова убили при попытке получить какие-то документы по Лаберту. Услышав это, Ольга Борисовна не на шутку разволновалась. Достала свою длинную сигарету и закурила. А я, поглядывая на неё, думал, стоит ли ей сообщать другую часть скверных новостей, из-за которых господин Торопов просил меня приехать сюда. Если я скажу, что Лаберт, разочаровавшись в эффективности людей Лешего, обратился к профессиональным киллерам и за мою голову уже выплачен аванс, то Ковалевскую это взволнует ещё больше. А если не скажу, то… С моей стороны это будет нехорошо, ведь Ольге придётся находиться рядом с человеком, на которого объявлена охота. Сама она при этом подвергнется серьезному риску, не зная всей правды. Я решил не скрывать ничего. Пусть осознает, насколько велика опасность для неё встречаться в эти дни с графом Елецким. И, памятуя произошедшее с Айлин, ей самой не помешала бы осторожность.
– Значит, по-твоему, туфли на сегодня отменяются? – спросила она, глядя на сизую струйку дыма. – И на сегодня, и на все ближайшие дни. Обидно, сколько мы уже с этим тянем.
– Оль, не сердись, – я заметил, как она надула губы.
– Я не сержусь. Я всё понимаю, Саш. Думаешь, мне мой каприз дороже, чем твоя безопасность? И, если честно, мы оба понимаем, что туфли – это лишь повод провести вечер вместе. Любую обувь и одежду можно заказать с доставкой на дом, – она выбросила сигарету, не скурив половины.
– Раз ты такая понятливая, иди ко мне, – я её привлёк, перетаскивая на своё кресло. – Да, ты права, мы оба всё понимаем. И это повод. Но разве я сказал, что всё отменяется? Просто нам потребуется чуть больше осторожности. Наемные убийцы не ходят за жертвой хвостом, они обычно поджидают в месте, где жертва должна появится. В моём случае это возле дома или возле школы. Или там, где они наверняка знают, что появлюсь. Шансов, что они знают о нашем предстоящем свидании почти ноль, важно только позаботиться, чтобы за мной не было хвоста – я это смогу сделать. И ещё важный момент: я – не жертва. Я умею распознавать опасность. Полагаю, скоро в этом мире число наемных убийц станет меньше.
– Какой ты всезнающий, отважный, могучий граф Елецкий, – княгиня поцеловала меня в краешек губ и тихонько рассмеялась. – Только сильно не зазнавайся. Предлагаю… – она ненадолго задумалась. – Предлагаю встретиться в шесть часов вечера в вестибюле башни Золотой Шпиль. Ты же знаешь, в неё впускают только по дворянским жетонам и случайных людей там быть не должно. А добираться к Демидовской башне лучше на виманах – чтобы не было хвоста.
– Какая ты всепонимающая, умная, хитрая, – передразнил я её. – И ты совершенно права – отличное место, где можно чувствовать себя уверено. Слышал там есть хорошие магазины и великолепный ресторан с видом на Багряный Дворец. Давай там. Этот план мне нравится.
О том, что в соседней башне под названием Хрустальная Игла, тоже принадлежащей Демидову, располагается отличный отель, я не стал её извещать. Ведь в моих коварных планах затянуть туда госпожу Ковалевскую и исправить все прежние упущения.
Ольга, повернула рычажок управления тягой, и «Олимп» поехал по Прокатной, неторопливо набирая ход.
Дома я оказался как раз к обеду. Антон Максимович, встретив меня у дверей, сообщил, что ящик рабочие графа Голицына забрали и приезжали специалисты кампании «Сила Мастеров». Они ещё раз что-то измерили, обещали начать ремонт с завтрашнего дня. После этих слов мои мысли о моем тайнике и пропавших реликвиях снова обрели мучительную остроту.
– Ваше сиятельство, я тут все думаю… – остановил меня дворецкий, когда я уже направился к лестнице. – Так же не может быть, что бы прямо пропало ваше «этакое»? – слово он запомнил и уже второй раз вставлял в разговор я явным удовольствием. – Матушку не спрашивали? Она заходила как раз, когда я там порядок наводил. А потом, когда я спустился ненадолго вниз, просматривала книги в стопке, что-то отложила, одну или две забрала с собой. Ещё сказала, чтоб я проверил карманы ваших уцелевших вещей и всё, что найду, сложил отдельно.
– Матушка… Она у себя? – поднявшись на несколько ступней, оглянулся.
– Нет, снова уехала. В этот раз без охраны. Отказалась, несмотря на ваши наставления. Даже рассердилась, когда Денис попытался настаивать, – сообщил дворецкий.
– Когда вернётся, не сказала? – спросил я. Впрочем, какая разница, когда она вернётся. Ясно же, что она поехала к Майклу. Только почему так рано? Время всего лишь обеденное.
Антон Максимович ответил что-то невнятное, но я его уже не слушал, поднимаясь к себе и чувствуя, как в душе закипает злость на чертова бритиша и даже на маму. Папку с надписью печатными буквами «Michael Milton» я бросил на стол. Подошел к окну, открыв одну створку и отодвинув штору. Постоял минуту, провожая взглядом проехавший мимо эрмимобиль. Ехал он подозрительно медленно, навевая мысли о возможной слежке за нашим домом. Когда эрмик скрылся за поворотом, я вернулся к столу, открыл папку и просмотрел собранные Скуратовым материалы. Нового здесь добавилось мало. Практически всё тоже самое, что было в первой, сгоревшей. Лишь появились указания на две статьи Милтона о древних виманах в каком-то английском научно-популярном журнале, небольшой список его друзей по римскому университету и ещё две фотографии. Обе меня заинтересовали. На первой был Майкл в обнимку с красивой блондинкой. Мне показалось, что она старше его лет на пять. Этого красавчика тянет к дамам постарше? На второй фотографии та же самая красавица одна, задумчиво глядевшая куда-то в сторону. Вот эта дама могла бы стать интересным аргументом в разговоре с мамой. Кто она? У Майкла есть любовница? Может быть он вообще женат? Однако, когда я перевернул первое фото, интрига распалась. Кое-как я разобрал написанное Федором Тимофеевичем: «Это он с сестрой. Элизабет Барнс 30 лет. Замужем за бароном Теодором Барнсом». Всего лишь сестра… тогда это неинтересно – совсем неважное дополнение к материалам.
Закрыв папку, я спустился на обед. Прислуживала мне Ксения, и поскольку я был не весел, погружен в свои мысли, служанка почти не улыбалась. Лишь спросила, когда я перешел к фаршированной щуке:
– Ваше сиятельство, у вас всё хорошо?
Несколько необычный вопрос для служанки. Мама могла бы за такое и отчитать.
– Есть кое-какие проблемки, Ксюш. У кого их нет? Разберёмся со всякой ерундой, и жизнь наладится, – я всё-таки улыбнулся ей, поспешил закончить с рыбой и придвинул высокий бокал с компотом.
– Пусть она наладится у вас скорее, Александр Петрович! Хочется, чтобы у вас всё было хорошо, – раскрасневшись, пожелала служанка.
Ну как здесь не улыбнуться. Я подмигнул ей, и принялся за компот чуть повеселев от её слов и пышной груди, едва помещавшейся в платье.
Поднимаясь к себе и почти добравшись до второго этажа, я услышал, как распахнулась входная дверь. Раздались голоса: дворецкий и кто-то из охраны приветствовали графиню, а следом… Следом мое сердце заколотилось – донёсся мужской голос с явным английским акцентом. Я остановился и, пытаясь придать своей очень недоброй улыбке хоть каплю благодушия, спустился на несколько ступенек.
Мне навстречу поднималась мама с парнем в элегантном сером костюме – тем самым неотразимым красавчиком, известным мне по фотографиям.
– Саш, познакомься, – представила графиня. – Мой очень большой друг, Майкл Милтон. Он давно хотел познакомиться с тобой, всё никак не получалось.
– Майкл Милтон? – переспросил я, переведя взгляд с Елены Викторовны на улыбчивую британскую морду. – Ну, здравствуй, Майкл! – проговорил я, и чуть согнув колени, врезал красавчику кулаком в правый глаз.
Без всякой магии, без кинетики. Мне очень хотелось прочувствовать его физиономию костяшками пальцев сполна. Через содранную кожу ощутить эту приятнейшую боль воинственного соприкосновения с мерзавцем. Это был превосходный контакт, в меру сильный. Такой, чтобы этот подонок остался в сознании и успел понять, что происходит с ним.
– Саша! – голос мамы так и резанул по барабанным перепонкам.
– За что?! – бритиш схватился левой рукой за лицо, правой, уже в падении успел вцепиться в перила.
– За то! – пояснил я, и ударом ноги не позволил ему задержаться на лестнице.
Голос мамы стал истерически резким. Я не знаю, что именно она кричала мне. Меня интересовал только Майкл Милтон.
– За то, сволочь! За то, что ты посмел прийти в наш дом! – я не дал ему подняться и ударил ещё раз ногой вполсилы. – За то, что ты посмел завязать знакомство с моей мамой! За твою ложь и английское коварство! – после ещё одного удара он скатился вниз почти до самых входных дверей.
Охранники, выбежавшие из гостиной так и замерли в недоумении. Прибежала даже Ксения и Надежда Дмитриевна. Следом появился повар Кузьма Ильич с большим кухонным ножом и выпученными глазами, уставившимися на англичанина. Тот стоял на четвереньках, пытаясь подняться на ноги.
– Вон отсюда! И чтобы никогда больше не приближался к моей маме и нашему дому на пушечный выстрел! – вот теперь, не спускаясь с лестницы, я позволил себе использовать кинетику. Резко выбросил вперед ладонь правой руки, делая удар размазанным, чтобы в злости не пробить этого козла насквозь. Майкла вынесло на улицу вместе с осколками оконного стекла и цветочным горшком, треснула створка входной двери.
– Чем помочь, Александр Петрович? – подал голос Денис – парень из охраны.
– Да. Проследи, чтобы эта британская сволочь как можно скорее убралась от нашего дома, – сказал я. – Если выйду я, то я его просто убью.
Мама стояла бледная, руки дрожали, глаза были раскрыты так широко, что в них, казалось, можно разглядеть весь переживаемый ей ужас. Она попыталась что-то сказать Денису, поспешившему на улицу, но слова из её часто вздымавшейся груди просто не пошли.
– Ну-ка идём наверх! Сейчас всё объясню! Всё, про этого Майкла! – я схватил её за руку и потянул за собой.
До второго этажа графиня идти не сопротивлялась, но в коридоре вырвала у меня руку и побежала к своим покоям, содрогаясь от рыданий. Я нагнал её, когда она уже открыла дверь. Попытался остановить, но Елена Викторовна оттолкнула меня, вошла к себе и сразу щелкуна замком.
– Мама! Открой! Я тебе должен тебе рассказать, кто на самом деле этот Майкл! – я постучал в дверь.
Она не отзывалась. Были слышны её удаляющиеся шаги. Наверное, забежала в спальню.
Наверное, я слишком вспылил с этим Майклом. Набить ему морду можно было позже. В первые мгновения как я увидел бритиша, вошедшего в наш дом, во мне было гораздо больше того, прежнего Саши Елецкого, чем Астерия. Кровь вскипела во мне, эмоции просто зашкаливали. Боги, да, это вкус жизни… В этот раз слишком неожиданный и крепкий вкус! Не стоило так самозабвенно предаваться эмоциям! Ведь всё можно было сделать гораздо разумнее и эффективнее. Можно даже было поиграть роль радушного хозяина, посидеть с мамой и Майклом за столом. А потом, выбрав самый удобный момент, положить перед Милтоном и мамой папку Скуратова и начать задавать бритишу очень неудобные для него вопросы. А вот потом можно было уже и в морду. И тогда бы мама отнеслась к этому с гораздо большим пониманием. Но ладно, что сделано, то сделано. Я выплеснул гнев. Я разбил ему морду и получил удовлетворение. С мамой, конечно, вышло очень нехорошо. Теперь я для неё враг номер один на сегодняшний вечер. К завтрашнему дню она немного поостынет, и мы сможем поговорить.
Я постучал в покои графини ещё несколько раз, настаивая:
– Мама, открой! Нам надо поговорить!
Она не отзывалась. На лестнице раздались шаги, в коридоре появился Денис.
– Ваше сиятельство, всё сделано. Помог ему погрузиться в эрмик. Уехал, – доложил охранник, глядя на меня с нескрываемым восхищением.
– Спасибо, – я кивнул, решив не объяснять ему причин инцидента.
– Крепко вы его приложили: лицо разбито и рука, кажется, поломана или вывих, – добавил Денис.
– Он это заслужил, – сказал я и направился к своей двери, на полпути, остановившись, окликнул его: – Денис, а с кем мама вчера ездила за покупками? Со Степаном?
– Так точно, ваше сиятельство, – отозвался он.
– Пусть зайдет сейчас ко мне, – попросил я и открыл дверь в гостевую.
Степан появился минут через пять, когда я прослушивал на эйхосе сообщение от Ленской.
– Разрешите, ваше сиятельство? – он неуверенно приоткрыл дверь.
– Да, заходи. Скажи мне, Степан, вы вчера куда ездили с Еленой Викторовной? – я щёлкнул тумблером включения коммуникатора и плюхнулся в кресло.
– На Жастинский проспект в дом модной одежды «Московский Стиль», – не задумываясь выпалил он.
– И ходили только по магазину? Больше никуда не заезжали? – уточнил я.
– Никуда. Ходили только по лавкам на Жастинском. Там же огромный магазин, можно полдня ходить. Елена Викторовна выбирала всякие обновки для вас и потом сразу назад, – доложил Степан.
– Для меня? – удивился я, вспоминая, как вчера мама вышла из эрмика, за ней Степан с кучей коробок.
– Ну да, а кого же ещё. Ваши вещи все сгорели, вот она и озаботилась. По женским отделам даже не ходила. Знаю, брала только самое лучшее, спрашивала у продавщиц, что там такое нынче в моде. И даже меня спросила, чтобы я выбрал. Кое-что ко мне прикладывала – мы же с вами почти одинакового роста, – рассказал охранник.
– Хорошо, спасибо, Степан, – я отпустил его, а на душе стало как-то неприятно. Что ж ты так, Астерий? Елена Викторовна для тебя вон как старалась, проявила приятнейшую материнскую заботу, а ты её довёл до истерики.
И понятно, что нужно было этого Майкла под зад коленом, но всё это можно было сделать гораздо более тонко и безболезненно для графини. Попутно у меня возникла ещё одна мысль: «Может, всё-таки мама нашла мой тайник? Нашла, удивилась довольно богатому содержимому и решила меня порадовать новой одеждой. Почему она не сказала мне о покупках? Обычно, женщины спешат похвалиться таким. Она собиралась, но я занимался магией, сидел в «лотосе» с высокой концентрацией и попросил её не мешать». Если бы только эта догадка, оказалась правдой! Если бы тайник нашла мама! Версия, которую прежде я не воспринимал всерьёз, сейчас начинала казаться правдоподобной. Жаль, только проверить её в данный момент я никак не мог.
Я взял эхос и наговорил сообщение маме:
«Мама, пожалуйста, открой двери. Нам нужно поговорить. Очень сожалею, что мне пришлось тебя так расстроить, но, когда ты узнаешь всю правду о Майкле, то поймешь причины моего поступка. Прошу, пожалуйста, открой, двери!».
Я сидел несколько минут, глядя на лежавший на столе эйхос. Глупо было ждать от неё ответа. Елена Викторовна редко пользуется эйхосом и почти никогда не обращает внимание на сигнал пришедшего сообщения. Сейчас тем более ей не до эйхоса. Хотя… может она пытается связаться с Милтоном?
Эйхос пискнул, мигнул оранжевым огоньком. Я тут же подхватил его и увидел, что пришло сообщение от Ковалевской:
«Как ты, готов? Смотри, Елецкий, не опоздай, как прошлый раз. Иначе тебе придётся покупать две пары туфель».
Чёрт! С последними событиями, свидание с княгиней задвинулось куда-то в дальний угол. Готов ли я? Нет, не готов. Сейчас просто не могу уйти из дома, в то время как мама заперлась в своих покоях и, наверное, до сих пор льёт слезы после случившегося. Если я уеду развлекаться с княгиней, то это будет свинство с моей стороны. Похоже, сбываются опасения Ковалевской: не будет сегодня никаких туфель.
Я поднес эйхос ко рту и наговорил сообщение для Ольги:
«Оль, прости, но сегодня туфли отменяются. Ты была права. Прости ещё раз».
Скверная ситуация. Теперь на меня смертельно обидится еще один дорогой мне человек. Я закрыл глаза и как-то так вышло, что часть внимания сама перетекла на тонкий план.
– Гера… – прошептал я вслух.
Она присутствовала здесь. Вот откуда эта дикая вспышка эмоций на лестнице!
Значит, Гера! И почему я не понял это сразу, тем более что её след явно читался возле агентства Скуратова? Нет, Величайшая, дёргать меня за тайные ниточки души у тебя не получится. Считай, что это твоя последняя удача, в попытках управлять мной.