Мне хотелось обернуться и спросить: «А за каким таким непростым человеком она замужем?». Оля, она книжки по психологии читает и в управления мной весьма умна, но здесь Ольга Борисовна допустила большой просчет. Ее предостережение лишь подогрело мой интерес. О Бондаревой Наталье Петровне я ни раз вспоминал, после первого посещения базы «Сириуса». Все-таки она – мой непосредственный командир, штабс-капитан и просто красивая женщина, кажется, двадцати семи лет.
Иногда у меня возникали сожаления, что я никак не могу вернуться в расположение подразделения, к которому приписан. Вернуться и от души предаться службе. Если угодно, это шутка. Службой очень серьезно грезил прежний Елецкий. Поскольку он в значительной мере часть меня, то такой настрой нет-нет возникал и у меня. Но я как Астерий, человек очень далекий от служебного усердия, и всякое начальство, казармы и уставы – это для меня как игра в солдатиков. Когда это перестает быть игрой, то мигом навевает на скуку. Только это вовсе не значит, что мне в один миг все надоест и я выйду из игры. Начатое я всегда довожу до конца, если это только возможно, и очень стараюсь не разочаровать доверившихся мне людей.
Обо всем этом я размышлял, направляясь к казарме «Грифона». Там же располагалась большая тренировочная площадка, полоса препятствий и сооружения для практических занятий магов – бетонные блоки с различными типами мишеней. По пути меня обогнали два эрмимобиля-болотника. Из одного кто-то в полевой форме приветливо помахал рукой. Вот так, я теперь узнаваем, популярен даже в сибирской глуши.
На лавочке перед входом в казарму сидел сам полковник Бердский и двое неизвестных мне старших офицеров. Еще издали завидев меня, Платон Захарович встал, направился мне навстречу. Я было отдал ему честь, попытался приветствовать по уставу, который я толком не знал, но Бердский махнул рукой, мол, не дури. Заулыбался и, поравнявшись со мной, спросил:
– Александр Петрович, как службу будем нести?
– Не знаю, Платон Захарович, – чистосердечно признал я. – Я же…
– Вот именно. Ты же как бы наш, но не наш, – прервал он меня. – И знаешь, я не люблю неопределенности. Да никто ее здесь особо не любит. Но тебе малость завидую. Потому как твоя неопределенность замешана на свободе вместе с очень интересным будущим. Может я заблуждаюсь, но пока это представляю себе так. Кстати, хоть ты и не совсем наш человек, жалование будешь получать у нас. Это я на таком настоял. Чтобы была у тебя причина хотя бы раз в месяц нас навещать. Вообще, жалко, что так вышло. Я планировал тебя с нашими в Луксор. Там обещает быть жарко, не столько от южного солнышка, сколько от бритишей.
– Если жарко, то цесаревич для такого дела меня к вам откомандирует, – предположил я, направляясь следом за Бердским к тренировочной площадке. – Вы, Платон Захарович, если от меня что-то нужно, уж не стеснитесь запрашивать мою важную персону через Трубецкого. Не грех и к самому Денису Филофеевичу обратиться. Он – человек на редкость внимательный, отнесется с пониманием.
– Я вот что хотел попросить, – полковник расстегнул нагрудный карман кителя и достал сложенный вчетверо листок. – Трубецкой сказал, чтоб я посодействовал тебе при выборе людей под британскую миссию. Самое забавное, что мы все толком не знаем какие стоят задачи и какого характера миссия. Слух прошел, мол, там тоже будет очень жарко. Так это… – Платон Захарович завернул листок. – Вот этих попрошу не трогай, – он провел пальцем по списку из семи фамилий. – Эти люди мне важны здесь, заняты они в важной спецподготовкой для эффективных действий при некоторых условий. Можешь взять этих, – он стукнул пальцем по ряду других фамилий. – А вот эти трое с тобой особо готовы и даже очень просились, – он опустил палец, указывая на три фамилии, обведенный карандашом.
Список был исполнен неразборчивым почерком, и мне как бы неважно было кто есть в этом списке, ведь я не хотел брать с собой в Лондон никого кроме Элизабет. Явился в «Грифон» по этому вопросу лишь по настоянию цесаревичу, не совсем понимая, зачем ему это нужно. Однако одну из фамилий я разобрал сразу и на мое лицо накатилась довольная улыбка.
– Видишь в этом что-то забавное, Александр Петрович? – поглядывая на меня, спросил Бердский. – Догадываюсь. Шатабс-капитан Бондарева, командир отделения, в котором ты пока еще числишься. Да, представь себе, она сама попросилась. Если интересны причины, то у нее уточнишь сам. Я думаю, дело в Египте. Список на миссию в Луксор утвердили без нее, вот это что-то вроде выражения протеста. И если честно, Бондарева – барышня непоседливая и строптивая. Не любит сидеть на одном месте, может повозмущаться. Как-то выражала мне сожаление, что работы мало и приходится долго сидеть на базе.
– Понимаете, Платон Захарович, идея насчет того, что в Лондон я должен подобрать себе команду вовсе не моя – цесаревич так пожелал. Он страхуется, опасается, что малыми силами мы не справимся. Я не стал с ним спорить. Но по моему мнению, в этой миссии, чем меньше будет задействовано людей, тем лучше. Я делаю ставку на незаметность и неожиданность. Вы лучше меня понимаете: на территории врага не стоит играть мышцами без особых причин. Правильнее бить точно, в цель и без лишнего шума. Поэтому… – я задумался, все еще глядя на список Бердского, в котором для меня была лишь одна знакомая фамилия.
– Ну так, бери этих троих, – он ткнул пальцем в строки, обведенные карандашом. – и Обязательно Бондареву. Она – очень хороший маг-менталист. В дополнение учится первой базе атакующей магии.
– Платон Захарович, без обид, но я вообще-то никого не собирался брать, – мне захотелось курить, и я, все еще держа список в руке, сунул свободную руку в карман за «Никольскими». – Хотел просто в гости к вам, с грифоновцами пообщаться, заодно получить форму. Мне же пока только парадную выдали.
– Александр Петрович!.. – разочаровано произнес Бердский. – Чего ты так? У нас очень умелые специалисты. Давай, прямо сейчас продемонстрируют свои возможности. Только обозначь кто нужен: маги или бойцы Ерохина? Магов обязательно бери! Опыт в миссии с тобой будет для «Грифона» бесценным.
Вот тут я начал понимать, почему сам цесаревич настаивал на том, чтобы я взял с собой в поддержку людей из «Грифона». Проверяя свою версию, я обвел пальцем три последних фамилии в списке и спросил:
– Все трое маги?
– Да. Причем очень высокого уровня, – отозвался полковник.
Ясно. В общем они надеялись, что в миссии со мной эти люди получат мой опыт и непонятные им мои магические хитрости. Не знаю, кто был вдохновителем этой бессмысленной затеи. Вряд ли сам Бердский – другой он человек, и уж тем более вряд ли сам цесаревич. Скорее всего им эту мысль как-то хитро подбросили. Если бы кто-то из них, то проще было меня прямо попросить поделиться магическими приемами для спецсостава «Грифона». Правда, проблема в том, что мои шаблоны воздействия будут недоступны для подавляющего большинства магов. Некоторыми я мог бы поделиться, но для этого мне нужно видеть тонкие тела каждого мага отдельно, разобраться в его способностях и особенностях. Тут у меня закралась нехорошая мысль, уж нет ли в «Грифоне» кого-то этакого, который внедрен в подразделение силами нам недружественными?
– Хорошо, Платон Захарович. Давайте так, чтобы никому особо обидно не было и в то же время мне было достаточно комфортно в Лондоне, я возьму… – здесь я выдержал паузу, привлекая интуицию. Только краешком, чтобы затяжка времени не показалась странной. – Возьму поручика Бабского.
– Что ж, он вполне себе приличный маг-менталист. Почти уровня нашей милейшей Натальи Петровны. Кого еще? – Бердский, разглаживая усы, тоже достал сигареты.
– Платон Захарович, а этот поручик Бабский, он сам изъявил желание попасть в список рекомендованных мне людей? – полюбопытствовал я, думая, что ситуация с навязыванием мне помощников теперь выглядит не столь странно и начинает играть другими красками. Если мои предположения верны, то получается кто-то из наших недругов знает о подготовке миссии на земли Коварного Альбиона. Раз так, дело принимает скверный поворот. Хорошо, если сюда проникли люди Глории. А если герцога Уэйна? Или еще какие-то недобрые к нам силы. В общем прибавилось у меня вопросов, после созерцания списка, исполненного чьей-то небрежной рукой.
– Нет, не сам. Кажется, не сам, – командир «Грифона» в раздумьях сжал зубами кончик сигареты. – Я не помню, как было. Просто зашел разговор, что ты будешь выбирать людей, выполняя особое поручение цесаревича за Ла-Маншем. Поскольку после Ор-Ксиппила ты – личность очень видная, сразу образовалось много желающих. Большинству я отказал – они нужны для работы по Луксору и в Сирии.
Открывать Платону Захаровичу свои свежие домыслы я не стал. Прикурил, в то время как глаза зацепились за строку с фамилией «Бондарева». Конечно, ее я бы включил в свою маленькую группу с гораздо большим желанием, чем какого-то Бабского, но я был уверен, что это заденет Ольгу. Очень не хотелось снова расстраивать мою невесту после того, что всплыло с Глорией.
– Так, Александр Петрович, только Бабского, что ли? Даже Бондареву не возьмешь? Ей было бы очень полезно: менталист она сильный, а вот со стихиями пока не очень. С твоей бы помощью поднять ее уровень, – он прикурил.
– Господин полковник, вы же понимаете, что направляемся не на курорт. Такие миссии не для передачи опыта, а лишь для реализации опыта имеющегося. И есть еще одно обстоятельство. Позвольте о нем умолчать, – я тоже прикурил.
– Эх, корнет, взрослый ты не по годам. Говорю я с тобой и диву даюсь, будто тебе этак лет этак далеко за сорок. Давай сюда, – он взял список, свернул его вчетверо и сказал. – Ладно, ступай форму получать. Потом еще потолкуем. Может заглянешь на тренировочную площадку, покажешь чего полезное ребятам?
– Обязательно загляну, – пообещал и, покуривая на ходу, направился к двери в казарму.
В казарме спокойной жизни мне не дали. Сразу вокруг собралось десятка два грифоновцев. Некоторых я знал по прошлому посещению, помнил еще, наблюдая за тренировками; некоторых видел впервые. Поздравляли со званием и наградами, громко требовали проставиться. Вот странность: в разных, казалось бы, очень непохожих мирах, на этот счет залипла одна очень похожая традиция. Даже в подразделениях, где алкоголь не в почете, требуют хоть чай со сладостями. И я бы не без удовольствия провел вечер с ребятами и дамами с «Грифона», но в наших с Ольгой планах было сегодня же вернуться в Москву.
В общем, пришлось отшутиться, сослаться, что срочно нужен в столице. Задержался с ними на полчаса, познакомился с еще незнакомыми, ответил на кучу вопросов по вояжу на Ор-Ксиппил, а вот насчет отношений с богами, пришлось отшучиваться, и ловко шутить у меня, увы, не получалось. Ну что я скажу о своих отношениях с Артемидой. Если сказать правду – покрутят пальцем у виска или сочтут лжецом с излишне задранным самомнением. Наконец, вырвался я из плена сослуживцев и пошел к складским за формой.
– Корнет Елецкий! – услышал я приятный и уже знакомый голос, когда выходил с двумя огромными пакетами.
– Я! – ответил я не совсем по принятому уставу.
Вытянувшись, повернулся. Передо мной стояла штабс-капитан Наталья Петровна Бондарева.
– Вы мою просьбу проигнорировали? – на ее лице появилась улыбка, выражавшая вовсе не радость, а заметное сожаление. – Мне очень интересно по какой причине.
Вот такой поворот. Даже не знаю, приятный или неприятный.
– Наталья Петровна… – я вдохнул, собираясь мыслями. Вопрос ее был тяжелым: не говорить же моему почти боевому командиру (пока еще так, по бумагам), что я пытаюсь угодить своей невесте. Хотя и без этого имелось несколько причин.
– Вы так вздыхаете, вам тяжело, корнет? Давайте я помогу донести вещи, – она с полной серьезностью протянула руку, чтобы взять у меня пакет, и добавила: – До своего кабинета. Кстати, вас еще не вывели из штата моего подразделения.
В общем, сбила она меня, Астерия, с толка. Мне даже стало смешно.
– Бумажные коллизии, – рассмеялся я. – Раз начальство требует, разве смеет юный корнет отказать.
Ради забавы я вручил ей пакет, к которому она тянулась. Отчего глаза баронессы округлились от изумления. Она рассчитывала, что ее слова насчет помочь с вещами, будут лишь подковыркой, но я не стал скромничать и сказал:
– Со вторым пакетом тоже поможете? Правда, тяжелый для моих неокрепших в тренировках мышц.
– Послушайте, Наглецкий, я вообще-то штабс-капитан, а не ваш носильщик! Шагом марш за мной! – резко скомандовала она, и я почувствовал укол средней силы. Ментальный.
– Позвольте! – вмешалась Синди.
От ее резкого и высокого голоса констебль вздрогнул. Майклу показалось, что фуражка с бронзовой кокардой приподнялась на его голове. Вокруг них начали собираться зеваки.
– Вы не видите, этот господин ранен! Ему срочно нужен лекарь! – продолжила атаку мисс Стефанс. – Или вы желаете, чтобы он истек кровью лишь для того, чтобы удовлетворить ваше любопытство?!
– Я должен выяснить кто этот господин и все детали происшествия, – как можно спокойнее проговорил страж порядка. – После чего мы отвезем его в лечебницу.
– Что здесь выяснять?! За этим кафе, на нас напали! Его ударили ножом и отобрали деньги! Вот, полюбуйтесь! – Синди неожиданно вцепилась в рукав рубашки барона рядом с пулевым отверстием и, резко дернув ткань, разорвала ее.
Майкл в очередной раз вскрикнул от боли. Полицейский с изумлением уставился на окровавленную руку и рану, которая вряд ли была от ножа: скорее пулевой или от дротика остробоя. Хотя стилеты, модные у распоясавшихся юнцов, оставляли похожие ранения.
– Прости, дорогой! Пожалуйста, прости! – мисс Стефанс искренне сожалела, что снова доставила боль господину Милтону. Затем резко повернулась к полицейскому и, указывая на руку Майкла, продолжила: – Вот что происходит на вверенном вам участке! Вместо того чтобы навести порядок с преступниками, вы задерживаете людей, пострадавших от преступников.
В толпе, собравшейся вокруг них, зароптали. Какая-то женщина выкрикнула:
– Порядка нет! Среди дня нападают!
– Спокойнее, мисс… – хмуро проговорил констебль. – Кто вы и кем ему приходитесь?
– Кто я? Разве не видно, кто я?! Я – баронесса Синди Милтон! А это мой муж – Майкл Милтон! – тряхнув рыжими волосами выпалила мисс Стефанс. – И очень не советую с нами связываться, иначе вылетите со службы!
– Вы подтверждаете это, господин? – сняв фуражку, под которой проступила испарина, констебль перевел взгляд на Майкла.
Майкл испугался. Зря все это сказала Синди! Ну зачем ей потребовалось называть его имя, в то время ищут люди Батлера и скоро начнет искать вся полиция Лондона за убийство Брайна Терри! И зачем она называла его титул? От этого не будет никакого прока, только проблемы! Констебль сейчас потребует дворянский жетон, которого у него нет, и дальше все станет намного хуже для них двоих!
– Что подтверждаю? – тихо спросил барон Милтон.
– Разумеется, не то, что меня вышвырнут со службы! – прорычал страж порядка. – Кто эта женщина, рядом с вами? Вы сам кто?
– Да, подтверждаю. Это моя жена, Синди, – скорбно отозвался Майкл. – Я – барон Майкл Милтон, – еще более неохотно добавил он и уронил взгляд на брусчатку.
– Поспешите в лечебницу со своей раной и не ходите по этим трущобам! – констебль махнул фуражкой в сторону кафе, на которое указывала Синди – за ним начинался неблагополучный район.
– Вот мы и поженились! – рассмеялась мисс Стефанс, уводя Майкла в сторону газетного киоска. – Я – баронесса Милтон! Пока только перед констеблем, но у нас все впереди. Да, дорогой?
Сказать Синди «нет», Майкл не мог. Поэтому он, морщась от боли в плече процедил:
– Да… Только не надо в лечебницу. Меня там сразу передадут в полицию.
– Майкл, ну что ты как ребенок? Милый, наивный, ребенок. Ты мой хороший! – Синди, глядя с улыбкой на него, провела кончиками пальцев по слегка колючей щеке барона. – Мы же договорились: едем ко мне. Я перевяжу тебе рану и буду тебя лечить. Сказать кое-что по секрету?
– Скажи… – простонал Майкл, думая, что кроме жуткой боли в руке все сильнее добавляется другая боль – боль от понимания, что он попал в очень скверную ситуацию. Ведь он преступник, которого рано или поздно найдут. Теперь обмен с графом Елецким состоятся просто не может. Майкл никогда больше не увидит Елену Викторовну, и закончит свою жизнь в тюрьме, где уже сидит Элизабет. Бедная Элиз! Она так плакала в последнем сообщении, просила его помочь, повлиять как-то на Елецкого! Согласиться на все условия! Если плачет даже Элиз, то точно ее дела плохи.
На миг мелькнула мысль, что он, Майкл, убил господина Брайна лишь потому, что защищал Синди. И вообще, его насильно удерживали в этом странном доме. Только все это глупости. Эти аргументы вообще никак не могли его защитить. Тем более над всем этим стоял герцог Энтони Уэйна. А он сейчас так возвысился, что законы Британской империи на него не распространяются.
– Дилижанс! – Синди схватила Майкла за руку, поволокла его к остановке, так и не сказав «по секрету» то, что собиралась.
Окровавленная рука Майкла отогнала часть пассажиров с прохода – никто не желал быть измазанным кровью. Синди, достав несколько монет из маленького кармана, передала их кондуктору за проезд.
Через шесть остановок Майкл и мисс Стефанс покинули салон самоходного дилижанса и свернули на Чиксан-стрит. Сейчас больше всего на свете Майкл не хотел оказаться в этом жутком районе, с которым у него связаны самый скверные воспоминания.
Уже вечерело. Из грязных, обшарпанных домов появлялись люди, встреча с которыми особо пугала барона Милтона.