В один странный день открыв глаза не на рассвете
и почувствовав в волосах играющий ветер,
взгляд бросишь в сияющие небеса,
чтобы увидеть странное чудо – летит чья-то звезда,
летит и мгновенно срывается вниз,
чтобы вскоре упасть перед Вселенною ниц,
чтобы, померкнув, дать шанс загадать
кому-то через зажмуренные глаза,
что-то такое, отчего по телу дрожь
и в душе самолёты стартуют в ночь,
чтоб приземлиться увидев луч
вышедший из-за мечтательных туч.
Ты, дорогой мой, тоже чья-то звезда.
Тоже сияешь и тоже сорвёшься вниз навсегда,
чтобы в последнем мерцанье подарить кому-то свет
в виде мечты. Ты – чей-то билет.
Так не скупись же светить сейчас
и в тот миг, когда грянет последний час
твоего свечения на полотне
вселенной, в которой ты вроде бы был, а вроде и нет,
будь той звездой, что оставит след.
Всеми правдами и неправдами,
Всеми ветрами и проливными дождями
Я знакомилась с этой жизни тайнами
И узнала главное: Мы сами
За своими печалями и страхами,
За своей силой и самыми дивными снами
Стои́м, словно вытесанные статуи —
Кто из дерева, а кто из мрамора, ста́ли.
Столько жили, а всё не знали,
Что за жизнь мы в ответе сами,
Говорили нам: “Так бывает”, —
Не сказали: “За нас не решают”.
Я скажу вам – забудьте это,
Не крушите свои дороги,
Может вы оплошали где-то,
Может быть даже очень больно,
Но покиньте эти чертоги,
Не дышите пылью и тленом,
Лучше строгие, но свободы,
Чем навечно остаться пленным.
Затушите в себе пожары
Из сомнений и прочих пороков,
В этот мир вы затем рождались,
Чтобы быть вопреки – не в оковах.
Потому открывайте очи,
И смотрите во все пределы,
Кулаки сжимайте, что мочи,
Вы, и те, кто вокруг – одни звери.
Если есть вам за что бороться
И за что со всем миром спорить,
Знайте – это за ваше солнце,
Что в груди вашей может вспыхнуть.
Карусели жизни закружились,
тронулась колесница времени,
не остановить нам
то, что там
завелось
за нашими спинами
щёлкнув
вековым замком.
Кто ушёл – те всё же с нами.
Мы уйдём
и будем с теми
чьи сердца – наш дом.
Соловьём споёт кто-то за горизонтом,
совой прокричит кто-то в глухом лесу.
Я между ночью и утром
выбираю то, что вдыхает в меня красоту
из мотивов, слов, взглядов и мыслей,
из кристаллов и красок, и редких камней…
Кто-то мечтает прожить сотни жизней,
я же мечтаю прожить достойно одну.
Смотреть в глаза и видеть правду,
смотреть в потоки душ и видеть волны их…
И потому я не люблю, как все другие, звездопады,
что в звёздах падающих слишком много молодых.
Среди иных созвездий много старцев,
но даже мудрых будет гаснуть свет,
оставив после их гашения лишь сгустки танцев,
их полюбивших в прошлом или будущем теней,
время зажжёт другие звёзды,
создаст свечение иных черт и красот,
а те, что были прежде, будут кости —
фундамент тем, кого пока что нет.
Всё повторяется по кругу, всё проходит
затем, чтоб снова всё начать с ноля.
Откуда свет мой происходит,
светясь им не смогу понять, пожалуй, даже я.
Не в понимании таится сущность
простого или заковыристого человеческого бытия.
Творить – пожалуй, в этом мудрость.
Пусть не для всех, тогда хотя бы для меня.
И по шарику круглому-круглому
линию штрихпунктирную проведя-прочертя
мы проживём свои жизни неровные,
все вы и, конечно же, я.
Где-то, возможно, с вами мы встретимся,
линии свои на мгновение пересечём
и дальше пойдём.
Крутится шарик, крутится-вертится,
его движению всё нипочём.
У моего отца глаза цвета неба,
может быть это и придаёт ему силы.
Свет этих глаз многие сказы ведал
и замечал то, что незримо.
У моего отца мысли о птицах,
тех, что в небе синем летают…
Ему по жизни не остановиться:
такие люди бегут – не шагают.
Этот отец мне по жизни достался,
с ним навсегда и связана буду.
Лишь бы он только не спотыкался,
лишь бы всегда чувствовал мою руку.
Кто-то может петь красивые песни,
кто-то может честно рубить с плеча,
кто-то умеет изобразить прелестно,
кто-то умеет огонь распалить из угля.
Все мы кто-то, все мы можем/умеем,
странность в том,
что порой нам друг друга не понять.
Строим мы Вавилонские башни до неба,
до которого нам никогда не достать.
Нет злых людей – есть несчастные,
счастливые люди не сотворяют грязь
ни словом, ни взглядом, ни мыслью…
Увы, люди слабые:
погрязнув в грехе желают,
чтоб ближний тоже увяз.
Не думайте словно слово чужое худое
вам предназначено —
проблема не в вас, а в людских сердцах.
Вам не людского суда страшиться назначено.
Всё суета. Миг – проверка… И прах.
Хороните своих предков.
И ходите к ним на могилы.
Они это заслужили —
они и есть те верфи
из которых мы выплываем
в необъятные океаны…
Приходите на могилы к предкам,
они это заслужили…
Тем, что просто однажды были —
это и есть причина той пыли,
из которой мы собрались
в то, что сейчас из себя представляем.
Они тоже когда-то плыли,
результат их скитаний – жизни,
что явились из их чресел,
что однажды падут пеплом.
Не забывайте. Помните корни.
Однажды пройдёт и ваше время,
надейтесь, что и вас вспомнят,
те, кого вы оставите здесь,
и их дети.
Есть вещи, которые ты не поймёшь,
которые выше понятий земных.
Ты всю жизнь от края до края пройдёшь,
но не познаешь тайных знаков немых
звёзд и лун, ночей и дней, лучей, теней…
Мы – совокупность жизней тех,
что стёрты временем. Мы – реки, вытекающие из морей.
Однажды наступит утро, в котором меня не будет…
Какие-то люди-судьи начнут оценку моих творений.
Быть может, моё оценят, скорее, конечно, осудят —
у судей всегда бесконечность мнений насчёт чужих созвездий…
О, судьи, о, глупые люди! (смеюсь без злости, сквозь лёгкость и безмятежность)
Пройдёт и ваше время, вашу жизнь тоже оценят судьи:
не бойтесь людских суждений – они ничего не стоят —
страшитесь Того Кто вас после встретит – Его суд честнейшим будет.
Мне крылом подать до вершины Арарата,
Стоит только закрыть глаза.
В мире, в котором брат идёт на своего брата,
Не может быть похвальной мзда.
Мне крылом подать до вершины Арарата,
Стоит только руку мысли протянуть.
Все мы отсюда будем взяты,
Вопрос лишь в том, кто что сумеет дать, прежде чем уснёт.
И самые красивые слова ломаются под натиском времени.
И самые сильные семена бывает уступают дорогу слабому семени.
И самые тяжелые времена когда-нибудь сменяются лёгкими.
И самая яркая заря находит свой конец закатными сонмами.
Не верю ни в клятвы сердечные, ни в сказанные шепотом слова.
Я верю только действиям. И-то не всем. И-то едва.
В моём понимании люди хуже зверей:
Им верить нельзя. Их слова среди целебных трав порей.
Растрачивайте себя. Кто как может. Смелее.
Смелость – прерогатива и мудрецов, и глупцов. Лилейным
маслом стечёт ваша жизнь до последней капли,
сладкой горечью обернётся всё, что выдано было вам, а вы не взяли.
Тёмной ночью уйдёте или самым светлым из рассветов —
но уйдёте. Счастье, если кто-то заметит.
Счастье, если уйдя, что-то петь здесь оставите.
Счастье, если друзья не попрут вашей памяти.
Так что будьте смелее – это стоит всего,
что вам выдано. Стоит бренных оков.
Закрой глаза, откройся правде,
Мы здесь не для того, чтоб быть.
Ты здесь затем, чтобы в пространстве,
Из полотна свисала жизни нить.
Её однажды кто-то схватит
И дёрнет резко на себя,
Скрестятся нити жизни дважды —
В этом и будет красота.
А звёзды задрожат, замлеют,
И прямо у тебя над головой
Кометы хвост лучом затлеет…
Ты был здесь… Всё. Пора домой.
И задыхаясь люди хватают воздух ртом.
И расставаясь ищут в груди сердце.
И каждое “сейчас” клеймят отложенным “потом”.
И соль из глаз взгляд ожигает перцем.
И нет начала этому, и нет конца,
история проходит круг за кругом,
и нет в сем мире ни единого писца,
сумевшего запечатлеть стоянку исторической поруки.
Всё повторяется. Совсем всё – всё – всё – всё.
И то, что есть, и то, что было – ещё будет.
И даже ваше уникальное лицо —
карта уже здесь побывавших судеб.
…Но только не говорите “люблю” не любя
и слово “верну”, украв что-то однажды, не произносите.
Но только не предавайте своё и себя,
и веру в добро не просеивайте на сите.
Но только не нужно страдать из-за других,
тех, кому интересны и неинтересны ваши страдания.
Но только не нужно менять дорогих
на новых, на деньги, на звания.
И только бы жить… Только бы жить
так, чтобы прожив, было не стыдно
отсюда раз и навсегда уходить
туда, где отсюда нас будет не видно.