Забота и маята

Медработником я был довольно давно. Интернатура и ординатура по хирургии, годы работы в гнойной хирургии, комбустиологии, кафедральная работа, исследовательская, был близок к самоутверждению в проктологии и травматологии. Да и сейчас работаю на стыке бизнеса и медицины, хоть завтра могу выйти в поликлинику в Ясенево или на дежурство в сельскую больницу. И всегда садясь в самолёт я ждал этого киношного момента. После объявления по громкой связи я один среди сидящих встал и направился к стюардессе, ближайшей ко мне, в сторону бизнес-отсека. Жена такой же медработник, она благословила меня на миссию, поскольку знала, что я ждал этот вызов. В шуме работы двигателей я представился врачом. Стюардесса отвела меня в бизнес-класс, где ещё одна женщина стояла с вопрошающим взглядом и тоже оказалась медработником. Ну да, где же ещё быть элите общества, как не в бизнесе. Я поинтересовался у вопрошающей взглядом, кому из уютно устроившихся в огромных креслах стало нехорошо. Она извинилась и сообщила, что здесь у всех всё хорошо, она сама ждёт пока ей укажут на больного. Тут к нам вернулась девушка в униформе и сказала, что нужно идти назад в эконом, там ребёнок упал, что-то с рукой. Я пошёл за стюардессой практически до собственного места 25С, где стоял высокий мужчина, рассказывающий соседям о падении сына. Медработник из бизнеса с нами не пошла. В общем, понятно, её специализация не в эконом-салоне. Таким образом я остался один на один с этим мужчиной, стюардесса тоже растворилась. Высокий этот тип мне был уже знаком. На посадке он без конца подходил к людям, то в одном, то в другом углу и рассказывал им что-то, затем переходил к следующим. Рассказал он и мне свою историю. «Шли-шли, тут малыш как упадёт, держу-держу, повис на руке, больно ему теперь». Я попросил показать малыша, сказав, что я хирург. «Отлично, а Вы детский или нет? Отлично!» – ответил высокий, и указал куда-то на три ряда вбок, сам же перешёл к следующей жертве и продолжил рассказ, как шли они с сыном шли, а тот возьми да упади. Я перелез через ряды, по пути впервые применив испанский для ускорения перемещения тел и оказался у двух мальчиков и апатичной мамы между ними. Младший, наверное, возрастом в год, плакал и во время суетливых движений щадил правую руку. Я осмотрел руку, вторую, нашёл, что явных признаков переломов крупных костей, вывихов нет, грудь-живот не болят, головой не бился. Область предплечья и запястья всё же реагировала, но без ран, отёка, воспаления, деформации. Вспомнил я даже про треугольник Гютера, хотя в тот момент имя автора не всплыло, только клинический смысл. Моё заключение было – ушиб. Чтобы слышали любопытные соседи по ряду уже смотрящие на часы, я сообщил громко стюардессе и родителям своё мнение. «Ушиб, можно повязку и лететь». В этот момент рядом оказался высокий папа, по пути к следующему слушателю истории о падении детей. Ему я объяснил ситуацию, честно сообщив, что рентген точнее моего осмотра. Мама мальчика молчала как овощ, стюардесса намекала, что и на Кубе есть врачи, можем лететь, папа рассказал об их крутой страховке на все случаи жизни, но попросил вызвать скорую и ушёл по рядам в закат. Через 10 минут подошли члены медбригады, которых я идентифицировал как молодая «врачиха» и пожилая «сестрица» с ящиком лекарств, на основании того, что ящик тащила пожилая. Это были штатные работники аэропорта. Осмотрев молчащую овощную маму, выслушав меня, они живо стали интересоваться как погода на Кубе и какие сейчас требования по въезду. Руку они не смотрели, предложили родителям госпитализацию, сняться с самолёта. Идею поддержали соседи по салону. Проходящий мимоходом папа отказался сниматься и ушёл с сторону бизнес-класса, где вероятно ещё не рассказывал свою историю. Я попросил бригаду сделать из чего-нибудь иммобилизацию для ручки и подписать у родителей отказ. «Врачиха» погналась за высоким с авторучкой, а «сестрица» открыла ящик чтобы доказать мне, что у них есть только картонные детские шины, но они слишком большие для этой ручонки. Пока я вертел странный картон явно из переработанной туалетной бумаги и думал можно ли его поломать-разрезать, «сестрица» догадалась использовать деревянный шпатель и начала прибинтовывать его, а «врачиха» вернулась с заветной подписью. Я упросил оставить нам ещё бинтов и шпателей в дорогу. Иммобилизация на перевязи получилась неплохо и я вернулся на своё кресло пересказывать семье диалоги не слышные в шуме турбины. Папу ещё какое-то время ловили по проходам. Оказалось, что он уже поменял историю падения на историю о том, что кубинцы загрузили слишком тяжёлый багаж и мы никуда не полетим, так как превышена масса самолёта. Капитан судна извинился за задержку рейса и мы начали руление к взлётной полосе.

Загрузка...