Утро в прекрасной российской семье началось с разборок. И затеял их, как ни странно, папа. Не специально, конечно, просто так получилось.
– Где мои рубашки? – Разнесся спозаранку голос главы семейства. – А галстуки? Куда они исчезли?
И минуту спустя его голос прозвучал еще громче:
– Девочки, я вас спрашиваю! Куда вы спрятали мою одежду?
Девочки – это Сашенька с мамой – поспешили на зов своего главнокомандующего. По папиному голосу чувствовалось, что с ним произошло нечто экстраординарное. Обычно миролюбивый генералиссимус всего их семейства сегодня спозаранку грохотал так, что стены дрожали. И лучше будет поспешить на его зов, чтобы не подвергать свои уши еще большим испытаниям.
– Куда делись мои вещи, а? Хотел бы я это знать! Кто-нибудь мне объяснит?
Папа стоял на кухне в одних брюках и был настроен на разговор весьма серьезно. Это было четко видно по сведенным бровям и свирепому взгляду, которым он обводил окружающие его предметы – кастрюли, половники, банки с крупами и даже с пряностями, – все они казались папе достойными тайниками для того, чтобы в них оказались спрятанными недостающие предметы его гардероба.
Обнаружив рядом с собой жену и дочь, папа очень обрадовался тому, что у него появились настоящие зрители. Но виду не подал, а лишь нахмурился еще сильней.
Убедившись, что все в курсе, что он страшно недоволен, папа уже совсем другим жалобным тоном повторил:
– Зачем вы спрятали мои вещи? И куда? Где мои рубашки, галстуки и носки?
Голос у папы звучал так утомленно, словно он провел в поисках упомянутых предметов уже не один час. А учитывая, что стоял он босиком и придерживал брюки руками, то можно было предположить, что список исчезнувших предметов будет продолжен еще и домашними тапками, а также брючным ремнем.
Но мама была женщина мудрая, она не первый год жила в браке с этим мужчиной, поэтому не стала подсказывать ему возможное поле для недовольства, а вместо этого тихо и спокойно спросила:
– Почему ты решил, что твои носки должны быть тут?
– А где еще им быть? – немедленно возмутился папа.
– На кухне?
– Да, на кухне!
– А почему на кухне?
– Потому что всю остальную квартиру я уже обыскал, пока вы с Сашей дрыхли!
– Обыскал, значит, – произнесла мама задумчивым голосом. – И носков своих при этом нигде не нашел?
– Нет.
– А в ящике комода? Там ты тоже посмотрел?
– Зачем мне их там смотреть, если я точно знаю, что их там нет!
Вместо ответа мама скрылась из виду и вскоре появилась с двумя парами симпатичных носков, папиных, что характерно.
– Нашла их в комоде, – уничижительно произнесла она.
Но папа отчего-то не спешил радоваться и благодарить маму, а вместо этого обиженно отказался от ее дара, заявив:
– Это не те!
– В смысле, не те?
– Не те носки, – настаивал папа. – А мне нужны именно те!
– А эти чем хуже?
– Эти не годятся.
– Почему?
– Потому что это не те, это другие!
Диалог грозил зайти в тупик или перерасти в скандал. Налицо было непонимание между мужчиной и женщиной. Он был уверен, что прекрасно ей все объяснил, а она в ответ нарочно включает дурочку, исключительно с целью позлить его и сократить тем самым годы его жизни. И делает она это потому, что давно его разлюбила и мечтает теперь извести его совсем. А она была также свято уверена, что он все это придумал с одной-единственной целью, чтобы свести ее с ума.
Поэтому мама поставила греться воду для кофе и начала готовить завтрак. Но папа не унимался:
– Мне нужны мои рубашки, галстуки и носки. И еще ремень!
– Ремень один?
– Что? – осекся папа.
– Рубашки и галстуки ты употребил во множественном числе. А ремень в единственном. Значить, ремень тебе нужен всего один?
– Разумеется, один! Он и был один! Зачем мне два ремня?
– Но рубашек было несколько?
– Да! Их было две! Я нарочно их выложил ночью, чтобы с утра на свежую голову окончательно определиться с выбором, какую из них надеть. Ну, я же говорил тебе, что сегодня к нам придет новый генеральный, всем нужно быть при параде!
– Ничего такого ты мне не говорил.
– Говорил, просто ты никогда меня не слушаешь!
И папа окончательно обиделся, затосковал и присел к столу, заявив, что в этой семье всем на него наплевать. Аладдин немедленно оказался рядом и подсунул папе под руку свою кудлатую голову, предлагая хозяину погладить такого чудесного и преданного пса, которому точно есть до хозяина дело. Впрочем, преданность Аладдина имела одну особенность, простиралась она в направлении вазочки с сушками – малютками, которые псу иногда выдавались в качестве поощрения за хорошее поведение и которые сейчас стояли рядом с папой.
Но папа пребывал в такой растерянности, что даже не понял, что именно нужно Аладдину. Преисполнился уверенности, что Диня пришел исключительно с целью выразить ему свою любовь, немножко повеселел. И почесывая за лохматыми ушами собаки, папа начал рассказывать, что же с ним приключилось. Сашеньке с мамой оставалось только слушать и ахать.
Выяснилось, что глубокой ночью папа, который так и не смог заснуть, терзаемый мыслью о встрече с новым генеральным, полез в шкаф. И пока его любимая жена спала крепким мирным сном, извлек оттуда две свои самые любимые рубашки, две пары брюк, пиджаки и несколько галстуков, которые развесил на плечиках в ряд, чтобы принять решение, что и с чем ему завтра одеть. К этому наряду он присоединил пару носков, и это была единственная деталь гардероба, в которой он был твердо на все сто процентов уверен.
– С выбором носков у меня проблем не возникло. Я их всегда надеваю. Это мои счастливые носки. Но все остальное… Я просто растерялся, не зная, что выбрать.
– Где же ты все это разложил?
– Не разложил, а развесил. В ванной комнате. Сидел, смотрел, прикидывал. А потом почувствовал, что ничего не смогу решить без тебя, пошел спать. Ты утром была в ванне?
– Еще не успела сходить.
– Сходи!
Все, включая Диню, пошли в ванну и долго стояли там, разглядывая кафельные стены.
– Ну и…? Тут же ничего нет.
– Вот именно! – воскликнул папа. – Ничего нет! Ни брюк с пиджаками! Ни рубашек! Ни галстуков! Ни даже носков!
– Может, ты их перевесил назад в шкаф и забыл?
– По-твоему, я совсем ку-ку?
– Но дело было ночью. Ты устал, хотел спать, вот и запамятовал.
– Смотрел я в шкафу! Ничего там нет. И потом… Вешалки же тут! Вот они! И брюки на них были. Но теперь почему-то осталась только одна пара, хоть я приготовил сразу две!
– Но я тоже ничего не убирала.
– И я! – добавила Саша.
Папа взглянул на Диню, но тот ответил ему таким честным и искренним взглядом, что усомниться в собаке не было никакой возможности. Да и зачем Аладдину могли пригодиться костюмы папы? Они же были совсем несъедобные. Вот если бы из ветчины или котлет, тогда дело другое. А так… Совершенно никчемные вещи, на взгляд собаки.
Папа вздохнул и произнес:
– Что же, тогда остается предположить последнее… Яго снова встал на скользкий путь воровства.
– О, нет! – огорчилась мама. – Только не это!
– Увы! Другого объяснения я не вижу. Если ты не брала мои вещи, Сашка не брала, то остается только он – Яго.
И с этими словами все члены семьи повернулись и с укором взглянули на виновника утреннего переполоха. Это был попугай Яго, неопознанного вида разбойник, попавший в их семью в один день с Аладдином. Но если собакен с самого начала зарекомендовал себя как верный и преданный питомец, пусть и небольшого ума, то с Яго было все далеко не так однозначно.
Первое время попугай еще как-то смирял свою вороватую сущность, ограничиваясь мелкими кражами, преимущественно сыра и всех производных из него. Затем расширил свой рацион и перешел на другие вкусняшки – орехи, шоколад и чипсы, которые мог сожрать в огромных количествах без видимого вреда для здоровья. Помешать ему в этом деле не удавалось. Никакие замки и запоры не могли остановить эту невероятно умную и хитрую птицу.
Яго умудрялся удирать из квартиры, разбойничать во всей округе, устраивая кражи, а после возвращаться домой и делать вид, будто бы он ничего плохого и не замышлял. Он устроил в соседской квартире настоящий склад краденых сокровищ. А когда щенок Аладдин подрос и окреп настолько, что можно было брать его на дело, попугай начал использовать бедного пса в качестве тягловой силы, нагружая его краденой поклажей.
После того как Яго был изобличен в деле с пропажей ценной скрипки мастера Ярового, с ним был проведен серьезный разговор и вынесено сто первое строжайшее предупреждение. Угрозы в адрес попугая прозвучали страшные. Ему пообещали обрезать крылья, сточить когти и заклеить клюв пластилином. Яго вроде бы внял голосу свыше, на какое-то время притих, занятый обустройством своего нового домика – дворца. Целыми днями он что-то отковыривал в одном месте и прикручивал в другом.
Он стащил у папы отвертку, которой вполне умело орудовал. Никто не желал верить, что попугай способен использовать инструмент по назначению, но Яго его использовал. Нет, шурупы он не крутил, не потому, что не умел, Саша была уверена, что питомец запросто бы справился и с ними, но шурупов в его новой клетке попросту не было. Яго использовал отвертку в качестве рычага, когда ему нужно было что-то отломать или оторвать. Но когда все в новой клетке было устроено по его попугайскому вкусу, Яго подозрительно затих. Родители радовались, что попугай повзрослел, а вот Сашенька подозревала, что дело тут совсем в другом. Яго обдумывал очередное дело, и, судя по тому, как долго длится его примерное поведение, дело обещало быть по-настоящему крупным.
– Я так и думал, что долго он в завязке не продержится!
Но вызванный на допрос попугай держался стойко.
– Ду-р-р-раки! Кр-р-ретины! Бур-р-ратины!
Последнее подразумевало, что хозяева тупы, словно деревяшки. Слышать такое от попугая было всем очень обидно. Да еще плюс украденные костюмы заставляли папу чувствовать себя вдвойне униженным.
– Ну все! – воскликнул он. – Долго я терпел твои выкрутасы! Но теперь конец!
Сашенька вздрогнула. Что собирается делать папа? Неужели придушит Яго? Но все оказалось не так страшно.
– Посидишь под замком пару деньков! Небось, поумнеешь за это время!
Папа принес огромный замок, который пристроил на клетку с Яго. Замок был страшный, сплошь покрытый ржавчиной, его папа раздобыл еще в пору своего увлечения металлоискателем. Папа купил этот инструмент и с его помощью надеялся отыскать старинный клад. Настоящего клада папа так и не нашел, зато вынул из земли кучу самого разного ржавого железа. В том числе было конское стремя, плуг и самодельные бубенцы для коровы, больше похожие на вскрытую консервную банку. Все вещи для современного человека крайне необходимые. Самым удачным приобретением оказался замок, который папа сначала пытался пристроить на воротах дачи. Но когда понял, что на сей «раритет» поглядывают скупщики металла, регулярно курсирующие по их садоводству, шутка ли, почти три килограмма чистой бронзы висит на калитке, папа замок снял и вместо него повесил дешевый китайский, не вызывающий никакого желания его украсть.
– В нынешних товарах широкого потребления есть определенная морально-воспитательная нотка, они начисто истребляют в человеке всякое искушение присвоить их себе. То ли дело раньше… Что ни вещь, то ВЕЩЬ! Любовался бы и любовался.
Яго был всего лишь попугаем. И ему достался замок, который вызвал в нем неподдельный интерес. Он внимательно следил за тем, как папа поворачивает ключ. А когда папа спрятал его у себя в кармане, Яго разразился дьявольским хохотом. Родители сбежали от него на кухню, где принялись держать военный совет.
– Этот попугай меня пугает, – призналась мама. – Он точно всего лишь попугай?
– Да, папа, что ты вообще о нем знаешь? – подключилась и Сашенька. – Откуда у Яго такие ужасные привычки? Почему он тянет к себе в лапы все чужое? У кого он мог этому научиться?
И папа в сотый раз принялся рассказывать историю появления в их доме Дини и Яго. О том, как начальник папы укатил отдыхать, а потом решил вовсе не возвращаться домой, и папе пришлось взять Диню, а вместе с ним и Яго, которого папа вначале вообще принял за искусно сделанную собачью игрушку, так ловко хитрый попугай прикидывался ею. И лишь после того, как в квартире стал пропадать сыр в самых разных видах, но в огромных количествах, проведенное расследование показало, что исчезает продукт отнюдь не в пустоту. А в квартире у них орудует шайка мелких воришек, состоящая из щенка и попугая.
Как старший, более опытный, да и чего там греха таить, куда более высокоинтеллектуальный, попугай быстро стал лидером в этой странной парочке, руководя и направляя доверчивого и наивного Аладдина. И вот теперь Сашеньке с ее мамой очень хотелось понять, откуда попугай набрался всего этого.
– Потому что не мог же твой бывший начальник научить его так ловко каверзничать.
– Такому научить невозможно, это у него в крови.
Но мама считала, что хороший пример и твердая рука могли бы исправить заложенные природой в попугае воровские задатки или, по крайней мере, снизить их до приемлемого уровня.
– Я же не прошу, чтобы он был совсем уж идеальным, вытирал клюв носовым платком и кланялся. Но хотя бы пусть вернет костюмы! Они ведь недешевые!
– А вдруг не он?
– Он это! Больше некому!
Подозрения родителей были вполне оправданны. После сыра и мелких краж Яго переключился на вещи посерьезнее. И украл старинную скрипку, которую Сашенька по наивности оставила в поле его зрения. Так что теперь родители были уверены, если попугай спер скрипку ценой в несколько миллионов, то украсть брюки с пиджаками и галстуками для него пара пустяков. Исчезнувшие костюмы были в итоге признаны добычей Яго. И с Сашеньки было взято слово, добиться от попугая правды о том, куда он их запрятал.
Сказать это было легче, чем сделать. После того, как отец выискал среди уцелевших предметов своего гардероба что-то более или менее подходящее к сегодняшнему торжественному случаю и родители ушли на работу, Сашенька в задумчивости подошла к клетке и остановилась напротив. Яго настороженно следил за ней своим круглым глазом, время от времени почесывая клюв лапкой.
– Ор-р-решки? – предположил он.
– Нет, орехов у меня сегодня для тебя нет.
Яго немного огорчился, но надежды разжиться лакомством не терял.
– Гр-р-рецкие? – спросил он, потому что грецкие орехи им за орехи не считались.
– Увы.
Яго совсем поник.
– Ар-р-рахис? – предположил он, всем своим видом показывая, что в жизни еще так низко не опускался, но, оказавшись в их семье, готов лопать даже такую гадость.
– Даже арахиса у меня нет.
Попугай расстроился и разразился жуткой бранью, проклиная черствых скупых людей, по недоразумению доставшихся ему в хозяева.
– Вот мне интересно, а где ты жил раньше, тебя всегда фисташками кормили?
Яго замолчал на какое-то время, а потом мечтательно произнес:
– Ар-р-ртур-р-рик!
– Это кто же такой?
– Кр-р-раб!
– Краб? – переспросила Сашенька. – Это что же ты хочешь сказать, теперь морепродукты тебе подавай? Крабов и лангустов? Или креветки тоже сгодятся?
– Ду-р-р-ра! – почти нежно произнес попугай, глядя на Сашу своими блестящими глазами. – Ду-р-р-рочка!
Сашенька строго посмотрела на попугая. Вообще-то, Яго частенько упоминал в разговоре про какого-то краба, но когда ему приносили угощение в виде крабовых палочек, неизменно от них отворачивался. То же самое произошло с раками, которых папа наловил где-то в озере. И даже камчатский краб в виде консервов не вызвал у попугая восторга, он от его дегустации попросту отказался.
– Так… Толку с тобой разговаривать никакого нет. И в квартире костюмов папы нет. Значит, ты их куда-то унес. Но куда? И как?
Вариантов было не так уж много. Либо в окна, либо через дверь. И все же представить, чтобы Яго сумел утащить в своем клюве целый пиджак, Саша при всем буйстве своего воображения не могла. Ремень, носки, даже рубашку – это еще туда-сюда. Но чтобы целый пиджак… Оставался всего один вывод.
– Признавайся, – велела Сашенька попугаю. – Кого ты привел сегодня ночью в наш дом? Кому отдал папину одежду?
Впрочем, отдал – это было не про их попугая. Украсть – это да. Отдать – это нет.
Но кому могла понадобиться одежда папы, чтобы ночью ради нее забраться к ним в квартиру?
– Это же надо так сильно рисковать. Невероятно. Нет, не верю!
Да и вообще после истории со скрипкой папа поменял замки на входной двери. Значит, оставалось окно.
Сашенька спустилась вниз. Аладдин тоже увязался с нею, а что касается Яго, то он обиженно дулся на них, сидя в своей клетке и даже ничего не сказал им на прощание. Хотя обычно желал «скатер-р-ртью дор-р-рожка!» или «пр-р-роваливай мало-помалу!».
Оказавшись на улице, Саша услышала истошный вопль:
– Змея! Тут змея! – верещал детский голосок, и девушка повернула голову в ту сторону.
Там она увидела маленькую пухленькую девочку, которая указывала куда-то в кусты. Там суетился маленький песик.
– Филя поймал гадюку! – кричала девочка. – Ой! Она же его сейчас укусит!
– Или тебя! – испугалась молодая женщина, мать девочки. – Анечка, отойди! Отойди немедленно! Я тебя умоляю! Пусть лучше змея Фильку кусает, чем тебя!
Но девочка оказалась не робкого десятка. Она решила спасти своего песика. Сашенька немного была знакома с ними всеми. А уж Филимона – отважного йорка знал весь район. Аладдин дружил с Филей и сейчас радостно побежал здороваться с приятелем. Разумеется, увидев добычу у того в пасти, Диня вознамерился завладеть ею. По его мнению, такой шикарный улов был слишком велик для маленького Филимона. Но йорк тоже был не лыком шит и не пожелал уступить добычу без боя. Завязалась схватка, в которой два собакена пытались перетянуть змею каждый к себе.
Собаки самозабвенно рычали. Анечка верещала и плакала, испуганная за свою собачку. Ее мама, схватив палку, размахивала ею во все стороны и вопила благим матом, чтобы кто-нибудь пришел и пристукнул эту гадину, имея в виду то ли змею, то ли Филю, то ли кого-то третьего. А Сашенька пыталась докричаться, чтобы все успокоились, потому что иначе собаки не услышат команды и не бросят змею. К сожалению, Сашеньку никто не слышал, а собаки не слышали ее команд и продолжали свою возню.
Ни Филимон, ни Аладдин не подозревали о нависшей над ними угрозе. И все же силы их были неравны. И как ни старался Филя, а его зубкам было не под силу справиться с мощной хваткой Аладдина, который вырос крупной скотинкой. Помесь лабрадора с королевским пуделем дала сильное и рослое потомство. Последний сильный рывок и йорк взмыл в воздух, угодив прямо в руки своей маленькой хозяйки.
– Филя! Он жив! – обрадовалась девочка.
– Осторожней, может, змея его укусила!
Но Филя был бодр, весел и совсем не огорчен утратой добычи. Он был уверен, что отлично поразвлекся и хотел продолжить веселье. Но Анечка крепко прижала его к себе, а ее мама поспешила увести ребенка подальше от опасного места. Наконец стало сравнительно спокойно, и Саша смогла подозвать свою собаку. Аладдин подбежал к ней, держа змею в пасти. Та была совсем дохлая и болталась в собачьих зубах, безвольно поникнув головой и свесив хвост.
– Ты убил змею! – ахнула Сашенька. – Дай! Дай ее мне!
– Осторожней! Она может еще не до конца умерла! – подала голос издалека мама Анечки.
Но змея была мертвая. Совсем. И смерть ее наступила уже давно. Может быть, пять лет, а может быть, и того раньше. Пять лет – это был тот минимальный срок, который помнила эту змею сама Сашенька. И помнила она эту змею уже исключительно в сушеном виде, а точнее, в виде брючного ремня своего папы, который он приобрел в качестве сувенира во время туристической поездки во Вьетнам.