Бокал вина? Пожалуй, можно. Когда есть повод, почему бы и нет? Проснуться утром знаменитостью, когда еще вечером никто не подозревал о твоем существовании, это ли не повод? И пусть нигде не названо имя, неважно. Имя – это лишь звук. Угасающее в воздухе эхо. Известным тебя делает поступок, а не имя. Если, конечно, ты не ребенок «звездных» родителей, ставший знаменитым еще до своего рождения.
Сегодня сразу несколько крупных порталов растиражировали новость: содрали друг у друга тексты, фотографии и дополнили все далекими от истины домыслами. Но главным было то, что сообщение запущено. Рано или поздно оно дойдет до нужного адресата.
Слышишь, чудовище? Живешь, купаешься в собственном успехе, радуешься жизни, но не знаешь, что смерть уже крадется за тобой по пятам. Она ходит за тобой тенью, прячется за углом, иногда дышит в затылок. Может, ты уже чувствуешь ее ледяное дыхание, потому что нервно оглядываешься, проводишь рукой по волосам. А может, так и колесишь себе беззаботно по улицам, не зная, какая участь тебе уготована. Нет, тебе не суждено погибнуть, как этим несчастным, на городских улицах. Тебя ждет долгое путешествие. На первый взгляд авантюрное, на самом деле – страшное. Путевка в ад. Зря ты, чудовище, кривило в недоверчивой усмешке рот и не верило в рассказы старого Игната. Мол, подобные страшилки хороши лишь для детских лагерей: рассказывать их ночью под завывание ветра и стук веток в окна или в ночных походах у костра. Чьи нервы окажутся крепкими? Кого не заберет Темный Человек, кого не задушит Красная Рука или не увезет Гроб на колесиках? Раз-два-три-четыре-пять, пора деткам спать. Все ли проснутся? Ай, страшно…
Там, откуда не возвращаются, вечность взирает на тебя пустыми глазницами. Там пики темных гор расцарапывают небо. Там звезды кажутся крупными, как растопыренная ладонь. А облака ластятся к тебе, как котята. Там, за тридцать третьей пропастью, варятся в жерле проснувшегося вулкана алчные до успеха грешники. Такие, как ты, чудовище. Ты думаешь, что оттуда не возвращаются, поэтому купаешься в успехе, забыв о том, что долги нужно возвращать.
Сегодня на завтрак у меня бокал «Каберне» и воздушное пирожное из французской кондитерской.
Лиза отложила ручку и встала из-за кухонного стола, на котором лежали раскрытыми три книги Дэна. Два часа ушло на то, чтобы освежить в памяти истории и сделать выписки по местам действий, описаниям героев и сюжетным ходам. Но, как и Дэн, она не продвинулась к разгадке ни на шаг. Им будто не хватало звеньев. Лиза уже склонялась к тому, что Дэн оказался прав: ключевыми в этой истории были не сюжеты, а его имя на обложке. И от этой мысли становилось жутко – до знакомой изморози в позвонках.
Стрелки кухонных часов показывали еще не поздний час. Лиза потянулась за телефоном, чтобы отправить Дэну сообщение. Но ее опередил звонком Федоров.
– Лизка! – завопил от переполнявшей его неизвестной радости сокурсник. – Что делаешь?
– Читаю.
– Понятно! Что еще делает Чернова в этот час? Собирайся! Поедем отмечать!
– Что? – не поняла Лиза. – Куда?
– Да куда угодно! Хочешь, вызову Барашова со Скворцовой? Или поедем вдвоем, а? Так даже лучше.
– Саш, ты можешь вначале объяснить, по какому поводу собираешься закатить банкет?
– Ну, это… Понимаешь, – отчего-то вдруг смутился Федоров. – Ты только не сердись, если что. Ладно? Мне сегодня неожиданно позвонила Амалия. Помнишь, мы с ней познакомились на вечере, куда с твоим отцом ездили?
– Помню, – ответила Лиза. На щеки хлынула краска, а сердце отреагировало на имя учащенным биением. Была бы ее воля, она бы пожелала никогда больше не слышать имени этой женщины, с которой… С которой они точно не будут работать вместе. Разнервничавшись, Лиза заходила кругами по кухне с прижатым к уху мобильником.
– Так вот, Амалия предложила мне работу.
– Чего? – не смогла сдержать удивления Лиза и остановилась напротив холодильника.
– Вот и я удивился! Она же вроде с тобой договаривалась. Но, насколько я понял, ты отказалась. Это так?
– Угу.
– А Амалии в компанию нужен человек, – частил в трубку Федоров. – И она нашла мои контакты.
– Понятно, – выдохнула Лиза. Все казалось логичным. Но сердце отчего-то не хотело униматься, стучало тревожно и часто, как палочки циркового барабанщика перед выполнением акробатом смертельного трюка.
– Ты не обиделась?
– На что, Саш?
– На то, что я вроде как твое место занимаю.
– Саш, это не мое место. Я отказалась. Потому что… Потому что у меня другие планы. Так что все в порядке. Я рада за тебя, Федоров! Когда приступаешь? Сразу после защиты или отгуляешь лето?
– В следующий понедельник.
– Уже?! Отчего такая спешка?! А как же диплом?
– А чего терять время? Да и к защите у меня, как и у тебя, почти все готово. Так отчего и не начать прямо сейчас?
– Да. Да… – рассеянно отозвалась Лиза и машинально скользнула взглядом по прикрепленным магнитами к дверце холодильника расписанию автобуса, карте метро и рабочему графику ее научного руководителя.
– Лизка, давай отметим? Я тебя приглашаю в любой ресторан, какой выберешь! Хоть самый дорогой!
– Саш, – тихо засмеялась она и вновь перевела взгляд на график. Что-то в этой схеме с закрашенными квадратиками привлекло ее внимание. И связано это было не с дипломом, а с книгами Дэна. – Саш, я сегодня точно не могу. Давай в другой день? И знаешь, лучше с Аленой и Олегом. Нашей четверкой, хорошо?
– Хорошо, – разочарованно отозвался Федоров. – Хотя, может, все-таки без них? Хоть раз…
– Ты меня на свидание, что ли, собираешься пригласить?
– Лиз, а что такого, что…
– Саш, у меня звонок на второй линии! Мне отец должен позвонить. Давай завтра встретимся и все обсудим? Хорошо?
И прежде чем Федоров успел что-либо сказать, она отключила вызов и открепила с холодильника график. Разбитый на пять колонок, он на первый взгляд не казался странным. Лиза сама закрасила цветным маркером в расписании занятий Маркелова «окна», в которые могла бы подойти для обсуждения диплома. Но так совпало, что в первой вертикальной колонке (понедельник) был закрашен самый верхний квадратик – первая пара. Во второй колонке (вторник) Лиза пометила вторую пару. А в среду, по забавному стечению обстоятельств, – третью. В четверг Маркелова в университете не было, а в пятницу Лиза могла прийти к нему в любое время.
Осененная идеей, она вновь выложила перед собой книги Дэна в том порядке, в каком их нашли на телах жертв, и выписала из названия первой книги первое слово, из второй – второе, из третьей соответственно третье. В итоге у нее получилась фраза «Убийство во имя…». Предложение не было закончено, поэтому Лиза бросилась к книжному шкафу, сняла с полки все имеющиеся у нее книги Весенина и разложила их прямо на полу. Она искала роман с названием из четырех слов, но такового, кроме уже использованного убийцей, не оказалось. Тогда Лиза, не мешкая, схватила телефон и набрала номер Дэна. Ответил мужчина сразу, будто держал мобильный в руке.
– Дэн, у тебя есть книги, в которых название состояло бы из четырех слов? – выпалила Лиза, едва услышав приветствие.
– Мм… Не помню, – сказал он после некоторой заминки. В трубке раздался скрип, будто Дэн встал и куда-то пошел, а следом за этим послышалось шуршание. – А что такое? – Лиза рассказала о своем открытии, и Дэн на какое-то мгновение погрузился в молчание. – Фраза незаконченная, – согласился он. – Но ты уверена, что именно в названиях скрывается разгадка?
– Я ни в чем не уверена, Дэн. Но у нас пока больше ничего нет.
От невольно вырвавшегося местоимения «нас» в груди что-то сжалось. Не от грусти, а от нелепого волнения. Дэн вряд ли в объединившем их местоимении увидел тот же смысл. Из трубки доносился легкий шум, будто он перекладывал книги. Его, конечно, в первую очередь занимали они.
– Знаешь, нет других названий из четырех слов, считая даже предлоги.
– Ломается схема, – вздохнула Лиза.
– Но у меня еще есть рассказы.
– Они выходили? – быстро спросила она.