Домик в лесу
Восхищенная новым образом, я попыталась хоть как-то отблагодарить девушек. Сразу смекнула, что они идут работать в конюшню и выразила желание помочь. Мне выдали теплую одежду поверх своей, и повели за собой. Усадили на стул и наделили задачей отмывать от земли корнеплоды.
Марта почти не замолкала, рассказывая мне о том, чем надо кормить лошадей в зимний период, а что категорически нельзя им давать, даже если сильно просят. О том, какой им требуется уход и как они готовят животных к скачкам и аукционам.
Помещение, где мы работали, находилось прямо в конюшне, и я могла смотреть на лошадей элитных пород. А точнее наблюдать за Вишенкой, гриву которой с особым трепетом расчесывал Мирон.
Натирая до блеска овощи, я маниакально старалась уловить то самое запястье, на котором вчера проявилась метка. А то вдруг мне все это приснилось?! Мало ли. Вчерашний глинтвейн так затуманил разум, что теперь трудно понять, где реальность, а где сон.
Пыталась так отчаянно, что ничего вокруг не замечала. Слишком длинные рукава его куртки. Слишком быстрые движения. А еще отвлекал его взгляд, который периодически, будто, между прочим, прожигал меня до кости и смущал не на шутку.
– Всем привет! – ворвалась в напряженное пространство Кира, в физиономию которой мне тут же захотелось вцепиться, но пришлось побороть ярость и фальшиво улыбнуться.
Девушка явно пришла не для того, чтобы поработать. Об этом говорила укладка ее каштановых волос, яркий макияж и одежда. Белая норковая шубка больше подходила для похода в ресторан и едва прикрывала ягодицы, обтянутые кожаной мини-юбкой.
Продефилировав так грациозно, насколько позволял дощатый пол конюшни, она приблизилась к Мирону и начала с ним о чем-то беседовать.
Я внимательно следила за его реакцией и заметила, как он тактично пытается уйти от разговора. Ни единой искры между ними не возникло и это могло значить то, что метка истинной пары уже начала на него влиять.
И теперь возникал вопрос: а оно мне надо? Убегая из клана одного волка, я совсем не хотела попасть в клан другого! А влюбиться? Кажется, моя истерзанная душа и испещренное ранами сердце не способны на новое сильное чувство. До сих пор я не пришла в себя настолько, чтобы строить далеко идущие планы на жизнь.
И вдруг мне стало не по себе. Вспомнила слова Марты о волках, для которых влюбиться в человека – проклятие. Я смотрела на Мирона и всем нутром не желала ему оказаться на месте Михея из легенды стаи.
Сегодня я должна точно выяснить, была ли метка! И если да…
То я не знаю, что буду делать! Страшно даже подумать, что может случиться, если впущу в сердце парня, и муж меня найдет.
– Так и вьется, так и вьется, – рассмеялась Марта. – Ни капли гордости.
Девушки расхохотались и Кира обернулась. Встряхнула копну кудрявых волос и покинула конюшню под новую волну смеха. А Мирон оседлал Вишенку, и лошадь вышла из загона.
– Прокатимся, Дина? – остановился он напротив меня и протянул руку. Наконец-то рукав куртки поднялся выше запястья, но меня ожидало разочарование.
На руке волка красовался широкий кожаный браслет, полностью закрывающий запястье. Видимо, придется напрямую спросить у него о метке и сделать это нужно как можно скорее. Постоянно думать, гадать и сомневаться – просто невыносимо!
Я вытерла мокрые руки полотенцем и поднялась со стула. Подошла к лошади и провела ладонью по ее шелковистой шее.
– Давай! Не бойся! Это классно! – поддержала Марта, уже засовывая мою здоровую ногу в стремя.
Одним движением Мир приподнял меня и боком усадил впереди себя. Натянул поводья, и Вишенка медленно вышла на улицу. По глазам резанул луч солнца, и я прищурилась, стараясь привыкнуть к вездесущей белизне снега, который сверкал серебристыми блестками.
– Тебе идет, – указал он взглядом на мои волосы и заботливо накрыл мою голову капюшоном.
– Спасибо. Куда едем? – спросила я, вцепившись в парня так, чтобы не упасть.
– В лесу есть старый дом, где я в детстве любил играть. Его давно пора было снести, но отец оставил в память о матери. Они любили проводить в нем вместе время вдали от стаи. Когда мама умерла, отец два месяца прожил там отшельником и никого к себе не подпускал. Говорит, что стены этого дома душу лечат, – улыбнулся он, с ностальгией в глазах, а я тяжело вздохнула, вспомнив свою мать.
– Как она умерла? – решилась задать не простой вопрос.
– Тяжело заболела. Она была человеком. Это волки не подвержены болезням, а ее забрал у нас рак.
– И моя мать умерла от рака, – вспомнила я ее бледное лицо и едва не расплакалась.
Он посмотрел на меня с сочувствием, и понимаем той боли, которая навсегда останется в душе. В его необыкновенных глазах застыла та самая боль, а губы улыбались, стараясь ее скрыть.
– Жизнь часто бывает не справедливой, но сегодня мы не будем грустить, – улыбнулся он еще шире, и стало даже теплее.
Сама не поняла, как мои губы растянулись в ответной улыбке.
За последнее время я так часто улыбалась и смеялась, что не припомню подобного за последний год.
– А что мы будем делать? – спросила игриво и вскрикнула от того, что Вишенка споткнулась и пошатнулась.
Мир крепко схватил меня за талию.
– Будем пить горячий чай, – подмигнул он и остановил лошадь.
Я заметила, что отчищенная от снега тропа закончилась. В нескольких метрах под толстым снежным покрывалом посреди густого леса стоял дом, который можно было увидеть только в сказках. Небольшой деревянный с лесенкой и длинным крыльцом. В окнах мерцало что-то желтое.
По своему обыкновению, волк слез с лошади и подхватил меня на руки. Понес к дому, утопая в снегу по колено. И уже на крыльце опустил меня на ноги и стряхнул снег со своих штанин.
– Проходи, – открыл он деревянную дверь и впустил меня внутрь.
Небольшой коридор встретил теплом и уютом. Я разулась и прошла в единственную просторную комнату напротив. В глаза сразу бросился массивный камин, будто вытесанный из куска гранита. На черной шкуре стоял низкий столик с фруктами, сладостями и ароматным чаем. Рядом диван и два кресла, а на стенах канделябры с лампочками в форме свечей. Приятный глазу полумрак и треск костра завораживали.
Пока я разглядывала комнату, Мир подошел к комоду и поставил пластинку на граммофоне. Заиграла тихая спокойная мелодия.
Парень вышел из комнаты и вернулся уже в брюках и футболке. Мне стало невыносимо жарко, и я последовала его примеру. Сняла теплый дутый костюм и осталась в лосинах и тунике.
– Угощайся, – предложил он и сел на шкуру лицом к камину.
Я опустилась на пол напротив волка, наблюдая за тем, как он наполняет чашки горячим чаем. Впялилась в браслет на его руке и сердце зашлось от странного чувства предвкушения чего-то.
Снова мысли унеслись во вчерашний день и руки нервно затряслись. Я обняла ладонями чашку и перевела взгляд на огонь. Оборотень молчал, а я не знала, с чего начать. Пауза затянулась и волнение усилилось.
– Только здесь мы можем поговорить наедине, зная, что никто не побеспокоит, – разорвал гнетущую тишину его приятный голос.
– О чем будем говорить? – состроила недоуменный вид.
– Думаю, ты знаешь о чем, – улыбнулся он и коснулся браслета.
Я так разнервничалась, что почти залпом выпила чай, обжигая нёбо. С грохотом поставила чашку на блюдце и сглотнула ком в горле.
– Догадываюсь, – кивнула в ответ и опустила взгляд.
– Я тебя люблю.
Я резко посмотрела на Мирона и почувствовала, как у меня задергался глаз и вспотели ладони. Щеки обдало жаром и стало трудно дышать. Нервы окончательно сдавали. Это было настолько неожиданно, что я приоткрыла рот, а сказать ничего не смогла.
Он отстегнул браслет и повернул руку запястьем вверх, демонстрируя алую метку. Не знаю почему, но потянулась к ней и накрыла своей ладонью, чувствуя его горячую кожу. Посмотрела ему прямо в глаза и вздохнула, набираясь сил.
– Я понимаю, что значит эта метка для волка.
– Тогда ты должна знать, что теперь я буду жить для тебя и ради тебя. Я сделаю все, чтобы ты ответила взаимностью.