В поисках Тартарии: перстень Искандера - читать онлайн

– О как… Тоже не по специальности. Оно и к лучшему – звучит скучно. Тебе не нравится то, чем ты занимаешься сейчас.

– Кто сказал? – удивился я такому выводу и с изумлением посмотрел на Оксану.

– Ты сам. Минут десять назад.

– Ты коверкаешь мои слова.

– А ты коверкаешь русский язык. Я переиначиваю слова или неверно интерпретирую их.

– Вот. Наверное, поэтому из меня не получился популярный репортер. Как не хватало твоих грамматических советов!

– Они последний раз помогли, кажется, когда ты сдавал ЕГЭ по русскому языку.

– Я за то тебе безумно благодарен! Получил нужные балы для поступления.

– Обращайтесь, еще помогу! – она мило улыбнулась, и мы направились к выходу из зала.

– Почему до сих пор не обзавелись детьми? – настоял на вопросе о ее личной жизни. Она старательно избегает откровенности.

– Детей пока нет, – девушка посмотрела с вызовом. – Не уверена в будущем.

Я отвел взгляд за нее, туда, где дедушка с внучкой рассматривали фотографии на стенде.

– Деда, а что это значит? – озорным голоском поинтересовалось дитя.

– Символы такие, Дань. Люди раньше не умели писать. Вот, символы рисовали.

– Они что, глупые были? Писать не умели?

– Отчего ж… Умные. Но мыслили по-другому…

«Мыслили по-другому» – зацепилось в голове.

Я мыслю, как разбойник, в попытках найти украденный неликвид. Будто бы кто-то сознательно его прячет. Остается копаться в карманах оставленного тулупа или перерывать сокрытое под подушкой. Был ли Аль-Аль разбойником? Причастен ли фельдшер Петр Александрович к тому заговору ногайцев? Тем более камень Верещагин хотел вернуть неспроста, об истинной причине не указал. Значит, не просто так Аль-Аль прятал вещь. И не продал ее, не отдал кому. Все были уверены в том, что эта вещь будет использована по назначению нужным человеком. Правильно полагать, того не случилось, поскольку разразились войны в Средней Азии.

Не дождавшись реакции на свои слова, Оксана обернулась вслед за моим взором.

"Что там за экспонат?" – шепнул я на ушко. В обороте головы особо близко стала ее открывшаяся нежная шея и аккуратные маленькие ушки. Чуть приблизился к ней, чтобы мои слова не отвлекали дедушку от пояснений.

Оксана вновь повернулась ко мне, и наши носы почти соприкоснулись.

– Это фотографии гробницы с солярными символами, – шепотом ответила она.

Волнительное дыхание обуяло все мое тело. Возможно, даже щеки порозовели, и я от смущения на мгновение зажмурил глаза.

– От тебя пахнет дынькой, – она улыбнулась.

– Не удержался от мороженого по пути сюда.

– Я бы не отказалась! – она сделала шаг назад, создавая, между нами, расстояние приличия.

Девочка обернулась к нам. Возможно, она услышала обрывки фразы, похожей на ее имя. Именно такие вещи люди лучше всего улавливают.

Я поймал ее любопытный взгляд и резко повернулся, делая вид, что рассматриваю текстуру рубахи хлебопашцев. Ах, как ровно и аккуратно они шили сотни лет назад! И это без машин и автоматов!

Так, вдоль стеночки, рассматривая экспонаты зала, против часовой стрелочки я попятился к стендам с солярными символами.

Дедушка с внучкой напротив устремились к центру зала, где мы недавно рассматривали сарматские бусинки.

– Это Мавзолей аланского правителя XI века, найденный и перевезенный сюда в середине прошлого века, – пояснила Оксана.

Я приковал все свое внимание на текстуру оформления узоров каменных глыб. Они смутно напоминали узоры, отпечатавшиеся на кровавой ткани обернутого дневника Верещагина. Круг и отходящие от него три дороги. В данном случае это три креста, знак мог не полностью отпечататься на рубахе. Та утерянная реликвия имела на себе подобные символы!

– А где сейчас эта гробница? Из нее еще что-нибудь вынесли кроме этих украшений?

– Мавзолей, – поправила Оксана. – Ты что-то узнал? Значит, ты ищешь конкретный клад, а не занимаешься абстрактным землекопанием!

Я не обращал внимания на ее эпитеты, пристально рассматривая фотографии раскопок.

– Нет. Просто символы знакомые. Приходилось писал о культуре скифов… – пришлось коряво соврать, поскольку еще не понимал значимость обнаруженной взаимосвязи.

– Дашь почитать? – не купилась на мои отговорки любознательная девушка.

– Думаю, ты не откроешь там ничего нового для себя. Как работнику музея тебе, наверное, приелись все эти истории с костями в камнях.

– История, да – надоела. А язык повествования бывает увлекателен.

Я улыбнулся. Это была хорошая подмазка мне, как журналисту, и недостаточная, чтоб я растаял.

– Всегда рад новым читателям!

– А дашь почитать первой эту статью о кладах?

– Возможно.

– А черновики? – напирала Оксана, что наталкивало на очень подозрительные мысли.

Я оторвался от фотографий, понимая, что лучше посмотреть на оригинал.

– А где мавзолей сейчас?

– Ближе, чем ты думаешь, – игриво улыбнулась девушка и направилась к выходу из зала.

Большой лестничный проем разделял исторические эпохи, представленные в музее.

В область палеонтологии и животноводства в тот день было идти неинтересно. Не думаю, что кто-то из восставших древних мамонтов мог быть причастным к Имперским заговорам.

– На Нюсю посмотреть не хочешь?

– А кто это?

– Ты что! Ставропольский музей – единственное место в мире, где можно увидеть скелеты сразу двух южных слонов вида Archidiskodon meridionalis Nesti. Посетители назвали их проще: Нюся и Архип. Ставрополь– «родина слонов»!

– В параллельной вселенной… Хватит заливать! – это все неудачная шутка.

– Эта как раз та вселенная! Наш мир намного увлекательнее и интереснее, чем мы привыкли думать.

– Я обычно проповедую иные взгляды. Не думаю, что эта самая Нюся похищает на Ставрополье древние артефакты.

– Похищает? – зацепилась девушка.

Я понял, что сказал лишнего. Еще пару минут с этой особой, и я выложу все свои карты. А этого пока допустить нельзя! Дабы не затягивать свой допрос, направился на выход, по ступенькам вниз.

– Послушай, а не попить ли нам кофе тут рядом? – пошла за мной следом Оксана. – Ты расскажешь, куда делся на эти долгие годы, полистаем школьный альбом в соцсеточке?

Именно этого я и хотел. Начать с посиделок бы под вкусное вино в ресторане с ней… Я боялся озвучить свои желания, зная, как неверно Оксана способна трактовать их, со своей проницательностью. К тому же, как не скомпрометировать ее в глазах мужа.

Предложение, последовавшее от нее, внесло иной оттенок. Это не простая любезность, а любопытство.

– Я «за»! – подавляя в себе скептические настроения относительно любопытства Оксаны, попытался настроиться на более дружелюбный лад. –Отсутствие Веры Степановны поменяло планы на сегодня. Вечер свободен.

– Вера будет завтра. Думаю, она-то поможет тебе в поисках. Архив должен содержать хоть какие-то сведения.

– А у тебя доступа туда нет? – попытался узнать я. Не хотелось терять целый рабочий день для поисков.

Девушка обиженно надула губки и покачала головой. "Нет".

Мы остановились на лестничном проеме между этажами. Других посетителей музея рядом не было видно, наверное, все любовались останками мамонта Нюси. Кассирша куда-то запропастилась. Зато витавшее эхо создавало атмосферу присутствия лишних ушей.

– Так что, возьмешь меня?

– Куда? – растерялся, не поняв, в каком контексте задала вопрос.

– Расследовать с тобой это дело! – девушка округлила глаза и чуть приподнялась на носочках, выжидая моей реакции. – Пожалуйста! Мне здесь бывает очень скучно.

– Ты расцениваешь это как некоторое развлечение? – с серьезным и озабоченным видом я покачал головой.

– Не только. Действительно интересны эти ваши… – она сделала жест пальцами, пересекающими крест–накрест друг друга. – Хештэг "тайны–загадки". И я бы хотела, чтобы и мое имя осталось в этом музее, как фамилия того дяденьки, откапавшего аланский мавзолей.

– Хорошо. Но с условием – ты будешь именно помогать, а не мешать! – я хотел побыстрее закончить разговор на лестнице, боясь быть подслушанным случайными прохожими.

Девушка радостно захлопала в ладоши и запрыгала. Совсем как ребенок и очень наигранно.

– Итак, где мавзолей с солярными символами?

Оксана засмеялась и, положив руку на плечо, обошла кругом.

– Вот, посмотри! – она раздвинула рукой полоски висящих штор за моей спиной. За ними скрывалось огромное окно во внутренний двор здания музея.

По центру двора, почти занимая всю его площадь, стоял металлический навес. Под ним заставленные со всех сторон машинами красовались плиты искомого мавзолея.

– Ближе, чем ты думаешь! – повторила свою фразу Оксана.

Я открылся рот в поисках нужных слов восхищения. Чувство досады ударило под дых.

Сакральное сооружение, возведенное людьми тысячу лет назад для придания прочтению уважаемой личности, теперь без затей стояло на музейной парковке как никчемный экспонат.

Историки и знатоки высосали из этих плит все, что хотели, сделали важные для себя открытия, возможно, защитили какие-нибудь диссертации. А после оставили тут. Другого применения не нашлось.

– Это нечестно. Ты вынудила взять тебя в команду! – возмущение лилось через край. Всего-то, надо было вовремя прочитать статью в интернете об археологических находках! Одна страница из Википедии в обмен на билет в мою команду. Надеюсь, приобрел ценного соратника.

– Я знаю, где какие «подводные» камни. Вот, смотри! – в очередной раз, довольно ткнув рукой в окно, расхохоталась она.

– И то верно… – подойдя к стеклу, кивнул я. – Могу посмотреть на мавзолей поближе?

– Нет! – отрезала Оксана.

– Нужно изучить внутреннюю сторону плит.

– Я когда-то изучала эти символы, когда готовила доклад… Тогда поняла важную вещь: нигде не задокументирован оборот. По умолчанию, задник плиты плоский, из шлифованного камня.

Археологи, изучавшие мавзолей, явно не уделили должного внимания внутреннему содержанию. Все богатство убранства и узора запечатлено на внешних гранях. Если моя теория верна и артефакт был найден изначально в одной из подобных гробниц, то на внутренней стороне должен остаться след. Одному мне известный след.

– Но это экспонат музея! – запротестовал я, желая получить доступ к изучению плит.

– К сожалению, доступа к нему не имею.

– Ты же сотрудник музея!

– Я пришла сюда всего лишь… – Оксана прервалась на полуслове. Чуть промолчала и поправилась. – Я сказала, не имею доступ к нему – мавзолей еще на реставрации. Доступ разрешает директор Николай Анатольевич. Случится нескоро…

– А когда можно?

– Не знаю…

Вспомнился момент, когда мы были юнцами. Классе в седьмом, гуляя по городу в компании одноклассников, мы объелись мороженого. От третьей или четвертой порции запершило горло. Знал, как уже на второй следовало остановиться. Оксана тогда сказала: "Если очень хочется, но нельзя – то можно!".

Я сделал довольное лицо и протянул девушке руку.

– Ты принята в команду по расследованию похищения артефакта.

Оксана повернулась и крепко обняла в порыве радости.

– Круто! Здорово!

Так и непожатая рука моталась с оттопыренной ладонью за ее спиной.

– И еще! Не распространяйся о наших целях и ходе дела! – наконец отодвинул ее от цепких объятий. – До момента публикации – это коммерческая тайна.

После чего вновь повернул голову к окну. На сей раз я рассматривал не мавзолей, а то, что его окружало. Подъезды, входы и выходы, камеры наблюдения. Я решил поиграть немного в «Индиану Джонса».

Если удастся в ближайшее время договориться об экскурсии к плитам, никто не разрешит по ним лазить. Иначе не забраться вовнутрь. Стены сложены в огромный прямоугольник без дверей. Единственным окном служило отверстие у трехкрестового оберега. Остается самовольно проникнуть к мавзолею и детально изучить все изнутри.

– Отметим вкусным кофе? – позвала Оксана, направляясь на первый этаж музея.

– ОК, напарница! – радостно отозвался я грядущим приключениям. – Я угощаю.

Глава 4

Город под светом звезд.

Напротив, музея расположилась известная во всем мире сеть быстрого питания. За годы в столице я привык перекусывать в подобных заведениях, Оксана к моему предложению отнеслась скептически. Как неисправимый оптимист, отнес ее первоначальный отказ за стремление к здоровому питанию, нежели способ избежать мою компанию. Выиграл озвученный мной аргумент о хорошем виде на городскую площадь из окон брендового заведения.

За кофе беседовали недолго. Задерживать новоиспеченную напарницу не стал, понимая, что и так похитил ее в разгар рабочего дня.

Остаток дня решил потратить на обустройство своего быта на даче тетки. Натаскал с садового участка дров, настроил систему отопления, при этом изрядно поломал голову о законы физики жидких тел в сообщающихся сосудах. Это был тот самый случай, когда "без ста грамм не разберешься". Выпивать в одиночестве не стал, несмотря на большое желание накатить в воспоминаниях грусти. От беседы с Оксаной вернулся переживаниями в прежнюю жизнь, покинутую с выпускного вчера. В голове воскресло множество чудесных воспоминаний из детства. Жаль череду грез прервало событие, кровавым крестом перечеркнувшее мою жизнь.

Как раны лечатся временем (лож), так дурные мысли прогоняются работой. Попытался разобраться с системой отопления, не вышло. Пришлось звонить тетке в Краснодар. Благо, на часах еще не было десяти, а не послушав сказок Киселева по телевизору она не засыпала.

– Привет, теть Ань! – старался подать свой голос наиболее радостным.

– Здравствуй, Влад! Как добрался? – теплый голос из далекого детства согрел мое сердце.

– Вчера приехал. Все хорошо, разместился. Спасибо за гостеприимство!

– Что ты! Не стоит. Я рада, что хоть кто-то присмотрит за дачкой. Все хочу его продать, да покупателя нет. Окна не побиты?

– Все на месте, даже электрический чайник. Кому нужно здесь бродить? Разве что собакам. Их тут много.

– Да, помню. При мне еще их прикармливал поселившийся где-то рядом бездомный. Вроде не беспокоили.

– Напротив. Беспрестанно лают, думаю как-нибудь их перестрелять.

– Не смей! – резко отозвалась тетка.

Глубоко вздохнул. Убивать животинок и не планировал, так попугать их малость.

– Нет там никаких бездомных. Окна заколочены.

Я подошел к окну и присмотрелся. Предусмотрительно щелкнул выключатель в комнате, прежде чем смотреть на соседей. В наступившей темноте бликов света в доме напротив не выделялось. Забавно, как мы оба с неведомой силой из заброшенной халабуды, смотрим друг на друга, сохраняя свой интерес в тайне.

Обсудив пару незначительных житейских вопросов, я приступил к главному:

– Вопрос есть, как заполнить водой систему отопления?

Выполнив все точно по теткиной инструкции, запустил тепло в комнаты. Пока дрова с обжигающим лицо жаром трескались, я наслаждался вечерней тишиной и размышлял. Таких вечеров «для себя» в столице у меня было мало. Не стал отвлекаться даже на интернет. Попросту им еще не обзавелся. Завтра подключусь к местному оператору связи.

Как проснулся, созвонился с Верой Степановной. Договорились о встрече, чтобы в этот раз приехать в архив не напрасно.

Утро выдалось более приятным, чем вчерашнее холодное пробуждение. Натопленный уют и не хотел выпускать в сырость мартовского буднего дня. С привычным шумом захлопнул калитку. От раздавшегося грохота разлаялись собаки из заброшенного дома, что существенно ускорило меня с посадкой в машину.

Преодолевая проспект Космонавтов, посетила страшная мысль о причине раздражительности соседских собак. Тот бездомный, что их приютил, отошел на свет иной? Верные псы стерегут его прах?

Краевой Архив находился в старой части города, при этом значительно дальше Крепостной горы. Вчерашняя несостоявшаяся наша встреча в музейной локации была обусловлена желанием Веры Степановны поработать с экспонатами. В этот раз она назначила встречу непосредственно в святая-святых, где хранятся исторические документы. Стараясь не упускать рабочее время на всяких малознакомых личностей, архивная работница согласилась побеседовать, без отрыва от собственных дел.

– Здравствуйте, я Владислав Борисович Головчак, журналист из Москвы, – с ходу показал удостоверение репортера. Не хочу подозрений афериста или любознательного блогера, коих несметно развелось. Деловой костюм с галстуком к рубашке добавил солидности моему виду. Я здесь с серьезным расследованием.

– Мне передали, что Вы вчера приходили, – Вера Степановна протянула руку. – Сожалею, о неудобствах.

– Отнюдь! – пожал руку в ответ и убрал удостоверение в портфель. – Вчера прошелся по выставкам с одной из сотрудниц музея. Оксана Александровна провела дельную экскурсию.

– Оксана Александровна? А кто это?

– Ваша сотрудница… – впал я в некоторое замешательство. Не знает сотрудников музея? Тот ли передо мной человек, с которым договаривался о встрече по телефону?

– Нет у нас таких, – совершенно спокойно ответила Вера.

Мы шли от гардероба по коридорам первого этажа. Я не мог разглядеть ноток иронии в лице впереди идущей сотрудницы архива. Вдруг остановился, пытаясь понять, не разыгрывают ли меня.

Вера Степановна, заметив мой растерянный вид, задумалась.

– Постойте. Не Ксюшу ли вы вчера видели?! – лицо женщины просветлело, на нем появился след улыбки. – Чуть ниже ростом, Ваша ровесница, с каштановыми волосами?

– Да.

Она рассмеялась.

– Так это Ксюша была! Племянница нашей кассирши. Приходит иногда тетку навестить. Она работает напротив музея, в администрации края.

– По краеведению ей есть, что рассказать, – не стал терять виду, удивившись вскрывшемуся обману одноклассницы.

– Возможно, – женщина продолжила путь по коридору. – Так с каким вопросом Вы нас посетили?

– Разбойники…

В горле чуть пересохло от досады. Зря положился на друга детства. Оксана – самая настоящая разбойница, о которой следует написать статью! Несмотря на свое жульничество, она сильно помогла, указав на связь камня Искандера с мавзолеем Аланского правителя. Следующим вечером я обязательно поработаю в этом направлении.

– Верно, верно. Про разбойников и их клады. Что еще всегда интересовало столицу? – согласилась Вера Степановна. – Кто, о чем, а лысый о расческе.

– Не понял…

– Не важно, пройдемте!

Вскоре меня усадили за широкий стол среди складских стеллажей. На полках пылились сотни коробок с бумагами. Пометки на стеллажных ярлыках записаны шифровками мест хранения, трудно понимаемыми работниками архива.

– Как таковой, отдельной картотеки по персонам у нас нет, – принялась за работу хранительница архива. – Поэтому придется листать рапорты и отчеты городских правоохранительных контор. С какого года начнем?

– Интересуют разбойники, приговоренные на казнь в 1863 году.

– Конкретное имя известно? – проходя мимо полок в поисках нужной коробки, архивариус делала пометки в свой блокнот.

– Известно о нем немного. Аль-Аль – возможно, это прозвище.

– Если это рядовой пьянчужка или рыночный вор, вряд ли что-то есть… – скептически вздохнула женщина и чихнула.

На столе напротив лежал толстый сшив и папочка с желтыми листами. На корешке сшива значилось: "Проекты зданий начала девятнадцатого века».

– Еще хочу узнать о судьбе фельдшера Ставропольского гарнизона того периода. Петр Александрович, его фамилия неизвестна.

– С этим проще, – вздохнула женщина, вновь помечая в своем блокноте.

Я не решился притронуться к бумагам на соседнем столе. Возможно, есть особый режим секретности, или трогать такие документы нужно в специальных перчатках и масках. Ожидание поисков Веры Степановны накручивало надеждой непременной находки истины. Нужно успокоиться и не волноваться. Постарался отвлечься на что-то иное.

Полки были градированы по годам записей и ведомствам. Глядя на макулатуру вековой давности, начинаешь понимать выражение о забытье истории.

– Часто приходится так что-то выискивать? – обратился к блуждающей среди полок работнице архива.

– Не очень. В последнее время больше для себя что-то ищу. Пишу одну историческую работу…

– Надеюсь, не смежную со мной? – вытянул шею, разглядывая, в какие дали ушла архивариус, в поисках нужных бумаг.

– Я затрагиваю временной период чуть раньше. В основном по архитектуре, – голос был сдавлен, будто она несла некую тяжесть. – Вот, нашла сводку городового за требуемый год. Если здесь не найдете, то не знаю…

– Вам помочь? – коробка у нее была объемистая, размером с те, в которых транспортируются пачки бумаги А4, сложенные в ряд по пять.

Ответом послужило волевое сдутие Верой нависшей над глазами челки и продолжение сосредоточенного шествия. Коробка бумаг, поставленная предо мной, была вовсе не пыльная, как представлялось ране.

В целом за содержанием архива чувствовались заботливые руки, грамотно расставляющие информацию по полочкам, с соблюдением определенного порядка хранения. Влажность, свет и наличие герметичности от пыли и грязи – важные атрибуты сохранности наследия предков.

– Пока ищите тут. Я над своей статьей поработаю за соседним столом, – указала рабочее место напротив Вера Степановна. – Если что-то понадобится, спрашивайте.

– Спасибо.

– Не думаю, что Вам понадобится помощь в работе с архивными материалами.

– Не хотел бы сильно злоупотреблять вашим доверием! – растерянно произнес я, пытаясь понять, откуда такое доверие мне, незнакомому человеку из занюханного московского журнала.

Одно дело, когда посылаются официальные письма с запросами от редакций. Естественно, работники архивов всегда рады попасть на страницы солидных журналов. Совсем другой случай – мое расследование. Полуофициальное, подкрепляемое телефонными звонками.

– Отчего ж, доверие заслуженное. Я читала Ваши работы.

– Вот как? – было большим откровением, что здесь, вдали от столичной жизни, кто-то знал о существовании моего журнала. И уж тем более, кто-то запомнил фамилию репортера не из первых полос.

– Да-да, после Вашего звонка с вопросом о написании репортажа, я посчитала нужным разузнать больше о причине такого интереса. Видите ли, не каждый день звонят из светских журналов именно мне. И тема необычная для выездной командировки. Значит, действительно есть важные факты для поисков. Вы знаете, в каком направлении копать.

– Совсем не так обстоят дела, – невольно покраснел, не желая заводить Веру Степановну в заблуждение. – если бы знал достаточно много по этому делу, то не сидел бы сейчас в архиве.

– И то верно. Гипотеза требует подтверждения. После своих умозаключений о цели вашего визита я решила разузнать больше о предполагаемом авторе расследования. Порылась в интернете и нашла некоторые Ваши статьи.

Я оторвался от листания предложенных исторических документов и замер.

– Вы находите мои статьи дельными? – закралась надежда на поддержку.

– Иначе бы я не дала вам согласие работать в моем архиве.

– Польщен! – выдавил с волнением.

– В частности, Ваша статья о Тартарии меня сильно впечатлила! –архивариус чуть наклонила голову, дабы лицезреть оппонента без призм очков.

– Тартария занимает все мои мысли! – воодушевился встречей с человеком, разделяющим схожие взгляды на существование огромного пласта неизученной истории древности. – Я считаю ту статью незавершенной. Еще много вопросов осталось.

– И Вы, непременно, найдете их. Я верю! В статье видно, как скрупулезно Вы работали с архивными материалами.

Резко свернул широко расплывшуюся улыбку. Упоминание об архивах было лишним. Она нарочно блефует? Для работы по Тартарии я не посещал таких архивов, как этот. Всю информацию брал из открытых интернет–источников.

– После прочтения статей сразу ясно – с древними манускриптами Вы работать способны. Поэтому и доверяю вам эти папки. Будьте внимательны и сосредоточены! – наставляла Вера, показывая своим карандашом на книги, лежащие у моего носа.

Можно расслабиться, она не блефует. Она действительно полагает, мной была проделана огромная работа в закрытых архивах Москвы.

– Благодарю! – от смущения опустил глаза к вековым текстам.

Вера Степановна принялась раскладывать свои записи на рабочем столе.

Я принялся листать хрупкие древние страницы. Впервые держу в руках подобное, и это беда. Наблюдал, как работают с тонкой старой бумагой по документальным фильмам, да приключениям голливудских кладоискателей.

Мы просидели в сосредоточении час или два. Я периодически уточнял какие-то пометки на полях архивных журналов. Она с серьезным видом, под лупой изучала старинные карты крепостной горы со схемами зданий.

– Где располагалась городская тюрьма в 1863 году? – поинтересовался я, закрыв очередной журнал.

– Ого! Можно сказать, Вы работаете параллельно со мной! – Вера Степановна потянулась, выгибая спину назад. – Я изучаю архитектуру зданий в начале девятнадцатого века и как раз недавно натыкалась на одну схему…

– Тюрьмы тоже представляет архитектурную ценность? – всегда считал, что архитектура больше любится историками в своих вензелях и красочности убранства зданий. Строение каталажки со статуями амуров или титанов, подпирающих колонны, казалось абсурдным.

– Все, что касается раннего становления города, представляет интерес! – женщина гордо подняла указательный палец вверх. – Тюрем было несколько, что обеспечивало пристанище шедшего через Ставрополь огромного трафика каторжников. Одна стояла на углу улиц Соборной и Казанской. Другая, или – следственная, находилась на Базарной площади. В восемнадцатом веке оба здания были одноэтажными и деревянными. А 1864 году построили каменный двухэтажный тюремный замок по типовому проекту, в центре города. Уже поздний момент для Вас?

– События шестьдесят третьего года… По моим сведениям, разбойник Аль-Аль содержался в некоем изоляторе при крепости.

– Да, была такая практика, если узник особо важный.

– Отчего ж?

– Видите ли… Существует легенда, что гора соединена множеством туннелей с некоторыми объектами в городе. Это раз. А вот второй факт – гауптвахта, о которой Вы говорите, находилась в помещении, ране используемом под дом коменданта. Я не исключаю возможности существования потайного хода из этого здания. Вследствие такой догадки, Ваш узник мог легко в любой момент…

– Это исключено! – возразил я. – Аль-Аль умер в камере, о чем есть свидетельство врача.

Женщина рассмеялась.

– А приключения графа Монте-Кристо Вам ни о чем не говорят? – она привстала от стола и подошла к окну.

Я отложил свою рабочую тетрадку в сторону. С таким поворотом предположений могло вовсе выйти, что Аль-Аль был преднамеренно размещен в темнице. Выходит, Василий Верещагин напрасно доверился Ставропольскому другу–фельдшеру.

– Чайку? – прервала мои размышления Вера.

Предложение было очень кстати.

Мы проследовали по коридору прямо, к заставленному книгами кабинету. То был скорее, кабинетик.

– Зеленый, черный? – копаясь в тумбочке, уточнила архивариус.

– Черный, пожалуйста.

– Так вот, все, что касается основания нашего города, да и любых городов, – овеяно множеством легенд и тайн. Для наших предков основать город было сродни началу нового важного свершения в жизни. Даже даты заложения первых камней крепостей никогда не были случайными. Вот вы думаете, что Ставрополь основан в октябре 1777 года? Нет! На месяц раньше и под другим именем. Но! Те, кто соблюдают сакральные традиции градостроения и уклада жизни, исправили это. Они перенесли крепость на новое место вблизи, основав в нужную для "космоса" дату, – при этих словах женщина поставила чашку с чаем на стол и освободившимися руками сделала знак кавычек. Напрасно маскирует за ширмой чужого предположения свою веру в эту теорию.

– Похоже на эзотерику, а не историю… – возразил я, теряясь.

– Дальнейшее построение улиц города и крепостных стен тоже не случайно, – продолжила она. – Таковое расположение копирует созвездие Персея в определенный день осени. Это не пустая теория. Могу доказать. Сегодня, например, я всматривалась в детали карт-схем в поисках более мелких звезд небосвода. Таким образом, я убедилась в своей гипотезе. За прошедшие с основания города триста лет ось Земли чуть накренилась, и некоторые небесные тела уже не на тех углах-отражениях, что задумывалось. Поэтому города не вечны.

– Что?!

– Города, построенные тысячи лет назад под знаком ярких звезд, уходят в небытие. Созвездия им покровительствовали, заряжая своей космической энергией. Города развивались. Со временем ось планеты уходила от привычных созвездий. Более звезды не посылали свою силу его правителям и жителям. Города завоевывались, пустели или попросту исчезали с лица земли, вычеркивались из истории.

– В это сложно поверить.

– Заросшие джунглями города Инков, города Месопотамии, Троя, в конце концов!

– Вы хотите сказать, Ставрополь – один из таких космических городов?

– Еще интереснее! Он воскресший город!

Я поперхнулся и спешно поставил чашку чая на стол, дабы не обжечься.

– Понимаю Ваше удивление! – покачала указательным пальцем Вера Степановна. – Не говорю, что разделяю эти верования относительно космоса и энергии. Я смотрю на мир через другую призму. Мы говорим с вами о мотивах градостроителей. Почему они сделали так, а не иначе. Ответ: из-за своего мировоззрения. А оно с очень древними корнями.

– Воссозданная под теми же звездами копия более древнего города?

– Именно! – восхитилась она моей догадливости.

Удивился собственным словам не менее. Откуда бы в моей голове подобные предположения?

– Здесь, недалеко, в Татарском лесу было найдено древнее поселение, имеющее потенциально богатую историю с малознакомой цивилизацией, – Вера торжественно привстала. – Его нынче называют "Татарское городище".

Около трех тысяч лет назад звезды, что сошлись в двадцать второй день десятого месяца, в новолуние, как и в день воссоздания Ставрополя, дали свою проекцию на Землю, имеющую несколько иную ось вращения. Первым под этой проекцией-протекцией был построен город, чье имя забыла история, но знакомый нам ныне как найденное "Татарское городище".

– Кажется, начинаю понимать Ваш ход мысли! – более живо заговорил я. – Изучая карты построения крепости и города, Вы хотите сопоставить текущее положение звезд относительно черт улиц, а потом эту схему под нужным углом наложить на Татарский лес, воссоздавая схему давно минувшего города?

– Вы удивительно проницательный человек!

Присвистнул от удивления.

– Договоримся, это наша маленькая тайна! Разрешаю вам упомянуть об этом в какой-нибудь из будущих статей. После публикации моей монографии по космической архитектуре городов.

– Честное пионерское! – положив руку на сердце, отрапортовал я. – И более того, Ваша теория помогла в текущем расследовании.

– Каким образом?

– Тюрьма города находилась в каком-то особенном звездном месте?

– Конечно.

– Так же, как и гауптвахта, дом коменданта и прочее, – это место потенциально должно отражаться в старом городе в лесу. А если наоборот? Место в древнем городе должно показать что-то в современном Ставрополе?

– Именно! – громко прихлопнув чаем, согласилась Вера. – И еще, маленькая поправка! Последнее «звездное строение» в городе было построено в 1907 году. Далее те, кто соблюдал традиции сакрального градостроения, ушли.

– Куда?

– В эмиграцию.

В голове пронеслись картины, которые боялся представить до поездки. Сцены, где люди с тонкими усиками в деловых шляпах садятся на пароход, а после уплывают вдаль за горизонт. А у одного из тех пассажиров на шее весит то сокровище, на поиск которого я снарядился ехать. В руке того господина, несомненно, портфель, а в нем записи тайных обществ, где расписано, кто, зачем и как убил Аль-Аль, подставил Верещагина и натворил дел на границе Империи. Так незамысловато я заходил в тупик расследования, добравшись до революционного 1920 года…

– Опять же, не каждое старинное здание несет в себе сакральный смысл? – развеял свои грустные ожидания.

– Конечно, нужно знать людей, заложивших строения, и их цели.

За целый день поисков я так и не обнаружил ни одного упоминания об Аль-Аль или фельдшере Петре Александровиче. Уже отчаявшись, я случайно прочитал заметку про смерть подсудимых в камере пребывания ожидания решения суда. Вроде ничего необычного для судебно-исправительной системы царской России. Беспредел и антисанитария, несущие в себе страх заразиться чахоткой, дизентерией и умереть в камере, не дождавшись решения суда. Некоторые заключённые, как Аль-Аль, вовсе до смерти замучены следователями.

Дело о пернатых грабителях драгоценностей упоминалось вскользь.

Еще я раздобыл пару косвенных подсказок относительно дальнейших поисков в архивах Армавира или Краснодара, поскольку некоторые книги по непонятной логике советских наркомов были отправлены в другие ведомства. Впрочем, с Армавиром еще понятное дело – в начале советской власти исторические и художественные архивы сосредотачивались там. Отчасти это обусловлено развитием номенклатурной деятельности в городе. Более из-за оставленных в спешке документов и ценностей белого движения. Эта гвардия, сломя голову, мчалась через Армавир на поездах в направлении заморского убежища.

– Удалось Вам чем-то помочь? – поинтересовалась Вера Александровна, провожая на выходе из архива.

– Есть пара зацепок. Одна из них несколько радикальна.

– Хотелось бы о ней послушать. – Улыбнулась Вера.

– Раз город, заложенный в восемнадцатом веке – лишь проекция более древнего мегаполиса, то сделано то не случайно. Значит где-то есть сокрытые от нас сведения о истинной истории «Татарского городища»! Полагаю, утерянная цивилизация была способна воздвигать сакральные объекты по звездам, использовать артефакты и даже повлиять на собственное перерождение через тысячу лет… Я знаю лишь одно прото-государство на территории нынешней России, способное на такое.

Архивариус читала на моем лице озарение с небес. Или так казалось…

– Полагаю, как на самом деле в лесах под Ставрополем сокрыт один из потерянных городов Тартарии!

«Тартарское городище». – прочитал по не озвученному движению губ Веры Степановны.

– Я сейчас вспомнила одну свою претензию к вашей работе по Тартарии… – интонация ее голоса напоминала утешающую речь матери после проваленной контрольной. В таких случаях она советовала посмотреть на свои ошибки, приведшие к ситуации, далее быть осмотрительнее.

– Вот как? Поделитесь?

– Есть по ходу повествования один однобоко рассмотренный факт… – продолжила архивариус. – Там, где вы говорите, что в палате Британского торгового представительства 16 века висела карта Московии и прилегающих территорий, с которыми они вели торговые дела.

– Какое это имеет отношение к нашим сегодняшним поискам? – усомнился я в полезности ее упреков.

– Прямое, Владислав Борисович. Прямое! – покивала она успокаивающе. – Так вот… На карте четкой линией разделена граница с Тартарией, и, как Вы верно подметили, совершенно ясно указано наименование государства с соответствующим флагом и гербом: "Тартария". Вы повелись на всеобщее заблуждение.

– Как?! – мне плюнули в лицо! Этот аргумент – один из самых убедительных в статье.

– Вы смотрите на проблему однобоко. Вот, посудите с такой позиции: если Англичане торговали с Тартарией, то кроме карты должны быть еще какие-то документы.

– Так существуют описания путешественников!

– Это косвенные показания. Недостоверные.

– Ну, знаете!

– Я хочу сказать, в случае торговли с Тартарией, должны сохраниться оборотные документы! Книги учета, накладные, ведомости. То, где показан экономический баланс. Про торговлю с другими государствами подобные документы и расписки есть. Даже в Великом Новгороде каждую мелочную операцию оформляли на бересте! А это на триста лет древнее Вашей торговой карты.

– Придет время, докопаемся и до книг. Вопрос торговли с Тартарией обстоял несколько иначе, как с другими государствами, ввиду особенности ее статуса. – Никто не обыгрывал меня на поле исторических споров. Ровно, как я бы не способен опровергнуть догадки об истории архитектуры Веры Александровны.

– Я не ставлю под сомнение выводы Ваших поисков. Вы молодец, и мне нравится Ваше рвение к истине! Вы смотрите на проблему предвзято. За деревьями не видите леса!

– Что вы сказали? – ухватился я за последнюю фразу. Вот то, что я искал!

– Я вас обидела? – она смутилась, сложила руки крест–накрест на груди.

– Напротив! Очень помогли! За деревьями не вижу леса!

Вспомнился приезд в Ставрополь, блуждания и встречу со странным попом. В ночном лесу он говорил что-то важное, но я не обращал внимания. Он сказал про бушующий над татарским кладбищем злобный дух разбойника! Кажется, он произнес его имя!

– Ваши претензии по Тартарии ясны, попробую на досуге поработать над дополнением к ней. Оставим это до поры. Вернемся к насущным поискам. Скажите, а где в середине девятнадцатого века хоронили?

– Имелось несколько кладбищ. Сейчас они территориально в самом центре города. В девятнадцатом веке, соответственно, было за чертой, – Вера Александровна сопоставила мой ход мысли. – Разбойников и прочую нехристь хоронили далеко за городом. Например, в селе Татарка располагалось кладбище, куда в большинстве случаев свозили таких людей…

– Я так и знал! Вы очень помогли!

– Про захоронение отсутствуют документальные следы! Нет хронометрических записей захороненных и их численности! – растерялась архивариус.

– И того не надо. Теперь знаю, где искать эти "хроники захоронений"!

Вышел на улицу и огляделся. В сумерках горожане только начинали принялись уходить с работы по домам. Огни Ставрополя мне мистически улыбались. Сегодня я нашел нужную зацепку, и, значит, мои поиски не напрасны! Пользуясь случаем, решил провести разведку местности для завтрашних безобразий. Предстояло проникнуть к мавзолею без согласования с работниками музея.

Обойдя здание музея, я выяснил, что задача совсем не простая. Внутренний двор окружен плотным кольцом зданий со всех четырех сторон. Трехэтажные строения противостояли с севера и юга, здания в пять этажей по бокам. Со стороны улицы Булкина оставался проезд во двор, обнесенный решетчатым забором с КПП. Проезд явно охраняется, а значит, следует продумать иной путь.

Первые препятствия на пути расследования непременно радовали. Стремление справляться с трудностями, не бояться опасности, воспитывались во мне с первых лет обучения на журфаке. При переезде в Москву я был сломлен. Обстоятельства, вынудившие покинуть родной город, пугали. К тому же, трагедия, затронувшая мою семью, глубоко ранила душу. В первые годы бегства я корил себя, за недостаточную храбрость. В отличии от меня, отец не побоялся сделать вызов смертоносной машине. Как результат, она с легкостью растоптала его вместе с проводимым журналистским расследованием.

Курсе на третьем, помню, собирался поехать к тетке в Ставрополь, навестить ее и старых друзей. Конечно, это была не первая причина. Главный мотив я скрывал от всех – продолжить расследование отца о коррупции во власти на Северном Кавказе. Серия громких убийств в Кабардино–Балкарии потушила мой благородный порыв на корню.

Тогда я сдался.

Но теперь есть собственное расследование. И я доведу его до конца!

Возбужденный мыслями о тайнах, поведанных архивариусом, не мог заснуть. До рассвета просидел я у топящейся печки, подкидывая дрова и глядел на завораживающие языки пламени.

Глава 5

В поисках Тартарских легенд.

Пролетело два дня моих поисков «исторической» иголки в стоге сена. И хоть некоторые продвижения в расследовании есть, такового темпа недостаточно для достижения истин истории. Отпуск по собственному желанию не бесконечен. За оставшиеся десять дней необходимо явить свету не просто утерянную реликвию, сокрытую на сотни лет. Доказать реальность ее причастности к приграничным конфликтам конца девятнадцатого века.

План «разгрести вековой слой пыли с разбегу» провалился. Следов разбойника Аль-Аль в архивах не нашлось; никто в городе не помнит визита Верещагина и уж тем более не знает, что таковой визит осуществлялся (скажем так) в свите Императорского дядюшки, держащего путь с особой миссией в Тифлис.

Единственными моими зацепками на утро являлись бредовые слова умалишенного старика в поповской рясе. Присказка, случайно произнесенная о разбойнике, похороненном на Татарском кладбище, пробудила надежду на благополучное окончание поисков. Впрочем, происходившее в ночном лесу казалось туманным воспоминанием. Сонные бредни имели больший смысл.

После поисков в городском архиве я спал крепко. Не смог разбудить даже разлаявшийся в соседнем заброшенном участке прайд собак. Заставил проснуться холод. По утрам в этом дачном домике особенно прохладно. Печка давно погасла, а вместе с ней остыли трубы батарей, работающие с почти нулевым КПД. В купе ко всему, утепление оставляло желать лучшего. Как хорошо, что страницы дневника были мной найдены не зимой. Иначе неделю подобных морозных поисков я бы не пережил.

По начинающей складываться традиции, вскипятил воды и заварил свежего чайку. Мимо моих окон вдоль забора проплыли завсегдатаи улицы – алкоголики ордена «Имени лавочки в конце тупика». Наверное, именно на них и разлаялись собаки. Если придется задержаться в городе, предстоит решить проблему с этими шумными тварями. Не членами ордена, а бродячими собаками. Некоторые из них довольно крупны и пугают. А вот зачем так рано ходят по утрам блюстители лавочки в тупике, для меня было загадкой. Опохмелиться они смогут не раньше десяти, когда кассы начнут отпускать зелье. Что ж, путь ходят, я нацелен на разгадывание задачек посерьезнее.

Растопив вновь печь, я принялся конспектировать все, что нарыл в минувший день поисков. Добыто много интересных фактов. Они не относились к делу моей поездки. Решил отложить этот материал для будущих статей. Поскольку, в случае неудачи данного предприятия, смогу отбить поездку серией репортажей из провинции. Такие повествования в последнее время нравиться столичным хипстерам.

Дождавшись открытия магазин, я, опередив соседей, затарился едой на день. После чего, сел за руль своего «пепелаца», пытаясь вспомнить, где оставил волшебника из Вековечного леса. Вчера я приехал из села «Татарка», поднимаясь по очень крутому склону. Там отсутствовало толковое уличное освещение, отчего я практически не помнил детали поездки. Всю поездку в ночи держался стрелочки на электронном экране.

Деревня на несколько километров протянулась вдоль трассы на Кисловодск, расширяясь вглубь от дороги насколько, позволяли уступы лесных расщелин. Там, в лесу, что отделяет село от городской границы, сокрыт древний город, прототипом которого, по словам Веры Александровны, является Ставрополь. После проведенных в 60–х годах двадцатого века раскопок, места за Татаркой определили, как археологическое наследие, что поставило запрет на любые строительные или хозяйственные работы. Это огромный плюс, поскольку на момент обнаружения городища не хватало средств и археологического интереса разгребать обретенный исторический «Клондайк». Надеюсь, доживу до того момента, когда буду писать статью о сенсационных находках из здешних мест.

Поселение состоит из двух обособленных районов: Верхней и Нижней. Названия, соответственно, обусловлены географически. Путь мой лежал в самую дальнюю, Верхнюю Татарку. Справочник вещал, как туда не заезжает общественный транспорт.

Я проехал мимо заросшего запущенного кладбища, поднялся по очередному холму. Наверное, это – то самое место, куда следует вернуться со стариком в рясе… если, удастся такового найти. Ранее не заметил кладбища, что не мудрено. Из-за темноты не обратил внимания на оползшие края дороги, придающие значительную опасность путнику к съезду с трассы.

Ночью, когда не видишь общего масштаба разрухи пути, ехать в направлении Верхнего не так страшно, как днем.

Взобравшись на пригорок за кладбищем, я оказался на развилке с дорогой, заваленной оползнем. Теперь припоминаю, будучи юнцом я читал в газетах про обрушение дороги. В девяностых все рушилось, не только путь из далекой деревни.

Со временем, дорогу расчистили. Земляные ухабы да местами торчащие блоки плит, говорили: я на верном пути.

Позвонил Дима. Надеялся, он в отличие от меня, в московском архиве нашел больше полезной информации. А еще радовала мысль о правильно принятом решении вести расследование совместно, параллельно копаясь в разных источниках. Хороший тендем сколачивается, созваниваясь в оговоренное время для сравнения наработок по расследованию.

– Мне так и не удалось найти список действенных агентов на Кавказе того времени, – голос друга был буднично вял и не выражал радостных эмоций. – К тому же в архиве сказали, подобной информации в принципе нет. В середине девятнадцатого века номенклатура зачинала формироваться. Реестры не додумались вести. Можно сказать, на честном слове строилась работа. В целом, судя по рапортам оперативной обстановки начальника конторы…

– Какой конторы? – зацепился за навязчивое слово, не понимая из-за каких подсознательных мыслей в голове.

– Контора и была «конторой». Не существовало КГБ или ФСБ. Были «конторы», а до них – жандармы. Признаться, шпионаж в царской России велся примитивнее Джеймса Бонда. В сводках конторы числится, как некие работы на границе, или в гарнизоне велись по поиску иностранных информаторов, да агитаторов. В частности, Москва была озабочена чрезмерным влиянием масонских лож на Кавказе.

– Вот те на… – удивился появившейся группировки действующих лиц. – Их ещё не хватало в моей каше…

– Больше! – усмехнулся Дмитрий на другом конце спутниковой связи. – Были агенты по внедрению к ним. В основном все кончалось переходом таких агентов на сторону масонского ложа. Как правило, шпионы вели работу в два конца. Не суть…

– Значит, этим ложам что-то надо было тут?

– Перстень? Вполне правдоподобная гипотеза – тот Федор был одним из таких агентов, внедрённых в ложе.

– Стоит это обдумать.

Перспектива вырисовывалась позитивная. С учетом того, как Верещагин писал про встречи с Федором в Тифлисе несколько раз, то, несомненно, действие шло по их оговоренному плану. Продолжая строить гипотезы в таком ключе, несложно догадаться, как там же, он более тесно работает с Федором. Агентом влияния отправляется на первое задание в Париж. Какое это было задание? Все вырисовывается последовательно. Готов поспорить, они с Федором отправились искать уволоченную масонами первую часть клада – реликвии.

– А сможешь вновь пойти в этот архив? – после долгого раздумья подытожил я.

– Ох… – в голосе Димы повисло тяжёлое молчание.

Чувствовалось, как ему не хочется повторять путь туда, и одновременно подначивало желание свершения новых открытий. После недолгой внутренней борьбы он выдавил: «Если надо, схожу».

– Я сейчас подумал, в Париже наш юный шпион был недолго.

– Это как?

– Картина, в которой мы нашли тайник, «Представляют трофеи», была одна из семи сюиты «Варвары». Ее вместе с рамой художник изготовил в 1871 году, живя в Мюнхене. До этого момента он успевает побывать в Туркестане. Если я верно помню, с 1867 по 1870 года он был прикомандирован к генерал-губернатору Туркестана, Константину Петровичу фон Кауфман.

– Ты даже историю среднеазиатского ханства, по памяти расскажешь?

– Нет. Я помню не все. Верещагин участвовал в обороне осажденного Самарканда в 1868 году, получил орден, запомнил. В 1871 он уезжает в Мюнхен, где пишет "Туркестанскую серию".

– И что ты хочешь этим сказать?

– То, как поиски частей перстня Искандера продолжались нашими шпионами около десяти лет, как в Европе, так и Азии. Получается, в 1872 году наши молодые агенты в Мюнхене выслеживали ячейку подпольного общества, завладевшего Ставропольской частью клада Аль-Аль. Чтобы тайком переправить в Россию, они придумали трюк с тайником. Далее, камень в него вложить не удалось, в тайнике оказались окровавленные листки. Значит, их нашли люди «масоней», силой отобрали камень. Миссия была провалена, Верещагину был вынужден уничтожить все улики. Страницы с упоминанием своего погибшего друга оставил в той картине.

– «Представляют трофеи» … очень значимо, – согласился Дмитрий.

– Это исключительно мои догадки. Ты можешь в архиве спецслужб поискать подтверждение этой теории или что-то в том направлении?

– Ух, аж кровь в жилах стынет! Не ожидал, что находка вывернет подобный опасный трюк!

– Смотри, молчи!

– Конечно! – был уверен, что в этот момент Дима кивнул в трубку.

– Как Зоя?

– Кто? – растерялся друг. – А что с ней?

– При моем крайнем с ней разговоре показалось, ей по-своему интересно наше расследование.

– Она расспрашивала про тряпку…

– И ты ей рассказал? – возмутился так, что отпустил руль, в порыве вздымая руки.

– Подумал, ты ей все рассказал! Выходит, она обманула!

– Ладно, проехали. Полагаю, она не будет в этом копаться настолько глубоко.

Попрощавшись, мы договорились продолжать созваниваться каждое утро, сверяясь своими достижениями.

Прикинув по навигатору свой маршрут, я понял, что в разговоре преодолел половину пути. На спуске дороги по возвышенной местности, моему взору открылась вся долина бывшей приграничной зоны. Ночью я видел желтую змейку огней в том месте, где ныне красовалась верхушку горы Стрижамент. Как не удивительно, – французское. Вернее – переиначенное на костноязычный простой русский с французского слова «ретраншемент» – укрепление. Вместе с крепостью «Ставропольской» основаны еще два укрепления в этой местности Азово–Моздокской линии – Стрижамент и Извещательный. От них и редутов до наших дней не дошло, кроме относительно недавно найденных черными искателями, каменных укреплений у одной из гор.

Свою значимость эти пограничные укрепления осуществляли недолго. Вскоре, необходимость в пограничных укреплениях южных границ в этом районе отпала. Близлежащие южные государства присягнули на верность империи, тем самым отодвинув пограничную зону на сотни верст южнее. Такому удачному стечению обстоятельств безопасность государства обязана именно строительством в этих лесах форпоста русских на Кавказе. Как по мне, то связано это событие с воссозданием в этих местах более древней «Нисы».

В своих размышлениях я чуть не проскочил нужный поворот, находящийся перед воссоединением пути с трассой федерального значения по направлению к Невинномысску. Когда направление, по которому я следовал, стало вновь напоминать цивилизованную дорогу, должен с нее сворачивать.

Еще немного, и я начал воссоздавать недавно пройденный путь. Воспоминания привели к синему металлическому забору на угловом повороте с магазином. Либо все еще спят, либо уже никого нет, поскольку с первым лучиком света отправились на работы.

Постучал в металлические ворота. Грохот раздался неожиданно громкий, что отвечало на мой не озвученный вопрос, о нахождении дверного звонка. Обычно в такие моменты начинала подлаивать какая-нибудь собака, отрабатывающая функции звонка. Этого не случилось. Я обернулся и посмотрел на улицу. Ничего не изменилось. Эффект присутствия стороннего наблюдателя. Слышны ли падающие деревья глубоко в тайге, где за ними никто не следит? Вот я также, без присутствующей единой души, стучусь. Звука нет.

Ушли на работу? Вряд ли. С таким хозяйством, скорее всего, работа у жильцов была по месту прописки. Боком к улице, подпирая забор, выстроилось двухэтажное блочное здание. Оно уходило вглубь огражденного участка метров на тридцать, или, попросту говоря, – насколько хватало моего обзора сквозь щелки забора.

На участке виднелись еще подобные блочные строения и разделявшее их виноградное плетение по аркам.

У дальней двери я разглядел сушащуюся рыбу. Не сезон для подобных заготовок, а значит, хозяйствующие тут персонажи должны быть поблизости.

Внутренний голос говорил, что стоит задержаться и еще поколотить в закрытые двери. К тому же, больше заняться на сегодня нечем. На вечер я запланировал одно полукриминальное деяние с общественной пользой. (Если считать успешность моих поисков общественно значимыми). Когда падет ночь на улицы мирно спящего города, хитрый репортер из столицы перелетит, аки сокол, через ограждения краевого музея и примется вероломно светить фонариком в оставленные на крытой парковке камни гробницы. Я должен обязательно осмотреть обратную сторону тех камней! Там должны оставаться следы утерянного артефакта. По моим предположениям, он долгое время находился средь надгробных камней.

Для этого предприятия понадобится: фонарик, веревка, вязаная шапка типа балаклава и что-нибудь, отвлекающее возможных сторожевых собак. А еще позаботиться о стороже, если таковой имеется.

В процессе размышлений увидел чье-то удивленное лицо, высунувшееся из дальнего окна длинного блочного сарая.

– Я тут! Здравствуйте! – моментально отозвался я, подпрыгивая и махая рукой, чтобы заметили наверняка.

– Сейчас! – услышал с другого конца света.

Навстречу вышел «друг» по имени Виктор. Наскоро одетые в галоши ноги, не доходящие до щиколоток спортивные штаны и вельветовая рубашка в квадратик – антураж Богом забытой деревни чувствовался. Ловко перешагивая дворовые лужи, мужчина неспешно доковылял до меня.

– Здравствуй, – прокряхтел он. – По какому делу?

– Я заезжал к Вам позавчера.

Мужчина поковырялся с замком и отпер дверь ворот. Он выглядел так же, как при прошлой нашей встрече. Не переодевался чтоль?

– Не припомню, тебя. Ты что-то заказывал выточить?

– Я привозил… священника.

Мужчина задумчиво посмотрел на меня. Помолчал, высунул голову на улицу. Вокруг ни души. Единственный различимый шум создавала моя машина, припаркованная в стороне. Она чуть слышно урчала мотором.

Почему-то, припарковавшись у дома, я не стал гасить машину. Подсознательно, идея расспроса старика изначально глупа. С другой стороны, практика подсказывала, что любая, бредовая идея в ходе расследовании порой оказывается весомой.

– Священника, говоришь… – взгляд мужчины не отрывался от автомобиля. – Да, припоминаю.

Повисло неловкое молчание, при котором Виктор все так же, облокотившись на ворота, смотрел за спину, а я напрасно ожидал его рецензии о собственных поисках.

– И чего хочешь?

– Хочу поговорить с ним еще раз.

– С Игорем что ль?

– Если того старика в рясе так зовут…

– Его по-разному зовут, – Виктор выпрямился, запахнул полы рубашки, прикрывая замерзшую грудь в майке, и вздохнул. – Я привык звать его Игорь.

Он сделал шаг назад, и оказался в своем дворе.

– Глуши мотор, проходи!

С улицы убранство двор представлялось более хозяйственным. Бетонные своды предполагали за собой более красивую облицовку при возведении. Огромные блочные емкости для разведения рыб, наподобие бассейнов, зачатки складских помещений, без ворот и окон. Здесь чувствовался творческий размах хозяйственного замысла. Видать, не хватило рабочих рук воплотить все задуманное.

Мужчина попутно снял висящую рыбу и зашел в дом.

– Ноги оттряхни!

Я вошел в узкий коридор. Направо сразу была дверь на кухню. Женщина, хозяйничающая там, удостоила одним лишь взглядом.

– Здравствуйте! Меня зовут Владислав. Я репортер из Москвы, – представился, снимая кепку на пороге.

Женщина еле поклонилась головой и продолжила разливать что-то из кастрюли по банкам.

– Журналист, значит? – буркнул Виктор.

– Публицист, – поправил я. Это более описывало род моего занятия, поскольку рассказ о вещах, произошедших сотни лет назад, репортерской поспешности не требует. – Заинтересовала одна история, поведанная моим попутчиком Игорем прошлой ночью.

Мужчина смотрел, ожидая продолжения пояснений.

– Игорь, которого я сюда привез.

– Ну… – мужчина сложил руки на груди.

– Я могу с ним поговорить?

– Он здесь не живет, – мужчина разочарованно потряс головой. Ожидал более важной цели визита, как-то: заказ аналое или ставня в алтарь. – Проходи, чайку попьем!

Гостиная комната, в которую меня завел Виктор, поражала своим контрастным уютом: полностью выполненная из резного дерева, обильно застланная коврами. Длинный стол и двенадцать стульев из богато украшенного резцовыми рисунками дерева. Меня посетила мысль, что изначально дом, как и само хозяйство, задумывалось для проживания большой семьи. Таких многодетных семей на Ставрополье множество, земля предрасполагала своим обилием. Для семьи Виктора планы пошли не так…

– Белль, принеси чаю! – крикнул он в противоположную от входа комнату. После, обернувшись ко мне, добавил: – Или чего покрепче?

– Спасибо, с утра не употребляю.

– Не употребляет он… А мне вот уже нужно!

Мы сели за стол друг напротив друга. Виктор приглушил пультом телевизор и наконец вернулся к сути моего визита.

– Спасибо тебе, что помог ему на днях! Дурной он, Игорь, в последнее время стал… Дождь, а он пешком сюда пошел!

– Игорь не тут живет?

– А пес его знает, где он живет…

В гостиную вошла женщина намного моложе Виктора, в традиционном коричневом платке и серой юбке. Умело держа поднос, она маневрировала между стульев и аккуратно расставила передо мной посуду и угощение.

С первого взгляда не сказать, что гостеприимные хозяева из южных народностей. Казацкая, обычная для этих мест внешность, особо не отличимая от жителей Поволжья, разве что оттенок кожи чуть загорелый.

– Спасибо! – неловко от неожиданного гостеприимства вымолвил я. Отвык уже от кавказских традиций.

На мое удивление, Белль не осталась чаевничать с нами, сохраняя молчание ушла на кухню.

– А где его подобрал в прошлый раз? – Виктор откупорил графин с мутной жидкостью и плеснул себе в рюмку. После протянул графин мне, предлагая присоединиться.

Я помахал головой. Предстояло ехать по делам расследования. За руль не сажусь даже подвыпившим.

– В лесу за Белым городом. Наверное, с монастыря шел? После его проезжали…

– Нет. Он туда носу не сует, – отрезал Виктор, после чего закинул в себя мутную жидкость.

«Мы ведем речь о разных персонажах?» – подумалось мне. Человек в рясе избегает монастыри? Мой оппонент не чувствовал себя растерянно, да и машину мою вроде узнал.

– У него нет постоянного жилья. Пару лет ночует в одной квартире, потом съезжает под другую крышу – кто приютит. Сейчас даже не знаю, где он обитает.

Посмотрел на Виктора с некоторой грустью, понимая, что лишаюсь важной ниточки в расследовании. Его взгляд, напротив, был безразличен, будто и я, и этот ночной гуляка Игорь – просто пыль его бренных сельских дней. День пройдет, он покопается в своем дворе и ляжет спать. И так до зимы, когда придут ветра и туман, в котором он будет вновь ждать весну.

– Мы предлагали Игорю поселиться у нас, – Виктор обвел руками гостиную. – Хозяйство у нас с женой одинокое. Строили, строили, а оставить некому стало.

После этих слов он вновь налил себе мутной жидкости и приподнялся.

– Нет, говорит, Витька. Тебе нужно селить не меня, а того, кто о вас с Белкой (так он ее называет) заботиться будет, – мужичок подошел к полке у телевизора и поставил на нее графин с жидкостью. – Хватит за утро. Лекарство должно быть в меру.

– Вы давно его знаете? – я провожал его взглядом, не упуская каждого слова.

Виктор вновь сел напротив и принялся помешивать сахар в своей чашке, так и не тронув наполненную рюмку. Я заметил, что молчит он не для театральной паузы, а чтоб перетерпеть наплывшие воспоминания. Не стал торопить с ответом, а заметив проблески в уголках глаз, деликатно отвернулся к телевизору, давая возможность мужику потереть нос.

– Я был мальчишкой, когда впервые встретил Игоря. Седина коснулась его головы. Как знать, он и вовсе так ходил с белыми висками от рождения. Шут его разберет.

Голос Виктора все ускорялся и насыщал рассказ красками и интонацией. Это нужно было ему для подавления дурных мыслей. Хорошая история смягчает плохие воспоминания.

– Не было этого дома. Стоял сруб, в котором мы жили. Родители мои, покойные, да нас четверо братьев.

Виктор был самый малый из них. Утром явления старика в деревне он, как всегда, выгонял скот со двора. Вот-вот должен появиться с соседней улицы пастух с набранным выгулом и забрать его коров. Овец семья казачка держала на дальнем загоне, а коров ближе к дому. Так по утрам удобнее доить молоко.

Тень незнакомца, широкой спиной загораживающая восходящее солнце, покрыла глаза Вити. Он поднял взор на мужчину лет пятидесяти с длинной русой бородой и приятной улыбкой. Тогда Игорь был выше. С годами спина иссохла.

«Здравствуй, малец!» – чуть с хрипотцой позвал тот. Он опирался на кривую, отчищенную от коры ветку бука. Текстуру этого дерева Витя хорошо определял с детства, научившись держать рубанок в руках. Грозный у него был кулак, описывающий шею самодельного посоха и строгий взгляд видавшего виды Баяна. Этот грозный вид попервой испугал Витю, отчего мальчишка крепче взялся за плетку, которой выгонял скот на улицу.

«Не гони коней, казак молодой! Отца позови!» – развеселившись мальчишеской воинственности, отозвался мужчина с бородой.

Сколько лет прошло! А Виктор все помнит тот день, как наяву. Вышел на крыльцо отец и оторопел: «Ты ли это?!». Позже семья узнала, что появившийся на пороге бородач – тот самый мужчина, что спас жизнь отцу. И видел его глава семейства до этого единственный раз, когда в 1943 освобождали Ворошиловск от оккупации. Игорь выволок его раненого к санитарам из-под обстрела.

Надолго он не остался. Пожил с недельку, пока не обзавелся какой-то работой, да ушел. Только Виктор теперь знал, насколько одинок его друг. Ни семьи, ни жилища, в котором она бы смогла ютиться, у Игоря не было. Ни тогда, ни после. И вот уже более полувека живет так, скитаясь от дома к дому.

Умер отец, Игорь приходил, провожал в последний путь. Женился подросший Витька, он приходил, пел на свадьбе. Ох, голос у него! Как завоет… Как дьякон под Пасху. Долго потом не видели Игоря в деревне.

А лет десять назад вновь появился в Татарке. В рясе. Виктор к тому моменту овладел в мастерстве рубанком и стамеской. Плотником стал знатным. Сам губернатор заказывал бильярдный стол выточить! С годами руки устали. Резьба получается криво, за большие заказы не берется. Вот, появился в рясе Игорь и говорит, помоги, мол, Витька, аналой справить для церковки. Помог. Денег с него не взял, хоть и предлагал он. Их у Виктора хватало, мастерство в те годы еще ценилось. Реклама была в делах, а не красивых картинках в сто граммах.

Игорь о себе много не рассказывал. О расспросах, куда подевался на столько лет, махал рукой и говорил про далекие дали. Он захаживал и к другим жителям деревни. Так со временем поползли слухи (кому-то Игорь рассказал), что в самом Иерусалиме Татарского пропойцу с буковым посохом постригли в священнический сан под именем Иеремия. Пристроился он монастырь в Татарском лесу восстанавливать. Так потом и приходил, то оклад для иконы починить, то рамки для образов вырезать.

– Вот и позавчера он пришел с просьбой, спустя года. Икона, говорит, есть старинная. Размеры ее указал, рамку для нее просил. «Да руки уже не те…» – говорю, а он не унимается. «Как сможешь, сделай. Больше не потревожу».

– А что за икона? – забыв о мотивах своего приезда, я зачарованный слушал рассказ о жизни Игоря.

– А я почем знаю, – пожал плечами Виктор и взялся за рюмку. – Он немногословен всегда.

Мужчина влил в себя остаточную долю «лекарства». Он совсем не похож на человека, пропащего в вине. Эти граммы жидкости действительно его спасли от чего-то дурного. И в нем чувствовалась воля держать тягу к страстям в узде.

Это с виду Виктор был хилым работягой с прокуренной душей. Его глаза, смотрящие на московского журналиста, скрывали многое. И то, что потерял, и то, что пытается забыть. А память его давнишних стремлений видна вокруг.

Плотник он очень талантливый. Это подтвердит каждый, кто побывал в резной гостиной, что и я. Гладко подогнанные друг к другу доски на скамейках вдоль стены и стульях у стола. Стол с добротной опорой в дубовых ногах, широкой столешницей, покрытой чистой узорчатой скатертью. Спинки стульев, как и фасады полок по стенам, украшал одинаковый орнамент, навеянный мотивами восточной архитектуры. Все ручной работы мастера.

– Он заказал одну единственную рамку… Так и не садился за работу. Диск затупился, новый нужен, да клей обновить.

– И когда он придет вновь?

– Зачем он тебе так нужен? – мужчина нахмурил брови.

Начало складываться неприятное ощущение, что-либо меня дурят, либо пытаются развести на что-то, говоря о нехватке инструмента. На мошенников они, конечно, не похожи. С пустыми руками остаться не хотят.

– Я уже представился в начале. Повторюсь: журналист, репортаж веду по краеведению.

– И что за интерес из себя представляет Игорь? У него, поди, и ума-то не осталось больше. Посуди, какая срочность была в ночь под дождем пешком идти рамы иконам справлять?

– Вам виднее, – теперь я пожимал плечами. – До его ума дела нет. Память его интересна. Он в прошлый раз историю рассказывал по пути. Хочу поподробнее ее записать.

– На истории он скуп, обычно, – почесал подбородок Виктор и посмотрел на полку с «лекарством», – а вот выпить любит.

– Он говорил про разбойника Али, захороненного на Татарском кладбище. Не слышали про такое?

– Нет. Всю жизнь тут живу, не припомню такого. Да, есть присказка, что ветра, взбирающиеся по горе к городу, злые – навеянные покойниками с кладбища. Но чтоб конкретно кого-то из умерших в таком попрекать…

– Откуда ж он это взял?

– Кто его знает. Однажды он рассказывал: инсульт пережил, с тех пор чуть слова путает, или речь становится до ужаса непонятной. А как выпьет, так и вовсе несет чушь.

– Он не был пьян.

– До приезда, – усмехнулся Виктор. – А тут его уже «черти» понесли.

– А что ж наливали? После инсульта такие фокусы опасны.

Я откинулся на спинку деревянного стула. Крепкая мебель радовала удобством, это вам не новомодные стулья из фольги. Спинка вырезана по антропогенной форме, облегая уставшую спину. Не чета прямым созданиям прямолинейной мысли.

– А кто наливал? Он и сам уговаривать умеет… Что за сила в нем, порой удивляюсь!

Виктор отхлебнул чаю и долил в мою опустевшую чашку еще из чайника. Приятный аромат цветочного завара с новой силой наполнил комнату.

– То есть он не сказал, когда придет вновь?

– Без понятия, когда, – мужчина мешал ложкой остаток в полупустой чашке. – Бывали случаи, когда за своим «заказом» он приходил через год или полтора. Странный человек.

– А как ушел вчера? – появилась надежда разыскать следы старика через обратного попутчика. – Возможно, такси вызывал или нашел такого же случайного, как я?

– А как обычно, так и ушел. Похмелился с утра, подпоясался и пошел по улице.

– И никогда не проговаривался, где живет?

– Отчего ж… Спрашиваю, «где, отец Иеремия, живешь теперь?». Каждый раз он по-разному отвечает. Слова путает или специально следы заметает.

– Вы говорили, «алтарь справлял», значит, у него есть постоянный приход?

– Тю… – Виктор рассмеялся. – Кто ж его алкоголика на клиросе терпеть будет? В Татарском монастыре он служил. Стукнул инсульт, отправила его братия на пенсию. С тех пор вновь скитается. Да и когда там служил, рассказывали, постоянно в какие-нибудь пешие затяжные паломничества отправлялся.

– Жаль! Так на него рассчитывал… – я погладил скатерть, постеленную на столе, теряясь в догадках, за что взяться теперь в расследовании.

На кухне слышалось хозяйственное похлопывание крышками кастрюлек, еле играющее радио с шипением и бульканье варева.

– Раз нужен, то непременно судьба сведет вновь.

– Сможете позвонить, как он появится у Вас вновь? – я протянул Виктору свою визитку и указательным пальцем дополнительно провел по своему мобильному номеру.

Он взял картонную карточку и повертел ее в разные стороны, ища правильное освещение от окон. Прищурился, рассматривая рекламный текст, и кивнул головой.

На пороге, обувшись, я повернулся в сторону кухни и крикнул: «Спасибо! Все было вкусно!». Мне не ответили.

– Она, наверное, в курятнике, – похлопал по плечу Виктор. – Я ей передам. Ты, это, если что, заходи. У нас тут редко гости бывают, тем более из столицы. Расскажешь при случае «что-да-как».

Не сожалею, что не обнаружил старика с чудной историей. Если посудить, глупо строить расследование на бредовой истории столетнего маразматика. (Сколько ему, получается, лет? Пятьдесят во встрече после войны и теперь…) Выдавшееся знакомство с казачком-плотником – может статься полезным делом.

Обратную дорогу до города я знал без подсказок умных устройств. На сей раз повернул перед кладбищем налево, в сторону Белого города. Телефон подсказывал, там есть строительные магазины, а в них находятся нужные для вечернего приключения вещи.

– Какую Вам веревку? У нас есть потолще, есть по-тоньше, – поинтересовался продавец – весьма хрупкая девушка–черкеска с тонкими чертами лица и большими черными глазами. Глядя на нее, понимаешь, что некоторые люди находятся не на своих местах. Ей бы платья рекламировать, красоту свою демонстрировать, а не гвоздями торговать.

– Потолще. А на той витрине столярные инструменты?

Девушка за кассой кивнула головой.

– Диск для циркулярной пилы затупился

– Для какого материла? Пила какой марки?

Я растерялся. В моем понимании есть одна пила и один диск к ней. Последний, иногда гнется или тупеет из-за сучков.

– Для дерева…

– Для какого? – как из ребенка вытягивая информацию, она смотрела, чуть улыбаясь.

– Скорее всего, для бука, – отчего-то приплел я, вспоминая образ древнего Игоря, представшего перед юным плотником в рассветных лучах с посохом в руках. – А вот диаметр диска не знаю.

– Для бука Вам нужен этот диск, – черкеска показала на витрину. – У нас как раз остались универсальные.

Она полезла в кладовку, через плечо что-то поясняя. А я удивленно раскрыл рот и понял, что некоторые люди все–таки на своих местах, это наше мировоззрение порой костенеет в предрассудках.

– Вот, смотрите! – она появилась передо мной с нужным инструментом. – Тут в комплекте с диском есть такое миллиметровое кольцо уплотнения, если Ваша втулка окажется тоньше.

– Не моя. Я не плотник, меня попросили взять.

– Я так и поняла! – рассмеялась та и назвала цену покупки.

Я присвистнул. Хорошее нынче дельце быть плотником… и взломщиком музеев. Все для дела.

Глава 6

Ночь в музее.

Стоило отъехать от магазина, как на телефон пришло сообщение в мессенджере.

«Привет. Как успехи в расследовании?» – это была Оксана. Мое желание вести совместное расследование несколько поубавилось за последнее время. Это в первую очередь связано с разочарованием вскрывшегося факта непричастности к музею Оксаны.

«Работаю!» – сухо ответил я, пока стоял на светофоре.

«Я тоже. Как наше расследование?» – не унимался мессенджер.

Вот с кем не собирался обсуждать ход зашедших в тупик поисков, так это с врушкой Оксаной. Все сотрудники администраций такие хитрые и лживые?

«Как тетушка поживает, которую ты навещать приходила?» – бегло написал я, ожидая зеленого света на светофоре.

«Тебя вспоминала, забавный, говорит», – последовал ответ.

Я повернул на Южный обход и направился к дому, в котором остановился.

«Да, забавно вышло одурачить друга детства». Долго думал, прежде чем написать это. Хорошо, что мы переписывались, а не говорили по телефону. В словесной перепалке подбирал бы слова не так ловко. Есть косноязычность, когда нужные слова приходят на ум после выданного языком неуместного эпитета. Оттого, наверное, и пошел в журналисты. В этой профессии есть время поразмыслить над своими словами.

«Ты о чем?» – прожужжал телефон.

Ясно, она решила придуриваться и выжидает, пока я на–гора выдам, что о ней думаю, а после скажет веский аргумент, переворачивающий все с ног на голову. Она умеет вытворять подобные фокусы.

Не стал ей ничего отвечать. Попросту не хотел отвлекаться от управления автомобилем. Неправильно это, пользоваться такими гаджетами за рулём.

Заехав в магазин за хлебом с молоком, вернулся в свое жилище.

Вечно стерегущие своего мертвеца беспризорные собаки из соседнего дома облаяли меня, как могли.

Погрозил им кулаком и утвердился в мысли, что наступит тот день, когда мы с ними поквитаемся.

На пороге застал очередной телефонный звонок. На сей раз это был Дима.

– Послушай, вся эта история с миссией тайной полиции и причастности к тому Верещагина кажется незавершенной, – начал он после приветственных реплик.

– Отчего же? Есть Императорский дом и верная ему агентура, а есть алчные вельможи, ведущие тайную политику противоборства власти. Вот они и боролись за перстень Искандера.

– Вот в том и дело. Кто с кем боролся? На чьей стороне состояли Федор, Аль-Аль, градоначальники? Кстати, ты знаешь, кто такой Искандер Зуль Карнейн, за перстень которого народ поубивали?

– Конечно. Так называли арабы Александра Македонского. Судя по всему, перстень был им потерян на Северном Кавказе при следовании на войну с Индией тысячи лет назад.

– Именно. А знаешь, кто любил собирать подобные артефакты издревле?

– Черные копатели?

– Бери глубже. Александр Македонский, между прочим, является ключевой фигурой масонской идеологии. Он состоит примерно на одной ступени важности с полубогом Дионисом, подарившим миру мистерии. Некоторые легенды говорят о придании Искандеру артефактов и знаний того Диониса. Своим походом он в точности повторяет маршрут и подвиги кумира полубога.

– Ты хочешь сказать, что без масонов в нашей истории не обошлось?

В моей голове всплыли вчерашние разговоры с архивариусом Верой о придерживающихся тайн градостроения людях. Значит, вот кого она имела в виду, Не стала произносить вслух!

Таковое предположение было сделано нами «пальцем в небо». Присутствовали и косвенные указатели на след тайного общества в Ставропольской истории. Первое, что насторожило, это личность фельдшера Петра Александровича. Довольно незаурядная фигура для дальнего гарнизона Империи. Кроме того, его целенаправленное назначение из Питера требует особого осмысления. Без утаенного умысла тут не обошлось. Можно предположить, как его направили из масонской Питерской ложи на границу держать все под контролем. Кроме того, на оставленном листке был изображен знак, чем-то напоминающий редкие символы каббалы. Решающим было предположение, что ни одно значимое событие в России не могло обойтись без подоплеки. Значит, некое тайное общество, имевшее своих людей даже при Императорском дворе, преследовало свои цели на Северном Кавказе.

Для надежности мы с другом решили покопаться в списках членов масонских лож Ставрополя в середины девятнадцатого века. Не особо рассчитывал на показания оттуда, упускать любую ниточку информации в нашем случае – верх небрежности.

Дальнейшими поисками в этом направлении пришлось заняться Диме самому, поскольку я должен подготовиться к еще одной важной вылазке.

По плану числилось попасть на крепостную гору с вечера. Удачно поймать час, когда движение по городу еще интенсивное, но свободные парковочные места уже можно найти. Машину стоило припарковать к музею заблаговременно, дабы не привлекать внимание охраны.

Прежде чем выйти, я взглянул в окно на улицу. В пьяном тупичке отсутствовали докучливые обитатели, ровно как не было слышно постоянного лая местных бродячих собак. Если довести теткин домишко до ума, получится прекрасное жилище в тихом районе города. И до парка с торговыми центрами недалеко – по проспекту Космонавтов десять минут езды. В расположении этого уютного дачного уголка был один существенный минус – отсутствие соседей. Не беру в расчет тех пьянчужек. Скажу о другом факте. Когда я увидел в заколоченном окне заброшенного строения напротив слабо мерцающий огонек, стало не по себе.

В такие моменты прекрасно понимаешь шутку про наличие кота в доме. Питомца держат, чтобы все таинственные шумы и движения предметов списывать на его проделки. Как быть, когда мистические огни в халабуде напротив не удается списать на несуществующих соседей?

Аккуратно отошел от окна и потушил свет в комнате. Чуть отдышался и осторожно выглянул на улицу вновь. Некоторые блики в заброшенных окнах прослеживались. Хотелось верить, что сие представляло собой отсвет уличных фонарей.

На всякий случай припрятал ноутбук с наработками по расследованию за шкаф. Ежедневник с записями оставил без внимания. Вряд ли воришкам будет интересна краевая история. А в рюкзак положил рабочий блокнот и аккуратно завернутую в полиэтилен найденную рубаху столетней давности. Если удастся обнаружить на гробнице следы артефакта, можно будет сопоставить размеры и прикинуть что к чему.

Собравшись с духом, вышел на улицу, направился к машине.

Проходя рядом с таинственным окном, прислушался к признакам чужого присутствия. Лезть через бурьян колючих трав, проверяя кто в домике сидит, не особо хотелось. Даже если это очередные бездомные нашли свое пристанище, какое дело?

Сел в машину и помчался на «спецоперацию».

Кажущаяся с первого взгляда неприступной, крепость вокруг музейного двора со стенами в три и пять этажей обладала существенным дефектом. Как и в любой оборонительной боевой деятельности, таковую брешь обеспечивала вездесущая торговля.

С противоположной стороны музея, у двора с мавзолеем размещался торговый центр. Для доставки товаров на первом этаже здания оборудован коридорный проезд с колоннами, обеспечивающий беспрепятственную разгрузку большегрузов. От территории мавзолея разгрузочный коридор отделялся решетчатым сварным забором. К моему приятному удивлению КПП от этого перешейка преграждалась невзрачными хозяйственными постройками.

Хотите порушить незыблемость цитадели, воспользуйтесь торговым маневром – эти военные премудрости не поблекнут с веками.

Припарковаться удалось очень удобно, у соседнего с музеем здания по улице лейтенанта Булкина. В вечернее время место облюбовал праздный люд, коротающий свое быстротечное время в счастливом небытии питейных заведений. Эта шумная толпа прикроет от сторожа мое проникновение на территорию музея.

Выжидая, пока закроются близлежащие офисы и организации, прошёлся по городским улочкам. Совсем недалеко от музея расположился театральный сквер с памятником Лермонтову. Антураж серых деревьев располагал к вдумчивым вечерним прогулкам. Летом клумбы сквера украшены красочными цветами, осенью памятник поэту окружён золотым шармом падающих листьев, а весной, как в мою пору, природа настраивала на сосредоточенное раздумье прямолинейной серостью мрачных деревьев.

Широкий тротуар вел от памятника вдоль зданий администрации и театра по другую руку. Я взглянул в решетчатые окна с погашенным светом. Где-то здесь работает Оксана. Есть ли у нее в рабочее время возможность любоваться красивым видом из окон?

Протрезвляя меня от лирических чувств, раздался телефонный звонок. И как замечательно, что таким образом телефон напомнил о необходимости выключить звук. Если звонок раздастся на территории мавзолея… это провал.

– Привет. Чем занят? – звонила, оказывается, Оксана.

Всегда поражался чаянию нарисоваться в момент, когда о ней вспоминают.

– Привет. Прогуливаюсь по городу.

– Вдохновляешься перед написанием статьи или просто пейзажами любуешься?

– Почти. Прежде чем что-то написать, нужно что-то сотворить… Поиски мои продолжаются.

– Статью, значит, сотворяешь… – подытожила она.

Я поперхнулся от неуместности ее юмора. Статьи сотворяют в уголовном кодексе. Перспектива быть пойманным при лазании на административный забор совсем не радовала. Надо поменьше об этом думать.

– Изучаю полученный материал, – процедил, посматривая на время. – И я всё ещё злюсь на тебя.

– На обиженных воду возят.

– Я именно злюсь, а не обижаюсь! – более твердым голосом произнес я.

На противоположном конце трубки промолчали.

– Я не говорила, что работаю в музее. Ты так решил. К тому же я помогла тебе с поиском мавзолея аланского правителя!

Веский аргумент, но недостаточный.

– Решай… – не дождавшись моего милосердного согласия, она продолжила. – А я думала тебя куда-нибудь пригласить, загладить вину. Вернее, залить вину чем-нибудь покрепче.

– А муж не против твоих изливаний? – продолжал делать серьезный голос, при этом немного воодушевился. Недовольство после нашей дневной переписки потихоньку стихало.

– Он на дежурстве.

– Я занят.

Как же ловко я задал себе цену, думалось мне. И как глупо это выглядело со стороны Оксаны.

– Мы напарники! Мы должны быть заняты вместе! Я должна тебя прикрывать от разбойничьей пули.

– Не в этот раз, – мне нравилась ее идея с опасностями и приключениями под обстрелами. В моем расследовании все пули уже просвистели лет сто назад.

– Кажется, я тебя поняла, – загадочно произнесла Оксана. – Ладно, как освободишься, позвони.

– Буду ждать объяснений твоих проделок при встрече, – грозно и с улыбкой кинул я. – Потрудись придумать что-либо поубедительнее, напарница!

Крайний эпитет выбрал не случайно. Пусть это послужит намеком на возможность прощения с моей стороны. Такие разговоры поднимают настроение и благословляют на подвиги.

Через пол часика в запасе.

Посидел на лавочке, листая новостную ленту в телефоне. Среди культурной жизни столицы увидел заметку про мою находку на галерее. В статье было сказано про находку работников музея. Я не против.

В любом случае, приятно, когда действие, к которому ты причастен, ценится общественностью.

Время пришло действовать. У бара напротив КПП музейного двора стояла пара человек, весело обсуждающих что-то своё. Окинув аккуратным взглядом будку охраны, я не приметил ничего мешающего моему плану.

Прошёлся вдоль велосипедной парковки и оказался у закрытых дверей магазинов.

В этот пятничный вечер я никому не интересен, поэтому совсем не волновался о слежке. Подошёл к забору, разделяющему меня с мавзолеем, и в один мах взобрался на него. Нахождение такого крупного человека, как я, наверху металлических пик забора весьма заметно. Останавливал от дальнейших действий страх шумного приземления.

Занятия физкультурой в школе были куда приятнее. А вот преодолеть металлическую преграду к ключу тайн помогла армейская закалка. Другой подготовки попросту не было: в институте по заборам прыгать не довелось, а далее следовала не особо подвижная жизнь в метро. Удивительно, как ещё не растолстел. Следует незамедлительно заняться своим физическим состоянием после приезда из командировки! Запишусь в спортзал на районе, буду приходить туда и деловито листать ленту соцсеточки, на фоне гантелей.

Более серьезное препятствие ждало впереди в виде огромных каменных плит. Мавзолей вблизи несколько огорошивал своими размерами. Это на книжной картинке египетские пирамиды не больше супермаркета по соседству. Реальность показывает обратное. Аланский мавзолей казался на фотографиях кукольным домиком. На деле все выглядело внушительнее. Было еще одно важное ограничение. Задача заключалась в стремлении сохранить неповрежденными плиты с рисунками на них. Оттого перелезать ограждения камня нужно очень аккуратно, даже не поцарапав его.