Вот уже третий месяц я была никем.
Просто женщиной, которую раз или два в неделю брал дон мафии Доминик Ринфора: хозяин большого и красивого дома, когда-то давно, в прошлой жизни, принадлежавшего моей семье.
После того, как моя девственная кровь обратилась цветком запечатления на бедре, мне позволили покидать комнату, гулять по особняку и посещать сад… Последнее лишь в сопровождении телохранителей, естественно! Да и в стенах особняка за мной приглядывали. Я была слишком ценным талисманом на удачу, чтобы позволить кому-нибудь так просто навредить мне.
Впрочем, покончив с заточением и осматривая дом, я убедилась, что система безопасности в самом деле была поднята на совершенно новый уровень после провалившейся попытки моего похищения якудзой. Сейчас можно было, не беспокоясь, посещать почти любые комнаты в этом поместье (естественно, за исключением гостевых, личных покоев хозяина и комнат прислуги).
Но хоть моя клетка стала немного шире, я не ощущала ничего, даже отдаленно напоминавшего радость. Да какая, в принципе, может быть радость в моем положении, черт возьми?!
Не выдержав очередного наплыва эмоций, я сжала руку в кулак и стукнула им по сиденью софы, на которой расположилась в небольшой уютной комнате, дверь которой выходила на лестницу. И потому отсюда было прекрасно видно холл, куда как раз, сверкая словно бриллиантовое колье, вошла Диана Спарклесс: белокурый ангел с васильковыми глазами, популярная певица ртом, немного актриса, немного телеведущая.
И любовница Доминика.
Да, – как я узнала, выйдя из своей комнаты, – у Доминика была любовница.
Вернее как, этот мужчина регулярно спал с бесчисленным множеством самых разных женщин – дорогие проститутки, случайно снятые красотки, «перелетные» пассии… Но Диана была для него чем-то вроде «постоянной официальной любовницы». Той самой красивой, ухоженной, дорогой женщиной, с которой он был уже длительное время, и с которой появлялся на различных специфических мероприятиях. Если все случайные любовницы становились лишь мимолетным развлечением (на которое певица снисходительно смотрела сквозь пальцы), то Диана была для Доминика вопросом престижа. Так же, как и Доминик для Дианы.
Сняв солнечные очки изящным жестом, красотка передала их лакею вместе с невесомым белым пальто. И, лучезарно улыбаясь, зашагала навстречу хозяину дома.
– Давно не виделись, я скучал, – воскликнул дон с той самой официальной радостью, с которой обычно встречают деловых партнеров.
Я же, сжав зубы, фыркнула, едва не швырнув в стену учебником по психологии.
Скучал.
Он скучал по ней.
При этом лишь прошлой ночью приходил в мою спальню, чтобы получить свой «заряд батарейки» в генераторе удачи и духовной силы. Впрочем, Доминик делал свое дело без особого энтузиазма. Этот самый энтузиазм полностью пропал у него примерно черед две-три недели после того, как я зажила, и секс с ним стал для меня регулярным занятием. Как я и подозревала, его желание по отношению ко мне было обусловлено только тем, что мафиози очень долго мог лишь играть со мной, при этом не имея возможности заполучить. Но вот когда таинственная завеса недоступности пала, ему быстро надоело. Так что Доминик брал меня не чаще, чем это был необходимо, чтобы на него действовала сила Хебисы. Да что там, даже те «раз-два в неделю» носили чисто технический характер: умелые ласки, гибкость тела, глубокие толчки, на которые мое тело откликалось из-за своей природы Хебисы – так же, как некогда откликалось на ласки того, кто насильно делал меня своей, несмотря на мои чувства и эмоции. Вот и теперь все это, как и требуется, доводило меня до оргазма, необходимого Хебисе. Но при этом я и близко не чувствовала ни его желания, ни страсти, ни чего-либо еще из этого списка. Меня просто трахали и уходили. Благо уходить было куда – на недостаток подружек Доминик не жаловался.
Понимая, что веду себя глупо, я оставила книгу на софе, вышла из комнатки и прошлась по коридорам, оказавшись невдалеке от покоев дона. Той самой комнаты, в которой мафиози закрылся вместе с Дианой. И из которой сейчас уже начали долетать страстные стоны, плавно переходящие в крики.
…Да, он и правда скучал по ней. Скучал по женщине, которую в самом деле хотел. От секса с которой действительно ловил кайф. И сейчас, слушая доносившиеся из комнаты стоны, я все отчетливее понимала это, отчаянно вжимаясь лбом в стену, покрашенную бежевой краской.
Проклятая Связь! Эта чертова прирученная змея – чужое сознание, пробудившееся в моем теле – заставляла чувствовать все слишком остро. Из-за нее психологически я нуждалась в Доминике. И хоть по-прежнему искренне ненавидела этого мужчину, но все равно ощущала гнев и боль от его отношений с другими женщинами. От того, что сейчас он кувыркался с той белобрысой дрянью! Что желал кого угодно, кроме меня!
Связь делала Хебису полностью морально зависимой, привязывала самыми крепкими цепями к хозяину. Связанная Хебиса готова была отдать своему мужчине все… и отдавала все! В то время как сам мужчина не платил за свою удачу ничем. Никакой зависимости, даже привязанности. Никаких мук совести из-за измен. Он ничего не был должен своему «талисману», кроме регулярного секса. И если тот, с кем устанавливалась Связь, в действительности не любил Хебису, ее ждал настоящий ад. Единственный риск, который нависал над мужчиной – возможная смерть Хебисы. Если она умрет раньше, удача навсегда покинет его, и хозяина вскоре ждет полный упадок. Потому моя жизнь и здоровье тщательно оберегались.
До боли закусив губу, я обернулась, чтобы уйти…
И увидела в коридоре девушку, замершую при виде меня. Очень симпатичную, с завитыми рыжими волосами до плеч и яркими, но безжизненными голубыми глазами. А еще с татуировкой в виде ночной бабочки на груди – знаком профессии.
Это она. Та самая проститутка, которую Доминик использовал для снятия напряжения, пока подготавливал меня к Связыванию. Я уже знала, что она была девочкой, с которой особенно нравилось забавляться одному из капореджиме Доминика, потому он часто таскал ее с собой. Александру Франкода, который нынче заведовал половиной публичных домов столицы. В том числе элитным борделем, некогда отобранным у «законного» владельца, с которым к нему перешел контракт и рыженькой милашки.
То, что эта женщина стояла передо мной, говорило, что Александр так же был здесь. Возможно, Доминик как раз беседовал с ним перед приходом Дианы. А сейчас, вероятно, закончил и попрощался, но гость еще не ушел.
Проститутка смотрела на меня не больше секунды, а после поспешила развернуться и уйти. Я же, сгорая от стыда, обиды и злости на саму себя, торопливо вытерла глаза тыльной стороной ладони.
Прошло около минуты, прежде чем я тихо, но быстро ушла прочь, в свою комнату, где надеялась успокоиться. И где я не буду слышать стонов, долетающих из спальни Доминика.
Следующая наша встреча состоялась несколько дней спустя. Когда я, отложив на нервах учебники, решила расслабиться и отправилась в бар, где неторопливо потягивала вишневый ликер.
Обычно я почти не пила ничего крепче ананасового сока, но иногда хотелось немного успокоить напряженные нервы. Чаще всего причиной был, как ни странно, Доминик – почти ежедневно резвившийся с девицами модельной внешности, но уже пятый день не притрагивавшийся ко мне. Из-за чего коралловый аспид, черт его дери, сходил с ума, желая поскорее заполучить своего мужчину!
Поскольку же наши со змеей желания не совпадали, я лишь безуспешно пыталась удовлетворить себя с помощью верной правой руки. А после – получив легкий оргазм, но никак не удовлетворенность – шла в бар, пропустить стаканчик.
Здешний бармен был молчалив (если только от него не требовалось обратного) и понятлив. Он оперативно обслуживал, а если не получал сигнала о желании поговорить – оставлял в покое. Более того, прекрасно понимал полунамеки на то, чтобы убраться подальше и не подслушивать чужие разговоры, если за стойкой было больше одного человека.
Так что когда на соседнем стуле появилась рыженькая проститутка, он молча налил ей заказанное мартини, после чего растворился, оставляя нас вдвоем. И в этот момент я немного растерялась. В голову просто не приходило ни одной причины, по которой эта женщина могла бы возжелать моей компании. На то, что ей захотелось поиздеваться, тоже не было похоже – скорее всего, не рискнула бы. Ей что-то от меня нужно? Но ведь я была пустым местом, следовательно, ничегошеньки не могла ей дать!
– Знаешь, иногда люди, когда у них проблемы, хотят выговориться кому-то – либо психологу, либо бармену. Вот только на человека, который посещает первого, ты не особо похожа. Ну, а второму уж точно не спешишь изливать душу, – вздохнула женщина, поднося зажигалку к кончику сигареты, зажатой уголком губ.
– Увы, о моих проблемах болтать не стоит, – ответила я, пряча взгляд в своем ликере.
– Конечно, об этой дряни на ноге лучше помалкивать. Тем не менее, тебя ведь грызет не только…
– То есть, ты знаешь о ней? – вздрогнув, перебила я, и устремила взгляд на проститутку.
– Дон несколько раз держал меня у двери комнаты девушки, которую ласками доводил до оргазма, но при этом, хоть заводился, но по какой-то причине некоторое время еще не мог переспать с ней. Вместо того, едва ты кончала, он выбегал и тащил меня в ближайшую комнату, где зверски трахал, едва успевая захлопнуть за нами дверь. К сожалению для меня, я не дура – миленькой дуре в нашем мире жить было бы проще. Но я умею не болтать, потому до сих пор жива, и Александр держит меня при себе в роли любимого домашнего песика с кличкой «Камелия». Забавного шпица, который умеет хорошо себя вести, кушает все, что дают, не гадит на диван, и молча терпит, пока хозяин сам не решит его выгулять. А иногда одалживает этого песика своим друзьям, когда тем он на время нужен.
– И почему же песик решил сейчас поболтать со мной? – поинтересовалась я, наблюдая за тем, как проститутка почти медитативно выпускала дым из своих ярко накрашенных губ.
– Песикам тоже свойственно любопытство, – ухмыльнулась женщина. – Я не сую нос куда не нужно и знаю, когда следует быть милой глупышкой с наивными глазенками. Но если опасности нет, то почему бы не попытаться немного это любопытство удовлетворить? В моей жизни радостей не так уж и много, и лишней еще одна, пусть даже совсем маленькая, не будет.
– Допустим, – вздохнула я, нахмурив брови. – Так что же ты…
– Захотелось узнать, почему ты плакала, – спокойно сообщила Камелия, пожав плечами.
– Потому что та дрянь на моей ноге серьезно влияет на эмоции, а это бывает чертовски неудобно.
– То есть, тебя в самом деле задевает то, что он спит с другими женщинами?
– Не меня. Ее, – поправила я, указав взглядом на бедро. – А через нее и меня.
– Знаешь, мне странно это слышать, – вздохнула проститутка. – То, как он тогда хотел тебя, как заводился… Я, если честно, думала, что после того, как дон окажется в твоей постели, ты в два щелчка его захомутаешь и отправишь Диану снова сосать у своего продюсера.
– Так уж вышло, что Доминик довольно быстро потерял ко мне интерес в постели.
– Неужели? – нахмурилась женщина.
– Разве это странно? Получил свое, и стало не интересно…
– Это странно, – перебила она. – Даже очень странно. Потому что у тебя, как я могу судить по тем веселым ночкам, был просто шикарный трамплин, с которого оставалось только спрыгнуть, чтобы покорить дона, окончательно вскружить ему голову. Ты его, что ли, после первых ночей начала шипованным страпоном драть в задницу, что он от тебя свалил?
– Что ты такое вообще несешь? – надувшись, возмущенно пробурчала я. – Ничего я с ним такого не делала.
– А что же делала? – заинтересованно прижмурилась проститутка, захватывая белыми зубами нанизанную на шпажку оливку. – Расскажи, чего такого ты делала в постели, что заставило дона Доминика охладеть к тебе?
– Ничего я не делала в постели! – прошипела я, сжимая в руке свой стаканчик с ликером. – Вообще я ничего не делала…
– То есть… в том самом смысле НИЧЕГО?! – поперхнулась Камелия и, пытаясь откашляться, уставилась на меня выпученными глазами.
– Ну а что я там еще должна была делать?
– Ох, милая моя, много чего, – захихикала проститутка, наконец прокашлявшись и, для верности, постукивая себя ладонью по груди. – Представь себе, секс – это развлечение на двоих. И если сие занятие становится односторонним, интерес к партнеру пропадет поразительно быстро. Или ты в самом деле думала, что раз за разом изображая бревно в чулочках, получишь что-нибудь другое? Инициативу проявлять не пробовала? Самой делать что-то, а не просто лежать и рассматривать потолок, пока мужчина демонстрирует чудеса акробатики, а?
– Инициативу?! – вспылила я, едва не раздавив стакан. – Инициативу, говоришь?! С ЭТИМ мужчиной?! С человеком, который шантажом заставил меня пойти на все это! Который неделя за неделей касался меня, пока эта дрянь не покраснела! Который принуждая, лишил меня девственности, а после начал пользовать…
– Значит, ты в самом деле думаешь, что прошла через девятый круг ада? – оборвала женщина. – Знаешь как все происходит в дешевых борделях, когда работать приходят молодые девочки, еще не знавшие мужчину? У таких, после внесения своего имени в учетную книгу, есть время до конца недели, чтобы найти покупателя на свою девственность. А их, я тебя удивлю, в дешевых притонах немного – там мужланам скорее бы перепихнуться с девкой, которая хорошо знает свое дело. Любителей невинных шлюшек можно найти в элитных заведениях, куда берут на работу только самых смазливых девиц с красивыми телами. Ну а я, увы, в свои четырнадцать была дурнушкой с лицом, обсыпанным прыщами, нескладной, не сформировавшейся фигурой, и не пробудившимся даром притяжения. В дорогие публичные дома (где девочек перед первым разом подготавливают и обучают, чтобы продать подороже) меня не взяли. А есть хотелось, и у меня никого не было, я просто внезапно оказалась на улице чужого города совсем одна и без гроша, могла либо умереть, либо пойти в дешевый бордель. Так вот, у новеньких девственниц там есть время до конца недели. И если за это время они не поймают клиентов, любящих быть первопроходцами, в воскресенье ночью их всех отправляют на «конвейер».
– Конвейер? – запутавшись, переспросила я.
– Так называют работника борделя (обычно им подрабатывает вышибала), на которого возлагают обязанность раз в неделю дефлорировать всех не продавшихся новеньких.
– Как? – задрожав, охнула я.
– Как? Членом, – фыркнула проститутка. – Девочек заводят в комнату со старой кроватью, и конвейерщик даже не закрывает ее на ключ, потому что сами девочки до этого момента вольны уйти, если передумают. Ну, а если зайдет кто-то другой, всем плевать. Ничего не говоря, каждая из девушек по очереди ложится на кровать, задирает юбку и раздвигает ноги. Он делает это быстро, даже профессионально – натренировался за время работы. Просто достает член из штанов, надрачивает если нужно, и входит. Делает несколько сильных толчков, даже если девушка не выдерживает и кричит от боли. Ему до этого нет дела, его работа – хорошенько все порвать, до конца, чтоб потом проблем не было. Когда он понимает, что справился – высовывает и девушка уходит, обычно плача. А на ее место ложится следующая, и так пока с девственностью всех новеньких не будет покончено. После этого девочкам, поступившим за неделю, набивают татуировку в виде ночной бабочки на груди. Вывести их можно только нелегально и за огромные деньги – по закону это запрещено. Разрешается лишь перебить неудачно набитую бабочку у более профессионального мастера, если однажды разживешься деньжатами и захочешь клеймо покрасивее. Эти татуировки – знак, который всю жизнь должен напоминать нам, а главное – людям вокруг нас, кем мы являемся. Станешь на эту тропу один раз, и так просто оставить ее позади уже не выйдет. Остается либо сгнить в дешевом борделе, либо (если повезет) попытаться научиться чему интересному и выбиться в дорогие шлюшки. Мне повезло – к семнадцати годам я не только не подохла, но еще и стала хорошенькой. Вдобавок я научилась доставлять мужчинам удовольствие, за которое готовы немало заплатить, и раскрывшийся дар притяжения только сыграл на руку. Благо мы – наемные работницы, а не рабыни, и менять место работы нам никто не запрещает. Так что к девятнадцати я, пройдя несколько собеседований, постепенно добралась до элитного борделя, обслуживающего богатеньких и влиятельных папиков. Бизнесмены, политики, мафиози… А вместе с ними – деньги, дорогие цацки в подарок, возможность ночевать в шикарных отелях и особняках, ну и все такое прочее. По крайней мере, пока проститутка постареет и перестанет привлекать мужчин. Если до того не скопишь достаточно деньжат, впереди лишь жалкий конец. Да и даже если скопишь – никогда не можешь быть уверена, что завтра все в этом мире не изменится. Но при этом… будь у меня возможность отдать все, что я заработала таким существованием, в обмен на жизни моей семьи, я бы повернула время вспять не задумываясь и была бы обычной небогатой, но счастливой девушкой. Вот только я уже давно поняла, что чуда не будет, и нужно барахтаться самой. Так что будь добра, не пытайся выжать из меня слезу своей трагической историей. С тобой судьба обошлась не худшим образом. Ну а то, что ты поленилась проявить фантазию в постели, и из-за своей гордыни упустила единственного мужчину, который светит тебе в этой жизни… Запомни, малышка: этот мир жесток и несправедлив. И если уж он обрушивает на тебя свою жестокость и несправедливость, тебе остается либо умереть, либо принять это дерьмо, приспособиться к нему и попытаться как-то на нем выплыть. Неприглядно и мерзко, зато практично, и не захлебнешься этим же самым дерьмом, – выпалила Камелия, ловко спрыгнув с барного стула, чтобы грациозно, но быстро исчезнуть за дверью.
Замерев за стеллажом, я отчаянно зажимала рот ладонью, боясь выдать хоть один лишний звук.
Дон не убьет меня, и никому не позволит убить – я его Хебиса. И по этой же причине он прекрасно знает, что из-за нашей Связи я не могу ничего против него замышлять, и уж тем более – навредить. Так же, как теперь никогда не смогу вырваться из его сетей, даже если бы сумела сбежать, сменить внешность и имя. Связь – это стальной ошейник на черной цепи.
Но сейчас ему все равно лучше было не знать, что я стала случайным свидетелем этого разговора.
– И сколько он успел отснять, пока его не пришили? – поинтересовался Доминик.
– Немного, – ответил второй мужчина, в голосе которого я узнала Артура Ринфора, подручного, и по совместительству двоюродного брата дона. – Корпус по периметру, часть правой палубы, лестница в трюм, и вот ЭТО, – напряженно проговорил мужчина, судя по звукам, положив планшет на стол перед мафиози.
– Нихрена себе, – выдохнул дон.
– Да, согласен. Если бы запись попала к нам постфактум, я бы решил, что это монтаж. Но трансляция с камеры лазутчика велась в реальном времени! И передала она эти кадры за пару секунд до того, как того парня убили.
– Что это вообще за твари? – прошипел дон.
– Понятия не имею, похожи на каких-то демонов во плоти. Но если те парни из Изумрудного Дракона привезли их сюда, чтобы выпустить, и сейчас просто ищут удобный момент…
– Получается, когда они тогда, только появившись, пришвартовались в порту…
– Да, похоже, это была угроза, – сосредоточенно подтвердил мужчина. – Причем адресованная не нам, а кому-то другому. Тому, кто уже знал, что же подплыло к нашим берегам на этом судне. Как мне кажется, адресатами этого «привета» было либо правительство, либо остатки одной из Семей, которые проиграли и присягнули, но не сдались. А может и те и другие.
– Те, кого Изумрудный Дракон тогда вербовал как своих союзников в войне против нас, – выпалил Доминик. – И судя по тому, что судно отчалило, не выпустив ЭТО, переговоры завершились в пользу якудзы. Хорошо бы выловить и подорвать их чертово корыто…
– Не выйдет, – тяжко вздохнул Артур. – Оно неуловимо, их не засечь, если они сами не захотят показаться. То, что наш лазутчик получил несколько минут для осмотра – просто счастливое стечение обстоятельств, которое уж точно не повторится. Дважды так никому не фартит, даже хозяину Хебисы.
– Да знаю я, – пробурчал дон. – Тем не менее, нам нужно из шкуры вон вылезти, но установить на корпусе этого судна заряд, который продырявит его и отправит на дно вместе со всеми этими тварями. Потому что… я понятия не имею, как и где Изумрудный Дракон решит выпустить их на берег, но этот ход наверняка станет для нас крайне неудобным.
– Естественно, – заверил Артур.
– По Серому Лотосу, как я понимаю, новостей нет?
– Увы, – вздохнул мужчина. – После последней диверсии где-то затаились. Предположительно в Западных регионах, но это может быть уловкой.
– Ясно, – пробормотал Доминик, вставая из-за стола. – Тогда гоняй своих людей как сидоровых коз, тех засранцев нужно найти. И еще одно, свяжись с Александром и узнай, покончили ли уже его люди с…
Но следующих слов дона я уже не слышала. Их поглотил громкий хлопок двери, с которым мужчины вышли из библиотеки. И лишь тогда я, дрожа, позволила себе сползти на пол, обхватив колени.
Что там вообще происходит? Какие еще «твари»? О чем они говорили?
Хотя… если там в самом деле что-то настолько страшное, остается только надеяться, что их не высадят на сушу… что бы на том корабле ни было.
Уже который месяц я вычитывала в новостях об этом странном судне, которое замечали в прибрежных водах Южного Побережья – изредка, мельком. Эти люди умели прятаться. И, похоже, прятались совсем не зря.
Выждав несколько минут, я осторожно выглянула из двери библиотеки и выскользнула в коридор, поспешив в свою комнату. К заветному компьютеру, где открыла любимые новостные сайты в поисках информации о произошедшем… если она, конечно, уже успела просочиться, да и вообще будет разнюхана журналистами.
Час с лишним поиска, к сожалению, почти не дал результатов. Был лишь один материал – про изувеченный труп (видимо, того самого убитого лазутчика), который буквально несколько минут назад прибило к берегу в одном рыбацком поселке. Новостей о Сером Лотосе (отличных от тех, что я читала вчера) в прессе тоже пока не было.
Тем не менее, вся эта история не давала мне покоя. И я, наверное, даже начала бы продумывать планы уже умышленного подслушивания… когда услышала, как дверь комнаты открылась, и инстинктивно свернула браузер.
Заканчивался уже седьмой день с тех пор, как Доминик спал со мной в последний раз. И сейчас, похоже, дон Ринфора ощутил, что нуждается в «подзарядке батарейки». А может еще и надеялся, что благодаря этому сумеет поскорее ухватиться за какую-нибудь ниточку призрачного следа в своих делах.
Как и всегда в последнее время, мужчина ничего не стал говорить. Просто начал раздеваться, складывая свою одежду на спинку стула. Но проклятье, даже этого холода для змеи было достаточно, чтобы в предвкушении загореться легким теплом, пробуждая в моем теле страсть, которую уже давно желала снова ощутить с этим мужчиной!
Встав с кресла, я и сама начала раздеваться. Но когда на мне остались лишь кружевные трусы, когда застежка бюстгальтера расстегнулась, меня смел ураган! Схватив, Доминик прижал мое хрупкое тело к своему, впиваясь губами в шею. И я невольно застонала, опьяненная единственным желанием. Увы, я не могла противостоять этому: змея слишком долго не получала того, чего хотела.