«По своей воле и охоте редко уже… приходится» автору ездить на родину. «Все чаще зовут туда на похороны и поминки – много родни, много друзей и знакомцев – это хорошо: много любви за жизнь получишь и отдашь, да хорошо, пока не подойдет пора близким тебе людям падать, как падают в старом бору перестоялые сосны, с тяжелым хрустом и долгим выдохом…»
Автора вызывает бабушка, которая живет «в домработницах» и просит «вызволить ее с севера». Она как бы вновь знакомит его со сводным братом Колей. Автор помнит Колю – когда он вернулся в семью из детдома, он помогал отцу (который часто пьянствовал) кормить и мачеху и младших детей. Однако в семнадцать лет автор был вынужден окончательно покинуть семью – «чтоб не быть громоотводом» для отца и мачехи, но помнил по-прежнему: «есть у меня какие-никакие родители, главное, ребята, братья и сестры (уже пятеро)». Автор отправляется на встречу с ними, отец встречает его сконфуженно, бормочет, что слышал, будто сын пропал без вести. Однако ребятишки, а особенно Коля, радуются приезду старшего брата, ни на шаг от него не отходят. У Коли есть преданный ему пес по кличке «бойе» (по-эвенкийски «друг»). «Суровой северной природой рожденный, свою верность Бойе доказывал делом, ласки не терпел, подачек за работу не требовал, питался отбросами со стола, рыбой, мясом, которые помогал добывать человеку, спал круглый год на улице, в снегу».
Через десять лет автор вновь попадает в родные места. Отец уже сидит в тюрьме за растрату казенных денег (он служил начальником рыбного участка и пропил зарплату рабочих и их продуктовые талоны). Когда заключенных отправляют по этапу, родственники, в том числе и Коля с Бойе, приходят проситься с отцом. Пес кидается под ноги хозяину, чтобы не пустить его на баржу, и конвоир отбрасывает собаку в сторону пинком и стреляет по Бойе автоматной очередью.
Коля рыдает над трупом верного друга.
Вместо отца заботиться о большой семье приходится Коле. В четырнадцать лет мальчик заваливает своего первого медведя. Кормить семью Коле оказывается не по силам, и мачеха отдает младших детей в детдом, а сама снова выходит замуж и уезжает с новой семьей на магистраль. Коля женится, работает таксистом, промышляет песца в тундре. Очутившись на промысле вместе с другом Архипом и «старшим» – ловцом опытным и хорошо знающим тундру, Коля с энтузиазмом принимается охотиться на зверей. Однако спустя несколько дней старшой возвещает, что «песца не будет» и просит парней принять решение, сниматься ли с лагеря немедленно и, пока снега неглубоки, пытаться добраться до людей, или остаться. Очарованные красотой зимней тундры, они решают остаться, надеясь, что промысел все же может со временем состояться. Старшой произносит заклинания и, по древнему обряду смешав кровь охотников со спиртом и заставив их выпить, заставляет их поклясться жить «союзно», слушать его беспрекословно, обид не копить и разговаривать как можно больше. Время идет, в зимовье становится все скучнее, говорить людям не о чем, от постоянной темноты и неудобств парни становятся все агрессивнее. «Они надоели, обрыдли друг другу, их не объединяло главное в жизни – работа». Архип, обидевшись на резкие слова старшого, затевает с ним драку. Коля пытается разнять их, сравнивает со зверями, старается образумить, заставляет выпить мировую. Когда кончается пурга, Коля выходит в тундру за дровами. «В белой тишине тундры, тенистой, зеркально шевелящейся от сияния, охватывает блажь, являются видения». Коля видит давно умершего эвенка Ульчина, а после – своего Бойе. Самым страшным видением оказывается шаманка – по северному поверью, это девушка-колдунья, она бродит по тундре, ищет жениха, но, чтобы он не узнал о ее «грехах сладострастных», шаманка «до смерти замучив мужика ласками, зарывает его в снег». Увидев шаманку и понимая, что этого нельзя делать, Коля двигается за ней, хватает ее, шепчет нежные слова, но шаманка уходит, а Коля падает в снег. Ему вновь видится Бойе, и Коля понимает, что надо спасаться. Он успевает подать о себе сигнал выстрелом из ружья и теряет сознание.
Артельщики лечат Колю, его болезнь объединяет и всерьез пугает их. Самолет за ними приходит только к Новому году. Остаток зимы Коля лежит в краевой больнице и получает первую группу инвалидности (когда товарищи лечили его, «посадили сердце»).
Окрепнув, Коля уезжает к родным жены, в старинный приенисейский поселок Чуш. Когда автор приезжает к нему в гости с сыном, Коля не жалуется на здоровье, а приглашает их на рыбалку на речку Опариху.
На рыбалку отправляются вчетвером – к Коле и его родным присоединяется сельдюк (уроженец нижнего Енисея, человек с характерным «сюсюкающим» выговором) Аким. Коля рассказывает об их с Акимом прежней рыбалке. Рыбалка оказывается под угрозой – кто-то украл червей. Аким определяет, что это пара дятлов, стреляет обоих и достает из брюха червяков. Но на этот раз рыбалка приносит удачу – и Коля, и Аким, и оба московских гостя наперебой таскают отборных хариусов и ленков. Вечером автор не ложится спать вместе со всеми, а остается сидеть на воздухе и любоваться тайгой. Перед рассветом он видит прямо над собой удивительную картину. «На заостренном конце продолговатого ивового листа набухла, созрела продолговатая капля и, тяжелой силой налитая, замерла, боясь обрушить мир своим падением». Автор смотрит на спящих брата и сына, жалеет их. «Как часто мы бросаемся высокими словами, не вдумываясь в них. Вот долдоним: дети – счастье, дети – радость, дети – свет в окошке! Но дети – это еще и мука наша. Вечная наша тревога. Дети – это наш суд на миру, наше зеркало, в котором ум, честность, опрятность нашу – все наголо видать. Дети могут нами закрыться, мы ими – никогда. И еще: какие бы они ни были, большие, умные, сильные, они всегда нуждаются в нашей защите и помощи. И как подумаешь, вот скоро умирать, а они тут останутся одни, кто их, кроме отца и матери, знает такими, какие они есть? Кто их примет со всеми изъянами? Кто поймет? Простит?
И эта капля!
Что, если она обрушится наземь? Ах, если б возможно было оставить детей со спокойным сердцем, в успокоенном мире!»
Автор думает о вечности, о покое, царящем в природе, о том, что не способен человек повлиять на тайгу – он только может ранить ее, повредить, но не может передать ей своей тревоги, страха, смятения. Он счастлив, что хоть на одну ночь смог отделиться от человеческого мира и душа его «отошла, отдохнула, обрела уверенность в нескончаемости мироздания и прочности жизни».
Несколько лет спустя Коля присылает брату (автору) телеграмму, в которой просит срочно приехать: у него обнаружен рак. Автор сидит в ожидании самолета в аэропорту городка Енисейска. «Гнилозубый мужичонка с серыми, войлочными бакенбардами и младенчески цветущими глазами на испитом лице потешал публику, рассказывая как и за что его только что судили, припаяв год принудиловки». Перед самолетом пассажиров «выдерживают» прямо на летном поле, где «людей заживо съедал комар». Мужичонка подсмеивается над женщинами, но одна из них дает резкий отпор ему, и он переключается на автора, принимаясь комментировать его внешний вид. Автор также огрызается. Женщина оборачивается к нему: «отягощенная горем, она угадала его» и в авторе. Летчики берут в самолет знакомую девицу, и автор остается без места, летит стоя. Только женщина предлагает ему свое место, но автор отказывается. Она спрашивает его о причинах его несчастья, вспоминает Колю, которого хорошо знала, говорит, что автор вряд ли узнает брата – так изменила его болезнь.
По пути с аэродрома селения Чуш мужичонка (его прозвище – Дамка) каждому встречному рассказывает подробности суда над ним. Жена встречает его палкой. Соседи «Дамку презирали, но терпели, забавлялись им, считали его да и всех прочих людей простодырками, не умеющими жить, стало быть, урвать, заграбастать, унести в свою избу…»
Аким, близкий Колин друг, уводит автора на Енисей, потому что Коля не хочет, чтобы брат видел его «поверженного». У пристани они становятся свидетелями следующей сцены. Из Чуша уезжает библиотекарша Люда, ей никто не помогает, и автор с Акимом подносят ее чемоданы. Сама Люда в это время отвешивает оплеуху парню (видимо, своему бывшему кавалеру, теперь на глазах у всех обнимающемуся с какой-то белокурой девицей). Дамка «трется» тут же, потешает публику, кривляется. Автор вспоминает давнюю историю, приключившуюся с Дамкой. Он освоился на самоловах, приспособился ловить рыбу на «деревянной лодчонке с поношенным мотором» и успешно сбывал рыбу или обменивал на спиртное. Однажды он с уловом стерляди попадает на однопалубный кораблик, на котором, по разумению Дамки, путешествует «начальство». Дамка заламывает высокую цену, человек на кораблике долго с ним торгуется и потешается над паясничаньем Дамки. Судно оказывается принадлежащим краевой рыбинспекции. На подходе к Чуши улов у него изымают и составляют акт, правда, оставляют без уплаты штрафа. Дамка так потрясен, что едва не трогается умом, все время повторяет, что его дед был красным партизаном. Несмотря на усиливающийся контроль за рекой, браконьеры продолжают выходить на недозволенный промысел, и множество рыбы погибает просто так, никому не доставаясь, путаясь в затопленных самоловах, сетях, удах.