Серый милицейский «жигуль» вынырнул из темного переулка и затормозил в нескольких шагах от эффектной блондинки, стоявшей на тротуаре. Стекла в машине были опущены. Красный отблеск светофора давал возможность хорошо различить лица сидевших в салоне двух сотрудников правоохранительных органов. Девушка нервно осмотрелась по сторонам, шагнула к машине и склонилась к окну. Водитель, угреватый сержант, с бесстыжим любопытством оценил блондинку.
– Это вы только что звонили в дежурную часть? – поинтересовался он.
– Да, я. – Девушка сжимала в руке мобильник. – Меня преследует какой-то мужчина.
Напарник водителя, одутловатый прапорщик, рано налитый жирком, лениво уточнил:
– Кто это вас преследует?
– Не знаю, кто он, но этот тип увязался за мной прямо от моей работы. – Блондинка нервно поправила сумочку.
– А где вы работаете? – вежливо поинтересовался водитель.
– В краевой прокуратуре.
Милиционеры переглянулись. Отказать в помощи работнице прокуратуры они никак не могли.
– Следаком, что ли?
– Сисадмином, – уточнила девушка и тут же пояснила: – Системным администратором сайта.
– А-а-а… понятно, – протянул сержант, хотя, судя по его выражению лица, было видно – он вряд ли знал, кто такой «системный администратор сайта».
– Это типа хакера? – уточнил более продвинутый прапорщик.
– Скорее наоборот, – поправила девушка чуть смущенно.
– И где же этот мужик, который вас преследует? – Сержант продолжал весьма откровенно рассматривать собеседницу.
Улица выглядела на удивление тихой: ровные светлячки фонарей, редкие освещенные окна, сонный шелест тополиной листвы… В двух кварталах уютно светилась неоновая вывеска «Кафе «Весна». Ничто не внушало тревоги, однако девушка по-прежнему боязливо ежилась.
– На ваши документы можно взглянуть? – поинтересовался сержант.
Девушка открыла сумочку, протянула служебное удостоверение.
– Вот.
– Так где этот мужик? – повторил прапорщик.
– Наверное, спрятался во дворах, заметив вашу машину, – ответила девушка неуверенно. – Он следовал за мной от самого здания прокуратуры. Я в магазин заскочила – он сразу на другую сторону перешел и за дерево спрятался. Я во двор – он за угол юркнул и стоял, пока я не вышла.
– Как он хоть выглядел? – Сержант внимательно просмотрел документы и вернул их владелице.
– Рост средний, телосложение плотное. Одет в синие джинсы, светло-зеленую куртку с замком-молнией желтого металла, длинный клетчатый шарф, – весьма грамотно описала приметы мужчины девушка.
– У нас тут полгорода в джинсах и куртках, – зевнул сержант. – Так что – всех задерживать?
– Наверное, вам просто померещилось, – хмыкнул прапорщик. – Переутомились на работе. Идите домой, отоспитесь…
Милицейский «жигуль», газанув едким выхлопом, неторопливо поехал по улице, унося в ночь морковного цвета огоньки габаритов.
Девушка напряженно осмотрелась вокруг. Ничего подозрительного вроде не наблюдалось. Несколько успокоившись, она зацокала каблуками по тротуару. До ее дома оставалось не более полукилометра. Однако теперь, брошенная на произвол судьбы, она была готова шарахаться даже от собственной тени.
Блеклые фонари ровно подсвечивали выщербленный тротуар, темные клумбы, влажную металлочерепицу крыш и припаркованные у обочины машины. Во дворе пронзительно взвизгнула автомобильная сирена, и этот звук заставил блондинку вздрогнуть. На ветке, над самой головой, пронзительно вскрикнула какая-то птица, зашуршала листва, раздался ритмичный посвист крыльев.
Теперь девушка шла, поминутно оглядываясь, словно ожидала внезапного удара в спину. Впереди прорисовывался темный сквер, в своей угрожающей черноте напоминающий заброшенное кладбище. В какой-то момент ей показалось, что в сквере мелькнули зеленая куртка и клетчатый шарф преследователя, и она ускорила шаг.
Неоновая реклама «Кафе «Весна» горела прямо над витриной, подкрашенной тусклым светом. Поравнявшись с кафе, блондинка под стук собственного сердца остановилась и, подумав, решительно толкнула стеклянную дверь.
В полутемном зале было малолюдно: влюбленная пара, небольшая компания молодежи… Приветливо улыбался молоденький бармен за стойкой. Ненавязчиво звучала музыка, едва слышно журчал маленький фонтанчик в искусственном гроте в центре зала, и приглушенный свет создавал ощущение покоя и защищенности.
– Чашку горячего чая без сахара, – попросила посетительница, нервно озираясь.
– Какого именно? Зеленого, черного…
– Какого угодно, на ваш вкус.
Усевшись за стойку, девушка тут же расплатилась, пригубила напиток, прикидывая, что делать дальше. Звонить сослуживцам по краевой прокуратуре и просить их помочь ей не хотелось – она не так давно поступила на службу, друзей ни на работе, ни в этом чужом для нее городе у нее не было. Осторожно обернувшись, она скосила взгляд на улицу сквозь стекло…
И вздрогнула.
Неизвестный в зеленой куртке и клетчатом шарфе стоял у входа, нахально рассматривая зал сквозь витрину. На этот раз преследователь вел себя иначе, чем по дороге к кафе: зафиксировав взгляд на девушке, он демонстративно встал у двери.
О том, чтобы бежать из кафе, не могло быть и речи. На улице не виднелось ни единого прохожего, которого можно было бы попросить о помощи. По асфальту пробренчал запоздалый троллейбус. На противоположной стороне улицы то и дело загадочно и непристойно вспыхивала неоновая вывеска – «…херская». Неизвестный в зеленой куртке по-прежнему маячил у входа, засунув руки в карманы. Правда, оставалось неясным, почему он караулил жертву столь открыто.
– Извините. – Теперь голос девушки зазвучал на удивление ровно. – У вас тут запасной выход есть?
– Конечно, – кивнул бармен. – У вас какие-то проблемы?
Блондинка глазами указала на преследователя, маячившего за стеклом.
– Понимаете, мой «бывший» меня достал, везде за мной ходит, а я его видеть больше не хочу. Помогите, пожалуйста, очень прошу! – с этими словами она положила на стойку крупную купюру.
Бармен понимающе заулыбался.
– Вот оно что… Видите служебный вход за портьерой? Налево туалет, направо кухня и продуктовый склад. Пройдете по длинному коридору, в самом конце дверь. Выйдете наружу, а там через новостройку как раз на проспект и попадете. А вашего бывшего ухажера я попытаюсь задержать, если он за вами пойдет…
Не допив чай, девушка поднялась из-за стойки и исчезла за дверью. Спустя несколько минут она уже выходила из двери служебного входа, торопливо застегивая на ходу сумочку.
Первое, что она увидела, – тот самый потертый милицейский «жигуль», с экипажем которого она недавно беседовала. Угреватый сержант по-прежнему сидел за рулем, а одутловатый прапорщик стоял рядом с машиной, отрывисто переговариваясь по рации. Заметив блондинку, он отложил рацию. На его широком лице неожиданно появилось доброжелательное и даже сочувственное выражение.
– Только что наше начальство распорядилось вам помочь, – пояснил он с кривоватой улыбкой. – Тем более что вы – почти коллега, краевая прокуратура… Приказано посадить вас в машину и доставить до самого подъезда.
Девушка инстинктивно шагнула вперед, но тут же остановилась. Откуда милиционеры узнали, что она будет выходить из кафе через черный вход? Почему они сразу не прошли в зал с улицы? Зачем надо было петлять по дворам, чтобы припарковать милицейскую машину именно тут? А главное – почему даже не попытались задержать преследователя?
Испуганно отступив, блондинка прислонилась спиной к холодной оцинкованной двери. Прапорщик прищурился – теперь уже недобро. И решительно шагнул навстречу.
– В машину сами сядете или помочь? – поинтересовался он со скрытой угрозой в голосе. – Я бы все-таки посоветовал самостоятельно… Целее будете.
Мент, хищно щурясь, шел прямо на девушку. Автомат на его плече поблескивал в свете фонаря. Угреватый сержант, выйдя из-за руля, демонстративно встал слева-сбоку, блокируя путь в соседний жилой подъезд.
Сзади, за оцинкованной дверью, уже слышались торопливые шаги – видимо, бармену так и не удалось сдержать напора преследователя в зеленой куртке. Казалось, убегать было некуда – западня с треском захлопнулась…
И тут девушка с неожиданной прытью выхватила из сумочки баллончик с горчичным газом и брызнула в лицо прапорщика. Тот прикрыл физиономию ладонями и болезненно закашлялся. Резкий удар ноги в босоножке в промежность сержанта заставил того согнуться и раскрыть рот. А блондинка, быстренько скинув босоножки с острыми каблуками, вскочила на капот милицейского автомобиля, затем на его крышу и с необычайной ловкостью перепрыгнула на металлический гараж, а оттуда – на косую крышу сарая. Затрещал шифер, по стене дома метнулась ломкая тень…
Первым пришел в себя прапорщик. Прикрывая лицо рукой, он крикнул, задыхаясь от болезненного кашля:
– Держи, уйдет!.. Нам же за нее… головы оторвут!
Сержант, немного придя в себя, попытался было повторить трюк блондинки, однако рифленая подошва обуви соскользнула с капота, и милиционер свалился перед бампером «жигуля», матерясь и ойкая.
В это время оцинкованная дверь черного входа с треском распахнулась, и во двор вылетел невысокий плотный мужчина в зеленой болоньевой куртке, перевязанной клетчатым шарфом. Быстро оценив обстановку, он бросился за девушкой. Блондинка, пробалансировав по наклонной крыше сарая, благополучно спрыгнула на другой стороне. Зашуршала трава, хрустнуло стекло.
– Быстро, уроды, гараж обходите! – крикнул ментам обладатель зеленой куртки, а сам подбежал к сараю.
Он в мгновение ока вскарабкался на его крышу – шифер треснул, завибрировал под тяжестью тела. Спустя несколько секунд преследователь пружинисто спрыгнул наземь с противоположной стороны сарая и помчался за девушкой.
Полная луна освещала перекопанный пустырь со штабелями кирпичей, груды неструганых досок, торчащую арматуру и длинный бетонный забор, конец которого терялся в темноте. Впереди маячила темная недостроенная высотка. Блондинка, хоть и бежала босиком, уходила от мужчины в зеленой куртке с удивительной легкостью. До высотки оставалось не более двадцати метров, когда с противоположной стороны пустыря пронзительно завыла сирена, и у единственного подъезда остановились серые милицейские «Жигули». Из машины выскочил прапорщик, он судорожно вскинул автомат и диким голосом крикнул:
– Мордой наземь, сука! Кому сказано!
Преследуемая, однако, не растерялась. Она мгновенно выхватила из сумочки некий продолговатый предмет и решительно вознесла его над головой. В лунном свете угрожающе блеснул металл.
– Граната, – с агрессивным придыханием крикнула она и, недолго думая, бросила продолговатый предмет прямо в прапорщика.
Тот панически свалился наземь, прикрывая коротко стриженный затылок ладонями. Все произошло так быстро, что сидевший за рулем сержант даже не успел отреагировать… А блондинка, ловко перескочив через лежащего мента, юркнула в черный проем подъезда.
Мужчина в зеленой куртке добежал до ступенек, пригнулся, поднял с земли то, чем девушка запустила в прапорщика. Это был газовый баллончик – тот самый…
– Ну, дебилы… – выдохнул преследователь и помчался следом за девушкой.
Из глубины здания донеслись гулкие торопливые шаги, и спустя несколько минут вечернюю тишину разорвал пронзительный женский крик…
Блондинка пришла в себя не скоро. Она лежала на холодном цементном полу, в крошеве битого кирпича. Острые осколки безжалостно впивались в спину, в икры, в затылок… Во рту ощущался мерзкий солоноватый привкус крови. Над головой серел зигзаг лестницы без поручней. Видимо, в темноте девушка оступилась и свалилась с двухметровой высоты на бетон…
Вытерев с разбитого лица кровь, она попробовала подняться, но тут же почувствовала, как сильные руки подняли ее за плечи и усадили в угол.
– Ну что – добегалась? – Мужчина в зеленой куртке тщательно потрошил ее сумочку.
– Я – Полина Гольцева, сотрудница краевой прокуратуры. – Блондинка попыталась придать голосу солидные интонации.
– Знаю уже, какая ты сотрудница… Шпионка ты, а не сотрудница. – Допотрошив сумочку, мужчина раздраженно отбросил ее в сторону. – Так. Где то, что ты из прокуратуры унесла?
Девушка наконец разлепила набухшие кровью веки и внимательно взглянула на собеседника. В густых фиолетовых сумерках он казался неестественно огромным. Позади, у лестничного пролета, улыбался одутловатый прапорщик – тот самый.
– Вы об этом пожалеете, – пообещала Гольцева без особой уверенности.
Мужчина в зеленой куртке присел на корточки, двумя пальцами взял девушку за подбородок.
– Значит, так, Полина. – Теперь мужчина говорил отрывисто. – Нам про тебя все известно. Во-первых, мы уже знаем, чем ты на самом деле занималась в краевой прокуратуре. Во-вторых, уже догадываемся, какие именно материалы и видеозаписи оттуда унесла. Ведь это ты в кабинете следователя установила? – Говоривший извлек из внутреннего кармана куртки микроскопическую видеокамеру с обрывками разноцветных проводков. – В-третьих, мы уже выяснили, какими именно уголовными делами ты конкретно интересовалась. Всем, что связано с Юрой Жадобиным… Правильно? Но нам пока неизвестно, кто ты на самом деле и на кого работаешь… А также куда ты успела спрятать видеозаписи, материалы прослушки и все остальные материалы. Или ты рассказываешь об этом сама, или тебе будет очень плохо и больно. Минуту на размышление не даю. Ну?
Вырвав подбородок из рук говорившего, девушка смачно плюнула ему в лицо. Мужчина инстинктивно отпрянул, медленно вытер лицо. Глаза его зажглись лютой злобой…
– Ну, сучка… Пожалеешь. Алло, прапорщик. – С этими словами он кивнул милицейскому прапорщику. – Тебе, кажется, эта телка сразу понравилась? Так давай, покажи, какой ты мужик…
Мент, похотливо улыбнувшись, подошел к девушке и принялся демонстративно расстегивать гульфик форменных брюк. Девушка вскрикнула и инстинктивно вжалась спиной в бетонную стену…
– Вы что, по-хорошему не могли с ней договориться? – Генерал милиции Кулешов отложил фотографии судебно-медицинской экспертизы и судорожно промокнул салфеткой потный лоб. – Зачем нам очередной жмур? Да еще и изнасилование перед убийством… И так вон по всем московским телеканалам склоняют: мол, Южный федеральный округ – сплошь криминальная зона, среди бела дня на улицах из автоматов палят, дальнобойщиков на больших дорогах грабят, бандиты с ментами окончательно спелись… А наш край – так вообще Чикаго тридцатых годов. Мне не сегодня-завтра из московского главка позвонят и объяснений по поводу этой девки потребуют – что тогда? Почему не могли по-другому проблемку решить? Да и ты, Вова, совсем как пацан себя ведешь… Куртку хоть застирай! Или выкинь…
Стоя у огромного дубового стола, майор Владимир Кожевников внимательно слушал начальника краевой милиции. Требование «застирать куртку» заставило его тщательно осмотреть свою одежду. И действительно, на зеленой болоньевой ткани темнело небольшое бурое пятно засохшей крови.
– Спасибо за напоминание. – Кожевников послюнил палец и принялся оттирать пятно. – А по-другому, Анатолий Нилович, никак нельзя было.
– Тогда излагай, – кивнул Кулешов, несколько успокоившись. – Присаживайся и рассказывай: так, мол, и так, товарищ генерал, преследовали мы эту Гольцеву, догнали, ничего у нее не нашли и потому решили для собственного удовольствия трахнуть, а потом из окна выбросить. Правильно я тебя понял?
Яркое солнце на несколько секунд промелькнуло в щели между тяжелыми портьерами начальственного кабинета и, осветив вспотевшее лицо Кулешова тусклым бутылочным бликом, спряталось за непроницаемой тканью.
Кожевников выпрямил спину.
– Не совсем, Анатолий Нилович. Если можно, я буду говорить по порядку.
– Именно по порядку и нужно, – подтвердил генерал. – Слушаю.
– Гольцева эта в краевой прокуратуре вольнонаемная. Работает уже полтора года. Занимается системным администрированием их сайта, а также нашего и еще разных, из районных прокуратур. По службе имеет допуск к самой конфиденциальной информации. Результаты ее спецпроверки были признаны удовлетворительными. К тому же ходатайствовал за нее один фраер из Генпрокуратуры, не принять было нельзя. Уж не знаю, кем московскому фраеру эта бикса приходится: любовницей, родственницей…
– Ты можешь хотя бы со мной человеческим языком изъясняться? – с неудовольствием перебил Кулешов. – Я ведь тебе не Юра Жадобин… С ним будешь по фене ботать…
– Извините. – На лице Кожевникова появилось виноватое выражение. – Забылся… Да, так по Гольцевой, значит. В прокуратуре – почти все наши люди, и с ними никогда никаких проблем не возникало. Вот они и заметили некоторые странности… м-м-м… технического свойства. Решили пробить, один следак мне позвонил. Я – к нему, проверил спецаппаратурой; оказалось, и его кабинет, и соседние нашпигованы подслушивающими и подсматривающими устройствами. Просчитали – кроме этой Гольцевой, поставить это оборудование и некому. Решили аккуратненько отследить – оказалось, она. А сука эта, видимо, профессионалкой была: сразу слежку почуяла… Сняла со своего компьютера жесткий диск и решила с ним удрать. А чтобы все, типа, по закону было, по мобиле позвонила в дежурную часть: мол, если что, мой вызов на пульте по-любому будет зафиксирован. Ну, отказывать бабе из краевой прокуратуры как-то неудобно, вот они и свистнули ближайшему патрульному экипажу ППС, который поближе к ней был – мол, разберитесь. Дебилы из ППС подъехали, поговорили и отстали. А я ее по-прежнему вел. Но когда она меня расколола, смысла шифроваться не было, потому и вел ее демонстративно. Связался через наших с теми самыми пэпээсниками, им было сказано, что это опасная преступница. Бикса эта… то есть, извините, Полина Гольцева, попыталась бежать. Я встал у входа в кафе, чтобы не удрала, пэпээсников отправил к черному входу. Остальное вы, Анатолий Нилович, и сами знаете…
– Диск с информацией нашли? – сумрачно осведомился начальник краевой милиции.
– Нет.
– Куда же она его дела?
– Тут два варианта: или по дороге выбросила, или где-нибудь в кафе спрятала. Она когда с черного входа выбегала, сумочку на ходу застегивала, пэпээсники подтвердили. Значит, спрятала диск где-нибудь в кафе. Сейчас по этому делу плотно работают.
– А трахать ее зачем понадобилось? А, товарищ майор милиции?
Кожевников состроил виноватое выражение лица.
– А по-другому, товарищ генерал, никак было нельзя. Бабы – они ведь такие: больше всего боятся быть изнасилованными. Помню, когда я еще в «розыске» работал, только этим и ломали телок, которые в несознанку уходили. Мол, или подписывай, или сейчас тебя через весь наш отдел пропустим… Я ведь и этой Гольцевой по-хорошему предложил: колись, кто тебе всю информацию на нас заказал, и отдавай диск – тогда отпустим. Или будем трахать до полусмерти, пока не отдашь. Так ее этот дурак-прапорщик отымел, а она, дура, сразу в окно сиганула. С четвертого этажа на торчащую арматуру…
Генерал Кулешов с задумчивым видом молчал, переваривая услышанное. Информация о компьютерном жестком диске, куда сливалось абсолютно все, что фиксировали подслушивающие и подсматривающие устройства, сильно беспокоила его. Пока никто не мог сказать – где начало этой странной истории, кто заказал сбор компромата на силовиков края и во что все это может вылиться. Да и сотрудник краевой прокуратуры, пусть даже вольнонаемный, – это не какая-нибудь торговка с колхозного рынка. В любом случае положено провести служебное расследование…
– Ладно. – Анатолий Нилович с трудом подавил глубокий вздох. – Что ты обо всем этом думаешь?
– О чем?
– Ну… обо всех этих прослушках.
– Даже и не знаю, что сказать, товарищ генерал, – заметно помрачнел Кожевников. – Хотя есть у меня тут одно соображение…
– Излагай.
С видом заговорщика майор проговорил:
– Я как-то слышал, что в Москве вроде бы какая-то тайная организация появилась. Ну, типа как по борьбе с правоохранительными органами. Или с «оборотнями в погонах», как теперь принято выражаться. Принципы якобы у них какие-то: офицерское достоинство, честь флага и тому подобное. Это, конечно, нигде не афишируется, но в Москве и в Питере сейчас многие серьезные люди в большом напряжении.
Кулешов раздраженно отмахнулся:
– Да какая еще, на хрен, тайная организация? Ты что – недопил или переработал? В наше время людей интересуют только три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. А остальное – красивые фразы для торжественных речей с высоких трибун, в которые уже давно никто не верит.
Неожиданно в кожаной папке Кожевникова зазвонил телефон: зуммер наигрывал «Владимирский централ». Едва взглянув на дисплей, майор шепотом промолвил:
– Юра Жадобин… Можно ответить?
– Отвечай, – разрешил генерал.
Разговор вышел кратким: Кожевников отвечал исключительно односложными фразами – «да», «нет», «буду», «перетрем».
– Спасибо за приглашение, обязательно буду. Дома, за городом? Принято. Я на связи, – попрощался майор и, обращаясь к Кулешову, добавил: – Вам, Анатолий Нилович, от Юры привет… На день рождения к себе приглашает.
– Много работы, не смогу… Мы уже с ним об этом говорили. Потом с Юрой отдельно встретимся и отметим, – вздохнул Кулешов, и майору стало понятно, что генерал просто не хочет светиться в компании Жадобина. – Ладно, Володя. Теперь слушай вводную. Первое: диск этот, который Гольцева спрятала, необходимо срочно найти. Там ведь тако-о-е может быть… Ну, сам понимаешь. Всем нам не поздоровится. Пусть твои орлы прощупают тех людишек, которые в кафе были. Официантов, бармена, кухарок, поварих… Второе. Убийство сотрудницы краевой прокуратуры, пусть даже и вольнонаемной, должно быть раскрыто в самое ближайшее время. Дело-то резонансное, у руководства могут возникнуть неприятные вопросы.
– Банда? – осторожно прикинул Кожевников и тут же пояснил: – Организованная преступная группировка третировала честную и принципиальную сотрудницу прокуратуры Полину Гольцеву, требовала сливать конфиденциальную служебную информацию, та не согласилась, вот ее в отместку и порешили?
– Окстись! – окрысился генерал. – Какая еще в нашем крае банда? Мы ведь о ее закрытии еще два месяца назад отчитались. А кое-кто даже награды за ее ликвидацию получил… Ты что, Вова, сам не знаешь, как такие дела закрывают? По глазам вижу, что знаешь. Вот и займись. Третье. Надо обязательно пробить все связи погибшей: ну, распечатку звонков с ее мобильного за последние месяцы, подруги, мужчины, связи, социальные сети… родственники, одноклассники и так далее. Заодно и того московского фраера. По полной программе, но очень аккуратно – слышишь? По полной! Вполне возможно, что этот компромат ей заказал кто-нибудь из недругов Юры Жадобина. Ну, такие же бандиты, как и он сам. Так что работай…
– Слушаюсь, – серьезно проговорил Кожевников и поднялся. – Я могу идти?
– Иди, иди… – Анатолий Нилович потянулся к мобильнику.
Он набрал номер лишь после того, как за подчиненным закрылась дверь.
– Алло, Петушок? Чем занимаешься?
Пятнадцатилетний Петя Кулешов, генеральский сын, всю свою недолгую жизнь отзывался на странное и двусмысленное прозвище. Петушок уже не писается. Петушок обозвал бабушку старой сукой. Петушок крадет из карманов одноклассников мелочь. Петушку нашли репетитора. Петушка надо отправить на учебу в Англию.
Выслушав отчет сына о полученных в школе отметках и пропущенных уроках, Кулешов по-отечески пожурил его и даже в шутку пообещал отстегать ремнем по филейным частям. Положил трубку, откинулся на высокую спинку кресла. Долго и печально смотрел на российский триколор, стоящий в углу кабинета. И с неожиданной ненавистью процедил, явно передразнивая Кожевникова:
– Честь фла-а-ага… Офицерское досто-о-оинство… Какая еще, на хрен, тайная организация может быть в наше время?..
Дело об убийстве сотрудницы краевой прокуратуры Полины Евгеньевны Гольцевой было раскрыто за несколько дней. И убийство, и предшествующее ему изнасилование было повешено на пожилого зачуханного бомжа, ранее неоднократно судимого. Бомж этот обитал в заброшенном строительном вагончике неподалеку от стройки, в момент убийства его видели неподалеку, и это решило дело. Впрочем, сам бомж особо и не отрицал свою вину и почти сразу стал давать признательные показания: перспектива пожить десять лет в теплом помещении с гарантированной пайкой, казенными одеждой-обувью по сезону и в обществе друзей по несчастью показалась ему куда лучше голодного прозябания.
А вот поиски жесткого диска ни к чему не привели, хотя милиционеры и перевернули в кафе «Весна» все вверх дном. Они тщательно, сантиметр за сантиметром, исследовали коридор, кухню и продуктовый склад: выпотрошили холодильники, исследовали кастрюли и даже раскурочили сливной бачок унитаза. Бармена, который разговаривал с Гольцевой последним, на всякий случай сунули в ИВЗ. По мнению сотрудников правоохранительных органов, он вполне мог спрятать диск, вынесенный погибшей из краевой прокуратуры.
Сам же генерал Кулешов, наведя в Москве справки о «тайной организации честных офицеров, которые борются с коррупцией неконституционными методами», получил отрицательный ответ: мол, все это бредни, распускаемые теми, кому по долгу службы и вменено с этой самой коррупцией бороться. И, естественно, вздохнул с облегчением: ведь у Анатолия Ниловича были все основания бояться такой тайной организации – существуй она на самом деле…