Один поэт сказал: Я пишу стихи потому, что боюсь смерти и люблю женщин.
При естественном ходе событий смерть и любовь – это столь же противоположные полюса бытия, как противоположны полюса Земли.
Но эти две противоположности имеют свойство сближаться, как сближаются грозовые тучи с попадающимися на на их пути предметами на земле, на воде или в небе и воссоединяются с ними короткими грозовыми разрядами ужасной разрушительной силы.
Охотники и рыбаки знают, что нельзя брать с собою женщин ни на охоту, ни на рыбалку, ибо не будет тогда им «ни пуха, ни пера, ни рыбьей чешуи».
Женщины считают это предрассудками и всячески пытаются приобщиться к этим мужским промыслам, сражаясь за своё мифическое, противное природному естеству «равноправие», подобно тому, как дети в иных случаях претендуют на свою «взрослость».
И тогда случается так, что «предрассудки» жестоко мстят тем, кто их игнорирует.
Ровно в 4:00 перед воротами дома Сергея и Капочки просигналил внедорожник братьев Сёмушкиных. Сергей подхватил заранее подготовленное снаряжение и вышел за ворота.
– Капа готова? – прищурился Костя, выпустив струйку терпкого папиросного дыма.
– Готовится, – обречённо отмахнулся Сергей.
– А что я мог сделать? – развёл руками Матвей. – Она же, как клещ, в меня вцепилась: «Возьмите, да возьмите! Я вам помехой не буду. Наоборот, все бытовые заботы я возьму на себя!»
В 4:00 Костя снова посигналил, чтобы поторопить замешкавшуюся «рыбачку».
Капиталина выскользнула из-за калитки, обдав мужчин ароматом сладких духов:
– Ну, что вы забеспокоились, мальчики? Мне же надо было привести себя в порядок!
«Хорошо, что на рыбалку едем, а не на охоту, она бы своими духами всех зверей распугала», – молча нахмурился Сергей, выплёскивая свою досаду целыми вёдрами отборной молчаливой матерщины.
Рыбалка как-то сразу не задалась. Рыба, хоть и дура безмозглая, но присутствие женщины учуяла и объявила рыбакам бойкот.
Мужчины кипели злостью, а Капиталина – цвела и пахла. «Цвела» иносказательно, но радостно, а «пахла» – натурально, духами, которые в условиях рыбалки были так же неуместны, как «в русской бане пассатижи» из песни Владимира Высоцкого «Письмо к другу, или Зарисовка о Париже».
К полудню солнце стало припекать сильнее.
– Я хочу искупаться, – объявила Капиталина.
Купаться её не хотелось. Она хотела похвастаться своим новым купальником и подразнить посторонних мужчин красотой своего очень сексапильного тела: «Пусть офигеют от возбуждения!»
Капиталина разделась с изяществом, которому могли бы позавидовать профессиональные стриптизёрши.
– Мальчики! Пока-пока! – Капиталина мило помахала мужчинам ручкой и манящей походкой удалилась от места рыбалки за кустики.
– Время к обеду, – Костя обвёл глазами друзей, ища в них понимания того, о чём он вслух не сказал.
– Можно. Тем более, что «контролёр» удалился на водные процедуры, – поддержал его брат Матвей.
Сергей достал бутылку, налил водку в подставляемые стаканы.
Костя приподнял свой стакан для произнесения традиционного рыбацкого тоста и застыл от пронзительного вопля.
В этом вопле был запредельный ужас.
Мужчины побросали стаканы и вихрем устремились на этот вопль, туда, куда удалилась Капиталина.
На небольшом удалении от берега расходились круговые концентрические волны. Первым к кому места подплыл Сергей. Он нырнул под воду и надолго исчез из вида.
– Тут нет дна! – судорожно выдохнул Сергей, вынырнув из-под воды.
К нырянию присоединились братья Сёмушкины.
– Тут нет дна… – повторяли мужчины, выныривая из-под воды.
– Вызываем спасателей! – решил Сергей, отчаявшись добиться чего-либо своими силами.
Прибывшие спасатели пришли в полное замешательство: их водолазы не смогли донырнуть до дна.
На этом поисковая операция была прекращена.
Сергей, по совету братьев Сёмушкиных, влил в себя большую дозу водки. Братья сопроводили его до дома, предложили побыть с ним, но он решительно отказался от их сочувственного присутствия в его доме.
Войдя в зал, Сергей почувствовал тяжёлую смесь запахов тины, рыбы и чего-то неведомого, потустороннего и смертельно опасного.
Из спальни к нему вышло то, что прежде было его горячо любимой женой, но это была уже не она.