– Если ты направляешь оружие на человека – стреляй…
В темноте комнаты забытый голос прозвучал настолько отчетливо, что заставил вздрогнуть и раскрыть глаза. Темнота полуночи клубилась плотным облаком.
– Нельзя тратить время на пустые разговоры. Рассказывать, почему именно ты это делаешь, восклицать: «А ты помнишь тот самый случай? Это из-за него, это именно по той причине…» Нельзя! Нельзя так делать. Долгое объяснение причины твоего поступка – проявление слабости и нерешительности. Тот, кто направляет оружие, должен выстрелить безо всяких объяснений. Или…
Последовала пауза, тоже хорошо знакомая.
– Или тебя убьют. Нельзя давать жертве одуматься. Нельзя!
Хриплый голос умолк, и последовал долгий кашель: мучительный, болезненный, с хрипами. Этот кашель и унес близкого человека в могилу. Он многого не успел рассказать. Истории своей жизни, к примеру. Часто ссылался на прошлое, но никогда не рассказывал ничего стоящего и конкретного. А хотелось, чтобы в лицах, с именами и фамилиями.
Ничего этого он не рассказал. Только советовал и советовал без конца, посматривая в дуло пистолета, которым никогда не пользовался, но чистил каждый день, а потом надежно прятал в дымоход камина старого дома.
– Если надумал убить, стреляй! – снова вспомнилось. – Если направляешь оружие в сторону человека – стреляй. Но если это просто способ напугать – глупо…
Старик выслушивал вопросы, которые обычно звучали суетливо и сбивчиво, и снова пускался в пространные объяснения.
– Существует масса способов напугать своего врага, да так, чтобы он всю свою оставшуюся жизнь дрожал и оглядывался. Использовать оружие в таком случае неуместно.
– Почему? – следовал еще один вопрос, который старик тоже считал бестолковым.
– Во‐первых, врагу не всегда ведом страх от направленного в его сторону оружия. Сочтет блефом, игрой, и только. Или растеряется. Во‐вторых, не выйдет получить удовольствия от мести. Врага просто не станет. Не получится понаблюдать за его мучениями и испытать тайное удовлетворение. Пусть пройдет время, пока твой враг будет корчиться в агонии. Дни, месяцы и даже годы. А когда это его окончательно добьет, можно будет шепнуть на ушко: а ведь это все я…