2

– Где именно ты видел те палочки? – Я спрашиваю об этом уже в десятый раз. Но Диззи просто качает головой.

– Сам не знаю, – отвечает он, почёсывая густые чёрные волосы и морща лоб. Он указывает вперёд, туда, где тропинка, усеянная пятнами света, разделяется на две, уходящие направо и налево. – Я думал, оно здесь, в конце Променада… но сейчас я уже не уверен.

Все дороги, ведущие через лес, носят разные названия – Променад, Зелёный Ров, Тропинка Водопроводчика и так далее. Диззи перечислял их, пока мы тщетно искали секретное послание. Он утверждает, что у него в голове карта леса, так что мы не заблудимся, но, глядя на расходящиеся тропинки, которые в тени ветвей кажутся почти одинаковыми, я не могу разделить его уверенность.

Я смотрю на часы. Коричневый кожаный ремешок оставил на запястье грязную полосу, но вертикальные стрелки на циферблате показывают точное время.

Шесть часов.

Мы шли по тропинке больше часа, но так и не обнаружили странных знаков. По пути, конечно, мы видели уйму палочек. Они повсюду, куда ни глянь. Поросшая травой тропинка завалена сучками и веточками – они лежат там, где упали. Но непохоже, чтобы кто-то – шпион или хотя бы Старый Крони – выложил из них секретное сообщение.

От внезапного визга слева я подпрыгиваю.

Развернувшись, я вглядываюсь в густые заросли – переплетение ежевики и папоротника, – скрывающие существо, издавшее этот чудовищный звук.

Визг повторяется, на сей раз ближе, и у меня кровь стынет в жилах.

Я смотрю на Диззи, и все ужасы, таящиеся в глубине моего сознания с тех пор, как Джонни рассказал нам о Старом Крони, живо встают передо мной.

– Что это? – спрашиваю я, не в силах скрыть нарастающий страх.

Но Диззи лишь улыбается. Из подлеска, хлопая крыльями, вырывается что-то коричневое и неуклюже садится на ветку, нависшую над тропой.

– Просто сойка, – говорит Диззи и, задрав голову, смотрит на светло-коричневую птичку с чёрно-белыми крыльями с синей каймой.

Сойка смотрит на меня со своего насеста и мотает светлым хохолком, словно выражая неодобрение. Затем широко разевает клюв и издаёт оглушительный визг, от которого у меня по спине бегут мурашки.

Это всего лишь птица.

Сердце колотится, ноги ноют; рубашка прилипла к спине от холодного пота. Мне казалось, что в лесу будет весело – может быть, мы с Диззи раскроем тайну, – но, судя по всему, это пустая затея.

Сойка снова кричит – предостерегающим тоном, словно приказывая нам уходить. Наверное, так и надо сделать. Пора домой.

Родители думают, что я в гостях у Диззи, но скоро терпение у них закончится. Папа будет сидеть за кухонным столом, глядя на часы и прислушиваясь, не поворачивается ли ключ в замке. Единственный способ угадать, в каком он настроении, – это сосчитать количество пустых бутылок перед ним. Если их окажется слишком много – значит, будет орать.

Взмахнув хвостом, сойка перескакивает на ветку повыше, прячется за пологом листвы и испускает очередной сердитый крик. И тут я слышу, как в сумраке подлеска хрустнула веточка.

Я испуганно вглядываюсь в зелёную полумглу между деревьями, но обнаружить источник звука не могу. Слышится только неумолчный шелест листьев – этот звук, словно чьи-то шаги, преследовал нас с той минуты, как мы вошли в лес.

Мне здесь уже опротивело. Надоело играть в шпионов.

– Пошли домой, а? – говорю я.

Но Диззи не отвечает; обернувшись, я вижу, что он спешит своей подскакивающей походкой туда, где тропа расходится.

– Чарли, иди сюда! – кричит он.

Торопясь к нему, я спотыкаюсь о наполовину вылезший из земли корень и чудом удерживаю равновесие. Диззи ждёт, стоя в тени дерева, растущего на развилке.

– Что?

Не в силах скрыть радостное волнение, Диззи кивком указывает вниз:

– Вот.

У подножия дерева кто-то размёл листья и веточки. В приблизительном подобии круга лежат две палочки, сложенные стрелкой.



Под низким пологом ветвей воздух кажется удушливо жарким, от пота щиплет глаза. Я вытираю лоб рукавом, и ожидание открытия заставляет меня забыть о возвращении домой.

– Ты не соврал, – говорю я, внезапно поняв, что до сих пор, в общем, слова Диззи казались мне выдумкой.

Сбросив с плеча сумку, Диззи наклоняется над сложенными палочками, затем достаёт карандаш и тетрадку и открывает чистую страницу.

– Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я, когда Диззи принимается рисовать. Над нами звучит переливчатая трель, но я не понимаю, почему именно теперь ему приспичило заняться естествознанием. Теперь, когда мы нашли то, что искали.

Но Диззи зарисовывает не птичку, а палочки.

– Если это секретный шифр, мы должны его разгадать, – говорит он.

– По-моему, всё ясно. – Я смотрю туда, куда направлена стрелка. – Она показывает, куда идти.

В лучах солнца, пробивающегося сквозь листья, тропа кажется золотой. Между солнечными пятнами порхает бабочка; её фиолетовые крылья поблёскивают, когда она приземляется на куст, а потом опять взмывает в воздух. Наблюдая за её полётом, я замечаю ещё один выметенный клочок земли.

– Смотри!

На сей раз я опережаю Диззи. Передо мной лежат три палочки.



Трудно понять, что означает эта фигура. Она указывает туда, откуда мы пришли, или в заросли ежевики, окаймляющие тропинку? Этот «флажок» даёт больше одного варианта. Если кто-то оставляет нам указания – похоже, он хочет, чтобы мы заблудились.

Пока Диззи зарисовывает второй знак, я смотрю по сторонам, надеясь увидеть очередную подсказку. Тропинка завалена палочками и веточками, но наконец мой взгляд цепляется за расчищенный кусочек земли; в центре грубо очерченного кружка лежат три палочки. А рядом виднеется ещё один знак, почти скрытый тенью дерева.

– Есть!

Я бегу к третьему знаку. Диззи торопится за мной.

Стрелка, флажок – а теперь нечто вроде отпечатка птичьей лапы.



– И что это значит? – спрашивает Диззи и, хмурясь, зарисовывает знак.

– Не знаю, – отвечаю я и снова вытираю пот. – Но мы на правильном пути. Пошли дальше.

Следующий знак совсем рядом: четыре палочки лежат в тени огромного дуба.



Он похож на странный домик, но ничто не намекает на смысл этого рисунка.

Над головами у нас шуршит листва; верхушки деревьев качаются, издавая кожистый скрип. Но внизу нет ни дуновения, и от удушливого зноя у меня разбегаются все мысли. Как будто воздух в лесу утратил свои свойства – в нём нет кислорода, который нужен мозгу для работы.

Я озираюсь в поисках других подсказок, но вижу только самые обычные палочки. На тропинке, напоминающей туннель, как на поверхности воды колеблется свет, но густые папоротники и кусты по бокам окутаны тенью.

Больше никаких подсказок.

– Это последняя, – говорю я.

Диззи снова опускается на корточки и зарисовывает последний знак; когда он поднимает голову, на лбу у него глубокая складка.

– Это не те палочки, что я видел вчера, – произносит он и закусывает губу, словно пытаясь что-то понять. – Те палочки были без коры, совсем гладкие и белые… а эти самые обычные.

Я пожимаю плечами:

– Может, шпион сегодня торопился.

Диззи явно полон сомнений:

– А если это никакой не шпион?

– В смысле? – спрашиваю я, чувствуя, как на лице вновь выступают капли пота. – Ты сам сказал, что это шпион!

Продолжая морщить лоб, Диззи поднимается и вешает сумку на плечо, по-прежнему держа в руке раскрытую тетрадь.

– Ну да, мне показалось, что это шпион… но вдруг Джонни прав? Вдруг это и правда Старый Крони?

Над головами у нас вновь раздаётся шорох. Я с тревогой смотрю на ствол древнего дуба. Грубая кора покрыта трещинами и наростами, похожими на бородавки. В тени, которую отбрасывает трепещущая листва, дерево похоже на злого старика.

Несмотря на жару, я вздрагиваю и тут же заставляю себя рассмеяться, чтобы скрыть страх.

– Джонни это всё выдумал, – говорю я и смотрю по сторонам, словно в поисках подтверждения. – В этом лесу нет никакого сумасшедшего старика. Старого Крони не существует. – В надежде сменить тему я протягиваю руку к тетрадке Диззи: – Дай посмотреть.

Диззи отдаёт мне тетрадь, и я рассматриваю рисунки.



– И что это, по-твоему, такое, Чарли?

Я тоже морщу лоб, силясь разгадать смысл загадочных значков. В папиных шпионских романах герой обычно находил шифровальную книгу или ключ. Они-то и помогали прочитать секретное сообщение и раскрыть тайну. Ключ – это кодовое слово или фраза, внезапно проливающая свет на всё. Например, в «Тридцати девяти ступенях»[3] главный герой, Хэнней, обнаруживает чёрную записную книжку, принадлежавшую убитому. Эта книжка заполнена на первый взгляд случайными цифрами; но оказывается, что каждая цифра соответствует букве алфавита. Используя ключевое слово, Хэнней раскрывает тайну «Чёрного Камня» – ужасной шпионской организации, которая собирается выкрасть британские военные планы.

Пот катится у меня по лицу: тень у подножия дерева почти не спасает от нестерпимой жары. Я смотрю на бессмысленные значки в тетради, и у меня начинает болеть голова. Шифровальной книги у нас нет, и к тайне этих палочек «Чёрный Камень» не имеет никакого отношения.

Я мотаю головой, и жгучие капельки пота затекают в глаза. Пока я пытаюсь проморгаться, мне в голову приходит одна мысль. Фигуры, выложенные из палочек, превращаются в размытые буквы…

Я указываю Диззи на первый рисунок.

– А что, если это не значки, а буквы? – спрашиваю я, ведя пальцем по странице. Я смотрю на Диззи не в силах скрыть радостного волнения. – Может быть, это вообще не шифр. По-моему, кто-то написал палочками слово… с ошибкой…

Диззи в замешательстве:

– Какое слово?

На мгновение сердце у меня замирает, когда я думаю, что, возможно, мне померещилось. Я вновь смотрю на страницу и пытаюсь понять, как это произошло…

– С, Ь, Е, М, – выговариваю я вслух, и буквы складываются в слово.

«Съем».

Я смотрю на Диззи. На его лице отражается ужас: мы оба поняли, что это значит.

И тут из-за деревьев выскакивает чудовище.