Феликс Лукницкий
ВОЗРАСТ РЕШЕНИЙ
Когда тебе – до сорока,
И ты не лодырь в языках,
И времени ещё – река
И даже море, —
Тебе на Запад путь открыт,
И там любое из корыт
По горло удовлетворит,
И даже боле.
…Но вот – и с English ты на ты,
И с прошлым сожжены мосты,
И ты дошёл до той черты,
Когда забота
О будущем – уже не гнёт,
И всё само собой идёт,
И у тебя приличный счёт,
И рядом кто-то…
Всё гармонично, Dear Sir,
Но жизнь порой, как пресный сыр,
И тянет в экс-СССР,
Где ты родился…
И взят билет. И ты летишь.
Не в Копенгаген, не в Париж.
И силуэт знакомых крыш
В окне явился.
Вот и посадка: Ленинград!
И сердце бьётся невпопад,
И ты смущён, и очень рад,
Что он на месте.
Ведь с детства в нём тебе знаком
И каждый мост, и каждый дом,
И Летний Сад… И в горле ком —
Вполне уместен.
ДОРОГА В ИЗЯСЛАВЛЬ1
Сорок шестой… Из Шепетовки
Путь держим в воинскую часть.
Подводой – в тряской джигитовке —
Нам предстоит часов пять-шесть.
А в части той – кавалерийской
Служил двоюродный мой брат.
К нему нас – с некоторым риском
Отправил в лето Ленинград.
После голодных лет Блокады,
После бомбёжек и сирен, —
В садах белеющие хаты
Меня невольно брали в плен.
Телега нехотя скрипела,
А мама, косы распустив,
Украинские песни пела —
Дороге долгой супротив.
И звонко лился мамин голос
Среди окрестной тишины,
И уходил из клеток голод.
И больше не было Войны.
* * *
«Я знаю – никакой моей вины…»
(А. Твардовский)
Я знаю – никакой моей заслуги,
Что пережил я засухи и вьюги,
Что высушили-вымели страну.
Что выжил и в Блокаду, и в Войну.
Что я прошёл Науки путь тернистый
Наперекор апологетам расы чистой,
И в крутизне, когда себя искал
(И находил), я не соскальзывал со скал…
И вот – к последнему уже причалил брегу,
И бес в ребро, и поклоненье Бегу.
Ведь с детства Бег – моё второе «я»…
Пожалуй, в этом лишь заслуга есть моя.
1999
* * *
«Укажи мне только лишь на глобусе…»
(Из песни)
«Но ещё таких пунктиров нету,
По которым нам бродить по свету.»
(Из другой песни)
На Дюссельдорфщине моих друзей-знакомых, —
Пожалуй, с дюжину, а может быть, и больше.
Плюс в Новой Англии – с десяток чтут законы,
Плюс – в Калифорнии, и плюс – Янина в Польше.
А ведь по глобусу мы знали мир детально.
Под сенью лозунгов мы жили – не тужили.
Но были жёстки и незыблемо фатальны
Запреты – те, что нас с дет-сада окружили.
…Мы изменились: и свободны, и крылаты.
И нет лишь опыта свободного полёта.
Мы – без вины опять привычно виноваты,
И, как в былом, даём кормёжку анекдотам.
Так будьте счастливы, развеянные в мире,
Друзья-знакомые – «птенцы гнезда Петрова».
Ни километры не разделят нас, ни мили,
Вот только были бы подольше вы здоровы.
2000
ЧАК
Нине
Чак – камчатская лайка, годам к четырём —
Тепло прижался к моей щеке.
Хозяин Чака чудит за рулём,
Джип-турбо послушен его руке.
Позади вздремнули два рюкзака
(К перевалу взойдут на наших плечах).
До старта 12 км, а пока —
На рюкзаках возлежит Чак.
И пока – пассажирами мы, налегке,
А за окнами лес и дождь стеной,
Прижимается Чак к моей щеке.
Понимает: мы с ним – крови одной.
* * *
От вырубленных в корень колоннад,
Увезенных из Греции и Мальты
На стройки Рима, —
веет странный хлад.
В отличие от нашего базальта
Или гранита. С ними мне тепло.
Мне с ними в Питере сродниться повезло.
2002
* * *
Фары тревожно и ощупью жгут темноту.
А луна не видна.
Что-то не спится под дождь.
Он по крыше шуршит, и ему я чуть внемлю.
Струи дождя – биссектрисой стекают по ромбу окна,
И почти вертикально уходят в голландскую землю.
Ветер ветвями окрестных деревьев сурово шумит…
Рейсовый – в ночь в Амстердам – это сонное царство.
Но на удачу мою, оказалось, – водитель наш тоже не спит,
И часа через три есть надежда – закончить мытарство.
Из репродуктора – магия Beatles приглушённо журчит.
Дождь-патриот по-голландски ритмично судачит.
Гнев его против незваных гостей – даже чуть нарочит,
Но отказа мне в визе, да и в уважении – это не значит.
2003
* * *
«… а те – далече…»
(А. Пушкин)
…А те, которые далече,
Разбросанные по Земле, —
Не склонные к словесной сече,
Но благосклонные ко мне, —
Мои стихи не судят строго.
Хотя могли б. Но для чего?..
У каждого – своя берлога,
Но все – за одного.
2005
* * *
Анри Волохонскому
Достопочтенный реб Анри,
вот мы и свиделись с тобою.
Под италийское вино,
в неторопливом тет-а-тет —
Перелистали сорок лет,
дарованные нам судьбою, —
Что были мы разлучены.
Но ей укора нет.
Да разве можно в два часа
вместить мытарства и победы,
И восхитительный ваш плов,
и фото-видео азарт…
Мы всё вместили в диалог,
не исключая и обеда,
И, провожаемый тобой,
я поспешил назад.
Надеюсь вновь я посетить
тебя и славное семейство.
Возможно, песенки твои
дуэтом мы споём.
Надеюсь, и для наших жён
у вас найдётся время-место —
Поговорить вдали от нас —
о женском, о своём.
* * *
В полдневный жар в долине Дагестана…