Голубое небо над головой и чёрная стеклянная земля под ногами. Дорога пропала восемь дней назад, конь издох вчера, завтра кончится вода, и через пару дней на жаре – смерть.
Как странно…Отец всё распланирует наперёд, но в этот раз, отправляя в Восточный оплот, просчитался с водой и коня нагрузил сверх меры.
– Хотя, не выпей я тогда мёда, может, и не потерял бы дороги?
Нет, не в мёде дело, – мысленно поправил себя Евпатий, – и не в отце.
Дело в предчувствиях. Они извели юного ликвидатора, и на десятый день пути Евпатий, не зная зачем, нажрался как свинья, да ещё и заблудился.
– Нет, и не в предчувствиях!
– Опять этот голос! Это не мои мысли! – вслух бурчал Евпатий.
Он протёр глаза от чёрного песка.
Впереди лишь пустошь. Чёрная пустошь.
Глотнув воды, Евпатий рухнул от усталости.
Сутки!
Он идёт на юг уже сутки.
Без перерывов, без отдыха – идёт, в надежде выжить.
Сняв со спины рюкзак, Евпатий положил его под голову, словно подушку, и, устремив взор в безоблачную высь, наконец, дал отдых измождённым ногам и рукам.
Сон пришёл мгновенно.
Казалось, он все ещё лежал с открытыми глазами… но как только осознание картинки пришло, он понял что стоит!
Евпатий обернулся, его тело неподвижно лежало подле с закрытыми глазами.
– Что это значит?!
Он обошёл вокруг.
– Неужели я умер?!
Евпатий сжал кулаки от досады. Тело на земле повторило движение.
– Живой!
Значит, дело в другом. Магия матушки сама решила напомнить о себе, и нужно воспользоваться хотя бы дальним взором1. Знать бы как!
Матушка обещала как-нибудь этому взору обучить, но все не получалось выкроить минутку, ей постоянно было недосуг… стало быть, осваивать умение придётся самому.
Евпатий напрягся, глядя вдаль. Напрягся так, что тело отозвалось, но дальний взор, увы, не пришёл.
Странно.
Что же неправильно?
Евпатий вновь огляделся. Катуйская пустошь2 сегодня на редкость тихая: ни сме́рчей, ни пыльных бурь, лишь жара – и ни капли воды. Хотя… На горизонте что-то блеснуло. Тонкий блик…
Евпат собирался вновь напрячь зрение, как вдруг, внезапно для самого себя, в мгновение ока оказался там, возле источника странного блеска, в нескольких десятках вёрст от своего тела, замерев в благоговейном трепете: впереди раскинулось удивительное место – Озеро чёрного стекла.
Блестящего, будто зеркало.
Оно лежало у подножья гигантского пологого увала, изгибаясь в форме подковы.
Неужели я отыскал то самое пресловутое Озеро Чёрных Зеркал3?
Похоже на то. Отыскал.
И тут Евпатий поймал себя на мысли, что больше дивится виду озера, а вовсе не тому, что оно вообще существует, а ведь сам всегда считал его легендой, страшилкой для детей.
Да, о чёрнозеркальном озере говорили много, но никто так и не нашёл его – до сего дня, разумеется, – а раз не нашли, то и на картах не обозначили. Чему ж тут удивляться?
А вот в центре озера, окружё́нного земляной подковой, что-то странное…Юноша пригляделся – и вмиг оказался там. Перед скрюченной статуей тёмного мага.
Нет, не тёмного – поправил себя Евпат, – Грот-мага4.
Евпатий обошёл стеклянный монумент.
Вокруг, повсюду, куда хватало глаз, полно таких же, стеклянных, статуй – скрюченных, в неестественных позах. Сломанных и, будто, оплавляющихся от неимоверного жара.
От этого зрелища, Евпатий всё больше убеждался в правдивости былины, о её реальности.
Гласила былина следующее: когда Кату́й Грозный подорвал себя посреди подземной орды, жар взрыва был столь велик, что, не только подземные колдуны, но и статуи, в которые их заточили, оплавились. Везде на них имелись потёки: оплавленные руки, изуродованные головы, выгнутые в неестественном положении но́ги… Лиц вообще не разобрать – кроме центральной статуи. Она единственная уцелела при взрыве, лишь выглядела какой-то… скрюченной? Словно того, кто находился внутри, иссушали заживо.
Юноша внимательно осмотрел стеклянного гро́т-мага. Зелёный, с примесью чёрного. Жуть!
Капюшон древнего колдуна́ вздут, словно порыв незримого ветра вот-вот сорвёт его с головы, руки вытянуты вперёд, будто грот противился надвигающейся неизбежности, ладони сжаты в кулаки, ноги – упёртые в землю, провалились по колено, а под ними…
О чудо!
Под статуей, скованный тысячелетними стеклянными оковами, томился родник! Всего-то и нужно, сдвинуть статую грота и выпустить воду…тогда – спасён!
От этой мысли Евпатий открыл глаза.
Солнце садилось, повсюду растекалась живительная прохлада.
Выпив последний глоток воды из фляги, да собрав вещи, Евпат быстрым шагом двинулся к таинственному озеру.
К утру.
Он будет там к утру.
*
– Нергаль5! – раздался голос из портала.
– Да, повелитель, – грот-маг преклонил колено перед Древнейшим6 – своим праотцом.
За те двадцать дней, пока Нергаль командовал ликвидаторами, ему удалось собрать всю необходимую информацию о состоянии дел. Теперь он знал о всех интригах и заговорах, что плели друг против друга горные лорды Сибска7. Когда придёт время, Нергаль обязательно этим воспользуется, а пока нужно подогревать взаимное недовольство и неприязнь людишек, потому как однажды, эти чувства превратятся в ненависть, и тогда можно начинать вербовку в орду новых рекрутов, из числа братоубийц, заговорщиков и изменников.
Справа к Нергалю подполз подземный змей8 – и также как хозяин, склонился перед повелителем. С того дня, когда грот вдохнул в чудовище жизнь, оно выросло в два раза.
– Сегодня ты отправишься вместо, нашего величайшего позора. Там есть статуи ещё сорока змеев. Их нужно оживить. Всех!
– Да, повелитель, – улыбнувшись своим мыслям, ответил Нергаль.
– Не перебивать! – грозно гаркнул Древнейший, и грот умолк, застыв, словно изваяние. – Моего младшего брата Хозора оживлять ты не станешь. Пусть Хозо́р томится в стеклянной темнице – это ему кара. Его жажда власти и самонадеянность привели к величайшему нашему поражению и одномоментному истреблению половины войска! Если бы не Хозор, орда прорвала бы укрепления в Сарматских горах9 и вырвалась на земли словя́н10. Тогда всё было бы кончено за год или два! Но нет! Хозор решил принять капитуляцию велика́ньего гарнизона, который можно просто уничтожить лавовыми зарядами издалека! Он подвёл к бастиону половину орды и её испепелили!
Нергаль украдкой вздохнул. Брат Древнейшего… Хозо́р…
Хозо́р был великим стратегом, единственным полководцем, чьи планы великаны не могли просчитать. Ему удавалось выигрывать даже такие сражения, в которых численный перевес алкоров11 или алокровных был подавляющим. Своей гениальной тактикой, Хозо́р заставил объединённые силы Верхнего мира бежать за горы, бросив восточные земли Даарии. И перед ордой оставался лишь один бастион, с единственным защитником, Кату́ем… но Хозо́р этого не знал. Он разделил орду: половина расползлась по окрестностям, истребляя табашей12 и словян, а вторая осадила бастион.
Согласно архивным записям, Хозор планировал принять капитуляцию бастиона, дабы показать войскам противника, сколь выгодно сдаваться на милость победителя: сдадитесь – и орда уничтожит лишь половину защитников, второй половине удастся выжить!
Грот в самом деле намеревался с миром отпустить половину гарнизона велика́ньей крепости. По замыслу Хозо́ра, это должно было посеять семена сомнения, которые начнут разъедать сердца алко́ров – и в итоге разъединят союзников. Подобное должно стать концом сопротивления в Даарийских землях и в Амазонской империи… но вышло как вышло.
Бастион оказался заминирован невесть откуда взявшимся оружием Изначальных, и, когда половина орды превратилось после взрыва либо в тлен, либо в стеклянные статуи, в войне наступил перелом. Полки́ алко́ров ждали этого момента, они набросились на разрозненные остатки некогда непобедимой орды, истребив её и захватив врата в подземное царство.
О том, что случилось далее, известно всем: если бы Старейший13 не закрыл врата, то миллионы алко́ров вторглись бы в полностью беззащитный подземный мир, и тогда бы наступил конец.
– Вижу, ты помнишь историю,– удовлетворенно проговорил Древнейший. – Похвально. Отправляйся немедленно, но запомни: ни при каких обстоятельствах не выпускай из оков ключ с живой водой!
– Будет исполнено, повелитель.
Портал закрылся, и Нергаль вскочил верхом на змея.
Пора оживлять армию, пора начинать сеять хаос!
*
Солнце ослепляло, жара убивала, Евпатий решил передохнуть.
Установив навес из плаща, он укрылся в спасительной тени.
Как только тело рассла́билось, мысли побежали вскачь:
– Похоже, я неверно оценил расстояние до чёрнозеркального озера. Вот незадача! Ну что ж, придётся потерпеть. К ночи точно доберусь, разобью статую, разгребу осколки и тогда напьюсь вдоволь.
Закрыв глаза́, Евпатий вновь обратил дальний взор на озеро и оторопел.
– Прошёл мимо?! Не может быть! Ночь была светлой: полнолуние послезавтра, не мог я пройти двадцать вёрст абы куда! Не мог!
Сейчас, эфирный фантом Евпатия стоял около статуи грот-мага, а рядом чёрное зеркало, и бес, запертый в нём. Евпат, от досады, ударил кулаком по зеркалу, и хотя он был в эфирном состоянии он смог разбить зеркало.
Оно треснуло.
– Непорядок, – нахмурился Евпат, затем, чтоб из темницы не вырвалась какая-нибудь нечисть, добил зеркало ногой, и рассыпал осколки в разные стороны – для пущей уверенности.
Осколки, мелкой пылью осыпались на песок, а из места, где стояло зеркало, хлынула чёрная вязкая жижа, и Евпат отскочил.
– Леший тебе в печень! Теперь точно придётся с бесом драться!
Евпатий попробовал засыпать песком и завалить обсидианом, но жижа напирала и напирала изливалась и лилась, пока не образовала большую лужу.
Евпат отступил и не сводил настороженных глаз.
По глади чёрной жижи пошли волны, затем она потянулась вверх, приобретая человеческую форму.
– Ха! Я просто брежу! – пронеслась мысль.
Жижа начала твердеть – тонкие и плавные обводы бёдер говорили о многом, цвет её стал желтым а потом бежевым, обрисовались руки, длинные стройные ноги и вот уже обнажённая дева взирает на Евпатия, лучезарно улыбаясь.
Подобной красоты, наш юный ликвидатор, ещё не видывал… да вообще обнажённой женской красоты никогда доселе не зрел.
Девица усмехнулась, прикрыв руками, насколько могла, свою нетронутую красу, затем тряхнула головой и пышные русые волосы, словно по волшебству, закрыли её стройный стан от наглючих глаз незнакомца.