Работа на корабле разведки геологических ископаемых – штука скучная. Очень скучная. Да и название – корабль, тоже… Весьма обманчивое. Что из себя представляет эта мелкая посудина. Жилой отсек, медицинский отсек, куда разве что вползать надо, да и место там на кушетку и шкаф рободоктора, ну и конечно всякая хозяйственная лабуда, по типу душевой, опять же весьма скромной, толчка, и выходного шлюза с парой скафандров. Один мой, второй… тоже мой – запаска, на случай неисправности с первым. Ну и оборудования выше крыши в носовой части этого так называемого корабля. Тут тебе и спектрографы различные, и системы наведения и химиогеологические щупы, чтобы выйти на расстояние контакта, а потом, аккуратненько да филигранно запустить в терра-инкогнита бур да пару кусочков от этого объекта отщипнуть. Да, как понятно из описания моей посудины, занимаюсь я только малыми объектами, планетные масштабы с добротной гравитацией и, упаси боже, атмосферой – для меня слон великий и необъятный.
Поэтому и шлялся я от одного астероидного скопления до другого, щупал, нюхал, сканировал, ставил метки на карте, отправлял по гравилучу информацию на материнский корабль, а тот уже в корпорацию, и там уже решали – будут они что делать с моими находками, или нет. Скорее всё-таки нет, сам же анализ делал, понимаю, что нарытое мною особо никому и не нужно.
Карты, по которым я гонял, были древние, дремучие, составленные еще во времена первой экспансии, едва ли не пару веков назад, и нет-нет, да случалось такое, что вот оно – курс проложен, вот скопление, летишь и… Нет скопления. То ли гравитацией куда утянуло, то ли вообще – при пролете первичном оно, облако это астероидное, тут транзитом было – нет ничего. Тогда снова прокладываешь курс, снова ключ на старт, снова капсула и баиньки до следующей остановки.
Занимаюсь я этим давно. Если по привычным, стандартным меркам брать – уже лет под тридцать, а если по мои биологическим часикам – то всего ничего, года три, а может и четыре. Хорошая работа. Спишь, а деньги капают. Уже неплохую сумму поднакопил, если разобраться, вот только от жизни отстал – бесконечно. Вернусь из дальней разведки и Землю не узнаю, не то что свою малую родину, а родня, если бы она у меня была, давно бы уже скопытилась. Да, потому то и пошел на эту работу, что никого у меня и нет, ни мам, ни бабушек с дедушками, и даже девушкой не обзавелся, пока на Земле был. Нет, вернее обзавелся, но ненадолго. Влюбился в нее по самое нехочу, так, что одной ей лишь и жил, дышал, грезил – все мечты о ней были. А она… Похоже не влюбилась. Не сложились у нас отношения, ну и вот такая селяви у нас с ней вышла. С горя тогда и пошел на эту службу. Думал расстояния чувства убьют. Нет – не убили. А вот время – безвозвратность, это да, это очень даже мне помогло. Как думать о ней только начну, и тут же мысль в голову – так ей то уже за полтинник перевалило, бабушкой скоро станет, а я то что – пацан еще, тридцати нет, на что она мне? Знаете – помогает, очень помогает.
Но всё же, редко-редко, бывает такое, что хочется лезть на стену от одиночества, выть хочется, тогда да – тогда бешусь, тогда ору в никуда в пустоте своего жилого отсека, а после, бывает, что и реву, сижу, успокаиваюсь. Тоскливо тут, грустно, одиноко.
Ну ладно, всё это лирика, пора к работе. В последнем облаке не нашел ничего толкового, обычный реголит, чуть металлов, но явно не для разработки, ну и всё собственно. Поэтому сейчас забью новый курс, и… баиньки. Почти половина светового года. Путь не близкий. На Земле пролетят еще полгода, и станет моя Эмма еще на полгода старше, нет – уже старее, для нее теперь это слово более подходящее. Эх, посмотреть бы на нее теперешнюю, на красавицу мою златокудрую… Что то опять занесло. Всё – курс проложен, летим.
Саймон отодвинул от себя толстую тетрадь, что использовал под дневник, действительно обернулся к навигационному пульту, и нажал на кнопку запуска. Заурчали прогревающиеся двигатели, пошла легкая дрожь по всему телу его малой посудины, пошло ускорение. Саймон еще раз вздохнул о давно оставленной на Земле Эмме, и пошел к капсуле биотического сна, улегся, закрыл глаза.
Бесшумно опустился сверху прозрачный колпак, привычный счет:
– Раз Миссисипи, два Миссисипи, три Миссисипи, четыре… – он уснул, так и не произнеся очередного Миссисипи.
Легкое треньканье разбудило его. Он открыл глаза, на спроецированном прямо на прозрачном колпаке капсулы светится экран, проплывает какая-то очередная звездная система, цифры, графики, диаграммы, а сверху, над всей этой круговертью космической, надпись мигает красным: «Неизвестное ранее астероидное облако. Произвести изыскание?».
Саймон зевнул, и нажал на кнопку да. Колпак поднялся, Саймон уселся, свесив ноги с края капсулы, сказал вслух:
– Вывести данные о звездной системе, согласно карт.
Тут же перед ним так же как и в капсуле, появилась проекция и описание. Звезда в центре, четыре планеты, ничего необычного.
– Фактическое состояние системы?
Проекция моргнула, и вот уже нет одной из планет, вместо нее то самое астероидное облако. Очень даже интересно, выходит… выходит так, что случилось что-то, и второй планете от звезды пришел незапланированный кирдык. Интересно, очень даже интересно.
– Поработаем… – снова зевнул и вышел в жилой отсек, по совместительству – рубку управления.
Астероидное облако было весьма интересным. Большим, разнообразным в плане своих составляющих, и, что самое главное – возможно даже ценным. Это был первый случай в его практике.
– Так, что тут у нас интересного? – он пробегал глазами по строчкам первичного, предварительного сканирования, – Базальты, металлы – это уже интересно, редкоземельные элементы и…
Взгляд остановился на строчке, оканчивающейся восклицательным знаком. Так система обозначала что-то выделяющееся из общей картины. А тут было весьма выделяющееся. Огромный кусок металла, весом порядка четырехсот тонн – очень приметная штука, очень приметная.
– Объект сто двадцать шесть, проложить курс, старт.
Корабль сам проложил курс, в этом деле на человека полагаться нельзя, да и вообще автоматика лучше человека, и Саймон не раз думал о том, зачем он тут вообще, но вот есть. Его малая посудина ловко полавировала меж здоровенных каменюк, и вылетела таки на обозримый для этой весьма весомой железяки. Саймон не мог оторваться от обзорного экрана. Да, это было именно то, что он и полагал увидеть, но вот никак не ожидал. Огроменный корабль, нет – это даже скорее нечто наподобие станции, причем боевой судя по количеству ощерившихся на его бортах пустых ложементов для ракет, множественных амбразур и прочего страшного, убийственного.
– Сообщить по гравилучу о… – он замолчал, так и не договорив.
– Что доложить?
– Ничего, оговорился.
Корабль умолк. А Саймон решил, что обойдутся эти конторские, а он – первым взойдет на эту махину, и по праву первого – это всё будет его. Можно будет бросить к чертям работу, вернуться на Землю и зажить… Эх.
– Выполнить максимальное сближение с объектом.
Корабль неторопливо поплыл, и громадина становилась всё больше и больше, ага – вот оно, он едва не удержался от восклицания. Стыковочный шлюз, скорее всего это он. И даже если он не работает, можно попробовать открыть вон ту нору принудительно, вон и шестигранники болтов едва-едва поблескивают своими гранями.
– Остановиться. Сближение по прямой, держаться статично относительно данной точки объекта.
Всё было исполнено в штатном режиме. Подобного рода операции распространены и при простых исследованиях космических каменюк. Подлетишь к здоровому, для более тщательного исследования, да и зависнуть на одной точке прикажешь. А сам в скафандр, и на «воздух» – полазить, посмотреть.
Саймон выбрался в выходной отсек, впихнул свои телеса в скафандр, нажал на кнопку и вот – корабль прямо перед ним. Шагнул вперед, в пространство, немного подбавить ранцем, и он уже у входа. Достать из инструментального подсумка универсальный ключ, тот сам подогнался под нужный размер, скрутил три запорных болта, шли они тяжеловато, но всё же шли. И после этого потянул люк на себя. И тот, хоть и нехотя, открылся. Саймон пропихнулся в узкий лаз, закрыл за собою люк, провернул штурвал, притягивая люк по полной.
И только после этого, он включил фонари на скафандре, и темноту стыковочной камеры озарил яркий белый свет. Стыковочная камера была огромной, в свете играли, кружили пылинки.
– Ну что ж, посмотрим, что тут в сокровищнице… – сказал Саймон и сделал первый шаг по пыльному полу.
И снова перед ним тетрадь и снова он пишет в свой дневник…
В целом тут, на этой боевой станции, достаточно интересно. На связь со своими пока не выходил, потеряю тут неделю другую, может месяц – ничего страшного не случится, но зато ознакомлюсь со всеми интересными закоулками. Нашел несколько отсеков с оружием. В основном – стрелковка обычная. Старье по нынешним временам, но может антиквары заинтересуются. Судя по датам в бортжурнале, эта посудина тут болтается уже почти две сотни лет. Но есть и страшные находки. Персонал. Экипажем это сложно назвать – слишком их много. Два дня потерял на то, чтобы стаскать все тела, в один отсек и загерметизировать там всё. Боюсь мертвецов, если честно, страшно становится от мысли, что там, где-то за стенкой, в абсолютно свободном доступе лежит высохшая мумия, труп. Жуть берет. Когда они вот так, в заблокированном месте – спокойнее как-то становится.