Уровень Пи - читать онлайн

Глава 4 Немного об ангелах

Медленное томное солнце кружилось над спящей в утреннем полете Джен. Дженифер всегда проваливалась в сны целиком, как ребенок. Сейчас ей снилось, что она стала пушистым музыкальным ветром, который носится между мирами, связывая их своей мелодией. Давно пора будить ее, но прерывать такое сладкое состояние было бы несправедливо. Поэтому Рональд просто летел рядом и ждал, когда же наконец пространство вокруг его подопечной сгустится настолько, что можно будет сказать: «Доброе утро, ангелочек!» – и начать учить ее спать по частям. Ангелы – кроме самых маленьких – всегда спят по частям. Взрослые ангелы обычно спят по таким крошечным частичкам, что получается, будто они постоянно бодрствуют.

Наконец вокруг Джен наметился легкий магнитный вихрь, говорящий о том, что ее сон подошел к концу.

Края вихря были прохладные, ватные, а серединка теплая, словно в испарине. Рон подхватил краешек ваты и качнул ее вниз, к поверхности Земли. Вихрь и увлекаемая им, все еще спящая Дженифер опускались плавно, словно легкие осенние листья в безветренную погоду. Джен проснулась на Земле, как обычно.

– Доброе утро, ангелочек! – улыбнулся Рон.

Джен открыла глаза, потянулась, спросонья немного не рассчитала и вылезла за пределы своего тонкого нематериального тела.

– Я опять спала целиком? – уточнила она.

Рон деликатно промолчал. Джен нахмурилась.

– Зато на этот раз ты летала, приняв почти классическую форму, – попытался успокоить ее Рон. – Стержень идеальной формы, полый внутри, симметричные крылышки… Ну, почти симметричные.

– Почти симметричные – это значит почти неуправляемые, – вздохнула Джен. – То есть я практически крутилась на месте?

– Практически, – вынужден был подтвердить Рон. – Да не переживай ты так! Научишься. Ты делаешь отличные успехи. Если учитывать твой юный розовый возраст, то просто колоссальные успехи.

– Ладно, утешил! – послушно согласилась Джен. – Мне просто неловко, что вам всем приходится со мной столько возиться.

– Пустяки, дело житейское! – отмахнулся Рон.

И, увидев, что Джен его не поняла, добавил:

– Так говорил один литературный герой на Земле-12. У него еще штанишки с моторчиком были. Ты этого пока не проходила.

– О, мы сегодня будем заниматься Землей-12? – обрадовалась Джен. – У меня тоже будут штанишки с моторчиком?

– Нет-нет, – быстро возразил Рон. – Мы с тобой еще долго будем возиться с Землей-11.

Джен кивнула. Землю-11 она никогда не любила. Хотя именно эта Земля была ее родиной, и именно на ней продолжали жить ее родители, обычные мутанты, и ее родной младший брат Ризенгри Шортэндлонг, тоже мутант, с которым с самого рождения была куча проблем. На этой же планете жил последний человек Андрей Клюшкин.

Ангелы называли это место Землей-11. Но для Дюшки и остальных мутантов она была просто Землей, единственной и без номера, потому что о существовании в природе остальных Земель они попросту ничего не знали. Кстати, об ангелах подавляющему большинству мутантов тоже было неизвестно. Некоторые в них верили, некоторые считали сказкой. Примерно так мы с вами относимся к привидениям или летающим тарелочкам. Вот вы лично хоть с одним привидением вместе чай пили? Нет.

А с инопланетянином за щупальце здоровались? Тоже нет. Точно так же и на Земле-11. Несмотря на то что ангелы давно и успешно сотрудничали с землянами, круг посвященных в реальное положение дел был весьма ограничен. Иначе говоря, вся информация об ангелах строго засекречена. Во-вторых, это было сделано в целях всеобщего спокойствия, а во-первых, потому, что такое условие поставили сами ангелы. Цивилизация ангелов была гораздо сильнее. А с сильными лучше не спорить.

Давайте сделаем маленькое отступление. То, что вы сейчас узнаете, это не просто большой секрет. Это УЖАСНО БОЛЬШОЙ СЕКРЕТ. О нем ни в коем случае нельзя никому рассказывать. Все посвященные дают честное слово о неразглашении. И на самом деле никому, никогда и ни о чем… Но все в жизни меняется. Тут не место и не время объяснять, почему очередное обещание сейчас будет нарушено. Это не так важно. Главное, что оно будет нарушено. Да, прямо сейчас. Да, сознательно. Так что слушайте. То есть читайте. Мир устроен примерно так…

На нашей планете есть цивилизация очень умных существ. Существа эти работают, едят, спят, общаются, растят детенышей, строят жилища и так далее. О существовании нас с вами они не подозревают. Хотя мы можем, например, взять и разрушить их муравейник. Для рядового муравья весь мир – это его поляна, да и то далеко не вся. Попробуйте объяснить ему простую истину: «Один плюс один будет три». (Ладно, ладно, не три, а два, уговорили.) Он поймет? Увы. Все, пошел отсюда, дружище, у нас свои дела! Уполз, не обиделся.

Помимо муравьев, на нашей планете есть цивилизация других очень умных существ. Их мир не ограничен одной поляной, с ними можно как-то договориться. И даже «один плюс один» попытаться объяснить. И даже получить от них ответ: «Гав-гав!» – на уровне рефлекса. А дальше – все, тпру, приехали. Истину «Земля – шар, который вращается вокруг Солнца» понять представителю этих, более высокоразвитых, существ не дано. Все, давай на место, Дружок, мы заняты. Ушел, но, в отличие от муравья, немного обиделся.

Еще на нашей планете есть цивилизация существ, гораздо более высокоорганизованных, нежели какие-то муравьи или собаки. Эти существа очень хорошо понимают, что Земля – шар, который вращается вокруг Солнца. Но того, что Земель этих, вращающихся одновременно вокруг одного и того же Солнца, много, им в головы, увы, не втемяшить. «Фигли их несколько! – говорят эти двуногие существа. – Мы своими собственными глазами видим: Земля – одна. И вообще, кто этот невидимый, что с нами разговаривает? Кажется, это не кто-то невидимый, а наша врожденная шизофрения!» Все, ребята, бегите по своим делам, к своим психиатрам, к своим примитивным компьютерам, с вами просто нет смысла дальше общаться. Обиделись и не уходят. Ладно, давайте по-хорошему. Останьтесь, пожалуйста, те, с кем есть смысл разговаривать дальше… Остались? Тогда открываю вам, оставшимся, тот самый большой секрет. Ангелы действительно есть. АНГЕЛЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЕСТЬ. Ангелы на самом деле существуют. Правда, лучше бы их напрочь не было. Но, увы…

Если вы попросите описать ангелов, видевшие их люди, пожалуй, немного растеряются. И вот почему. У человека с рождения и до самой смерти обычно всегда бывает две руки, две ноги, одна голова и так далее, по списку. Конечно, он может похудеть, постареть или, скажем, потерять ухо в схватке с леопардом. Но если не рассматривать крайние варианты, с обликом среднестатистического человека всё, в общем, ясно. С ангелами сложнее, поскольку в зависимости от желания и обстоятельств они могут находиться в трех основных состояниях: плотном, тонком и сверхтонком.

Плотное, или материальное, состояние, это когда молекулы – атомы и всякие электроны – вокруг протонов с нейтронами то ли вертятся, то ли размазаны волнообразно. Ангелы «во плоти» – создания, похожие на людей. Им, впрочем, ничего не стоит принять облик голубя, барана или, к примеру, майского жука. В плотном состоянии они могут вытянуть руку, взять со стола чашку с чаем, выпить его и пойти в гости, перебирая ножками по дорожке.

Тонкое, или призрачное, состояние – это когда глюоновые сети-фракталы, ячейки с адронами и сильные упругие связи с быстрым обменом информацией по нитям образуются и тут же исчезают. «Тонкие» ангелы похожи на призраков, на облака, а чаще всего просто не видны человеку. В тонком состоянии можно мгновенно протянуть глюоновую нить на расстояние в километр и посмотреть, что там, в километре от тебя, сейчас происходит. В принципе, чашку с чаем тоже можно оторвать от стола. Для этого нужно создать пару сотен адроновых ячеек вокруг чашки, поймать ее в сеть и потянуть в нужном направлении. Это несложная процедура. Правда, чаю в тонком состоянии уже не попить – нечем.

А сверхтонкое, или параллельное, состояние – это когда натсы, вложенные миксоны и полное вневременное многоканальное взаимодействие. В сверхтонком состоянии чашку со стола поднять нельзя, хотя никакого труда это не представляет. Просто в сверхтонком состоянии чашки, как таковой, попросту не существует. Стола, как стола, впрочем, тоже. По причине незначительного отсутствия времени вообще. Ангел в сверхтонком состоянии распадается на множество мельчайших составляющих, равномерно или почти равномерно рассеянных по всему пространству, – все равно что каплю краски растворить в стакане воды. Параллельно в этом пространстве растворены другие существа, которые образуют с тобой одно целое, хотя все-таки ты – это ты, а они – это они. На нашей с вами Земле-12 подобное блаженное состояние уже пытались описывать, называя нирваной. Кстати, это вовсе не состояние бездействия. Работать в нем можно еще как.

А теперь вернемся к нашей истории.

После того как Джен окончательно проснулась, Рон проводил ее на Землю-11, в дом Славика Тихоновича, с которым она еще не была знакома.

– Это один из лучших представителей местной фауны! – торжественно представил Рон своей спутнице моложавого загорелого мутанта, который в это время с удовольствием занимался на тренажере, имитирующем бег по скале со скатывающейся вниз галькой.

Очевидно, у мутанта были зачаточные способности к левитации (то есть способности летать, парить в воздухе, но не с помощью крыльев или реактивной тяги, а просто так), поскольку, бегая, он изредка отрывался от искусственной скалы и ненадолго зависал в воздухе. Это доставляло ему массу приятных ощущений. На вид Славику Тихоновичу можно было дать лет сорок, но Рон сообщил, что на самом деле этому мужчине далеко за семьдесят.

Славик Тихонович, естественно, не видел ни Рона, ни Джен, поскольку они в настоящее время были нематериальны. Рон «сидел», развалясь, в синем кресле в углу тренажерной комнаты, а Джен висела над стойкой со штангами, рассматривая нового мутанта.

– Начинать с определения генетического кода? – спросила она.

– Нет, давай сначала общую картинку, а потом посканируем голову, – решил Рон.

– А у него потом мозга не будет бо-бо?

– Не будет. Между прочим, ты бы и сама могла уже догадаться, что этот экземпляр вообще не почувствует, если мы в него влезем.

Джен смутилась, но тут же возразила:

– И ничего не могла. У меня для этого еще опыта недостаточно!

И она принялась выяснять, что представляет собой этот самый Славик Тихонович.

– Ой! – вскрикнула Джен после секундной паузы. – Так у него же с сердцем нелады. С левым желудочком. Да как сильно… Я не ошибаюсь?

– Сделай поправку на то, что он сегодня давно тренируется.

– А насколько давно?

– А подумай, как это определить.

Джен надолго задумалась. Наконец неуверенно сказала:

– Пятьдесят семь минут всего, но с разной интенсивностью. В промежутке он останавливался на восемьдесят пять секунд, и за это время его организм потерял около ста миллилитров жидкости.

– Не жидкости, а конкретно мочи! – хохотнул Рон. – Писать он ходил. Но ты ничего, молодец.

Джен окончательно смутилась. Между тем Славик Тихонович выключил тренажер-скалу и подошел к стойке со штангами. Его плечо при этом проплыло сквозь левую ножку застывшего в воздухе очаровательного белокурого ангела. Рон мгновенно стрельнул в Джен плотной глюоновой нитью, отодвигая ее ногу в сторону.

– Ты что? – возмутилась Джен, хотя ангелы и не умеют возмущаться по-настоящему. – Ты же сам сказал, что он ничего не почувствует.

– Все равно, правила есть правила. А это правило – общее. Нельзя без дела пересекаться в пространстве с мутантами, чувствуют они при этом что-нибудь или нет.

Славик Тихонович поменял вес на штанге и улегся поудобнее на скамеечку, приготовившись качаться. Джен отлетела от него метра на два и продолжила обследование. Кроме сердца, у Славика нашлась куча проблем, хотя внешне он выглядел как огурчик, да и чувствовал себя очень бодро.

– Теперь можешь попробовать его подлечить, – разрешил Рон.

Ангельскими правилами разрешено лечение мутантов в исключительных случаях, а также в процессе обучения. Этот раз был – для обучения. Джен начала, как полагается во всех несложных случаях, с выравнивания ферментативной и гормональной активности. Затем – по стандартному плану. Ей потребовалось больше часа. Пока Дженифер врачевала, половина Рона контролировала происходящее, изредка вмешиваясь в процесс. А вторая половина занималась своими делами в другой части галактики. Сначала Рон хотел оставить около Джен не больше своей четверти и заняться еще парочкой дел, но затем решил не рисковать и разделился всего лишь пополам.

Завтракал Славик Тихонович долго и обстоятельно, как это делали в добрые старые времена, в его детстве. Одновременно с едой он просматривал последние новости и что-то считал, вводя в калькулятор числа с помощью голосовой связи. Джен добавила ему в бифштекс недостающие витамины, и на этом первая часть ее сегодняшнего задания была закончена. Теперь пришло время заняться мозгом, но Джен так устала с непривычки, что друзья-ангелы решили отдохнуть. Рон воспользовался передышкой и быстро перебросил небольшую свою часть домой – проверить, не забыл ли он выключить утюг, прежде чем полететь на Землю-11.

– Кстати сказать, когда ты научишься лечить в сверхтонком состоянии, ты будешь приятно удивлена тем, насколько проще и быстрее все это делается! – сказал Рон, пока они отдыхали.

Джен ничего не ответила. Она осматривала жилище Славика Тихоновича, не переставая поражаться тому, как убого живут мутанты. В доме Славика было всего двадцать девять помещений, и при этом считалось, что он вполне обеспеченный старикан! Нижний этаж дома занимали два просторных, по земным меркам, холла, кухня с парой чуланов, некое подобие гостиной, полукруглая, с окнами из бежевого стекла, веранда, тренажерный зал с душевой, туалетом, раздевалкой и бильярдной комнатой, в которой вместо бильярда был устроен лазерный тир. На втором этаже тоже располагался холл, но гораздо меньших размеров, две ванные и шесть комнат, одна из которых являла собой образец старинного солидного кабинета – даже современная техника была оформлена в том же стиле. Остальные помещения находились в подвальном, точнее, полуподвальном этаже. Славик Тихонович купил дом давно, оборудовал по своему вкусу и обитал там в полном одиночестве. Жена его умерла пятнадцать лет назад, а единственная дочь с тремя детьми, хотя и жила неподалеку, заходила редко. Фактически Славик Тихонович поддерживал близкие отношения только со старшим внуком, который часто забегал в гости и ради которого в полуподвальном этаже была оборудована классная мастерская.

Отдыхая, Джен медленно облетела дом. Славик Тихонович между тем переоделся, включил уборщика и поднялся в кабинет, где тут же засел за компьютер. Рон полностью вернулся, и они с Джен расположились по разные стороны от Славика. Правильное послойное сканирование мозга – сложное занятие для юного ангела, не умеющего пока даже спать по частям.

– Я еще не совсем отдохнула, – жалобно сказала Джен, когда ее опять потащили работать, но Рон пропустил ее жалобу мимо ушей.

– Прежде всего, надо прочитать мысли, которые крутятся в «корке» сейчас, – объяснил Рон. – Это элементарно. Они всегда самые активные. И почти в точности похожи на то, как мы с тобой обычно разговариваем.

Да, кстати. Обычно ангелы действительно не разговаривают так, как это делаем мы с вами. Они общаются несколько иначе. Ну, как если бы мы общались мысленно. Поэтому, когда вы читаете: «Рон объяснил» или «Джен возразила», пожалуйста, имейте в виду, что это говорится не в прямом смысле слова.

Джен настроилась на волну Славика Тихоновича. Прочесть его текущие мысли не представляло никакого труда. Славик писал мемуары о собственном внуке, и львиная доля его мыслей крутилась вокруг этого. Но в первую очередь Славик подсчитывал, сколько он уже написал и какую сумму может принести его труд. Одновременно он представлял себя на пресс-конференции среди восторженных поклонников, отпихивающих друг друга, чтобы первыми взять автограф.

– Я не могу разобрать за всем этим, кто его внук! – воскликнула Джен. – Тут такая каша!

– Что значит «не могу»! – перебил ее Рон. – Определяй за десять секунд. Ответ на поверхности. Не определишь – накажу!

Джен нырнула в Славика чуть ли не целиком, но никак не могла отыскать в его голове образ внука. Она нашла там кучу образов его дочери, ее мужа, двух младших внучек, соседского пса, президента страны и огромное количество изображений Дюшки Клюшкина – последнего человека. Образ Дюшки, очевидно, перебивал в голове Славика образ собственного внука, и у Джен ничего путного не получалось. Ясно ей было только то, что внук этого мутанта – пацан совершенно необычный, раз на мемуарах о нем Славик Тихонович рассчитывал хорошо заработать. Зато было неясно, какие мемуары, если мальчик вроде как жив и здоров. А может, не здоров? Но больного мальчика в голове Славика Джен тем более не могла нащупать. Десять секунд пролетели, как одна.

– Между прочим, подсказка все это время была у тебя перед глазами, – заметил Рон, когда Джен сказала: «Я сдаюсь». – На по-верх-нос-ти. В самом прямом смысле этого слова. Посмотри на письменный стол.

Джен посмотрела. Там в рамочке стояла большая объемная фотография полноватого улыбающегося мальчика с всклокоченными волосами и подписью: «Мой любимый внук».

– Не может быть! – вскрикнула Джен, увидев снимок.

– Еще как может!

– Ладно, – вздохнула Дженифер. – Как ты когда-то говорил, все блондинки – законченные дуры. Я – дура. Так что терпи. Хотя терпеть, похоже, сейчас придется мне. А как ты собираешься меня наказывать, в угол поставишь, что ли?

Рон засмеялся. Джен тоже, хотя ей было досадно и вообще не до смеха.

– Хорошая идея, – сказал Рон. – Но у меня другое предложение. Верни Славика в первоначальное состояние.

– Какое – «первоначальное»? – удивилась Джен.

– Какое у него было до твоего лечения. Причем с точностью до молекулы. Начинай прямо сейчас.

«Вот сволочь!» – должна была бы подумать Джен, если бы она не была ангелом. Но Джен была ангелом, причем с самого рождения. Она не стала отвлекаться на лишние мысли и немедленно занялась делом. Спокойно, терпеливо и сосредоточенно.

«Разлечивать обратно» гораздо сложнее, чем лечить. И не столько с технической точки зрения (хотя это тоже трудно), сколько с моральной. Понимать, что ты делаешь кому-то хуже, – невыносимо, даже если ты самый обыкновенный человек с Земли-12, очень далекий от совершенства. А уж если ты ангел… К концу работы Джен вымоталась так, что едва могла висеть в воздухе. Ее противный учитель – сам-то молодой, вчерашний школьник почти что! – цеплялся к каждой мелочи, заставляя переделывать то одно, то другое. К счастью, все это время пациент почти неподвижно сидел за компьютером, что немного облегчало поставленную задачу. Наконец Рон критически осмотрел Славика и сжалился над своей ученицей:

– Ладно, отдыхай!

Джен тут же разрыдалась.

– Это ужасно! – ревела она. – Разве ты не мог придумать какое-нибудь другое наказание? Ему же опять теперь будет плохо. Обширный инфаркт через месяц, ты же знаешь! А так бы жил и жил. Он же и так мутант, умрет ведь – и все! От него же совсем ничего не останется. Зачем ты это сделал?! Я же его уже вылечила. Ну и пусть он гад, ну и что? Он с таким удовольствием сегодня по скале бегал! И Новый год собирался с внуками по старинке встречать. Это было бы так здорово. Я не хочу его разлечивать! Я хочу опять его вылечить!

– Лечи, – разрешил Рон. – У тебя еще почти два часа времени. Разрешение на лечение Славика действительно до пятнадцати часов местного времени.

– У меня уже сил нет, – продолжая плакать, призналась Джен. – Правда, совсем нет. Ни капельки. Даже плывет все вокруг.

– Ну, тогда не лечи, – предложил Рон. – Подумаешь, одним мутантом больше, одним меньше…

Сомнений в том, что сейчас Джен израсходует последние силы на повторное лечение, у Рона не было никаких. Собственно, это и входило в его планы с самого начала. Как он рассчитывал, так все и произошло.

Лечить второй раз оказалось на порядок сложнее, чем в первый. Сил у Джен действительно уже совершенно не осталось, да и делать все пришлось на ходу: Славик Тихонович неожиданно решил пройтись по магазинам. Джен лечила Славика, а он выбирал в магазине продукты, которые любит его внук, и думал: «Вот бы его невзначай машина переехала! Тогда мои мемуары сразу возросли бы в цене вдвое. Или втрое. Ох, а может быть, даже и вчетверо, а?» Рон летел рядом не весь, только наполовину. Вторая его половина вернулась с другого края галактики и находилась сейчас в сверхтонком состоянии, выполняя ту часть работы, с которой у Джен и в самом деле не хватало сил справиться.

Кроме того, вторая половина Рона вела странный разговор со Старком, которого Дженифер не видела.

– Никаких перспектив, – сказал Старк.

Рон вздохнул и уточнил:

– Это означает: в Ризенгри нет ничего из того, что ценят ангелы? И даже мутант, рожденный после ангела, – всего лишь мутант? И спасать Землю-11 больше нет смысла?

– Мы не должны были вмешиваться вообще, – продолжил Старк. – Если бы мы не вмешивались, их мир полетел бы ко всем чертям много столетий назад.

Рон кивнул.

– Мы делали все, что могли. Мы сделали больше, чем допустимо. И все равно нет ни малейшей надежды.

– Когда это произойдет и как?

Вместо ответа Старк кинул Рону маленький шарик со всей необходимой информацией. Рон ознакомился с ней и почувствовал, что ему становится плохо.

– Джени…

– Она все равно это сделает, Рональд.

– Измени будущее, Старк.

– Джени все равно это сделает, – повторил Старк и, оставляя Рону лучик надежды, осторожно добавил: – Скорее всего, так и будет.

Для того чтобы снова вмешаться и еще раз изменить будущее, ангелу-эксперту нужны были очень веские основания. А их у Старка не было.

– Послушай, Старк, а мое бешеное желание – недостаточно веское основание? – поинтересовался Рон.

– Ты хочешь, чтобы я учел твое желание, но не учитывал тех катастрофических последствий, к которым приведет его исполнение?

Они окончили разговор. Старк улетел, пообещав проверить все еще раз. А Рон продолжил помогать уставшей как никогда Джен. «Скорее всего» оставляло один шанс из миллиона или даже меньше. Рон рассказал Джени о том, как обстоят дела, чуть позже. И конечно, он поведал ей далеко не все.

Дженифер Шортэндлонг заканчивала третий класс обычной ангельской школы. У нее было множество друзей и подруг, несколько домов в материальных мирах и несколько – в тонких. Иногда – обычно на рождественские каникулы – она навещала своих настоящих родителей. Но с ними ей было очень сложно. Им, в отличие от Славика Тихоновича, Джен ничем не могла помочь, даже в том случае, если конец света на Земле-11 отложился бы навсегда. Мама Джени с большой вероятностью должна была погибнуть в горах лет через десять или, если этого не произойдет, дожить до глубокой старости, постепенно теряя голос и способности к сканированию. А отец – неминуемо сгореть от болезни, которая уже начала потихоньку в нем развиваться. Еще у Джен был брат. С братом тоже было все очень непросто, но у него все-таки оставался шанс. Один из… неизвестно даже, один из скольких. Ничтожный шанс. Но все-таки он оставался. У других мутантов и того не было. Джен не имела права вылечить своих родителей. Не могла сказать брату, в чем заключается его шанс. Не в состоянии была спасти их мир или другие миры. Ее учили. Ее любили. Ее подстраховывали. Она имела все. И ее существование было невыносимо.

Если кто-нибудь когда-нибудь скажет вам, что быть ангелом – это счастье, то знаете что? Бросьте в него камень. Лучше булыжник. Вот.