Кирилл отделился от скрывавшей его тени и подошел к Ольге.
– Привет, – поцеловал по-дружески в щечку. По его взгляду было видно, что он хотел бы большего, но Ольга дала понять глазами, что его желание неосуществимо.
– Видел сейчас твоего Завьялова. – Он увлек ее за собой к ровному ряду машин, припаркованных вдоль бордюра у дороги.
– Он совсем не мой, – распахнула на него удивленные глаза Ольга.
– Я так не думаю. Может, он и не твой, но ты точно его.
От его слов сердце девушки замерло на несколько секунд.
– Я видел, как он глазел на тебя в ресторане.
– Как глазел? Что ты выдумываешь?
– Как волчара. Как… – Он провел рукой по волосам, не в силах подобрать слова, не в силах справиться с нахлынувшими на него эмоциями. – Как охотник на свою добычу.
– Не выдумывай. Тебе показалось.
– Он пролетел мимо меня сейчас, как ужаленный в сердце. Даже не видел меня.
Ольга озадаченно слушала его, приближаясь к его тюнингованной прокачанной «Мазде».
– Неплохо живут актеры на мели. Кучеряво, прямо скажем, – удивилась она отполированному черному блеску.
Кирилл открыл переднюю дверцу автомобиля, усадил Ольгу на переднее сиденье, наклонился, чтобы пристегнуть, аккуратно расправил ремень. Потом подмигнул ей и захлопнул дверцу машины. Ольга наблюдала, как он обходит машину со стороны капота – красивый, подтянутый, как герой рекламного ролика, в светлых джинсах, обтягивающих стройные ноги, короткой куртке-бомбере. Но ее сердце не зашлось в сладостной дрожи от его близости рядом, от его прикосновений, от его тела, хотя он и был бесспорным красавчиком. Он сел за руль, завел мотор. Машина призывно зарычала, салон наполнился плотными звуками музыки, вылетающими из усиленных динамиков, огоньки уютно засветились. Кирилл повернулся к Ольге, положил руку на ее подголовник и спросил с улыбкой, окутывая ее своей харизмой:
– Куда едем?
– Отвези меня домой, Кирилл. Пожалуйста. Сегодня был сложный день.
– Как скажешь.
Кирилл молча отвернулся к рулю, посмотрел на термометр (двигатель еще не успел остыть) и резко стартанул с места. Машина взревела и уверенно рванула под его мощным натиском. На секунду Ольга испугалась, что он лихач и «шашечник» – такая езда вполне могла быть в его импульсивном стиле. Но потом успокоилась, увидев, как он спокойно ведет машину, уверенно держа руль, чувствуя дорогу.
Она посмотрела на его освещенный огнями большого города красивый профиль… «Так, хватит», – оборвала себя Ольга. С нее, пожалуй, на сегодня хватит мужчин, красивых и симпатичных. Сердце устало.
– Какого лешего? – огрызнулся вдруг Кирилл на неожиданно вылетевшего перед ним таксиста, резко нажимая на педаль тормоза. Ольга на сиденье пассажира тоже машинально отработала ногой тормоз – привычка быть за рулем, а не на пассажирском месте, сработала. – Напокупают прав! И ездят тут, ездюки!
Ольга, следя глазами за габаритными огнями впереди едущей машины, спросила Кирилла:
– И все-таки? Откуда у актера на мели такие доходы?
– Оль, ну какие доходы? Машина эта? Так на нее денег много не надо, это ж не «Мазерати» Завьялова. И пальто у меня не от «Brioni». – Он нервно провел пальцами по верхнему полукружию руля.
Они стояли на перекрестке, ожидая зеленого сигнала светофора, и он, немного подавшись вперед, искоса наблюдал в лобовое стекло, когда сменится цвет и можно будет ехать. На самом деле он краем глаза смотрел на нее, на ее спокойные красивые черты лица, мягко подсвеченные фонарями дороги. На ее золотисто-пепельные волосы, рассыпавшиеся по плечам. На красивый шелковый шарф, искусно уложенный вокруг хрупкой шеи. Она, почувствовав его взгляд, немного смутилась, провела по волосам, запрятала непослушную прядку за ухо.
Наконец загорелся зеленый свет, но он не увидел.
– Кирилл, зеленый, – увидел он ее открывшиеся в улыбке губы.
Он нажал на газ, и машина полетела дальше, быстро набирая скорость, разрешенную в большом городе. А она все хотела услышать ответ на интересующий ее вопрос. Он ей сказал при знакомстве, что он актер и абсолютно на мели. А тут он выглядит совсем иначе. Неброскую, но дорогую одежду она тоже как-то в состоянии оценить. Не «Brioni», конечно, но все же… Да и машина вся прокачанная. Не производил он впечатление человека в трудном материальном положении. Или «на мели» в его понятии и в ее понятии – это совершенно разные вещи?