Птицы созданы для полета, человек – для труда (баск.).
«Солнце, выходящее из-за туч после дождя, поистине великолепно. Его свет делает более четкими очертания окружающей нас зелени, море, горы. По утрам я частенько пропускал первый урок в колледже. В семь утра отправлялся в venta[1], чтобы поглядеть на пойманную рыбаками рыбу. Я мог целый час смотреть на всех этих анчоусов, бонито…» О родном крае Унаи Эмери может говорить бесконечно долго. Он только что приехал в Ондаррибию, небольшой город с населением в шестнадцать тысяч жителей, расположенный в Стране Басков, для участия в кулинарном шоу No es Pais para Sosos. Городок расположен на берегу залива Чингуди, представляющего собой естественную границу между Францией и Испанией. Это место (все еще) неплохо сохранилось благодаря безумным ценам на недвижимость и живописным окрестностям, популярным у горожан в пору отпусков.
«Каждое лето тут полно туристов, особенно из Мадрида», – рассказывает Игор Эмери, младший брат Унаи, родившийся на восемь лет позже. – С поры нашего детства город никак не изменился. Чуть-чуть разросся, вот и все. Его душа осталась прежней». Очарование Фуэнтеррабии, как называют Ондаррибию на свой лад французы, особенно заметно в историческом квартале Марина, где в разноцветных домах живут рыбаки и где сохранились старинные валы. Глядя на то и другое, можно подумать, что время не властно над этим местом, как и над человеком; потому-то Ондаррибия столь прекрасна.
Да, город слишком большим не назовешь, но туристы часто умудряются здесь теряться. Причудливые изгибы крутых улочек, как говорят, помогают протрезветь после txikiteo – принятого в северной Испании обычая пить алкоголь небольшими порциями, переходя из одного бара в другой. «Мое детство было счастливым», – продолжает Унаи, устроившись за столом, на котором стоит бутылка вина, лежат ломтики хлеба и свежей форели. Он делит этот стол с двумя ведущими шоу, поварами Рамоном Ротета (также уроженцем Ондаррибии) и Андером Гонсалесом. Посреди разговора Унаи не может удержаться и не вспомнить о футболе – «спорте, которым он занимался всегда и везде». Конечно, здесь нужно добавить: вся семья Эмери тесно связана с футбольной историей Гипускоа, одной из семи провинций Страны Басков.
В этом небольшом анклаве, возвышающемся над французской границей, «Реал Сосьедад» и «Реал Унион Клуб де Ирун», члены официально созданной в 1929 г. Примеры (испанской премьер-лиги), постоянно сражались с двумя своими «заклятыми друзьями» – «Атлетик Бильбао» и «Аренас Клуб де Гечо» в чемпионате, представлявшем собой соперничество десятка футбольных клубов; похожим образом сегодня в нем сражаются «Барселона» и «Реал». Дежавю? Скорее обман зрения, ведь две нынешние суперкоманды так и не смогли «приватизировать» испанский футбол, периодически уступая трон клубам Страны Басков. «Серебро» Олимпийских игр 1920 года было «заработано» девятнадцатью парнями, из которых тринадцать были басками, в том числе Пичичи, легендарный бомбардир «Атлетик Бильбао»; его имя упоминается ежегодно, потому что его носит приз лучшему нападающему испанского чемпионата. «Атлетик» наибольшее число раз (9) выигрывал Кубок Испании; свои четыре короны заработал и «Ирун». Застрявший сегодня в Третьем дивизионе, этот приграничный клуб, «Реал Унион де Ирун», базирующийся в шести километрах от Ондаррибии, самым тесным образом (в первую очередь благодаря фигуре Патрисио Араболасы) связан с выступлением испанской сборной на международных турнирах. «Араболаса родился и умер в Ируне», – поясняет Карлос Фернандес, историк и бывший президент «Реал Унион». Свой первый гол Патрисио забил на Олимпиаде в Антверпене, став символом испанской «Фурии». «Фурии»? Да-да, вы не ослышались. После победы в матче за второе место[2] со сборной Нидерландов (3:1) некий голландский журналист использовал термин «фурия» для описания стиля игры испанцев. Араболаса и его товарищи, вне всякого сомнения, могли прорваться сквозь любую защиту соперника, не спрашивая на то разрешения; и все же столь упрощенное описание сущности испанского футбола тех лет с его баскскими игроками является неточным. «В период с 1920-го по 1930 годы «Реал Унион де Ирун», бесспорно, оставался лучшей командой Испании и всей Европы – с Пети, Гамбореной и Эгвиасабалем», – продолжает Фернандес, прежде прочих игроков называя испанца французского происхождения Рене Пети, инженера по профессии, оказавшего значительное влияние на эволюцию иберийского футбола. В 1924-м именно Рене вывел «Реал Унион» в финал Кубка Испании, где команда переиграла бывший клуб Пети, мадридский «Реал». Стоит вспомнить и об английском тренере Стиве Блумере, первой «звезде» мирового футбола – одном из британских «пионеров», оказавших значительное влияние на развитие футбола в Испании[3]. Блумер делал ставку на местных игроков, потому что у него не было другого выбора: профессиональной игрой футбол в стране стал лишь в 1925-м, и только тогда футболисты смогли перестать подрабатывать «на стороне», полностью отдаться игре. Примерно в это время в воротах его команды появился 19-летний новичок Антонио Эмери. «Это наш дедушка, – улыбается Игор. – С него-то и началась история любви между нашей семьей и футболом…»
Да, любовь порой выскакивает перед нами, как из-под земли, и мы оказываемся не в силах противиться судьбе. Сначала Антонио было действительно трудно; он, без сомнения, никак не ожидал следующего такого поворота событий: еще утром, на тренировке, он преспокойно болтался на своем левом фланге, но знаменитый голкипер «ирунцев» Мугуруса из-за внезапной болезни «выпал из обоймы». Поэтому во второй половине дня, во время матча, Антонио очутился в воротах и увидел перед собой нападающего команды соперника. Этот момент он потом не забывал никогда – случайную «встречу», коих в его карьере будет великое множество. Несмотря на средний рост (1 метр 70 или 72 сантиметра, если верить архивам), его прозвали Птичкой (Parajito), смело действовавшей в любой опасной ситуации; местная легенда гласит, что, стараясь отнять у противника мяч, он буквально порхал между игроками. Игравшие против «Ируна» в финале Кубка Испании 1924 года нападающие мадридского «Реала» клялись, что Антонио помогают сами небеса. Кто знает… Единственный гол в том матче, состоявшемся на старом стадионе клуба «Реал Сосьедад» – «Эстадио де Аточа», забил его товарищ, ирунец Хосе Эчевесте (финальный счет 1:0). «Играть против мадридского «Реала» – это как взойти на эшафот, – вспоминал Хуан Эмери, сын Антонио. – Но отец говорил мне, что «Реал Унион» в то время был высококлассной командой. Их игра была ослепительной, чуть похожей на игру теперешней «Барселоны». Кроме того, большинство игроков были местными, родом из Ируна, и дружили между собой. […] Отец был хорош, но ярче всех выделялся Рене Пети. Он не тренировался вместе с остальными игроками, поскольку учился в Мадриде. В конце недели он садился на мотоцикл и ехал в Ирун. Превосходный уровень его игры сглаживал недостаток тренировок, Пети был невероятен».
Три года спустя они вышли в матче против «Аренас» с теми же героями в составе: Пети – капитан команды, Эмери – «непробиваемый» вратарь, Эчевесте – единственный бомбардир. В этом матче Антонио заработал вторую «корону» – на одну больше, чем его брат Рамон, ставший чемпионом в 1918 году и проигравший, будучи капитаном команды, «Барселоне» со счетом 5:1 в 1922-м.
Многие в Стране Басков требовали включить Антонио Эмери в национальную сборную, несмотря на блиставшего там божественного Рикардо Замору, первую настоящую суперзвезду испанского футбола. Увы, этому помешал закон: отец Антонио был французом. Поэтому он навсегда ограничился своим клубом, вошедшим в 1929 году в число команд «Ла Лиги» («Примеры»). По иронии судьбы, он стал первым вратарем, пропустившим гол в истории национального чемпионата. Это произошло на «Саррии», прежнем стадионе клуба «Эспаньол», 10 февраля 1929 года. Его «палача» звали Хосе Прат (еще один человек-миф) по прозвищу Pitus, и этот гол оказался его единственным мячом, забитым в сезоне. Ирония судьбы коснулась и прозвища, данного Антонио. По словам его сына, чтобы подготовиться к следующей игре, с клубом «Сантандер», отцу пришлось отказаться от своей страсти – кормления птичек…
Хуан Эмери тоже стал вратарем. Он играл по всей стране от Ла-Коруньи до Уэльвы, в том числе и в «Ируне». «Он много рассказывал нам о футболе. Особенно ему нравилось проводить для нас небольшие тренировки. Когда мы были еще совсем маленькими, у нас дома уже был мяч», – вспоминает Игор, который, как и трое его братьев, во всем хотел подражать Папочке. «Эмери были известны в городке как футбольная семья, – говорит Микель Хауреги, знавший братьев с детства. – Я познакомился с Унаи, когда тому исполнилось десять, ведь я был тренером детской команды в Ондаррибии. Мы встречались и вне футбольного поля – его родители дружили с моими. Его отец часто рассказывал разные футбольные истории и делал это очень страстно». Поиграв в девяти разных клубах, Хуан позднее стал коммерсантом, навсегда оставшись порядочным, уважаемым в городе человеком. Его похороны в мае 2015 года (он скончался в возрасте 82 лет) собрали множество людей, связанных с футболом. «Мы получили ворох телеграмм из разных клубов, это было трогательно. Отец добился признания как спортсмен, но главное – как человек», – подчеркивает Игор. Рядом с Хуаном на фотографиях – Амелия, единственная спутница его жизни и хранительница очага. «Можно было бы спросить у нее, как она справлялась с четырьмя мальчишками, но лучше не надо: у нее скверный характер, – смеется Хауреги. – И не потому, что она тоже родом из Ондаррибии и все время ходит пешком. Каждый день отправляется на пляж, даже в январе и феврале. Каждый день! Говорит, это полезно для здоровья». У этой привычки совета есть и другие достоинства: глядя на бесконечную Атлантику в зимнее время года, лучше слышишь тишину, нарушаемую лишь шумом волн, влюбленно накатывающих на пляж. Все, что нужно в этот момент, – закрыть глаза и позволить мыслям блуждать сквозь время. Почти сто лет назад здесь над песком парил один юноша. И это не легенда: можете быть уверены, он действительно летал!