Китаев молча повел его на второй этаж. Снизу из залов доносились громкие возмущенные голоса. Китаев настороженно прислушался.
– Извините, а сколько все это займет времени? Мы же не можем до глубокой ночи удерживать здесь посетителей. Мы и так сильно рискуем. Лишимся лучших клиентов.
– Ну, думаю, как только опергруппа проверит у ваших посетителей документы и удостоверит их личности. – Колосов тоже прислушался. – Ого, кажется, уже проверяют.
– Документы? Зачем? – Китаев остановился как вкопанный на середине лестницы. – Мы же задержали вам этого Майского!
– Такой уж порядок, извините. Совершено убийство. Лично я, как видите, никого не удерживаю. По мне пусть все хоть под землю провалятся. Но у следователя прокуратуры своя методика работы.
Китаев глянул на собеседника искоса, точно пытаясь измерить глубину коварства, скрывавшуюся в его ответе. А шум внизу в игорных залах все нарастал.
Коридор повернул направо. Китаев провел Никиту через жарко натопленный зимний сад с узорным паркетом и уютными скамейками, скрытыми среди зелени. Они подошли к двери в глубине зимнего сада, Китаев постучал и открыл.
Комната оказалась не кабинетом и не офисом, как того ожидал Колосов, а просторной столовой, скорее даже – банкетным залом. Окна были полузакрыты шелковыми шторами, в середине стоял овальный стол, за которым легко могло усесться человек двадцать.
Но сейчас стол был сервирован всего на пять персон. Приборы, тарелки, вазы с фруктами и цветами терялись на фоне пустого белого пространства скатерти. Сервировка была не тронута.
Во главе стола сидел мужчина лет пятидесяти пяти. Он был без пиджака – в темных брюках и черной шерстяной водолазке. Увидев Колосова, он медленно, с достоинством поднялся навстречу. Когда он протянул руку для приветствия, на его запястье блеснули дорогие швейцарские часы на массивном платиновом браслете.
– Добрый вечер, – сказал он негромко и спокойно, – прошу садиться.
Так Никита и познакомился с Валерием Викторовичем Салютовым – хозяином Дома, в котором внезапно и вроде бы без всяких видимых причин начали вдруг умирать люди.
Колосов сел за этот пустой, по-царски сервированный, но от этого еще более неживой, нерадостный стол. Перед ним стояла ваза богемского стекла. А в ней пышный букет темно-бордовых, почти черных роз. Их было тридцать штук.
– Нашли что-нибудь? – спросил Салютов. Голос у него был низкий и приятный, но одновременно какой-то тусклый. «Серый голос», – подумал Никита. Глаза у Салютова тоже были серые, широко расставленные, а волосы – темно-каштановые от природы и уже поредевшие на макушке, на висках их припорошило сединой, словно сухим серым пеплом.
– Пока только труп, – ответил Колосов. – Там внизу ваши родственники, они, кажется, уже уехали. Я слышал, у вас несчастье в семье. Примите наши соболезнования.
Салютов кивнул: спасибо.
– У вас есть вопросы ко мне, – сказал он, – постараюсь чем могу помочь.
Колосов облокотился на стол. Ему стало любопытно.
– А знаете, никак не ожидал такой стремительной профессиональной реакции от вашей службы безопасности, – признался он. – Не ожидал того, что встречу здесь такое редкое желание оказать нам содействие. Обычно в подобных местах от милиции как от чумы шарахаются.
– Убит наш сотрудник, – ответил Салютов, – нам отнюдь не безразлична его судьба. Мы хотим разобраться в том, кто его убил. Он пытался оказать отпор…
– Ну, это еще не совсем ясно. Насчет отпора этому героиновому проныре, – Колосов грустно вздохнул, – совсем пока не ясно. А это у вас единственный подобный случай?
– Единственный? О чем вы?
– Ну, прежде здесь, в казино, ничего такого не происходило – стрельбы, разборок, выяснения отношений между игроками, самоубийств?
– Никогда.
– А этот Тетерин, он у вас ведь и раньше где-то работал?
– Он проработал более двадцати пяти лет на лакокрасочной фабрике здесь неподалеку в районе. Когда моя компания это производство акционировала, Тетерин остался на ней. А после выхода на пенсию поступил сюда, в казино. Видите ли, у меня правило: я не беру случайных людей.
– А та фабрика и сейчас вам принадлежит?
– Да, и работает, и приносит неплохие доходы.
– Очень хорошо. О самом Тетерине Александре Александровиче что-то можете сказать?
Салютов пожал плечами. Колосов обвел глазами зал – дубовые панели на стенах, шелковые шторы, хрусталь, бронза, эти черные розы в вазе, платиновые наручные часы – что мог сказать владелец всего этого о пенсионере, подрабатывающем смотрителем туалета?
– Сан Саныч старше меня, – Салютов кашлянул, – ему шестьдесят было, живет… жил с семьей тут, неподалеку, на Разъезде, где подсобное хозяйство бывших совминовских госдач.
– Это там, где мост через Глинку? Поворот с Рублевки? – уточнил Никита.
Салютов поднял на него глаза.
– Знаете этот мост? – спросил он.
– Район знакомый, случалось выезжать.
– Там на мосту авария произошла, – сказал Салютов, – давно, много лет назад. Вы, пожалуй, еще совсем мальчишкой тогда были. – Помолчав, он вдруг неожиданно закончил: – А у меня старший сын в аварии погиб. Полтора месяца назад.
Воцарилась пауза.
Колосов посмотрел на розы – тридцать штук, четное число.
– Сегодня ничего необычного здесь в казино не происходило? – спросил он. – Глеб Арнольдович говорил, что вас весь день не было, но, может, что-то вам сообщали, докладывали?
Салютов покачал головой – нет, ничего.
– Гардеробщик сказал, что видеокамера внизу в вестибюле дала сбой. А часто у вас бывают неполадки в сети охраны?
– Ну, иногда, это же техника. Это на пульте внизу надо уточнить. – Салютов потянулся к сотовому телефону, лежавшему перед ним на скатерти, но тут, тихо постучав, вошел Китаев, до этого куда-то исчезавший. Он привел высокого мужчину в черной форменной куртке с золотым галуном, которого Колосов уже видел внизу у подъезда.
– Вот Песков, швейцар, – объявил Китаев и, обращаясь к Салютову, известил: – В Большом зале милиция у клиентов документы проверяет.
Салютов промолчал.
– Скандалом пахнет, Валерий Викторович. – Китаев тяжело глянул на Колосова, словно упрекая: и-их, мы тебе – содействие, а ты нам – такую свинью.
– Я бы хотел задать вам несколько вопросов, не возражаете? – обратился Никита к Пескову.
Тот вопросительно глянул на Салютова.
– Отвечайте, – сказал тот.
– У вас оружие имеется? – спросил Колосов.
Песков молча, картинно расстегнул форменную куртку, показал кобуру под мышкой. Из кобуры высовывалась рукоятка пистолета.
– Дайте, пожалуйста.
Песков снова глянул на Салютова. Тот кивнул.
Швейцар извлек пистолет из кобуры, взвесил его на руке и положил на скатерть. Колосову со своего места пистолет было не достать. Нужно было встать и обогнуть стол. Но он продолжал сидеть.
– Вы присматривали за вестибюлем по просьбе гардеробщика Михеева? – спросил он.
Песков кивнул.
– Сколько примерно времени он отсутствовал? Не припомните?
– Минут десять-пятнадцать, – у Пескова был густой бас.
– А вы все это время находились в вестибюле?
– Нет, я выходил встречать подъезжающие машины.
– Тетерина вы видели?
– Днем видел. Когда по просьбе Михеева приглядывал за вестибюлем – нет.
– Выстрела не слышали?
– Нет, не слышал. Вообще ничего подозрительного не слышал.
– Вы прежде в армии служили?
– Так точно.
– В каких войсках?
– В инженерных.
– Вы кого-нибудь видели возле туалетов, когда присматривали за вестибюлем?
Песков вопросительно посмотрел на Салютова.
– Ну что же, – Салютов смотрел в окно. Там, полуотсеченная шелковой шторой, клубилась белесая снежная мгла. – Говорите, не задерживайте нас.
– Извините, Валерий Викторович, один вопрос, – пророкотал швейцар, – а что я должен ответить?
– Как что? Правду, конечно. Ты кого-то видел? Кого?
Песков посмотрел на пистолет, лежавший на столе.
– Жанна Марковна выходила из туалета. И… Филипп Валерьевич.
– Это ваш сын, – Колосов обернулся к Салютову, – младший? А он где сейчас, тоже уехал?
– Филипп в баре, – вмешался Китаев, – он никуда не уезжал.
– Песков, сосредоточьтесь и вспомните поточнее, пожалуйста. При каких обстоятельствах вы видели этих людей? Они что – вместе оттуда выходили? – Никита задавал вопросы мягко, с искренним любопытством. – Там ведь у вас курительная комната.
– Нет, выходили поодиночке. Сначала я Филиппа увидел Валерьевича.
– Когда именно? Поточнее, пожалуйста. Как только зашли в вестибюль или позже?
– Как зашел… Нет, как только снова зашел после того, как встретил приехавшего посетителя. Я ему помог раздеться, показал, где у нас обменник, и тут увидел…
– И, значит, Филипп Салютов из туалета выходил, – уточнил Никита, – или входил туда?
– Выходил.
– А он вас видел?
– Нет, не думаю.
– И куда же он потом направился?
– Поднялся по лестнице.
– А эта дама – Жанна Марковна, она ведь, кажется, сотрудник казино?
– Главный менеджер игорного зала, – уточнил Китаев настороженно.
– Ее я увидел позже, когда… когда еще раз зашел в вестибюль после того, как встретил очередную машину с клиентами, – ответил Песков.
– А дама вас видела? – спросил Никита.
Швейцар неопределенно пожал плечами.
– И куда же она направилась?
– Кажется, обратно в зал. Не помню, я отвлекся.
– На что? – быстро спросил Колосов.
– На что-то. Не помню. А… на камеру. Заметил, что монитор выключен. Включил, а он рябит.
– Эта камера, что просматривает? – спросил Никита у Китаева. – Напомните мне, пожалуйста.
– Часть вестибюля от входа до лестницы, где гардероб и двери в туалет.
– А сами туалеты?
– За кого вы нас принимаете? – обиделся Китаев.
– Когда же камера сломалась?
– Не знаю, кажется, еще днем.
– Так, ладно. А что произошло потом? – спросил Колосов у швейцара.
– Я стоял за стойкой, ждал Михеева. Тут из зала вышел посетитель, зашел в туалет. С минуту пробыл там и выскочил как ошпаренный. Кричал, что у нас там кто-то застрелился.
– Сколько времени прошло с того момента, как оттуда вышла эта ваша сотрудница… Как ее фамилия, кстати?
– Басманюк, – подсказал Китаев.
– И тем, как обнаружили труп Тетерина…
– Минут семь, – нехотя ответил Песков, – может, даже меньше.
– А вы за это время в туалет входили?
– Нет.
– А из вестибюля отлучались?
– Да, на пару минут, очередную машину встретить.
Колосов встал, обогнул стол, взял пистолет «ТТ» (Китаев не соврал) и проверил обойму. Все патроны были на месте. Он проверил предохранитель и поднес дуло к губам. Пистолет пах смазкой и… Или это почудилось, или все же был и другой запах – запах пороха.
– С Тетериным у вас какие были отношения? – спросил он Пескова.
Тот, наверное, в десятый раз пожал широкими плечами и сухо ответил:
– Нормальные, рабочие.
– Ну, спасибо, можете идти. А оружие мне придется пока у вас изъять.
Песков четко, по-военному повернулся и вышел за дверь.
Промаршировал…
Колосов сел на свое место. Пистолет Пескова он завернул в крахмальную салфетку, взятую с прибора.
– Это какое-то недоразумение, – произнес Китаев, – что он тут нам наплел? Очумел, что ли? Или пьян?
– Видите, оказывается, один свидетель у нас все же есть. – Колосов выглядел скорее обрадованным, чем грустным.
– Да что он тут плел про Филиппа, про Жанну? – повысил голос Китаев. – Что ей-то делать в мужском туалете?
– Она курит? – спросил Никита.
– Да, – ответил Салютов.
– А ваш сын, Валерий Викторович?
– Нет.
– Пожалуйста, пригласите его подняться сюда к нам, – Колосов обратился к Китаеву.
Китаев, в свою очередь, глянул на Салютова. Тот смотрел в окно. Китаев отошел к буфетной стойке, уставленной нетронутыми закусками, там стоял и телефон. Он позвонил, сказав, чтобы отыскали Филиппа Валерьевича и пригласили его к отцу.
– Сколько вашему сыну лет? – спросил Никита Салютова.
– Двадцать пять.
– Молодой, – Никита констатировал это словно бы с сожалением.