Выйдя из офиса банкира Щедринского, Гуров уже собирался звонить еще одному бывшему участнику банды Голубева, Павлу Смурному, но тут его телефон сам зазвонил. Оказалось, что связаться с ним хочет майор Березкин.
– Лев Иванович, хочу вам сообщить, что выполнил первое ваше задание, – услышал сыщик бодрый голос майора. – Я проверил всех пироманьяков, которые значатся в нашей базе данных, и готов сообщить вам результаты.
– Что ж, это интересно, – сказал Гуров. – Хорошо, я сейчас подъеду в Управление, и ты мне все изложишь.
– У меня для вас другое предложение имеется, – сказал майор. – Ведь сейчас два часа, самое время обеда, верно? Если вы еще не пообедали. Хочу вас пригласить в одно кафе, куда многие из Управления ходят. Там пообедаем, а заодно я вам изложу результаты своих изысканий.
– Что ж, предложение дельное, принимаю, – отвечал Гуров. – И где ваше кафе расположено? Как называется?
– Называется оно «Лапоть», а расположено на улице Маршала Рокоссовского, – отвечал Березкин. – Найдете это место?
– Конечно, найду, – сказал Гуров. – Буду там через пятнадцать минут.
И действительно, спустя четверть часа он входил в уютное помещение кафе. Березкин уже ждал его, махал ему рукой от столика в углу. Изучив меню, Гуров убедился, что в нем преобладает узбекская кухня, против чего он не возражал. Он заказал себе шурпу и зеленый чай, после чего приготовился слушать рассказ майора. Тот, в свою очередь, заказал котлету по-киевски с овощным гарниром, после чего приступил к рассказу.
– Как я вам и говорил, в нашей области, в базе данных Управления, имеется всего четверо природных поджигателей, – начал свой рассказ Березкин. – Причем один из них находится в заключении, отбывает срок за поджог дома, а второй лечится в нашей психбольнице. Так что проверять мне пришлось всего двоих. Я встретился с самими пироманьяками, с их соседями, родными, проверил оперативные данные. И вот что получилось.
Один из маньяков, Евгений Стародубов, личность довольно невинная. С самого начала было ясно, что к убийствам Угрюмова и Коршунова он не причастен. Ведь Женя любит поджигать только строения. Он не раз устраивал пожары, разводя костры в заброшенных зданиях, сараях. Ему за это выписывали штрафы, заставляли возмещать ущерб, и он на некоторое время прекращал свою активность. Но затем его любовь к поджогам решил использовать известный застройщик Аркадий Рябов. Он обещал нашему огнепоклоннику возместить все суммы, которые он задолжал за прежние свои художества, и заплатить сверх еще сто тысяч, если он подожжет пару старых домов, жители которых отказывались выезжать с участка на условиях застройщика. Евгений согласился, устроил поджог, оба дома сгорели, и в огне погибла пожилая женщина. Тут уж Евгений штрафами и условным сроком не отделался, пришлось ему отсидеть три года в колонии. И два года назад он вышел на свободу. Я проверил Евгения Стародубова и установил…
Тут майору пришлось прервать свое повествование, потому что им принесли заказанные блюда. Едва попробовав принесенную шурпу, Гуров понял, что приготовлена она отменно. Березкин также приступил к своей котлете, так что несколько минут за столиком царила тишина. И только утолив голод, майор продолжил свой рассказ.
– Я проверил, что делал Евгений Стародубов в оба дня, когда совершались убийства, – рассказывал майор. – И выяснил, что 14 сентября он задержался на работе (а работает он слесарем на СТО) и вернулся домой только к девяти часам, очень уставший. Это подтверждают его коллеги по станции, мастер, а также жена и соседи. А в день второго убийства, 20 сентября, Стародубов вместе с женой и сыном отправился в гости к теще, у которой как раз в этот вечер был день рождения. Снова полное алиби, в котором не приходится сомневаться.
– Прекрасная шурпа, – сказал ему Гуров. – И полное алиби – это тоже прекрасно. А что насчет второго любителя поджогов?
– Другого любителя поджогов зовут Гена Пильщик, – начал свой новый рассказ Березкин. – И вот его я подозревал, как только услышал о гибели Угрюмова и Коршунова. Ну, потом, как вы знаете, мы решили считать эти эпизоды несчастными случаями. Но когда вы приехали в Егорьевск и поставили задачу расследовать эти случаи как убийства, я сразу вспомнил о Пильщике. Вы можете спросить почему. Ответ на этот вопрос дать легко: Гена в отличие от Жени Стародубова всегда любил поджигать живых существ. В детстве он мучил дворовых собак, привязывая к их хвостам тряпки, пропитанные бензином, а потом поджигая их. А потом, когда подрос, несколько раз пытался поджечь людей. За это он получил вполне приличный срок, шесть лет, который отсидел полностью. Он тоже недавно вышел на свободу. Пильщика, как вы понимаете, я проверял особенно тщательно. Выяснилось, что оба дня, 14 и 20 сентября, Гена провел далеко от Егорьевска. Дело в том, что он трудится вахтовым методом на газовых месторождениях на Ямале. И в это время у него как раз была вахта. Чтобы проверить, не уезжал ли Пильщик со своего месторождения, я звонил на Ямал, связывался с тамошней полицией, с руководством компании. В общем, поставил на уши всех. И в результате пришел к заключению, о котором уже сказал: что Пильщик не мог совершить эти убийства.
Майор закончил свой рассказ, когда оперативники уже доели первое и перешли к чаю. И когда рассказ был закончен, они встали из-за стола и направились к выходу.
– Хорошую работу проделал, майор, – сказал Гуров, когда они вышли на улицу. – И пусть тебя не расстраивает, что результат отрицательный. Честно говоря, я и не думал, что загадка, связанная с этими убийствами, решится так легко, когда мы проверим поджигателей. Нет, легко мы эту загадку не отгадаем. Но сейчас мы эту возможность закрыли, и больше этим можно не заниматься. Я сейчас намерен встретиться с адвокатом Коршунова, поговорить с ним о завещании его клиента, о других вопросах. А ты, майор, займись ближайшим окружением Угрюмова – его подчиненными, партнерами по бизнесу, знакомыми. Полковник Крячко пусть занимается родственниками, а ты – знакомыми. Нам надо найти зацепку, найти человека, который представлял для Вячеслава Угрюмова опасность. Задача ясна? Тогда вперед.
На этом они расстались. Березкин сел в машину и поехал в гостиницу «Самоцветы», где располагался офис компании Угрюмова. А Гуров нашел номер адвоката Леонида Сорокина, клиентом которого был Олег Коршунов, и позвонил юристу.
– Офис Леонида Ивановича Сорокина слушает, – откликнулся мелодичный женский голос.
Гуров представился и объяснил, что хотел бы повидаться с адвокатом по делу, связанному с его бывшим клиентом Олегом Коршуновым. Спустя несколько минут секретарша сообщила, что адвокат готов принять известного сыщика, а также назвала адрес. И спустя полчаса Гуров уже входил в солидную дверь офиса.
Впрочем, здесь, в конторе адвоката Сорокина, все было солидным: диваны для посетителей, массивный стол, за которым клиент мог составить заявление или договор, кожаные кресла… А когда Гуров вошел в кабинет и увидел его хозяина, адвоката Сорокина, то убедился, что тот и сам является солидным человеком. Адвокат был высокого роста, не толстый, но крепкий, атлетически сложенный. И голос у него был под стать телосложению – низкий баритон.
– Я вас слушаю, – сказал юрист этим низким голосом и указал на удобное кожаное кресло рядом со своим столом.
Гуров сел и объяснил цель своего визита.
– Я расследую дело о гибели вашего клиента Олега Коршунова, – сказал он. – Следствие пришло к выводу, что он был убит. В связи с этим мы интересуемся всеми обстоятельствами, которые касаются последних месяцев жизни вашего клиента. В частности, меня интересует составленное им завещание. Вы можете сказать, когда именно оно было составлено?
– Могу, – отвечал Сорокин. – Поскольку я принимал в этом непосредственное участие. Олег Павлович попросил меня помочь ему в составлении этого документа. Это произошло в июне, то есть четыре месяца назад.
– Значит, он задумался о составлении завещания совсем недавно? А до этого никакого завещания у него не было?
– Нет, не было.
– Вы не знаете, что именно заставило вашего клиента составить такой документ?
– Нет, он мне об этом не говорил.
– Может быть, он был тяжело болен? Какое-то неизлечимое заболевание?
– Насколько я знаю, нет. Олег Павлович выглядел и вел себя как человек совершенно здоровый.
– Может быть, он был чем-то встревожен?
До этого адвокат отвечал на вопросы сыщика быстро и уверенно; теперь же он задумался.
– Пожалуй, да, – произнес он после небольшой паузы. – Мне показалось, что Олег Павлович был как-то неспокоен.
– Он не говорил, что ему кто-то угрожает?
– Прямо не говорил. Но как-то раз… Понимаете, составление завещания продлилось несколько дней, мы встречались три или четыре раза. И однажды он сказал мне, что появился новый фактор. Дескать, он о нем уже забыл, а он снова появился.
– А что за фактор, он не сказал?
– Нет, после этого он сразу перешел к обычной деловой беседе.
– А почему так долго составлялось завещание? Там были какие-то сложности?
– Нет, никаких особых сложностей не было. Просто оказалось, что у моего клиента много родственников, и он заботился о том, чтобы все они были упомянуты в документе. Для него это было крайне важно.
– Основная часть имущества, я полагаю, досталась вдове?
– Да, Людмила Васильевна получила основную часть имущества. А также сын моего клиента. Но и дальние родственники – племянники, двоюродные братья и сестры – тоже получили немалые суммы. Всего в завещании упоминаются девять человек.
– Я бы хотел вернуться к вопросу об этом «новом факторе». Может быть, Коршунов имел в виду какого-то человека?
– Да, пожалуй. У меня сложилось такое впечатление, что речь шла о каком-то человеке.
– Но ничего конкретного о нем ваш клиент не сказал?
– Нет, ничего определенного.
– А кроме родственников кто-то еще упомянут в завещании? Может быть, друзья? Или какие-то фонды, организации?
– Нет, больше никого, только родственники.
– Вы ведь вели и другие дела вашего клиента, не только завещание составляли?
– Да, другие дела тоже вел.
– А в этих других делах в последние месяцы вы не замечали ничего странного?
– Что вы имеете в виду?
– Мне кажется, вы меня понимаете. Я имею в виду денежные переводы за невыполненные работы или неожиданно появившиеся акты дарения того или иного имущества. Понимаете?
– Вы имеете в виду шантаж?
– Да, шантаж, вымогательство. Такого не было?
Адвокат подумал немного, потом решительно ответил:
– Нет, ничего такого не было. Я бы заметил.
– Скажите еще вот что. Вел ли ваш клиент дела с прежними членами группы Голубева? Например, были ли у него совместные проекты с такими людьми, как Забелин, Смурной, Щедринский?
– Смурной, Щедринский… Нет, таких дел не было.
– А с Вячеславом Угрюмовым?
– И с Угрюмовым он не вел никаких дел.
– Хорошо, на этом у меня, пожалуй, все, – сказал Гуров и поднялся. – Спасибо, Леонид Иванович, вы мне очень помогли. На прощание последний вопрос, не относящийся к делу. Простите за любопытство, но как вам удается поддерживать такую хорошую физическую форму? Вы выглядите не как кабинетный работник, а как спортсмен…
– Что ж, тут нет никакой тайны, – отвечал Сорокин. – Я трижды в неделю посещаю спортзал «Мускул», занимаюсь на тренажерах, поднимаю штангу, бегаю – вот и удается поддерживать спортивную форму. Знаете, это очень помогает в работе.
– Совершенно с вами согласен, – сказал Гуров. – Хорошая физическая форма всегда помогает мыслительной деятельности.
Он распрощался с юристом и покинул его офис. И пока шел к машине, садился в нее, сыщик раздумывал над последними словами юриста. «Хорошая спортивная форма очень помогает в работе», – так сказал адвокат Сорокин. Что ж, бывает, что и помогает, хотя… «А ведь такой человек, как Сорокин, вполне мог бы нанести своему клиенту Коршунову, а также Славе Угрюмову удар по затылку такой силы, чтобы человек надолго отключился, – думал сыщик. – И он человек достаточно хитрый, чтобы представить эту гибель как несчастный случай. Вот только один вопрос остается без ответа: зачем ему все это? Какая ему от этого выгода?»
Ответ на этот вопрос сыщик найти не мог. Однако разговор с адвокатом Сорокиным долго не выходил у него из головы.