– Куда ты сегодня меня потащишь? – вместо приветствия бросает Мари, осторожно спускаясь по парадной лестнице.
Я отхожу от окна в просторном холле особняка Дэмори и поднимаю на нее невозмутимый взгляд, осматривая с кончиков дизайнерских туфель до макушки. Одной рукой она придерживает подол вечернего платья цвета шампанского, второй скользит по резным перилам. Белокурые волосы собраны в изящную причёску, на шее поблескивает изысканное колье с бриллиантами. Легкий макияж на лице подчеркивает утонченные черты лица и делает ее лет на пять моложе. Я удовлетворённо улыбаюсь. Мария выглядит, как роскошная дорогая женщина, которая непременно привлечет к себе массу мужского внимания. Куда бы мы ни направились.
– Ты великолепна, Мари, – делаю абсолютно искренний комплимент.
Она равнодушно передёргивает плечами, посылая мне ледяной взгляд.
– «Спасибо» было бы достаточно, – расплываюсь в широкой улыбке.
С ней тяжело, порой просто невыносимо, но я терплю. Потому что так нужно.
– Я поблагодарю тебя, когда мы вернемся на остров, – сухо отзывается она.
– Пока есть возможность, наслаждайся свободной жизнью, Мари. Ты почти шесть лет провела в четырёх стенах.
– Зато за неделю посетила больше публичных мест, чем за всю свою жизнь.
– Ты утрируешь.
– Отнюдь, – поравнявшись со мной, она вскидывает голову, смахивая с моего плеча несуществующую пылинку. – Ты не понимаешь, какой ад для меня находиться в этом доме? Ходить по комнатам, напоминающим о самых страшных событиях в моей жизни, спать в постели, где когда-то засыпала с мечтами о счастливом будущем, и снова вспоминать, как мой придуманный мир разрушился и превратился в бесконечный кошмар. Все эти шесть ночей я не сомкнула глаз. Ради чего ты меня пытаешь, Дэрил? Думаешь, я сломаюсь и скажу тебе то, о чем не знаю и не могу знать?
– На твоей внешности бессонные ночи не сказались. – Замечаю я, усомнившись в ее словах.
– Спасибо визажистам и косметологам, – в серебристых глазах стынет сталь. – Это жестоко, Дэрил.
– Ты тоже не ангел, Мари, и не тебе говорить мне о жестокости, – холодно парирую я. Она едва заметно ухмыляется, отступая назад. – Мы идем в оперу. Машина уже ждет.
– Я ненавижу оперу, – негромко отзывается женщина.
А через три часа Мария выходит из ложи оперного театра вся в слезах и, пряча взгляд от заинтересованной толпы рванувших в проход зрителей, берет меня под руку.
– Это было… грустно и одновременно прекрасно, – сбивчиво признается она, когда мы оказываемся в полумраке автомобильного салона.
– Лучше, чем казино? – усмехаюсь я.
– И даже лучше, чем балет, – Мария улыбается и, кажется, впервые делает это искренне. – И дурацкая выставка модного художника, где я едва не сломала каблук.
– Ты не любительница искусства? – непринуждённо любопытствую я.
– Я не любительница больших скоплений людей. Мы можем остановиться на эту ночь в отеле? – робко спрашивает она.
Я в притворном удивлении приподнимаю бровь, заставляя ее смутиться. Тоже впервые. Неужели лед, наконец, тронулся?
– Какое неприличное предложение, Мари. Я вообще-то женат на твоей дочери. – Мягко подтруниваю я. Она тихо смеется.
– Я не настолько испорчена, Дэрил.
– Но, если ты настаиваешь, то почему нет? Возьмем королевский люкс в Булгари. Ты выспишься, а я проверю, как идут дела с подготовкой к ежегодному стриму.
– Я бы предпочла отель попроще, – ее лицо снова принимает отстранённое выражение. – Ты зря тратишь время. Он не появится и не выйдет со мной на связь. Даже если ты возьмешь отдельные номера, а не огромный люкс на пять комнат, этого не случится.
– Почему? – решив, что отпираться бессмысленно, прямо спрашиваю я.
Мария отводит взгляд и отворачивается к окну.
– Потому что Уильям не подстраивал свою смерть и никуда не сбегал, – тяжело вздохнув, отвечает она.
– Что это значит? – взяв Марию за локоть, я резко разворачиваю ее к себе.
– Это значит, что он там, куда его отправил Совет, ты должен вернуться и закончить проклятый ежегодный стрим так, как я сказала, – с непоколебимой решимостью бросает она.