Корыстолюбие отнимает самые заветные чувства – любовь к отечеству, любовь семейную, любовь к добродетели и чистоте.
Германия, весна 1993 года
Западная группа войск, инженерно-саперная часть
– Если и действовать, то сегодня, – проговорил командир роты капитан Анатолий Грицук, только что с особой страстью затянувшийся очередной сигаретой.
– А другого шанса у нас и не будет. Отправка завтра, – сказал техник роты прапорщик Резван Гусейнов.
– Значит, через пару часов начинаем, да?
– Не вопрос, – согласился прапорщик.
Эти вот должностные лица, как уже не раз бывало за месяцы пребывания в инженерно-саперной части, решили немного принять на грудь. Они только что покончили с утомительной подготовкой второй партии груза и разместили ее на бронетранспортере МТ-ЛБВ. Ядерные боеприпасы будут вывезены отсюда завтра утром, а до него еще целая ночь. Но на этот счет у них были свои планы.
– Не знаю. Затея гиблая, – засомневался Грицук, туша уголек сигареты об стол. – Но, зараза, больно уж многообещающая.
– Что, поджилки затряслись? Да все нормально будет. Здесь мы находимся в полной сохранности. Под попечительством государства, так сказать. При таких деньгах ты не просто свалишь отсюда, а исчезнешь со всех радаров, будь уверен!
– Выразительная мысль, – сказал капитан, хлопнул очередную рюмку, нахмурился и спросил: – А что с дневальным будем делать?
– Усыпим, – выдержав недолгую паузу, сказал Гусейнов, медленно погладил усы и тоже выпил.
– Чаек ему подадим со снотворным?
– А почему бы и нет? Проверенный метод, хоть и дешевый, – сказал Гусейнов, тихонько хохотнул и разлил по стаканам остатки водки.
– Отлично, – заявил капитан и потряс стаканом. – Завари чаек покрепче и засыпь ему ударную дозу. Это действительно дешево, быстро и сердито. В общем, опои до беспамятства. Ты это умеешь. Потом свяжи этого спящего красавца и затащи куда-нибудь, а я в это время часового сниму.
– Пока их кто-то найдет, мы уже успеем унести отсюда ноги, а заодно и наши мины, – проговорил Гусейнов.
Грицук аж облизнулся, прикидывая радужные перспективы, открывающиеся перед ним. И все же он волновался. Мало ли что могло приключиться.
– Слушай, насчет дневального… – начал было он, но прапорщик перебил его.
– Что, совесть взыграла, грех на своих руку поднимать, да? – осведомился он.
Капитан был выходцем с Украины, а его собутыльник – родом из Азербайджана. При таком раскладе словечко «своих», вылетевшее из уст Гусейнова, показалось командиру роты в корне неверным, но, чего греха таить, изрядно развеселило его.
– Да ну тебя, ерунду не мели. Я про другое, – отмахнулся Грицук. – Вот напоим мы его чаем, и что? Ведь расследовать это дело будут не самые последние идиоты. Тут же как дважды два просчитают, кто и что, сразу поймут, что это мы с тобой ядерные мины и увели.
– Поймут обязательно. Но для нас важно, как быстро это произойдет. Пока тела найдут да сообразят, что именно пропало, пройдет немало времени. В худшем случае бросятся они за нами следом, тогда постреляем по ним для острастки. Задницей рисковать ради казенных игрушек никто не решится. Не те сейчас времена, чтобы героев из себя корчить.
– Да ладно, все, уговорил, родной, – заявил командир роты и похлопал прапорщика по плечу. – Ну что, тогда через пару часов встречаемся на месте и начинаем действовать?
– По стопке для храбрости мы уже приняли, по второй, за удачу, тоже.
– Теперь по третьей, за святой дух, так?
– Да, – согласился мусульманин Гусейнов и добавил: – Всем известно, что атеистов в окопах не бывает.
Капитан и прапорщик чокнулись и опрокинули стопки.
Берлинская стена к этому времени была разбита, расписана вычурными рисунками и разобрана по камушку туристами, нахлынувшими в Германию, теперь единую. Все они норовили оставить при себе такой вот символ недавнего прошлого. Представители ФРГ и СССР подписали договор об окончательном урегулировании в отношении Германии, согласно которому советские войска должны были уйти оттуда в течение четырех лет.
В феврале девяносто первого в обстановке строжайшей секретности первые десять ядерных фугасов были перевезены на аэродром 6-й гвардейской истребительной авиационной дивизии под Мерзебургом, там погружены на транспортный самолет и успешно доставлены в СССР. Через полгода туда отправилась вторая партия.
Практически весь личный состав, охранявший груз, вернулся на родину. К девяносто третьему году в инженерно-саперной части остались одна рота и управление.
Вот тут-то и наступили поистине золотые времена для всяческих военных чинов, нечистых на руку. Ведь солидные запасы топлива и прочего добра из Германии никуда не делись, а контроль за их сохранностью свелся едва ли не к нулю. Люди при погонах почуяли вседозволенность, начали воровать и сбывать краденое, договариваться с потенциальными покупателями.
На войне действительно как на войне. В таких условиях приторговывают практически все. Только, как обычно бывает, некий генерал продает целые цистерны с бензином или спекулирует с недвижимостью, а какой-нибудь старшина роты ворует консервы. Разумеется, после очередной прибыльной сделки тот самый генерал пьет дорогой коньяк и заедает его устрицами, а прапорщик обходится паленой водкой и занюхивает ее огурцом. Масштабы у него, как говорится, не те.
Страна тогда как раз переживала тяжелые времена. В народе начались волнения, назревал путч, который впоследствии назовут августовским. Каскадом разнесутся по газетам трактовки и интерпретации происходящих событий. Вывод войск некоторые чины признают рискованным и даже предательским действием власти по отношению к своему народу. Возликуют ненадолго и участники ГКЧП.
Однако бардак пока еще не настолько охватил армию, чтобы в ней совсем уже не соблюдался распорядок дня. Сразу после отбоя Грицук выскользнул из квартиры и осторожно, с оглядкой, добрался до боксов с техникой, закрытых на ночь. Встреча с прапорщиком должна была произойти через полчаса, но капитан весь вечер был на взводе. Он постоянно с нетерпением поглядывал на часы. У него уже не было сил ждать.
– Гусейнов, ты здесь? – спросил командир роты.
– Обернись, тут я, – просипел его сообщник, выйдя из-под небольшого навеса.
Оказалось, что он тоже не стерпел и прибыл до срока.
– Тьфу, блин. Не заметил.
– Это хороший знак, – заявил прапорщик и показал капитану большой палец.
На плацу уже не было ни души. Офицеры и прапорщики ушли отдыхать к семьям, солдаты спали в казарме. Почти все прожекторы внутри складского периметра давно погасли. Кое-как освещалась только внешняя территория, за которой следил с вышки ленивый часовой.
Командир роты увидел Володю, своего водителя, все еще торчавшего под капотом «газика», подошел к нему и отправил отсыпаться в казарму. Мол, тебе нужно быть готовым к завтрашнему дню. Предстоит марш. Этот безобидный парень, отлично управляющийся с рулем, выслушал приказ начальства, захлопнул капот и двинулся в сторону казармы.
– Салага еще, – заявил Грицук.
– Когда-то и я был совсем зеленый, зато теперь!.. – выдал прапорщик.
– Теперь ты, Резван, крутой, ядерные мины воруешь.
– Да уж, поднялся.
Они еще немного покружили по территории, а потом разделились.
Гусейнов «на пару минут» отвел в сторону прапорщика, дежурившего по КТП. Тот отнекивался, не желал оставить пост, но водочку, налитую в металлическую кружку, принял с неподдельным удовольствием. Техник рассказывал ему о своих родных теплых краях. Он говорил много и охотно, не уставал подливать в стаканы огненной воды, приправлять монолог фирменными кавказскими тостами, потешными байками и анекдотами. После третьей порции беленькой дежурный размяк и, не без помощи мощных рук Гусейнова, ушел в отруб.
В то же время Грицук делал вид, что проверяет тросы, крепящие груз МТ-ЛБВ. Капитан мельком заглянул в кузов и взволнованно выдохнул. Два массивных стальных цилиндрических бочонка, напоминающих стиральные машинки «Рига», но только со сферическими верхушками, стояли на прежнем месте, накрытые брезентом. Кто бы мог подумать, что в них находятся ядерные мины, мощи которых запросто хватит на то, чтобы превратить в сплошную дымящуюся воронку не только всю часть, но и ее окрестности! Совершенно невероятным был и тот факт, что эти заряды пылились сейчас в чреве бронетранспортера без какой бы то ни было охраны. Как они там оказались?
Все очень просто и сложно. Эту операцию злоумышленники готовили почти полгода. Накануне Грицук и Гусейнов вывозили из части разные железки и прочее барахло. Тогда-то они и подменили две ядерные мины грузомакетами, похищенными заранее. Теперь эти фальшивки находились в другом транспортере, точно таком же.
Конечно, завтра, когда этот груз, якобы очень ценный, отправится на аэродром, его будут сопровождать несколько десятков солдат. Колонна выйдет из части рано утром.
Помимо МТ-ЛБВ, везущего грузомакеты, в ее состав войдут машины, набитые различным барахлом, которое тоннами вывозилось из Германии. Там будут сухие пайки, матрацы, старое вещевое имущество, койки, тумбочки, столы, шкафы, лагерные палатки, какие-то доски и прочий хлам, который вряд ли в полной целости и сохранности доедет до пункта назначения.
Капитан столкнул на асфальт бак для переноски пищи, стоявший на корпусе транспортера и ничем не закрепленный. Грохот не мог не привлечь внимание часового.
Боец спустился с вышки, завидел ротного, привычно скомандовал, как и положено по уставу:
– Стой! Кто идет?!
– Командир роты! Солдат, живо ко мне!
Грицук показал ему порванный брезент и распахнутый люк, посетовал на безалаберность, охватившую всех и каждого. Потом он велел часовому забраться внутрь, сложить бачки и навести порядок.
Солдат буркнул, мол, не положено, однако, проклиная про себя этого капитана, закинул автомат за спину и нехотя полез в десантный отсек. Грицук зацепил его за ногу, скинул со ступеньки, крепко долбанул по темени рукоятью пистолета и отнес тело в предусмотрительно открытую дверь автомобильного бокса.
Вскоре подоспел подвыпивший Гусейнов. Лицо его сияло. Прапорщик уверил ротного в том, что с воротами разобрался и можно трогаться.
Они спешно завели бронетранспортер. Мотор легко схватился, и стальная громадина аккуратно вырулила с территории части на проселочную дорогу. Их, как они и ожидали, никто не остановил.
Грицук успокаивал взыгравшую кровь подвыпившего компаньона. До поры до времени ему удавалось это делать, но вскоре азербайджанец вновь занервничал.
– Кажется, у нас проблемы, мать их!.. – заявил он.
– Что еще?
– Соляра на минимуме почти, слил кто-то половину, до западной зоны мы точно не доедем! – со злобой бросил Гусейнов.
– Да чтоб тебя! Мать твою за ногу! – выругался Грицук. – Не зря я думал, что слишком уж легко все прошло. Ты-то куда смотрел? Небось дежурный по парку, придурок этот!..
– Не ругайся, командир. Все поправимо. Лучше гляди по сторонам. Тут подземный ангар на запасном полигоне должен быть. Это недалеко. Я сейчас туда сверну. Может, отыщем там канистру-другую.
– Ну-ну! Давай уже, газуй, – заявил капитан, поморщился и глянул в боковое зеркало.
Не появились ли на горизонте фары бронетранспортера разведвзвода, пущенного в погоню за ними.
– Стратег хренов! – со злобой добавил он.
Вскоре показался старый аэродром. Он, по сведениям, имевшимся у Грицука, был построен еще до начала Великой Отечественной войны, где-то в 1936 году, если не раньше. В свое время этот объект использовался достаточно активно, но за последние пару лет тут словно прошла третья мировая. Бетонные плиты взлетной полосы исчезли, а некоторые здания уже наполовину превратились в развалины. Вокруг тем не менее возвышалось еще множество не порушенных и, конечно, не использующихся строений. В абсолютной темноте, рассекаемой только светом фар, они ехали мимо брошенных казарм и ангаров, пока наконец-то не обнаружили то, что искали, – подземный ангар для тяжелой техники.
– Я тут в марте встречался с местным барыгой, сгущенку ему сбывал. А он еще и про плиты, оставшиеся на взлетке, спросил. Дескать, можно ли купить? Я и их толкнул! Вот тогда это местечко и отметил, – проговорил Гусейнов.
Топлива внутри они, конечно, не нашли, поэтому решили пока оставить машину в укрытии и назначить встречу с покупателями прямо тут, на этом самом месте.
Капитан и прапорщик несколько часов собирали доски и всякий хлам, затем притащили из лесочка несколько охапок валежника, кое-как подкатили к воротам ангара здоровенный валун. Полностью скрыть его они даже не надеялись, но придать ему заброшенный вид, пусть хотя бы для взгляда, посланного издали, было им вполне по силам.
– Таких вот заброшенных местечек здесь предостаточно. Если наши и захотят все перерыть, то на это целый месяц уйдет. Так что груз будет в сохранности, – заверил капитана прапорщик. – Кстати, тут в ангаре списанный «уазик» стоит.
– Списанный, говоришь? Ну-ну. Помнится, полгода назад в автороте как раз «уазик» и пропал.
Гусейнов хмыкнул в ответ, достал из кармана ключи и потряс ими.
Грицук нахмурился, задумался, но иного варианта бегства у них не было.
Великие махинаторы заперли ангар, в котором стоял МТ-ЛБВ, и побрели по территории. Вскоре они пересели в замызганный «уазик», который оказался на ходу, хотя топлива в баке тоже было впритык. Машина захрипела, завелась, тронулась с места и отправилась в путь, к ближайшему населенному пункту.
– Слушай, дорогой, я что-то на нервной почве и от тяжелого физического труда проголодался, – протянул Гусейнов через полчаса. – Сейчас нам не помешал бы шашлычок из барашка. Кстати, вон там, в рощице, вполне удобное место для привала. Может, остановимся и подкрепимся?
– А есть чем?
– А то! Конечно! Я же прапорщик! Снял пару сухпаев с транспортера.
– Не хочу я тачку глушить. Потом не заведем. Удивительно, как она вообще поехала. Ведь давно там стояла, а ты ее, конечно, ни разу не обслуживал, руки не хотел пачкать, – пробурчал Грицук.
– Да ну, хорошая машина, как новенькая до сих пор. Если бы не я, топали бы мы с тобой сейчас пешком по проселку.
Капитан не нашелся что возразить.
Уже светало. Очевидно было, что никакой погони за ними нет. Проселочные деревенские дороги пустовали, что не могло не радовать беглецов.
Учитывая это, Грицук дал добро на привал. Они остановились, выбрались из машины, собрали ветки, разожгли небольшой костерок. Его хватило, чтоб разогреть консервы и вскипятить воду прямо в кружках.
– Говорят, что если добавить в чай немного водки, то он становится вполне вкусным, каким бы дерьмом ни был изначально, – сказал Гусейнов, потряхивая флягой.
– Да ты, я гляжу, куда лучше меня подготовился!
– Я как юный пионер, всегда готов, – произнес техник, снял кружки с чаем с огня, влил в них понемногу водки, покопался в сумке, вытащил оттуда галеты.
Они уселись у костра и начали уминать этот импровизированный завтрак.
– Жаль, конечно, что в Западной зоне грохнулся вертолет с теми америкосами, с которыми я заранее договаривался о продаже фугасов. Значит, нам придется искать в Мюнхене новых покупателей. Задачка не самая простая, но вполне решаемая. Сплавим мины каким-нибудь англичанам, деньги разделим поровну и исчезнем, станем весьма обеспеченными эмигрантами, – проговорил Грицук.
– Вах! Англичанам?..
– Ну да.
– Сомневаюсь, что им стоит доверять.
– Это почему? Мы продаем им мины, взамен получаем не только деньги, но и политическое убежище. С гражданством проблем не будет. Поселимся где-нибудь в Лондоне или Манчестере.
– Хм… не знаю, – пробурчал Гусейнов.
– У тебя есть идеи получше?
– У арабов можно выручить намного больше, чем у англичан. Деньги у них всегда водились. Сыграем на спросе, – выдвинул прапорщик свой вариант.
– Спятил? – воскликнул Грицук. – Они же фанатики, больные на всю голову! Половина из них – террористы. Нет, продавать нужно с головой, с перспективой.
– Так а я о чем? Именно о перспективах! Только представь, они возьмут наш товар втридорога! Какой Лондон? Мы потом сможем целый остров купить, будем жить там как короли. Ну?..
– Чтоб однажды услышать, как очередной шахид взорвет боеголовку в центре Киева, Москвы или даже у тебя на родине, в Баку? От них любой беды можно ждать!
– Да плевать! Мы от этих самых бед и сваливаем. Арабы – это огромная прибыль! Они ведь не только террористы, как ты сказал, но и отличные торговцы. Есть еще турки. А твои англичане, они просто себе на уме, кинут нас, оставят босяками. Будем в мусорных ящиках рыться где-нибудь на Бейкер-стрит или…
– Бред!
– Вовсе нет! Если ты хочешь прошляпить и деньги, и фугасы, то смело обращайся к англичанам. Они вернут заряды обратно, как только Россия их прижучит, и нас сдадут. Я сразу говорю, что отказываюсь иметь с ними дело.
– Мы можем поделить товар.
– Это ты зря. Не надо!
– Да ладно, – отмахнулся Грицук. – Давай завтра решим, а сейчас нам в Мюнхен нужно успеть. Пора собираться потихоньку. – Командир роты встал и отошел по малой нужде за машину, а его товарищ в это время усиленно рассуждал.
Мысли прапорщика были тяжелее сизифова камня:
«Это ж надо такое ляпнуть! Поделить! Ха! Интересно запел товарищ капитан. А чего я хотел? Он всегда крысой был. Эти начальники постоянно хотят сделать все по-своему. Я, мол, самый умный. Сегодня поделить фугасы, а завтра кинуть меня? Кажется, наши пути тут расходятся».
Он багровел от злости и обиды, попивал водку из второй фляжки, скрытой от Грицука. Алкоголь вновь ударил ему в голову, подначивал, призывал к крайним мерам.
Гусейнов ждал. Он хотел, чтобы капитан потерял бдительность. Тот и правда уже размяк. Чаек с водкой сделал свое дело. Прапорщик, пошатываясь, поднялся и попытался встать ровно.
Грицук окликнул его:
– Ну что, готов?
– Еще пару минут! – Гусейнов умылся водой из фляжки, мотнул головой, стряхивая опьянение, но вышло только хуже.
За это время его сильно развезло. Сначала он хотел просто поговорить, но в голове у него что-то щелкнуло, и прапорщик сжал кулаки. Тут же в мозгу полыхнула еще одна вспышка. Он потерял контроль над собой и вытащил нож. Гусейнов быстро шагнул к капитану, со спины обхватил его одной рукой, а второй прижал к горлу широкое лезвие.
– Гусейнов, выродок, как это понимать? – прохрипел командир роты.
– Не знаю. Как хочешь! – ответил прапорщик, мысли которого путались.
– Живо отпусти! – рыкнул Грицук.
– Нет! Мы арабам товар сдадим. Ты понял меня? Никаких англичан! Ну их на хрен! – выкрикнул Гусейнов.
– Ты пьян, успокойся! – Капитан попытался дотянуться до пистолета, но прапорщик был к этому готов и заломил его руку так сильно, что Грицук аж взвыл от боли.
– Не дергайся, падла! – заявил он.
– Хорошо! Продадим, кому скажешь. Я согласен. Только убери нож.
– Правильно, я же…
Тут Грицук наступил ему на ногу, врезал локтем под дых, легко выскользнул из захвата, чуть откинул противника назад, но не сумел выбить нож из его рук. Гусейнов на секунду замер, словно соображая, где находится, а потом вдруг сделал выпад ножом. Координация его подвела.
Капитан легко перехватил удар и заявил:
– Если не успокоишься, я тебе ногу прострелю!
В ответ он был послан далеко и надолго.
Грицук увернулся от неловкого взмаха кулаком, прилетевшего снизу, ударил сам и разбил Гусейнову бровь. Тот с неожиданной ловкостью свободной рукой ухватил капитана за ногу и вскинул ее вверх. Оба с криком повалились на землю. Завязалась борьба. Гусейнов пару раз смог нанести удар ножом по рукам Грицука, пытающегося достать пистолет. Тот окровавленными ладонями вцепился в глаза прапорщика, пытался их выдавить. Азербайджанец упорно продолжал вслепую наносить удары ножом. Через несколько секунд он, совершенно обессиленный, прижался к телу Грицука, который уже не сопротивлялся. Вскоре Гусейнов поднялся. Глаза у него были стеклянные.
– Надо было принимать мой вариант, – сказал он трупу, распластанному на земле.
Прапорщик торопливо, путаясь в рукавах и брючинах, влез в гражданскую одежду, благоразумно прихваченную с собой. Потом он сел в машину, со второго раза завел ее и покинул поляну, нисколько не сожалея о том, что натворил.
До Мюнхена прапорщик добрался к середине дня и тут же здраво рассудил, что мелькать на глазах местных жителей – не самая лучшая идея. Он подъехал к ближайшему дешевому мотелю, снял там номер и благополучно продрых в нем до позднего вечера.
Обстановка, конечно, была удручающая. Тесная комната с кошмарно облупленными стенами, почти без мебели, по степени комфорта, пожалуй, уступала даже солдатским казармам. Прапорщик успокаивал себя мыслью о том, что это последняя ночь в его жизни, проводимая в таких условиях. Скоро денег у него будет столько, что он сможет приобрести весь этот мотель. Да и любой другой, куда более крутой и дорогой.
Первым делом ему нужно было выйти на связь с местными теневыми воротилами. Любой крупный город ночью открывает свои самые темные комнаты, выпускает из них разношерстный сброд – бандитов, контрабандистов, наркоторговцев. Найти подходящих людей – лишь вопрос времени.
Гусейнов шастал по темным переулкам, заглядывал в мрачные пивнушки в поисках сговорчивого информатора. Поначалу он чувствовал себя не в своей тарелке, но через пару часов и кружек пива отбросил сомнения, перестал оглядываться на каждое подозрительное пустое окно или тень за спиной.
Впрочем, осторожность в таких местах лишней никогда не бывает. Человек, попавший сюда впервые, может тут и исчезнуть. Был он, и нет его, ни слуху о нем ни духу.
Но есть у них и плюс. Именно здесь вы можете отыскать все, что вам надо, сбыть любой товар, пользующийся спросом. Его происхождением тут никто интересоваться не станет.
Гусейнов бродил по переулкам, погруженный в свои мысли, и даже не заметил, как выбрался на широкую, плохо освещенную площадь, зажатую с четырех сторон высокими обшарпанными домами. Из дверного проема, проделанного в стене одного из них, вылетала громкая музыка. Оттуда сочился густой сигаретный дым. То, что нужно.
Молчаливый верзила, стоявший у входа, покосился на клиента в мятом спортивном костюме, но все-таки пропустил его.
Все подобные бары устроены одинаково. Помещения наполнены спиртовыми парами, пропитаны табаком. В некоторых стоят подиумы, на которых нон-стоп танцуют стриптизерши. У стоек выпивают местные ханыги.
Публика, собравшаяся в этом заведении, развлекалась безобидной игрой в дротики. Судя по азартным выкрикам, она разошлась не на шутку. Поодаль стоял бильярдный стол с шарами, разбросанными по нему. Гусейнов частенько баловался бильярдом во время увольнительных. Да и Грицук, бывало, брался за кий, хотя играл так себе. Его денежки частенько перекочевывали в карманы сослуживцев. Надо сказать, что в этот раз он проигрался по-крупному.
Гусейнов на ломаном немецком пообщался с барменом, и тот быстро понял, чего от него хотел этот тип. Прапорщик уж точно был здесь не первым, кто распродавал всякое армейское имущество. Бармен кивнул на пустой столик у стены и предложил посетителю подождать. Гусейнов в предвкушении триумфа заказал кружку пива и расположился на широкой лавке.
В этом городе хватало людей, орудующих на черном рынке. Это не привычные ряды, пестрящие фруктами и пряностями. Здесь происходит торговля иного порядка. Случайным посетителям тут не место. Ты не можешь просто пройтись по прилавкам и попросить взвесить десять килограммов автоматов Калашникова или пистолетов Макарова. На таких рынках обычно предложение рождает спрос, а не наоборот.
Двое крепких ребят подсели к нему спустя пятнадцать минут ожидания. Их рожи были определенно арабскими. Сели они так, что просто встать и выйти, минуя их, Гусейнов не мог.
– Привет, друг! – на ломаном русском пробасил один из этих людей. – Дагестан? Азербайджан?
– Я из Баку.
– Ну и хорошо. У тебя есть что-то очень интересное на продажу?
– Есть, – ответил прапорщик. – Очень интересное! Хороший товар, редкий. Ценный! Ядерные мины!
– Нам это любопытно, – сказал второй. – Но тут не стоит говорить о делах. Давай покатаемся по городу.
Гусейнов чуть поразмыслил. Да, эти ребята, конечно, были правы. Такие крупные дела на виду не делаются. Он согласно кивнул и встал из-за стола.
Едва компания покинула помещение, бармен, слышавший этот разговор, вытянул из-под стола телефон и набрал номер. Дождавшись ответа, он что-то быстро затараторил на языке, в котором знающий человек узнал бы турецкий, замолчал, бросился к окну, запомнил номер автомобиля, отъезжающего от бара, и поспешил обратно.
На площади Гусейнова уже ждал серый «БМВ». Внутри оказался еще один человек, больше походивший на японца, нежели на араба. Он лишь молча кивнул технику-прапорщику, когда тот устроился на заднем сиденье.
Машина тронулась. Свет фар рассекал ночные улицы Мюнхена. Все молчали. Гусейнов задумчиво смотрел в окно.
Когда автомобиль вдруг свернул на огороженную стройплощадку, его стали одолевать сомнения касательно намерений этих вот потенциальных покупателей. Мало ли что у них на уме, а вокруг ни души.
– Мне надо бы товарищу позвонить, договориться по поводу доставки товара, – промямлил Гусейнов, пытаясь на ходу открыть заднюю дверцу.
– Что за товарищ? – хмуро осведомился араб, сидевший впереди.
– Ну не один же я такой ценный груз увел.
Машина остановилась. Арабы вышли из нее и начали шептаться. Японец в это время мерил взглядом Гусейнова.
Наконец совещание закончилось. Дверца машины распахнулась.
– Выходи! – заявил один из арабов.
Прапорщик резко распахнул дверцу, заехал ею по животу араба, выскочил из машины и припустил в сторону въезда на пустырь.
Вслед ему громыхнули несколько выстрелов. Но они быстро прервались руганью японца. Видимо, тот требовал взять живьем человека, продающего ядерные мины.
Гусейнов шмыгнул в темноту, к строящемуся дому, выхватил пистолет, отобранный у Грицука. Он выглянул из-за угла и в свете фар «БМВ» увидел арабов, приближающихся к нему. Прапорщик дважды выстрелил, не попал и нырнул в укрытие. Он ожидал ответного огня, но его не последовало. На строительной площадке воцарилась тишина, нарушаемая лишь свистом его собственного дыхания.
Через несколько секунд Гусейнов услышал хруст бетонной крошки слева, в десятке шагов от себя. Он выстрелил на звук и бросился вдоль стены, подальше от света фар. В полутьме прапорщик зацепился ногой за прут арматуры, торчавший из стены, и полетел вперед, чудом успев выставить руки перед собой. Его колено пронзила адская боль, ладони обожгло.
Он попытался подняться и нырнуть в сторону, но в этот момент раздался еще один хлопок. Преследователи стреляли вслепую, надеясь напугать его, да только перестарались. Озадаченные арабы вскоре обнаружили тело Гусейнова. Последний человек, который знал, где находятся два ядерных фугаса, похищенных и вывезенных с территории инженерно-саперной части, испустил дух.