Два московских дня.
Прощеное воскресенье и Чистый понедельник.
Прощеное воскресенье.
Рогожская.
Улица, которая носит название:
– Хива. Попахивает Азией.
По тротуарам стеной обыватели.
По улице катанье.
Остаток:
– Старой Москвы.
Когда-то эти катанья были пышны. Катались:
– Которые по купечеству. Главным образом молодожены. Повенчанные в мясоед. Лошади были разубраны. Сани покрыты коврами. Молодой сидел, несмотря на мороз:
– Обязательно расстегнувшись. Чтобы было видно цепочку:
– Пушенную по жилету.
И беспрестанно поглядывал на часы:
– Чтобы показать.
Молодая беспрестанно отрицательно покачивала головкой.
– Нельзя! Серьги! Надо заставить играть:
– Серьги с подвесками.
Словно он куда-то адски торопился.
А она, что бы ей ни говорили, на все отвечала:
– Нет.
Выходило глупо.
Но для «роговских»:
– Весьма великолепно.
«Роговские» обыватели знали всех своих «роговских». И обсуждали:
– Шапка на ём!
Предмет гордости всякого молодого.
– Бобер!
– Женина отца подарок.
Молодая ехала в черно-бурой лисе или соболях.
– Бабушкины еще соболи-то!
– Известные!
И на ней шуба была тоже:
– Обязательно расстегнута. Чтобы:
– Брошки было видать.
И непременно оба без перчаток. Чтобы видно было:
– Перстни.
Купечество обывателю показывало:
– Сколько у нас деньжищ! И обыватель любовался:
– Видимо-невидимо! Купцы говорили обывателю:
– Глядите, сколько мы с вас наживаем!
И обыватели любовным взглядом отвечали:
– Молодцы! Теперь не то.
«Старая Москва» уходит.
Еще за несколько улиц, подъезжая к Хиве, вы видите, как:
– Валит народ на катанье.
На углах стоят извозчики с лошадьми:
– Убранными цветами.
С полдюжины красных, зеленых, желтых, синих бумажных розанов, разбросанных по лошади.
Под дугой, на сбруе, в гриве… на хвосте.
Обдерганный хвост извозчичьей клячи со вплетенным красным розаном!
Что может быть великолепнее!
Толпа «роговских обывателей» на тротуарах. Но «катаются» только извозчики. Изредка мелькнет:
– Собственный выезд. «Сама» поехала:
– Покатать детей.
И «сама»-то, закутанная в боа, скорее:
– Английская леди.
И «англизированные» дети.
Другой век ездит рядом с ней на убранных бумажными розами лошаденках.
Другой век с любопытством смотрит на нее с тротуаров.