Признать это было тяжело. Признавать не хотелось. Но делать нечего – факт оставался фактом: мой легендарный нож больше не позволял пользоваться Изнанкой.
Как такое могло получиться – ума не приложу.
Для того, чтобы это понять, нужно было сначала разобраться, почему он вообще давал такую возможность, которую я в него никогда и не закладывал. На ум приходил только один вариант.
Отколовшийся камень, который служил основным вместилищем всей маны, на которой работал нож, отобрал у него возможность открывать проходы в другие миры именно за счет того, что забрал у него основной источник маны.
Примерно то же самое произошло с моим телом, которое когда-то было лишено магии вовсе, а потом получило ее в минимальном количестве. Я имел в своем распоряжении лишь капельки маны и поэтому мог создавать плетения не более тех, что требовали самый мизер.
Несмотря на то, что я знал десятки плетений, сотни плетений, несмотря на то, что я даже мог их сотворить, мне нечем было их наполнить. Можно было бесконечно прясть пальцами воздух, но это ни к чему бы не привело.
Так же и с ножом.
Та крошечная (по сравнению с изначальным количеством) часть маны, которая осталась в самом ноже, позволила ему прорезать пространство этого мира, но, видимо, ее было недостаточно для того, чтобы вскрыть континуум другого мира. Все равно как проковырять дыру в кармане и наткнуться на внешний слой ткани, в итоге оказавшись в пространстве между тем и тем.
Хотя и эта теория не сильно укладывалась в известные мне факты о магии, поскольку «пространство» уже есть, и это – межмировой вакуум, который и разобрал мой нож на составные части. Неужели есть еще что-то за «подкладкой» мира?
Или Изнанка – и есть эта подкладка?
Или Изнанка – это на самом деле тоже другой мир, просто очень близкий, самый близкий к этому? Единственный мир, открыть проход в которой было под силу ножу даже без камня?
Ну, если это так, то Изнанка – самый мертвый мир из всех, что мне доводилось видеть. Наверное, даже можно сказать, что это не просто мертвый мир, это тот же самый мир, в котором я нахожусь сейчас… Только мертвый. В котором нет людей, нет солнца, нет красок. Нет тепла и даже нет смысла в нем находиться. Мир, в котором некому следить за временем и поэтому оно летит вперед со скоростью… со скоростью самого времени.
Не знаю, в общем, в чем была причина.
Но одно можно сказать точно – я лишился возможности пользоваться Изнанкой. Это нужно было просто принять, и как можно скорее забыть о том, что такая возможность существовала. Попрощаться с ней, как со старым другом, когда переезжаешь в другой город, а он остается. Вспоминая много приятных моментов, проведенных вместе, обещая созваниваться и держать связь, но в глубине души понимая, что пути-дороги разошлись и обратно уже вряд ли сойдутся.
Я закрыл последний открытый разрыв, ведущий в мир, в котором до самого горизонта тянулись песчаные дюны и только где-то вдалеке, на линии горизонта, по ним двигались три человеческие фигурки, и вздохнул, мысленно прощаясь с такой холодной, но такой удобной Изнанкой.
– Что-то не так, Камаль-хан? – участливо, но без подобострастия, поинтересовался Рокс позади. – Что-то случилось?
– Нет, все хорошо. – Я развернулся к нему. – Все очень даже хорошо. Я бы сказал, все просто отлично.
– Что будет с нами теперь?
– С нами? – задумался я, внимательно глядя на старика. – Непростой вопрос, Рокс. Вы же уже поняли, наверное, что у нас тут полная задница началась, новая война. И вам здесь оставаться – ну вообще не с руки, уж точно. Если раньше вас защищало то, что никто не знал, где вы находитесь, теперь это изменилось. У вас больше нет защиты, и, честно говоря, я бы посоветовал вам покинуть эти туннели и уйти куда-то в другое место. Не знаю, в какое, но оставаться здесь для вас – это верная смерть. Рано или поздно троттлисты предпримут новую атаку, а за ней еще одну, и еще… И так до тех пор, пока они не узнают, что здесь больше нет того, за чем они охотятся.
– О, понятно. Значит, наша задача – никуда не уходить, – улыбнулся Рокс, по обыкновению таинственно выражаясь. – Мы останемся здесь и будем держать оборону до последнего бойца. Чем дольше мы их не подпустим к Айтриксу, тем дольше они не узнают, что здесь больше нет того, что им нужно.
Да, такая идея мне тоже приходила в голову, но я не мог себе позволить заставлять наклов оставаться здесь, на верную смерть.
А тут, получается, они и сами не против послужить общему делу и положить на это свои жизни. Впрочем, чему удивляться? Достаточно вспомнить то, что рассказывала мне Алга, про отношение к жизни и смерти – и все становится на свои места. Все становится логично.
– Я не хочу, чтобы вы все здесь полегли, – ответил я, покачав головой. – Но я знаю, что вы относитесь к смерти совсем не так, как мы, как другие люди, поэтому, если вы действительно готовы тянуть время, выигрывая для нас преимущество… то я могу только поблагодарить вас за это… И за все остальное тоже.
– Слова Камаль-хана, – важно кивнул Рокс. – Почти то же самое он сказал нашим предкам, прежде чем удалиться в свою гробницу и запечатать за собой дверь. «Я могу только поблагодарить вас за все, что вы сделали. И еще сделаете».
Я задумался, всё так же изучая глазами старика.
– Скажи, Рокс… А почему вообще наклы пошли за Вы… За Камаль-ханом? Что заставило бросить все, что они знали, все, к чему они привыкли, по сути, нарушить приказы своего начальства, которое на тот момент еще им являлось, и пойти на сражение, шансы вернуться из которого были почти нулевыми?
– Другие люди живут на поверхности. – Рокс ткнул пальцем в потолок. – На поверхности много путей, много дорог. На поверхности можно пойти куда хочешь, главное повернуться в нужную сторону и начать шагать. Путь к любой цели лежит по прямой, и все зависит лишь от количества энергии, которую придется потратить. Под землей этот принцип не работает. В туннелях совсем другие правила, Камаль-Хан, и ты это знаешь. Здесь, чтобы достичь цели, нужно знать, как до нее добраться. Зачастую дорога далека от прямой и иногда даже нужно идти в обратную от цели сторону. Говоря проще – надо знать путь. Камаль-хан его знает. Он знал его уже тогда, в первую войну. Возможно, он был не единственным, но первым, кто решил не пытаться бороться с противником в лоб, терпя поражение за поражением, а провернуть авантюрную и возможно самоубийственную выходку, поставив на кон свою и чужие жизни. Как мы, объективно говоря, рискуем своими жизнями, копая новые проходы и штольни, так и Камаль-хан рискнул своей. И его риск принес свои плоды. И я верю – Камаль-хан знает путь и сейчас. Он знает, что делает и понимает, как это отразится на мире. А значит, наша миссия – снова помочь ему.
Сначала, когда я только-только узнал наклов, то решил, что они фанатики.
Сейчас моя вера в это только укрепилась.
Но главное – к ней добавилось понимание того, что они не слепые фанатики, которые просто верят и готовы ради своей веры на все. Они рациональные и взвешенные фанатики. Они вознесли человека на пьедестал величия не из-за того, что он заявил, что он велик… А из-за того, что он таким был. Для них – был.
Он воплощал в себе все их принципы и разделял их с ними. Он пришел сверху, с поверхности, но по образу мышления был таким же, как они. Он был им близок.
– И все равно, постарайтесь не погибнуть здесь все, – с уважением произнёс я. – Все-таки вы – настоящая легенда в том, поверхностном мире. Будет грустно, если легенда умрет.
– Не переживай, Камаль-хан, той бойни не повторится. Тогда на руку троттлистам играл эффект неожиданности, ведь никто их здесь не ждал, в наших туннелях. Теперь же, когда мы знаем, что они могут появиться даже тут, то мы будем готовы. Мы встретим их, как подобается. Многие из них найдут свой конец в этих туннелях. Уж можешь мне поверить, Камаль-хан. Можешь спокойно оставить нас и отправляться на поверхность. Тебя ждет много важных дел.
Я бы сказал, что меня ждет всего одно дело…
Но с чем не поспоришь – так это с тем, что оно действительно важное. Настолько важное, что я не отказался от его выполнения за многие десятилетия. И теперь, когда я вернул себе свою силу полностью, когда я даже превысил свои собственные привычные лимиты, это дело как никогда приблизилось к своему завершению…
Главное не повторить своих предыдущих ошибок и не позволить в процессе выполнения этого дела сгинуть и этому миру тоже.
Он мне стал как-то… близок.
Я спрятал нож в пространстве и с удовольствием отметил, что эффект от объединения с камнем никуда не исчез – я по-прежнему ощущал всепоглощающее могущество, которое руки так и чесались куда-то применить.
Эти чувства так пьянили и будоражили, что я даже не мог толком определить, насколько сильнее стал и работает ли жилетка, реквизированная со склада забытых вещей, в синергии с камнем… Чуть позже, когда пообвыкнусь с этими, уже забытыми за время заточения в тщедушном теле, ощущениями, надо будет обязательно прояснить этот момент, и, если окажется, что они успешно работают вместе… Ох, это будет означать, что полученные от ножа силы тоже утраиваются…
Кажется, я даже начал понимать Ванессу и других бесконов – бесконов моего мира, конечно же.
Когда под твоим началом такая безумная мощь, которую даже нельзя оценить ни в каких существующих единицах, очень трудно дозировать ее применение. Да и вообще пользоваться ею непросто, особенно если эта мощь управляется даже не пальцами, а одной лишь мыслью.
Например, ты хочешь подвинуть перышко, а магия вместо этого фиксирует перышко на месте и двигает относительно него всю планету, не считаясь с катаклизмами и жертвами, которые за этим последуют.
Но это ничего… Для моего дела это как раз то, что надо.
Вместе с Роксом мы выбрались из захоронения, и он проводил меня до мотоцикла. После того, как я завел двигатель, Рокс внезапно засуетился, словно забыл о чем-то, полез в складки своей одежды и извлек оттуда что-то… Да это же рация!
– Это тебе, Камаль-хан. – Он протянул рацию мне. – Если вдруг случится так, что мы тебе понадобимся, приезжай в мертвую зону и используй эту рацию. Мы выйдем на связь обязательно. Если среди нас останется хотя бы кто-то живой – мы выйдем на связь.
– Спасибо, Рокс, спасибо вам всем, – чистосердечно поблагодарил я накла и взял рацию. – Но надеюсь, что мне не придется ею пользоваться. Возможно, что уже скоро все закончится.
– Да будет так, – серьёзно посмотрел на меня Рокс. – До встречи, Камаль-хан.
– До встречи, Рокс.
Он махнул мне рукой, а я, на месте развернув мотоцикл через наклон и передний тормоз, поехал обратно. К поверхности.
Дорога до города стала уже привычным делом, и я даже позволил себе слегка расслабиться и задуматься о том, что делать дальше и как подобраться к Вальтору… Но как следует обдумать эту мысль не успел – внезапно на горизонте, явно двигаясь мне навстречу, появилась большая точка.
Я вынырнул из раздумий и слегка сбросил скорость, чтобы иметь пространство для маневра, если вдруг что.
Еще через минуту точки приблизились и превратились в длинную колонну тяжелых грузовиков, покрашенных в зеленый цвет. Некоторые были открытыми, и из их открытых кузовов торчали стволы минометов. На прицепе они тащили буксируемые пушки. Некоторые были закрытыми, и в откинутых задних пологах были видны сидящие внутри люди, а на прицепах они тащили полевые кухни.
Некоторые вообще были бронированными.
Я даже остановился, пропуская колонну мимо себя и внимательно ее рассматривая. Это был первый явный признак войны, который попался мне на глаза после того, как я услышал от Адама о том, что она началась… Но он был, прямо скажем, явнее некуда.
Когда колонна проехала, я дождался, когда осядет поднятая колесами пыль, захлопнул поплотнее визор шлема и поспешил обратно в город. Больше подобных колонн военных я не встречал, но наверняка, их было уже много.
До особняка Тюудор я добрался без помех и без эксцессов – даже светофоры по пути как сговорились – все показывали зеленый. Открыв гараж электронным ключом, который мне выдала Ванесса, я загнал мотоцикл и поднялся в ее комнату.
Ванесса была занята тем, что смотрела телевизор, не сводя с него обеспокоенных глаз. Сидела с неестественно прямой спиной на кровати, сложив руки на коленях, как примерная ученица на уроке, и глядела новости. А там, конечно же, только и разговоров было, что о начавшейся войне, о жертвах, о разрухе, о столкновениях и новых атаках врага.
– …число жертв обстрела Флистерна на данный момент определяется как восемьдесят человек, еще около двадцати до сих пор могут оставаться под завалами. Передовые отряды Троттла уже вступили в бой с нашими пограничными подразделениями…
Ванесса даже не заметила, как я вошел – настолько была поглощена новостями.
Я поднял с кровати пульт и выключил телевизор, только после этого она перевела на меня взгляд.
– Вот так, Марк, – абсолютно мертвым и лишенным эмоций голосом произнесла девушка. – Война…
– Да, война… – вздохнул я, садясь рядом. – Все к тому и шло. Можно сказать, мы сами к тому и подтолкнули… И знаешь, это даже хорошо в какой-то степени.
– В какой же? – все тем же тоном спросила Ванесса, мрачно глядя на меня.
– Мы своими достижениями заставили Троттл начать действовать, чтобы их планы не успели окончательно развалиться. Действовать, когда они еще не до конца были готовы атаковать. Это небольшое, но все же преимущество. Например, благодаря именно ему я нарушил еще один их план.
– Добыл то, что хотел? – в голосе Ванессы впервые прорезался интерес.
– О да… добыл.
– Покажи! – Ещё больше заинтересовалась девушка. – Ну скорей же!
Я спрятал руку за спину, будто мой нож располагался там, и вытащил ее обратно, демонстрируя Ванессе камень, занявший свое родное место.
Она без интереса посмотрела на него и пожала плечами:
– Это камень? И все?
– И все, – кивнул я, не став обижаться на глупышку, которая просто не знает всей истинной силы, что в нем заключена. – Но этого достаточно для того, чтобы снова щелкнуть Троттл по носу. Да так, что после этого щелчка перелом останется.
Ванесса не прониклась моей речью.
– Кстати, а где Нокс и Лютес? – уточнил я.
– По домам уехали. Сказали, что будут на связи и по первому требованию явятся куда угодно, хоть к черту в гости.
– Да, это правильно. Пускай отдохнут. Мы все отлично поработали.
– А что дальше? Что мы будем делать дальше?
– Пока не знаю.
Я пожал плечами, решив пока что не посвящать Ванессу в планы разыскать и убить императора Троттла – не поймет она их.
– Пока что надо подождать и посмотреть, как будут развиваться события. Одно могу сказать тебе точно – про нас не забудут.
И про нас действительно не забыли.
После того, как мы с Ванессой пообедали (пища хотя бы немного подняла ей настроение), после того, как провалялись до конца дня в горячей ванне, смывая с себя грязь, пот и усталость последних дней, после того, как устали еще раз, уже в постели, и снова сходили в душ, после того, как отлично выспались на свежих простынях и подушках…
После всего этого, утром следующего дня, когда часы показывали восемь утра, а мы еще спали, у меня зазвонил телефон.
Я моментально проснулся и схватил трубку, с тревогой уставившись на экране… И совершенно не удивился, когда увидел, кто звонит.
Это был Адам.
А это значило только одно – что-то случилось. Опять.