Если подумать, вся эта каша заварилась из-за обезьяны. Звучит дико, но когда человека сажают под замок в четырёхстах тысячах километров от дома, какая только блажь не придёт в голову. Нет, обычно у заключённых запросы попроще: что-то из еды, одежды, курево, выпивка, наркота, вазелиновая смазка… Причём тут я? Ну, я тот самый парень, что берётся всё это раздобыть – за нескромные комиссионные, конечно.
На Луне торговаться не принято, какую цену я называю, такую и плати. Большинству заключённых это не по карману, но встречаются и те, кто может позволить себе газировку по цене ядерного топлива. Аль Аджук ибн кто-то там, едва заселившись в колонию, обзавёлся отдельной камерой в самом новом блоке и вручил мне целый список хотелок. Половину я вычеркнул, потому что ещё не спятил. Вычеркнул бы и обезьяну – животных на ракете снабжения не протащишь, там дышать нечем, – но тут араб упёрся рогом. Пришлось попотеть: возобновить знакомства, которые я не собирался возобновлять, подкупить всех, кого только можно, и всё равно прождать три месяца, пока у охранников не сменится вахта. Один из новеньких согласился рискнуть.
Мы встретились прохладным солнечным утром (снаружи едва перевалило за +30 по Цельсию) в техническом коридоре, будто специально предназначенном для таких дел.
– Ты, нахрен, псих, понял? – поприветствовал меня новичок.
Это был крупный, загорелый парень с перекошенным от ярости лицом и не самым приятным запахом. Чёрт, да от него просто воняло!
Продолжая ругаться, он расстегнул ремень и достал из штанины карликовую мармозетку тёмно-бурого окраса. Вонь усилилась.
– Эта тварь там обделалась, понял? А все подумали на меня! И хрен бы с ним, но представь, что я чувствовал на досмотре!
– Зато он, наверняка, был не слишком тщательным… – сказал я, забрав у него безбилетницу.
Охранник чуть дыру во мне не прожёг взглядом быка в разгар корриды, но так и не понял, издеваюсь я или нет.
Обезьянка мирно спала. Это был шестимесячный детёныш, умещавшийся на ладони. На передней лапке стоял крохотный катетер с инжектором, в котором ещё виднелись остатки снотворного. На протяжении всего полета эта штука автоматически вводила зверьку препарат. Столько усилий, столько проблем… Может, здоровяк и прав – я рехнулся. Но мой внутренний демон был чертовски доволен собой – сложнейшая афера удалась.
Расплатившись, я двинулся в обратный путь. Время было самое что ни на есть рабочее. Прямо сейчас шесть тысяч заключённых потели в шахтах, чтобы к концу дня сдать в пять раз меньше руды, чем четыреста роботов на соседнем объекте. То есть занимались полной ерундой или, по терминологии Правительства, перевоспитывались. Отсутствие на работах приравнивается к побегу, но прикормленная охрана прекрасно знала, где я нахожусь и чем занимаюсь. Поэтому вообразите моё удивление, когда, выбравшись из коридора в шахту, я нос к носу столкнулся с тремя вооружёнными людьми.
– Руки! Лечь! – заорал Мигель, старший надзиратель.
– Э-э… Да ты чего?
Это было ошибкой. Но я правда растерялся. Удар прикладом в живот привёл меня в чувства, а ещё один – по голове – этих чувств лишил.
Если у человека спросить, как он любит просыпаться, то ответом будет что-то вроде «в мягкой постели, после крепкого сна, от нежных ненавязчивых прикосновений». Никто не выберет вариант «на жёстком стуле, со скованными руками, от смачной пощёчины», но именно такой мне и достался.
Пока я морщился – попеременно от боли и яркого света – хлопнула дверь, но в тесной комнате со мной оставался кто-то ещё, сидел с другой стороны стола. На столе немым укором лежала спящая обезьянка.
– Вот дерьмо…
– Прошу прощения, мистер Скатов. Я попросил вас разбудить, но не думал, что это сделают таким образом.
Услышав это имя, я даже дышать перестал. Да, Иван Скатов – так меня зовут. Но дело в том, что в колонии по всем документам я проходил как:
– Джеф Ти О'Нил. Вы взяли не того, сэр.
Собеседовать меня, кстати, явился какой-то хлыщ – худой, с острым волчьим лицом, зализанными волосами, в очках с золотой оправой и шикарном костюме с золотыми же запонками. Я ещё подумал: разгуливать вот так по Спутнику – бессмертный он, что ли?
– Экс-3, сними с него наручники, ключа нет, так что просто взломай, – приказал хлыщ, пряча улыбку за планшетом.
В ту же секунду двухметровая махина материализовалась за его спиной и направилась ко мне, сверкая гнойно-белым корпусом. Вот зачем на этих уродцах, тем более простых телохранителях, так натурально лепят и малюют человеческие лица?
– Не любите роботов?
– О, почему же, – ответил я сквозь сжатые зубы, пока эта груда карбоновых мышц, освобождала мне руки. – Роботы очень полезны, без них никуда, но вот андроиды…
– Да, эффект «зловещей долины». Это есть в вашем досье. В настоящем, я имею в виду.
– Не понимаю, о чём вы.
– Хорошо, давайте посмотрим, – хлыщ пару раз свайпнул что-то на планшете и казённым тоном стал зачитывать досье, делая по ходу многозначительные паузы: – Значит, Джеф Ти О'Нил. Девятнадцать лет…
– Ну, жизнь у меня не сахар…
– Рост метр восемьдесят восемь…
– Я сутулюсь…
– Девяносто шесть килограмм…
– Был. Тут ужасно кормят…
– Серые глаза…
– Серо-зелёные, ближе к зелёным, но все почему-то путают…
– Чернокожий…
– Э-э…
Туше. Тут мне было нечем крыть. С Джефом, царствие ему небесное, мы поменялись местами ещё в орбиталке, на карантине. Тела я не видел, но точно знал, он крупно проигрался и полетел к Солнцу через мусорный шлюз. Тамошний барыга уверял, что всё будет шито-крыто.
– Вот сука! – само собой вырвалось. – А взял столько, что рот не выговорит.
Хлыщ, довольный как бультерьер после ужина, отложил планшет в сторону.
– Рад, что мы во всём разобрались, мистер Скатов. Могу я звать вас Иван?
– Валяйте. А как вы на меня вышли?
– Мы разыскивали вас уже несколько месяцев. Вы должны были отбывать срок среди марсианских…
– Самоубийц.
– Колонистов. Однако там о вас даже не слышали. Но и в вашу гибель в мусорном шлюзе верилось с трудом. Оставалось только следить за контактами. Такой предприимчивый человек, как вы, не может долго оставаться в полной изоляции.
Чёртов араб! Чёртова обезьяна!
Мне пришлось связаться кое с кем на Земле от своего имени. И вот пожалуйста – самодовольный козёл, явно работающий на корпорации, взял меня за яйца.
– Я представляю интересы…
– Ой, да мне плевать, кому именно из корпов я понадобился. Чего вам надо?
Хлыщ недовольно поцокал языком. Ну хлебом их не корми – дай перечислить все свои титулы.
– Хорошо, Иван, давайте к делу.
Он тапнул пару раз по экрану планшета, а потом жестом включил проектор. Над столом воспарил высокотехнологичный бублик.
– Исследовательская станция Инди-Джей-6. Была угнана вами на пути к Главному поясу два года назад.
– Вы думаете, я об этом забыл? Или пришли вызнать, как я двадцать суток управлял этой громадиной в одиночку?
Это было бы логично. Грёбаные андроиды вывели из строя половину систем, защищаясь при захвате. Хорошо хоть самоликвидацию никто не предусмотрел. Но и так ничего путного не вышло. Я включил режим упрямого осла и старался изо всех сил, но станцию починить не смог, вместо пиратского порта пришлось садиться на брюхо прямо в долине Маринер, у всех на виду и на радость марсианским фараонам. Потом кто только не пытался выяснить, как мне удалось так долго выполнять работу пяти андроидов. Переплачивают им – вот и всё.
Но хлыщ в ответ покачал головой.
– На суде вы ясно дали понять, что никому ничего не расскажете. Нет, нужно, чтобы вы сделали это ещё раз – угнали станцию, но уже для нас.
Я расхохотался так, что чуть не разбудил обезьяну.
– Да не вопрос. Заходите через двадцать восемь лет.
– Боюсь, тут ошибка. Это срок мистера О'Нила. Покойного, я полагаю. А в вашем случае – сто сорок восемь лет, плюс шесть за подделку документов, плюс десять за попытку побега, плюс семь за контрабанду исчезающих видов. Или…
Он опять поколдовал в планшете и пододвинул его ко мне. Там был договор найма, и от некоторых слов в нём захватывало дух: амнистия, свобода, шесть миллионов. Но никаких подробностей о самой работе – набор общих фраз, а детали только после подписания.
Видал я однажды ролик, как эскимосы охотятся на тюленя – зверя губит не копьё, а любопытство. Самым умным было послать Хлыща и его корпорацию в пешее эротическое. В конце концов на Марсе тоже есть контрабанда. Но я был раскрыт, а значит за этим корпом явится другой, и не факт, что его предложение будет лучше. Он просто сделает его так, что я не смогу отказаться. Так почему бы и не сейчас?
Я ещё немного посидел, как бы в раздумьях постучал по планшету, а потом… (не знаю, что за блажь на меня нашла).
– Мармозетка летит со мной.
– Простите, кто?
Станция разваливается на части. День за днём она пытается убить меня и всех, кто на борту. Что на этот раз?
Я лечу в алом свете аварийных фонарей, коридоры кажутся бесконечными. В каком-то смысле так и есть – они закольцованы. Роботы маршируют прямо в невесомости, проходят сквозь стены – никакой пользы.
Разгерметизация в стыковочном отсеке. Опять.
Я лечу туда и всё думаю, что надо было улетать, надо было отказаться. Но сто семьдесят лет на Марсе – перебор. Всего-то нужно угнать и продать астероид. Но не станцию – её отдать корпу. Хотя зачем ему эта развалюха?
Я в нужном отсеке, но опоздал: кто-то уже заваривает трещину. Андроид. Он поворачивает ко мне перекошенное злобой лицо, когда приближаюсь. Отшатываюсь. Как я мог согласиться на андроида – пусть даже одного?
– Говорил, надо валить! – кричит он, надрывая динамик. – Говорил?! Теперь подохнем тут из-за тебя!
– Брось. До Марса всего пара дней – дотянем.
– Какого Марса? Мы уже Юпитер пролетели – очнись!
– Что?
– Очнись, тебе говорят! Ну!
Я сделал судорожный вдох и попытался вскочить, но предохранительные ремни для того и придумали. Они удерживали меня, пока сердцебиение не замедлилось до сотни.
У гиперсна почти нет изъянов. Вместо того чтобы коротать скучные вечера перед тёмным иллюминатором, смотришь себе картинки из подсознания, и полёт проходит незаметно. А ещё это лучшее время для обучения – информация отпечатывается в мозгу, как след от сапога на мокром бетоне. Но в моём случае данные о новой миссии пробудили в памяти воспоминания об угоне Инди-Джей-6, и сразу после пробуждения в голове был такой бардак…
Каюта на корабле отличалась аскетичностью и нездоровой чистотой. Помимо выдвижного модуля, в котором я спал, здесь ещё были шкаф с одеждой и стол со стулом из одинакового сверкающего пластика. А, ну и детская колыбелька, да.
Нюкта (так теперь звали обезьянку), дождавшись, когда я сяду, с нерадостным писком прыгнула из неё прямо мне на ногу, выпустила когти и, оттолкнувшись, ещё одним прыжком забралась на стол.
– Ах, ты…
Обезьянка оказалась злобная и совершенно не желала сидеть на плече, как я себе воображал. Зато успела прокусить два моих пальца перед отлётом, как будто это я был виноват, что её выдернули из джунглей. Хотя… В общем, такой себе компаньон, но мне нужен был хоть кто-то, лишь бы не наедине с говорящей оргтехникой.
– Знаешь, а ты подросла. – Это была правда. Её вид в природе едва достигает двадцати сантиметров, не считая хвоста, хотя это кощунство, потому что он длиннее туловища. Передо мной сидела и злобно таращила глазки совсем взрослая особь. – Что делала эти три месяца? Роботы ещё не восстали из-за тебя?
Нюкта пропищала в ответ – вероятно, всё, что думала о моих остротах. Я покопался в шкафу и выудил припасённые для неё сухофрукты.
– Тебе, наверное, интересно, где мы и что тут делаем, да?
Нет, ей было явно плевать, волновали только бананы и финики, но мне нужно было привести мысли в порядок.
– Что ж, поздравляю ты второй представитель семейства приматов, забравшийся так далеко от Земли. Мы между орбитами Юпитера и Сатурна, идём на перехват межзвёздного астероида. Наш заказчик выиграл двухлетнее право на исследования и разработку, но собирается сделать это право вечным. Группа номер один высадилась на астероид два месяца назад, но связь с ними вскоре прервалась. Мы дублёры, задача та же – ставим двигатели и прячем каменюку в Главном поясе. Тебе всё понятно?
Нюкта в ответ попыталась отобрать у меня пакет сухофруктов, а когда ничего не вышло, свирепо заулюлюкала.
– Хочешь знать, зачем такие сложности? Для чего корпам обычный силикатный астероид со средним диаметром шестьдесят километров и силой тяжести едва достаточной, чтобы при пробежке не свалиться в космос? А вот пошли, сама всё увидишь.
Я переоделся, и мы с Нюктой потопали на капитанский мостик. Он, конечно, так не назывался, но я быстро объяснил туповатому компьютеру, кто тут главный – как хочу, так и зову.
– Добро пожаловать, мистер Скатов, – прогундосил андроид, когда мы пришли.
В команде он такой был всего один, остальные – нормальные роботы, ничем не похожие на человека. Я понимал, зачем на борту боевой андроид, но всё равно с трудом переносил это навязанное чудо.
– Говорил уже, зови меня «капитан».
– Да, мистер Скатов, говорили.
Скотина бездушная.
На мостике, кроме андроида никого не было. Царили стерильная чистота и уныние. Но спасибо, что корабли всё ещё проектируют под людей. А то скоро нам в них не то что дышать – сидеть будет негде.
– Ладно, что нам эти церемонии? – махнул я рукой, развалившись в единственном кресле. Нюкта запрыгнула на подлокотник, так что пришлось чуть отодвинуться. – Объект просканировали?
Чуть ли не вся внутренняя обшивка мостика представляла из себя наномолекулярный экран, способный выдать полный сферический обзор – куда там убогим иллюминаторам. Андроид вместо ответа вывел сразу несколько сотен различных графиков и отчётов – наверняка, лишь для того, чтобы выставить меня идиотом.
– Прекрасно. Компьютер, трёхмерную модель.
На экране тут же появился наш астероид – вытянутый, как картошка, с кратерами –глазками тут и там. Темно и ни черта не видно.
– Наложи эпюры радиограммы и грависеть.
Космическая картофелина окрасилась в бледно-зелёный цвет с редкой красноватой сыпью.
– Двигатели. Значит, первая группа их всё же установила. А это, – я ткнул пальцем в одну из точек с едва заметным холмиком на грависети, – их корабль. На связь никто не выходил?
– Нет, но защитные системы активны. У дронов-разведчиков запрашивали пароль.
– И мы его знаем?
– Да.
– Исчерпывающе. Ладно, давай посмотрим, ради чего мы здесь.
Компьютер послушно приблизил область астероида с максимальным гравитационным полем. Выпуклость была примерно в три раза больше той, что создавал корабль, хотя и то и то в огромном масштабе, конечно. Космическая станция, о которой никто ничего толком не знал. За всю историю мы отправили в космос сотни научных зондов и десятки автономных станций. Со многими связь потеряна давным-давно. Логично предположить, что одна из потеряшек оседлала астероид и возвращается домой. Насколько я знал, роботов-пилотов специально таким фокусам не обучали, но это возможно. Если бы не одно «но» – холмик, создаваемый станцией, был того же цвета, что и порода вокруг.
– Скажи, Икс-3-8, какой сценарий объясняет отсутствие в этом месте радиоактивной метки?
– Полный расход топлива и потеря топливного отсека после посадки.
– А как мог быть потерян топливный отсек – после посадки?
Андроид не отвечал целую минуту, так что я подумал, что он обиделся и ушёл.
– Я не знаю, – признал он наконец.
А я вот знал, но из вредности ничего не сказал. Вариантов было всего два, один другого краше. Первый: станцию, а скорее её части доставил на астероид другой корабль. Или – она всё же прилетела сама, но используя неизвестные человечеству тип двигателя и топливо. Тушите свет.
– Ладно, давай так – сядем на дальнем полюсе и отправим роботов на разведку.
– Принято.
На этом с капитанскими обязанностями было покончено. Корабль пошёл на сближение, а мы с Нюктой – на поиски чего-нибудь съестного.
Но полпути к кладовой корабль вдруг тряхнуло. Потом ещё раз, потом пилот заложил вираж, меня швырнуло на стену, подбросило к потолку, уронило на пол, и тогда – только тогда завизжала грёбаная сирена. Автоматика, мать её!
– Какого ляда творится?!
– Пароль больше не действует, – отозвался по громкой связи Икс-3-8. – Нас атакуют с астероида.
– Что? Но ты же сказал… А, чёрт с ним! Что делать?
– Маневрировать. Правда анализ показывает, что это вас убьёт. Постарайтесь покинуть корабль.
Никогда мне ещё не угрожали смертью так заботливо. Долг капитана – быть до конца со своим кораблём, но… Все же поняли, что я просто дурачился?
Модуль со спасательными капсулами был буквально за поворотом, но по пути пришлось дважды пробежать по стене и разок упасть на потолок, а прижало к нему так, что мне конкретно поплохело. Нюкта пищала, не затыкаясь. Куда только делась её спесь? Мало того, что она сама прыгнула мне на руки, так ещё и обхватила лапами за шею, как малое дитя мамочку.