Уголовно-правовая политика есть целенаправленная деятельность государства по ограничению преступности средствами уголовно-правового воздействия.
Из приведенного определения усматривается, во-первых, что уголовно-правовая политика представляет собой целевую деятельность. Государство в принципе отвечает за разработку такой стратегии борьбы с преступностью, которая обеспечивала бы надлежащую эффективность общего предупреждения преступных посягательств и максимальную активность применения мер специального предупреждения.
Во-вторых, уголовно-правовая политика относится к компетенции государства (в лице его правомочных органов). Иные институты (например, общественность) не могут быть ее непосредственными субъектами в силу высокого уровня репрессивности уголовно-правовых мер и их значимости для судьбы человека. Негосударственные институты играют вспомогательную роль (например, консультативную), оказывая помощь государству в решении соответствующих задач (чаще всего по поручению государственных органов, реже по собственной инициативе).
В-третьих, уголовно-правовая политика взаимодействует со специфической группой норм, которая не только отличается остротой социального реагирования на отклоняющееся поведение, но и характеризуется наибольшей степенью ответственности как в плане обязанностей государства перед мировым сообществом, так и по отношению к гражданам, попавших в сферу уголовно-правового воздействия.
Целями уголовно-правовой политики являются:
1. Определение концептуальных основ уголовно-правовой борьбы с преступностью. Здесь большое значение имеет проработка вопросов идеологии борьбы с преступностью, поскольку именно концепция представляет собой основу уголовно-правовой политики, систему современных политических взглядов. В ходе разработки уголовно-правовой концепции борьбы с преступностью следует иметь в виду динамику легитимности, понимаемую как значимость уголовно-правовых норм для населения, преступников, потерпевших и правоприменителей.
2. Обоснование пределов уголовно-правового регулирования. Необходимо учитывать идею ограниченности уголовно-правового регулирования как в количественном, так и в качественном аспектах. Пределы существуют повсюду, имеются они и в области уголовно-правового воздействия. Эти пределы задаются комплексом различных обстоятельств, среди которых целесообразно назвать:
– недопустимость преследования за образ мыслей;
– наличие альтернативы уголовно-правовому воздействию;
– состояние социально-правовой обстановки. Уголовное право логически завершает процесс социально-правового регулирования конфликтных отношений;
– потенциал организационной структуры. Такая структура пронизывает все сферы и стадии уголовно-правовой деятельности; серьезные успехи в этой области гарантирует только профессиональный, а не дилетантский подход;
– возможности ресурсного обеспечения;
– уровень общественного сознания и психологии;
– отношение правонарушителей к криминальным проявлениям и наказуемости.
3. Выделение приоритетных направлений борьбы с преступностью. Приоритетность отдельных направлений борьбы с преступностью – объективная реальность. Условно можно выделить два типа формирования уголовно-правовой политики: рефлексивный и нормативный. Рефлексивный тип складывается путем спонтанного реагирования на криминологическую ситуацию. Цели уголовно-правовой борьбы, их последовательность (очередность) определяются стихийно, под давлением сложившихся обстоятельств. Другая особенность рефлексивного подхода заключается в его ориентации на «доступность» объектов уголовно-правового воздействия. Иначе говоря, как и любой стихийный процесс, он развивается по линии наименьшего сопротивления. Кроме того, для рефлексивного типа характерна запоздалая реакция. Наконец, отличительная черта формирования приоритетов путем рефлексии – излишняя эмоциональность. Эмоциональность – важное качество рассматриваемого подхода, поскольку она является тем средством, которое позволяет направить настроения общества в нужное русло и таким образом отвлечь внимание законодателя и правоприменителя от подлинных проблем.
В противоположность этому нормативный тип формирования уголовно-правовой политики характеризуется рациональностью, обоснованностью, продуманностью. Его отличает знание реальной обстановки.
4. Согласование с иными видами политики: криминологической, судебной, уголовно-исполнительной, административно-правовой и т. д. Если, например, криминологическая политика характеризуется наличием ряда негативных тенденций (в обществе распространяются алкоголизм и наркомания, аморальность, равнодушие, безответственность, социальные программы по предупреждению правонарушений не выполняются), то серьезно ослабляются и позиции уголовно-правовой политики: она теряет свое функциональное значение и из средства регулирования общественных отношений превращается в орудие мести и устрашения.
Сильная уголовно-правовая политика характеризуется обеспечением свободы (принятием решений) и мерой ответственности (за последствия, находящиеся в причинной связи с решениями). Если принять за аксиому, что власть и финансовое могущество увеличивают количество степеней свободы в процессе выработки и принятия решений, то равным образом должна возрастать и мера ответственности.
Цели уголовно-правовой политики находят свое выражение в определении ее задач и основных принципов. Эти задачи и принципы сформулированы в уголовном законодательстве.
Содержание уголовно-правовой политики включает в себя, во-первых, установление круга общественно опасных деяний, признаваемых преступлениями. Этот круг, с одной стороны, содержит группу преступлений, признанных таковыми в уголовном законодательстве практически любого государства (так называемые общечеловеческие преступления: убийства, изнасилования, кражи и т. д.). С другой стороны, социальная динамика выявляет посягательства, общественная опасность которых становится все более заметной вместе с развитием определенных процессов (например, терроризм). Уголовно-правовая политика в своей содержательной части как раз и должна адекватно отразить и выразить общественную опасность тех или иных явлений. В этом и выражается сущность уголовно-правовой криминализации – признание в уголовном законе деяния общественно опасным и объявление его уголовно-наказуемым6. Криминализация деяний понимается и как процесс, и как результат. Процесс криминализации состоит в выделении целей, оснований и возможностей установления уголовной ответственности за те или иные деяния и издании уголовных законов, закрепляющих это решение. Результат криминализации – совокупность норм уголовного права, содержащих перечень преступлений7.
Интегральной оценкой общественной опасности преступления выступает наказание. Поэтому в содержание уголовно-правовой политики входит, во-вторых, как установление общих условий наказуемости и характеристики видов наказания, так и определение вида и размера наказания за совершенное конкретное деяние (пенализация). Пенализация как синоним наказуемости (законодательная, или общая) состоит в установлении принципов и критериев наиболее строгого государственного принуждения за деяния, признаваемыми преступными; в формулировании целей уголовного наказания; в определении его видов и размеров; в предложении иных мер уголовно-правового характера, необходимых и достаточных в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния8. Пенализация как процесс и результат назначения наказания за совершенное преступление (практическая, или индивидуальная) имеет конкретный адресат – личность преступника.
Некоторые преступления могут характеризоваться по тем или иным причинам снижением общественной опасности. В этом случае уголовно-правовая политика осуществляет декриминализацию соответствующих деяний, т. е. исключает их из перечня преступлений. Это третий элемент содержательной части уголовно-правовой политики. Декриминализация деяния как процесс требует аргументированного обоснования снижения общественной опасности до той критической черты, когда применение уголовного наказания является неразумным, слишком затратным, не находящим общественной поддержки.
В-четвертых, в связи с определенными условиями, имеющими отношение к личности виновного, его поведению или социальной обстановке, наказание лица становится нецелесообразным. Здесь уголовно-правовая политика обеспечивает условия и порядок депенализации совершенных преступлений. Общая депенализация преступлений выражается в снижении размера и нижнего предела санкции, расширении диапазона видов наказания за их совершение. Индивидуальная депенализация состоит в целеустремленном приоритете менее строгих видов и размеров наказания, назначаемого преступнику.
В-пятых, уголовно-правовая политика отвечает за обеспечение компетентной квалификации преступлений и толкование норм действующего законодательства. С неправильной квалификацией преступлений нередко связана порочная практика укрытия их от учета, немотивированного отказа в возбуждении уголовных дел, необоснованное освобождение преступников от уголовной ответственности9. Толкование норм уголовного законодательства высшими судебными инстанциями (Конституционным Судом Российской Федерации, Верховным Судом Российской Федерации) есть не что иное как одно из средств взвешенного управления уголовно-правовой политикой по отдельным направлениям.
В-шестых, уголовно-правовая политика обеспечивает надлежащую правоприменительную деятельность, оценивает эффективность уголовно-правовых установлений, внося по мере необходимости надлежащие коррективы. Здесь важно установить положительные и негативные тенденции применения уголовно-правовых норм в реальной действительности.
Следует подчеркнуть, что уголовно-правовая политика представляет собой специфический вид социальной деятельности и, как любая деятельность, тесно связана с прогнозированием.
Уголовно-правовое прогнозирование представляет собой разновидность научного предвидения в сфере борьбы с преступностью. Его можно определить как научно обоснованный анализ перспектив развития уголовного права с целью получения информации о направлениях, путях и средствах его совершенствования.
Уголовно-правовая наука (как и любая другая) призвана реализовывать прогностическую функцию. Она должна изучать динамику соответствующих явлений, процессов, выявлять тенденции, устанавливать закономерности развития уголовного законодательства и практики его применения. Это тем более важно, что в сфере борьбы с преступностью распространено интуитивное уголовно-правовое предвидение, которое, конечно, не может быть равноценной заменой научному прогнозированию.
Уголовно-правовое прогнозирование – это систематическая научно-практическая деятельность. Уголовное право лишается возможности претендовать на статус «законченной науки», не уделяя внимания разработке и воплощению своей прогностической функции. Проблемы уголовного права в таком случае утрачивают как историческую почву, так и перспективу. Сам процесс законотворчества становится субъективным и спонтанным, правовое реагирование на социальные коллизии – запаздывающим и декларативным.
Научность уголовно-правового прогнозирования означает отрицание социальных утопий в сфере борьбы с преступными посягательствами. К таким утопиям относится постановка целей «искоренить», «ликвидировать» преступность в обозримый исторический период как путем усиления уголовной репрессии, так и мерами гуманного обращения с преступниками. Научный подход предполагает получение достоверной прогностической информации, объективность формулируемых выводов, использование комплекса методов и процедур, разработанных прогностикой, адаптированных применительно к предмету изучения.
Своеобразие уголовно-правового прогнозирования определяется в первую очередь его предметом, к элементам которого относятся:
– процесс разработки концепции уголовно-правовой борьбы с преступностью, определение перспектив построения уголовно-правовой доктрины;
– предвидение потребностей общества в уголовно-правовом регулировании социальных отношений;
– установление перспектив развития уголовно-правовых отношений;
– прогноз развития уголовного законодательства, его системы, составных частей, отдельных норм;
– определение последствий изменений уголовного законодательства;
– изучение тенденций практики уголовного преследования, назначения наказания, правовых последствий его исполнения;
– перспективный анализ эффективности уголовно-правовых норм;
– предвидение, осуществляемое различными лицами, оказавшимися в сфере уголовно-правового воздействия;
– исследование перспектив развития науки уголовного права.
Предмет уголовно-правового прогнозирования неверно сводить к предвидению только уголовно-правовых норм, институтов, отрасли права. Такой подход обрекает правотворчество и правоприменение на догматизм, субъективизм, подгонку реальности под теоретические дефиниции. Резко возрастает опасность появления норм, не согласованных с социальной обстановкой, ориентированных на воплощение группового интереса. Сама идея прогнозирования обесценивается, довлеющим становится метод проб и ошибок. Уголовно-правовое прогнозирование должно быть инструментом, интегрирующим научные знания самого широкого спектра в ограниченной области уголовно-правового регулирования.
Уголовно-правовое прогнозирование представляет собой функциональное средство уголовно-правовой политики, и в этом плане оно неразрывно связано с юридической деятельностью. Когда речь идет о борьбе с преступностью, теряет свое значение (уместное в дидактических целях) деление предмета прогнозирования на «уголовное право» и «уголовно-правовую политику». Прогноз мыслим только по отношению к изменяющемуся, «живому» объекту; принципиально неверно исследовать реализацию уголовно-правовых норм вне практики их применения.
Участвуя в правовом регулировании общественных отношений, уголовно-правовое прогнозирование взаимодействует с иными видами юридического прогнозирования: криминологическим, уголовно-процессуальным, криминалистическим, уголовно-исполнительным и др. При анализе юридической практики можно усмотреть динамику передачи прогностической информации от криминологической к уголовно-правовой, процессуальной, криминалистической. В системе юридического прогнозирования названные виды предвидения представляют собой подсистему, которую целесообразно назвать криминальным прогнозированием. На «входе» этой подсистемы находятся административно-правовое прогнозирование, а также прогнозирование в других отраслях права (международном, государственном, гражданском, трудовом и т. п.). На «выходе» подсистемы находится уголовно-исполнительное прогнозирование.
Подсистема криминального прогнозирования имеет и внешние каналы поступления информации, источниками которой являются результаты научного предвидения, осуществляемого в иных отраслях знания (экологии, технологии, медицине, биологии и т. д.). Такая информация представляет интерес и для уголовно-правового прогнозирования.
Уголовно-правовое прогнозирование составляет инструментальную основу уголовно-правовой политики. Прогностическая информация, исследуя явления во временной связи, позволяет выделить и оценить различные модели уголовно-правовой политики. Среди таких моделей следует выделить тоталитарную модель. Ее отличительными чертами являются: уголовно-правовая борьба с инакомыслием; уголовная репрессия как определяющая черта социальной политики; произвольность (безграничность) уголовно-правового регулирования; жестокость; мистификация целей и задач уголовно-правовой политики; директивное управление общественным мнением; искоренение обратных связей в обществе мерами карательного воздействия. Данная модель агрессивна и, в итоге, обречена на саморазрушение.
Напротив, гуманистическая модель уголовно-правовой политики предполагает: ограниченность уголовно-правового воздействия; подчиненность уголовно-правовой политики политике криминологической, согласованность между ними; реальное обеспечение равенства граждан перед законом; обеспечение эффективности уголовно-правового воздействия за счет достижения цели неотвратимости наказания, а не за счет жестокости; приоритетность борьбы с наиболее опасными преступлениями; ориентация на общественное мнение, постоянное поддержание обратных связей. Эта модель жизнеспособна и конструктивна, но она предъявляет высокие требования к властным структурам как субъектам уголовно-правовой политики.
Первая модель достаточно широко представлена в социально-исторической практике, а вот вторая является неким идеальным образом, к воплощению которого следует стремиться, но реальные примеры которого трудно привести. Во всяком случае, важно избегать унаследования негативного исторического опыта для решения современных проблем борьбы с преступностью и пытаться следовать конструктивному типу модели уголовно-правовой политики.
В современной уголовной политике можно выделить либеральную и консервативную модели. Для того что определить модель уголовной политики государства (либеральная или консервативная), необходимо найти ответы на три вопроса: какие человеческие права защищены? Какова антикриминогенная направленность уголовного законодательства? По каким параметрам осуществляется «выборка» преступников?
Вопрос о том, должны ли быть защищены права людей, которые выступают носителями различных патологий, возник в недрах либерального сознания. В настоящее время либералами однозначно положительно решен вопрос о необходимости защищать права так называемых сексуальных меньшинств. В идеологическом плане это рассматривается как победа и утверждение основного принципа либерализма – толерантности к различным девиациям без учета их патологического характера, поскольку эти девиации есть выражение «прав человека».
В либеральной модели уголовной политики уголовное законодательство не ставит задачу предупреждения преступлений, поскольку государство легализует и тем самым поощряет различные пороки. Например, с позиций терпимости интерпретируется нидерландская политика в отношении немедицинского потребления наркотических средств. Закон «О голландских генеральных прокурорах» 1976 года определил следующие стандарты отказа от преследования в случае совершения нарушений, связанных с наркотиками: владение «мягкими» наркотиками до пяти граммов; использование небольшого количества «жестких» наркотиков лицом, не имеющим судимости; нерегулярная торговля наркотическими средствами10. Это якобы позволяет избежать значительных издержек, толерантно обращаться с лицами, использующими наркотики для собственных нужд, и перевести проблему наркотиков в плоскость публично важного явления (?!). Российские ученые В. В. Бойцова и Л. В. Бойцова, процитировавшие эти утверждения, предлагают пристально изучить голландский опыт в Российской Федерации: «Отечественные политики не должны бояться трудных вопросов, разрабатывать и осуществлять прогрессивные проекты»11. Не вполне понятно, по каким критериям тот или иной проект получает оценку прогрессивного, ведь прогресс означает улучшение; наркоманию же всегда сопровождает деградация (регресс), и почему ее поощрение называется прогрессивным явлением.
Представляется бесспорным, что подобная политика в любом случае не приведет к уменьшению числа лиц, употребляющих наркотики. Кроме того, наркоманы не перестают быть криминальным элементом голландского общества. Наркомания по-прежнему является серьезной проблемой и для Нидерландов.
В либеральной модели уголовной политики привлечение к ответственности преступников осуществляется по принципу их «доступности» для системы уголовной юстиции, а также исходя из идеологического деления правонарушителей на «своих» и «чужих».
В консервативной модели уголовной политики обеспечивается в первую очередь следование императиву согласования нравственных и правовых норм. Иными словами, консервативная уголовно-правовая политика ставит под запрет явления, нацеленные на деморализацию общества. Таковы, например, уголовно-правовые запреты, предусмотренные Уголовным кодексом Федеративной Республики Германии (далее – Уголовный кодекс ФРГ): параграфы 131 «Культ насилия», 173 «Сожительство между родственниками», 176 «Сексуальные действия в отношении детей» (по части 3 последнего параграфа лишением свободы на срок до пяти лет наказывается тот, кто воздействует на ребенка показом порнографических картинок или изображений, прослушиванием магнитофонных записей порнографического содержания или соответствующих разговоров), 183 «а» «Нарушение норм общественной морали», 184 «Распространение порнографических изданий».
Закон должен не только своевременно реагировать на уголовное правонарушение, обеспечивать не декларативный, а действительный характер норм, но и предупреждать совершение того или иного уголовного правонарушения. При этом предупреждение осуществляется не путем применения жестких санкций, а посредством криминализации деяний, предшествующих и способствующих совершению преступлений и проступков. Так, Уголовный кодекс ФРГ содержит значительное количество подобных норм. Так, в нем установлена уголовная ответственность за распространение материалов, содержащих указания по совершению преступлений, создание преступных сообществ ((параграфы 130 «а», 129 соответственно).
При рассмотрении консервативной уголовно-правовой политики необходимо выделить такую ее существенную черту, как формирование у населения нетерпимости к нарушению правовых норм. Подобная нетерпимость и есть существенная характеристика гражданского общества. В свою очередь, полицейские власти способствуют поощрению такого поведения граждан, когда они сообщают о совершенных правонарушениях в органы полиции. При этом система уголовной юстиции стремится реализовать фундаментальный принцип социальной справедливости – равенство всех перед законом.
В последние годы наблюдается тенденция сближения либеральной и тоталитарной моделей уголовной политики. С одной стороны, активно осуществляется идея глобализации уголовной политики. Устранение известного дуализма в международных отношениях, когда противостояние СССР (возглавлявшего Восточный блок) и США (дирижировавших НАТО) привело к гегемонии США. Это не только подорвало сложившееся равновесие в мире – основу международной безопасности, но и поставило под сомнение действенность международно-правового порядка. В конце ХХ столетия впервые после окончания Второй мировой войны власти США продемонстрировали политикам других стран и всей мировой общественности, что правовые соглашения ничего не значат перед диктатом силы. Более того, эти соглашения можно и нужно толковать с позиций оправдания «права сильнейшего».
Открытые акты агрессии, которые совершили США в отношении ряда независимых государств в последнее десятилетие ХХ и в начале XXI века, указывают на то, что идея международного уголовного права как инструмента обеспечения международной безопасности потерпела поражение. Уместно заметить в этой связи, что роль Организации Объединенных Наций (далее – ООН) агрессивными акциями США в последние годы заметно дискредитирована, и эта организация в значительной мере утратила независимость как при оценке международных событий, так и в процессе принятия решений, способных позитивно повлиять на характер возникших острых конфликтных ситуаций.
С другой стороны, все активнее заявляет о себе воинствующий «гуманитарный технократизм» – стремление путем манипуляций обеспечить достижение поставленных узкой социальной группой целей. Такие цели носят заведомо деструктивный характер, ибо они никогда не учитывают реальных потребностей тех, кто составляет цепочку «личность – общество – государство». Они изначально эгоистичны, антиисторичны и безнравственны. Это и понятно, поскольку механизм любой манипуляции предполагает полное забвение нравственных императивов, превращение нравственности в одну из функций по реализации очередного проекта.
В результате либеральная модель уголовной политики становится тоталитарной с тем лишь разичием, что управление общественным мнением в условиях либерализма осуществляется путем комплексного манипулирования сознанием с использованием новейших технологий. Характерно, что будущее уголовного права связывают с внедрением тотального контроля за поведением каждого человека12.
В целом выделяют два направления уголовно-правовой политики: правотворчество и правоприменение. И то, и другое направление могут быть успешно реализованы при наличии достаточного прогностического потенциала.
Решение правотворческих задач зависит от образа, стиля и типа социально-правового мышления.
Образ социально-правового мышления с точки зрения прогнозирования представляет собой концептуальное отношение к будущему, основанное на политических, нравственных и подобных критериях. В конце концов, это выбор будущего с четко определенных идеологических позиций. В настоящее время чрезвычайно важно избежать функциональности социально-правового мышления, обеспечить его независимость от изменяющихся групповых взглядов, интересов и сориентировать на общечеловеческие ценности.
Стиль социально-правового мышления раскрывается через направленность приемов отбора, регистрации и истолкования информации о будущих событиях. Существенная черта социально-правового мышления, сформированная предыдущими десятилетиями развития правовой системы, заключается в стремлении спрогнозировать характер реакции (одобрительная или критическая) на тот или иной возможный результат со стороны лиц, принимающих ответственные решения, и скорректировать выводы в соответствии с решениями этих лиц13.
Тип социально-правового мышления определяется путем специфической реакции на новое. Попытки дать исчерпывающую характеристику такой реакции с помощью какого-либо термина (консервативная, реформаторская, радикальная) нельзя признать удачными ввиду эмоциональной насыщенности подобной терминологии. Уместнее оценивать тип социально-правового мышления по шкале «рациональное – нерациональное».
Указанные характеристики социально-правового мышления определяют его дальновидность или недальновидность, что существенно для достижения целей уголовно-правовой политики в целом и решения правотворческих задач в частности. Недальновидность социально-правового мышления обрекает его на случайный поиск приемлемых стратегий уголовно-правовой политики, означая, по существу, экспериментирование на человеческих судьбах. В этом случае возрастает вероятность возвращения к апробированным средствам уголовно-правового регулирования, рассчитанным не на перспективу, а на решение конкретных задач (например, удержание власти). Здесь высока возможность замены или подмены результатов профессионального мышления субъективными усмотрениями и взглядами. Создание интеллектуальных оснований для безответственности есть опасный негативизм социально-правового мышления, имеющий непосредственное отношение к уголовно-правовой политике.
Серьезными препятствиями на пути принятия обоснованных правотворческих решений являются:
– идеологизация процесса правотворчества (в том смысле, что представители той или иной политической силы становятся инициаторами или заказчиками уголовно-правовых проектов, исходя не из ответственного анализа проблемной ситуации, а из конъюнктурных соображений);
– конфронтация, нетерпимость к оппонирующим взглядам, оценкам;
– непонимание, некомпетентность;
– поспешность, безответственность;
– технократическое отношение к законотворчеству (имеется в виду конструирование уголовно-правовых норм не для поддержания жизненной перспективы и будущего социального оздоровления, а исключительно в целях очередных практических нужд). Эти препятствия значительно осложняют процесс правотворчества, поэтому их желательно избегать.
Процесс правотворчества включает в себя ряд этапов. Первый – выявление, определение, оценка проблемных ситуаций. При этом следует учитывать масштабность возможных негативных последствий, которые связаны с установленной проблемой; вероятность наступления вреда; общественную опасность лиц – объектов уголовно-правового воздействия; виктимность представителей определенных групп населения (кто наиболее вероятно подпадает под уголовно-правовое воздействие).
Второй этап – анализ возможностей использования уголовно-правовых средств и способов решения проблемных ситуаций. В этой связи весьма актуально проведение прогностической экспертизы, которая ответит на следующие вопросы: каковы цена предлагаемого решения (экономическая стоимость), возможности его организационного обеспечения, цели, которые требуется достичь, вероятные последствия определенного решения.
Третий этап – обсуждение и принятие законотворческих решений. Его прогностическое сопровождение предполагает предвидение тех процессов, которые возникают при принятии решения, а именно: противоречия между субъектами правотворчества, имеющаяся практика лоббирования, наличие «теневых» процедур и пр.
Четвертый этап – обеспечение принятого закона нормативной базой по его реализации. Практика показывает, что принятый закон не действует, или действует неэффективно, или реализуется в неожиданном направлении по причине неясности тех или иных законодательных терминов, неопределенности правовых формулировок, отсутствия информации о приемлемой структуре приоритетов уголовно-правовой политики и т. п., причем нередко эти недостатки и пробелы имеют закономерный и объективный характер и могут быть устранены только в процессе толкования соответствующих положений. Поэтому в принципе крайне важно добиться выполнения следующего правила: любой закон должен вводиться только при наличии надлежащего юридического сопровождения, обеспечивающего единообразное толкование возможных правовых коллизий.
Таким образом, правотворчество и правоприменение тесно связаны между собой. Собственно говоря, конструируя норму, необходимо предвидеть механизм ее применения: кто будет реализовывать правовое предписание, контролировать соблюдение нормативного запрета, кому адресована законодательная конструкция, какова структура (иерархическая, географическая, динамическая) ее адресатов, возможны ли коллизии в процессе правовой деятельности, в чем они могут заключаться, как их избежать, каковы предполагаемые издержки правоприменения, какие средства целесообразно использовать для внедрения законоположения в практику.
В этой связи возникает проблема защиты уголовно-правового установления. Такая защита может быть обеспечена организационно, но что важнее – средствами уголовно-правового воздействия. Иными словами, необходимость защиты уголовно-правовой нормы (группы норм) мотивирует правотворческую деятельность в плане разработки юридических конструкций, направленных на предупреждение определенного поведения, негативно воздействующего на нормальный (естественный) процесс правореализации. В этом аспекте меры, предусматривающие уголовную ответственность за коррупцию, являются средством защиты норм, направленных на борьбу с организованной преступностью. Так реализуются обратные связи между правоприменением и правотворчеством.
1. Алексеев А. И., Овчинский В. С., Побегайло Э. Ф. Российская уголовная политика: преодоление кризиса. М., 2006.
2. Клейменов М. П., Клейменов И. М. Нераскрытая преступность. М., 2015.
3. Лопашенко Н. А. Уголовная политика. М., 2009.
4. Лунеев В. В. Истоки и пороки российского уголовного законодательства. М., 2014.
5. Основания уголовно-правового запрета: криминализация и декриминализация. М., 1982.
6. Прозументов Л. М. Криминализация и декриминализация деяний. Томск, 2012.