Отпустив несчастного Серёжу в полном раздрае, Марго почувствовала, что больше не выдержит. Бармен, кажется, обрадовался, а кот пожелал остаться с ним.
Ночь не принесла облегчения. Город спал тревожно: то вспыхивали проблесковые маячки, то раздавался гул, а Марго чудилось, что летит в черноте неба человек без крыльев, летит ровно и радостно. Сколько их здесь, тех, кто может преодолевать притяжение и условности? И как им живется друг с другом?
На улице зазвенела сирена скорой помощи, и Марго поспешила закрыть окно. Сна оставалось на пару часов.
Утром город встретил ее руганью автомобильных клаксонов в пробке, спешащими прохожими и воробьиной перекличкой в кустах боярышника. Как будто совершенно обычный город, не радушный и не враждебный. И если бы не татуировки на руках, Марго могла бы ему поверить.
Бармен ничуть не переменился. Чистые бокалы симметричной пирамидой выстроились за его спиной. На мгновение Марго показалось, что их стало больше и виски в бутылках как будто прибавился, хотя они выглядели такими же нетронутыми, как накануне. Патефон сонно сипел, добравшись до центра пластинки. Бутылка вина, забытая вчера на столике, ловила блики света стеклянными плечами.
– Как тебя зовут? – спросила Марго бармена.
– Виктор, – отозвался он равнодушно.
– Давно здесь работаешь?
Бармен нахмурился не ответив, занялся кофемолкой. И когда Марго уже совсем забыла о своем вопросе, углубившись во вчерашние записи, за ее спиной вдруг раздался голос:
– Всю жизнь.
Она обернулась через плечо. Виктор налил себе виски и смотрел на нее сквозь бокал. Кот скользнул на стойку, потерся головой о приподнятую руку бармена – видно, за ночь они поладили.
Дверь медленно приоткрылась, нарушив их уединение. Сперва в щель просунулась голова в смоляных кудрях, следом – узкие плечи, и в конце концов пружинисто вошла вся девушка.
– Ой, как тут интересно! – Она с любопытством осматривала шитый золотом гобелен на стене и ряды пыльных книг на полках. – Только… мрачновато.
Марго наблюдала за ней настороженно, как и Виктор. Зато кот радостно вынырнул из-за барной стойки и потерся о ноги посетительницы.
– А это вы мне письмо прислали? – просияла незнакомка.
В ее глазах читалось не только любопытство, но и опыт, который она, к своему счастью, пережила, но который все еще возвращался к ней в кошмарах. То, что сделало ее сильнее, едва не убив.
– Да, я. Меня зовут Маргарита.
– А меня – Соня, очень приятно. Я думала, никто уже бумажных писем не пишет.
С ней можно было бы и без витиеватых оправданий, но Марго отчего-то стало стыдно. Соня действительно еще не понимала, зачем ее позвали на край города, в безлюдный переулок.
– Мне интересны твои способности, – осторожно начала Марго, но гостья тут же погасла, побелела и отшатнулась.
– Соболезную, – опустив глаза, тихо произнесла Соня. – Только я переквалифицировалась и не хотела бы…
Она нервно сглотнула и попятилась к двери.
Проснувшийся патефон тихо заиграл медленную, надрывную мелодию. Соня остановилась, вросла в пол и только судорожно переводила взгляд с Марго на Виктора, будто беззвучно звала на помощь.
– Ты не поняла, – успокоила ее Марго. – Я не хочу, чтобы ты воспользовалась даром. Я хочу, чтобы ты мне о нем рассказала.
Соня прикусила губу, и тогда кот поднялся на задние лапы, передними опершись на колено гостьи, и протяжно мяукнул в тон патефону.
– У меня тоже кошка, – на мгновение просияла Соня, – Стеша зовут.
А затем, растеряв вдруг уверенность, добрела до кресла и рухнула в него как подстреленная. Кот вспрыгнул на спинку, обернул Сонины плечи меховым воротником.
– Понимаете, – тихо сказала Соня, глядя в камеру, – нельзя было иначе. Я ведь очень его любила. И до сих пор люблю.
Марго кивнула, нажав кнопку.
Запись началась.