Дубинин прижал указательный палец к губам и тем же пальцем поманил Романа к себе.
Тот, заинтригованный, подошел к столу, протянул руку. Дубинин молча ее пожал, значительно посмотрел на Романа, взглядом приказывая сесть.
Роман сел.
– Ну что, будете делать карьеру, капитан? – интимно спросил подполковник.
– Пора бы, – вздохнул Роман.
– Угу. Так вот. Выполнишь чисто это задание, я лично выхлопочу тебе майорские звездочки.
– А местечко в таком кабинете выхлопочешь?
– А ты на нем усидишь?
– Не знаю, – озадачился Роман.
– То-то и оно. Но насчет майора я вполне серьезно.
Роман посмотрел на Дубинина. Форма с иголочки, выправка – загляденье, даже когда сидит, выражение лица – сама корректность и собранность. Красавец. Не чета ему, вечному капитану, позору отдела, который и форму-то носил разве что на срочной службе, двадцать лет назад. Смотри-ка, неужели двадцать? Действительно, пора карьеру делать, времени в обрез. Чай, майорская пенсия слаще капитанской? А если принажать, можно и до подполковника докарабкаться. Конечно, если генерал Слепцов, начальник отдела и персональный ненавистник Романа, выйдет-таки в отставку.
– Хорошо, – кивнул Роман, – давай, если серьезно.
Открылась дверь кабинета, из него вышли два суровых полковника. Дубинин вскочил, проводил их до выхода из приемной. Вернулся, скептически посмотрел на сидящего как ни в чем не бывало Романа. Тот понял: никогда ему с его служебным рвением не занимать подобную должность.
– Твоя очередь, – сказал Дубинин, подходя к двери, за которой сидел начальник отдела. – И веди себя смирно.
– А что о деле?
– Там тебе все скажут. Потом ко мне, на инструктаж.
– Есть.
Роман придал лицу скорбное выражение, посмотрел на Дубинина.
Тот кивнул: то, что надо. Заглянул в кабинет.
– Товарищ генерал, к вам Морозов…
– Пусть войдет, – послышался ворчливый голос.
Дубинин посторонился, пропуская Романа, мигнул, мол, смотри мне, без глупостей.
Роман четко вошел, остановился в трех метрах от Т-образного стола. Дверь за ним бесшумно закрылась.
– Товарищ генерал-лейтенант, капитан Морозов по вашему приказанию прибыл.
Генерал Слепцов, важный, широкий, в блеске регалий и позолоченных очков, некоторое время разглядывал его, барабаня пальцами по столу.
– Садитесь, капитан.
Похоже, начальник отдела остался доволен внешним видом нелюбимого подчиненного. Ну, еще бы не остался. Роман специально для такого случая держал в гардеробе заношенный серый костюмчик и парочку тусклых галстуков. Имелись и стоптанные ботинки «прощай, молодость». Вырядившись в этот утиль и перечесав модную стрижку на казенный пробор, он сам себя переставал узнавать. И маскировки никакой не требовалось. Хорошо, Лена залегла в ванну и не видела его преображения. А то пришлось бы громоздить легенду по всем правилам шпионского искусства.
– Для вас есть поручение, – сказал Слепцов. – Оно не сложное. Можно сказать, легкое. Но я бы хотел, чтобы вы понимали всю степень важности этого поручения и отнеслись к нему с должной ответственностью.
– Я ко всем заданиям отношусь с должной ответственностью, – выпалил Роман.
Очки Слепцова раздраженно сверкнули. Роман вспомнил напутствия Дубинина и прикусил язык. Тот слова на ветер не бросал и, что-то пообещав, свои обещания выполнял. А значит, коли есть охота получить майора и сдвинуть карьеру с мертвой точки, надо внимать, кивать и помалкивать.
– Вот, посмотрите, – Слепцов перебросил Роману тонюсенькую папочку. – Листайте и слушайте.
Роман кивнул, открывая первую страницу. На ней была фотография пожилого человека, сбоку шел лаконичный текст. Роман вобрал в память черты лица, глянул в записи. Ого! Восемнадцатого года рождения. Дедуле скоро девяносто. В смысле возраста не рекорд, но говорит о многом. Достижение не в том, что он до сих пор жив, а в том, что он до сих пор представляет интерес для Конторы. Тут крылась богатая биография. И какая-то тайна, это уж точно.
– Это Казимир Гломба, – сообщил Слепцов, и Роман почтительно кивнул, отводя взгляд от текста.
Он знал, что Слепцов любит щегольнуть памятью перед подчиненными. Этим он давал понять, что он еще в форме и до отставки ему далеко, пусть некоторые не надеются.
– Гломба наш старый агент. Сотрудничал с советской разведкой еще в годы Великой Отечественной войны. Продолжал работать на нас и после. Являлся долгое время главой Восточного отделения в Польше. К нему стекалась информация об агентах, работающих на СССР. Кого-то он знал лично, кого-то заочно. У него имеются данные на несколько сот поляков, в той или иной степени связанных с нашей разведкой.
– И где сейчас эти данные? – спросил Роман.
– Не торопитесь, капитан, – назидательно, но мирно сказал Слепцов. – Хотя вы, как говорится, зрите в корень. Ваше задание связано как раз со списком агентов, которым владеет Гломба. Вы должны узнать, где находится список, найти его и доставить сюда.
– А что, дедушка не хочет его отдать добровольно? Или решил заработать немножко злотых шантажом?
– Не совсем так… Хотя угроза от этого списка исходит нешуточная. Вы в курсе последних политических событий в Польше?
– Ну, в общих чертах. Близнецы у власти, памятники вот наши собираются сносить… – начал припоминать Роман.
– Да, натворят эти близнецы дел, – скривился генерал. – И вообще, нехорошо ведут себя поляки. Вместо того чтобы лишний раз нам спасибо сказать за то, что из-под немецкого зада их вытащили, они выливают на нас ушаты грязи и думают, чем бы похуже напакостить.
– Есть за что, – не подумав, отозвался Роман. – То царские вешатели их гнобили, то доблестные сталинцы расстреливали, то танками порядки наводили…
– Это вы бросьте! – вдруг налился кровью Слепцов. – Именно так они и говорят. Да, было всякое… Поляки, между прочим, тоже не ангелы. Сусанина зарубили, в Кремле сидели хозяевами. Мы все помним. И плохое, и хорошее. Но добро, сделанное Польше Россией, в сотни раз больше всего остального. Вот что вы должны знать, капитан!
– Понял, товарищ генерал.
Роман виновато повесил голову, досадуя на свою несдержанность. Вернее, на необходимость молчать, когда молчать совсем не хочется. В другое время он так легко не сдался бы, но заключенный с Дубининым договор вынуждал его держаться новой стратегии и свое мнение оставлять при себе.
Слепцов помолчал, глядя в окно. Лицо приобрело обычный лимонный оттенок, пальцы перестали барабанить по столу.
– Всё-то вы норовите вывернуть наизнанку.
Роман молчал, памятуя о новой стратегии.
– Ладно, это, с одной стороны, неплохо, что вы знаете историю. Пригодится на месте, так сказать. Но вернемся к истории новейшей. В Польше принят закон о люстрации. Он автоматически ставит под удар сотни и сотни людей. Очень полезных для нас людей. Поляки решили, как во времена Средневековья, устроить охоту на ведьм. Будут рассекречены архивы, и все, кто так или иначе был связан с советской разведкой, подвергнутся гонениям. Мы лишимся ценнейших сотрудников, поскольку многие сознательные поляки все еще работают на нас. Они понимают, что Россия, а не Евросоюз и НАТО, истинный друг их страны.
Слепцов покосился на Романа. Но тот – ничего, слушал внимательно, в глазах протеста не таил.
– Если польские спецслужбы доберутся до Гломбы – а это более чем вероятно, – они могут заставить его выдать список агентов. Чего нельзя допустить ни в коем случае. Поэтому список во что бы то ни стало должен оказаться у нас. В крайнем случае, уничтожен. Вот ваша основная задача.
– В чем трудности? – спросил Роман.
– Трудности в том, что старик впал в маразм и не идет на контакт. Мы дважды посылали к нему наших людей, но он даже не стал с ними разговаривать.
– Вы думаете, он будет говорить со мной?
– С вами тоже не будет. Он тяжело болен, практически ни с кем не общается. Живет в глухой деревне, связь с внешним миром утеряна.
– Где же ключик?
– Переверните страницу.
Роман так и сделал. На другой странице был снимок молодой женщины, отдаленно похожей на Казимира Гломбу.
– Ага, – кивнул Роман. – Это уже теплее.
– Марта Гаранская, внучка Гломбы. Единственная внучка. Других близких родственников у него нет. Во всяком случае, таких, с которыми он поддерживал бы отношения.
– Но здесь сказано, что она живет в Париже.
– Совершенно верно. Живет в Париже, владеет художественной галереей.
– Замужем?
– Была. Еще когда жила в Польше. Гаранская – это фамилия мужа. Но уже десять лет она в разводе. Состояла в связи с богатым французом, но недолго.
– О-ля-ля…
Слепцов сердито глянул на Романа. Тот спохватился, ссупил брови. Никакого легкомыслия! Я серьезен, я очень серьезен…
– Родители Марты погибли в автомобильной катастрофе, когда она была ребенком, – продолжал Слепцов, наведя порядок. – Ее вырастил и воспитал дед.
– Правильно воспитал?
– Правильно, – позволил себе легкую улыбку генерал. – Говоря современным языком, она – наш человек. И это дает нам основания надеяться, что список Казимира Гломбы окажется в наших руках раньше, чем в руках польской дефензивы.
Раньше Роман обязательно сказал бы, что дефензива – это тайная польская полиция, как гестапо – немецкая или сигуранца – румынская, и потому говорить в данном контексте «польская дефензива» значило заниматься тавтологией. Но сейчас он лишь согласно кивнул, ловя каждое слово начальства.
– Выходит, Марте надо съездить в Польшу, проведать дедушку, узнать, где список, и передать его нам? Если дедушка ее любит и они единомышленники, то он отдаст ей список безо всяких проблем.
– Верно, – сказал Слепцов. – Отдаст. И она готова передать его нам.
– Тогда я не вижу никаких трудностей. Все это довольно просто сделать…
– Теоретически – да. Но есть практические сложности. Марта опасается возвращаться в Польшу. Когда, с помощью наших перестройщиков, соцлагерь развалился и к власти пришел Валенса, она эмигрировала во Францию, боясь, что ее арестуют вместе с дедом. Тогда никого не тронули, но сейчас начнут люстрировать направо и налево. Так что ее опасения вполне оправданны.
– У нее до сих пор польское гражданство?
– Именно.
– Высокий патриотизм.
– Не надо иронизировать, капитан. Многим нашим гражданам не мешало бы взять с нее пример.
– И я о том же, товарищ генерал.
– Надеюсь, – буркнул Слепцов. – Так вот, Морозов. Ваша задача: встретиться с Мартой Гаранской, вместе с ней добраться до Казимира Глобы и получить список.
– А дамочка ничего за это не потребует?
– Ничего, – отрезал Слепцов. – Она изъявила желание помочь по первой нашей просьбе и при этом никаких требований не выдвигала.
– Действительно, правильное воспитание.
– Уж поверьте мне.
Слепцов значительно посмотрел на Романа. Многое читалось в этом взгляде. И презрение к его буржуйским замашкам, и осуждение за «левые» доходы, и так всякое-разное, как-то: нелюбовь к начальству, неуправляемость, крайний индивидуализм и проч.
И ведь все было чистой правдой. Роман только вздохнул и отвел глаза, боясь, что и Слепцов прочтет в них кое-что в свой адрес.
Выдержав долженствующую паузу, генерал сухо продолжил:
– Будете путешествовать из Франции в Польшу под видом супружеской пары. Имена связников узнаете у Дубинина. У него же получите все дальнейшие инструкции. Какие вопросы ко мне?
Роман знал, что лучше никаких вопросов не задавать. Но для солидности немного помолчал, листая дело.
– Вопросов нет, товарищ генерал. Все ясно.
Слепцов испытующе посмотрел на него. Сейчас откажет, похолодел Роман.
– Имейте в виду, Морозов, задание надо выполнить любой ценой. Начинается новый виток холодной войны. Каждый наш человек там – на вес золота. И к тому же у нас есть обязательства перед агентами. Мы должны их оградить от произвола, иначе репутация нашего учреждения, да и страны в целом, сильно пострадает. Вы меня понимаете?
– Понимаю, товарищ генерал.
– Вы, капитан, умеете работать. Но вам свойственно усложнять любое, даже самое простое, поручение. Так вот, никакой самодеятельности. Ясно?
– Ясно, товарищ генерал.
С минуту Слепцов буравил его взглядом, словно выискивая зародыши той самой самодеятельности, что частенько приводила к самым неожиданным последствиям. Но Роман смотрел преданно, ясно и, по всему, отходить от полученных указаний не собирался ни на йоту.
Кажется, Слепцов ему поверил. Он встал, зашагал по кабинету взад-вперед. Под ногами уютно повизгивала паркетная плитка. Роман дочитал данные, содержащиеся в папке, положил папку на стол.
– Не скрою, я хотел поручить эту операцию другому, – снова заговорил Слепцов. – Но подполковник Дубинин горой встал за вашу кандидатуру. Не знаю уж, чем вы его взяли… Но тем не менее это дело поручено вам. Поэтому сделайте все как надо.
– Есть, товарищ генерал.
– Можете идти.
Роман выскочил в приемную, точно боясь, что Слепцов в последний момент передумает. Все-таки покататься за казенный кошт по Европе – мечта любого нормального человека. Задание действительно плевое: проводить дамочку до родных краев, помочь ей встретиться с дедушкой, забрать документы и на том распрощаться. Это же халява чистой воды. И как Дубинин уломал Слепцова? Фантастика.
– Ну, как тебе дельце? – спросил Дубинин.
– Супер, – сказал Роман, присаживаясь к его столу.
– А я тебе что говорил? Слушай старших товарищей, и все будет хорошо. Кстати, ты французский не забыл?
– Bonjour, Madame. Je suis de passage[1], – тут же пропел Роман.
– Верю, верю, – махнул рукой Дубинин. – Хотя вряд ли тебе понадобится французский в серьезном объеме. Разве чашку кофе заказать. Мадам Гаранская отлично разговаривает по-русски. Во Франции ты задержишься не более чем на двое суток. Затем вы поедете в Польшу через Германию. Ну, вот здесь все подробно написано, сам прочтешь.
Дубинин передал Роману конверт из плотной бумаги. Роман заглянул внутрь. Пачка банкнот и кредитная карточка порадовали глаз. Похоже, его ставки растут. Раньше не баловали ни евротурами, ни деньгами. Все больше на окраины ссылали да уповали на смекалку. Но вот, что-то определенно меняется к лучшему. Слепцов подобрел, спасибо Дубинину. Страна богатеет, спасибо ВВП. Работы хватает – спасибо врагам.
Жить можно, одним словом.
– Имей в виду, дело на контроле. – Дубинин воздел глаза горе. – Так что старайся. Главное, не влезай, куда не надо. Понимаешь меня?
– Да уж понимаю, – проворчал Роман, начиная задумываться, а не махнуть ли ему на Шпицберген?
– Что, шеф замучил? – усмехнулся Дубинин.
Роман угрюмо промолчал.
– Ну, ладно, ты же знаешь, какой он перестраховщик. Особенно когда над ним стоит куча контролеров из разных министерств и ведомств.
– Да ладно, я ничего.
– Ну, и я так думаю. Вылет утром, билет в конверте. Первого класса, между прочим.
– Почему не «бизнес»?
– Скажи спасибо, что не «эконом». Адреса, телефоны связников тоже в конверте. Все, капитан, действуй. Обо всех перемещениях и осложнениях докладывай мне лично. Как только малейшая заминка – сразу звони.
– Даже если возникнут проблемы с пищеварением? – съехидничал-таки Роман.
– Даже если возникнут проблемы с пищеварением, – совершенно серьезно ответил Дубинин.
Роман, сраженный его серьезностью, поднялся, уложил конверт во внутренний карман.
– Все понял, товарищ подполковник. Сделаю в лучшем виде.
– Попробуй только не сделай, – напутствовал его Дубинин.
На том и расстались.
Роман вернулся домой. Лены не было – умчалась «по делам», как она сообщила по телефону. В квартире стоял милый бардак, свидетельствующий об энергичных приготовлениях к выходу.
Роман бардак устранять не стал. Все равно это на пару часов, потом снова будет то же самое. Ему нужно было: изучить, запомнить и уничтожить инструкции, сложить вещи в дорогу, припрятать в потайное место главную SIM-карту и сверхценную записную книжку, составить завещание и так, по мелочи.
Пока Лена носилась по городу, Роман со всем этим успешно справился.
Позвонил, кстати, в банк, поинтересовался, сколько осталось у него на счету. Оказалось, шесть тысяч четыреста. Вот он, эквивалент счастья. Лени нет, и новых поступлений не предвидится. Разве что премию дадут за отлично выполненное задание? А что? Сотрудников надо поощрять, чем мы хуже банков или риелторских контор?
Но, осадил себя Роман, во-первых, премии эти смехотворны, во-вторых, с выполнением задания могло выйти всякое. Тут лучше не загадывать. И подарков с небес не ждать. Что дали, то и хорошо.
Управление выделило Роману наличными две тысячи евро, и столько же было на кредитной карточке. Если в командировке экономить, то есть спать на лавочках и питаться собачьими консервами, то красивую жизнь в Москве можно продлить еще на недельку. А потом – мрак и ужас.
Но пока до них далеко. Впереди – феерическое турне по Европе в компании очаровательной женщины. Чем не повод для оптимизма?
А свободный вечер перед отлетом? И целая ночь в придачу? За это Конторе отдельное спасибо, могли бы торпедировать в Париж сегодня же.
Столик в ресторане Роман уже зарезервировал. Оставалось дождаться Лену и отправляться к шикарному ужину и океану чувственных наслаждений.
Он тщательно отобрал костюм, рубашку, галстук и отправился в ванную – освежиться перед походом по злачным местам.