Глава 7
Чем дальше в Лес они углублялись, тем страшнее он становился.
На смену серым кривым деревьям пришли другие: со стволами, ощетинившимися длинными, как кинжалы, колючками и наростами на коре, похожими на почти человеческие лица. Узловатые корни, выглядывающие из-под тонкого слоя первого снега, напоминали Баркли торчащие из могил разлагающиеся руки. Над головой каркали вороны, будто призывали его повернуть и броситься наутёк.
Они устроились на ночлег. Пока Виола собирала хворост, Баркли ёжился и не выпускал из руки амулет.
Он ожидал, что она начнёт тереть сучки и так разожжёт огонь, но вместо этого она стиснула их в кулаке, так что костяшки пальцев побелели, и уставилась на них, не мигая. Внезапно между её пальцами полился красный свет. Посыпались искры, и сучки вспыхнули ярким пламенем.
Баркли скорчил гримасу.
– Этот огонь тебя не обжигает, – заметил он скорее с отвращением, чем с восторгом.
– Это мой огонь, – ответила Виола таким тоном, словно это была достаточная причина, чтобы игнорировать законы природы.
– А это мой нож. – Баркли помахал в воздухе маленьким клинком, которым срезал особенно твёрдые грибы. – Но я всё равно могу им пораниться.
– Ты хочешь пораниться собственным ножом? Как-то это не очень разумно.
– Нет, я имею в виду…
– Это магия. Ну, или колдовство, но раз мы идём в Сикомор, город, кишащий чудологами, тебе пора привыкать называть такие вещи правильно и начинать разговаривать как чудолог. А не как рождённый в бесполеземском городе.
– Но я родился в городе, – с гордостью возразил Баркли. Пусть он и не знал, что значит «бесполеземский».
– И в твоём городе, как и в большинстве других, чудологов не жалуют, верно? – красноречиво посмотрела на него Виола. – Ты сам ненавидишь магию. Ненавидишь чудологов. Как думаешь, с таким отношением много чудологов захотят тебе помочь? Не все они такие же добросердечные, как я, к твоему сведению.
– Добросердечные? Это из-за тебя я здесь!
Вместо ответа на обвинение, она занялась установкой над костром ветки с нанизанными на неё грибами – добыча Баркли – и кусками зайчатины – вклад в ужин Виолы.
– Мне просто кажется, что тебе же будет лучше, если ты больше узнаешь о чудологах, прежде чем явишься в Сикомор и начнёшь предъявлять требования направо и налево.
Баркли никогда ни к кому требований не предъявлял. Ну, разве что к Селби, но тому было положено его слушаться.
– Я схожу за водой, – буркнул он и, схватив фляжки, быстрым шагом спустился к реке.
Митзи последовала за ним, бросая на него из-за кустов колкие взгляды. Баркли подавил нарастающую панику. Может, Виоле он и не слишком нравился, но она же не позволит чудищу его убить, верно?
Затем Митзи завиляла задом, прыгнула на шишку и, повалившись на спину, принялась её грызть, словно котёнок. Баркли почти устыдился своего страха. С другой стороны, Митзи всё-таки была драконом.
Пока он наполнял фляжки, налетел ветер и встряхнул кронами, осыпав его целым облаком листьев. С одной стороны они выглядели обыкновенными листьями, разве что фиолетовыми. Но с другой у них были чёрные глаза-бусинки и сотни тоненьких ножек, а на месте черенка был вытянутый, как у пиявки, рот.
Баркли завизжал и замахал руками, отбиваясь от кружащих вокруг жутких листьев. Митзи, напуганная его воплем, умчалась назад к своему чудологу.
– Что такое? – крикнула с вершины холма Виола. – Ты Митзи напугал.
Баркли взлетел вверх по склону и спрятался за девочкой.
– Те листья на самом деле чудища!
– Да, это кэферзафты, по-другому «живичные жуки», и они совершенно безобидны.
– Не бывает безобидных чудищ.
– Бывает. – Виола отцепила от своего плеча руку Баркли и заставила его сесть. – Именно поэтому тебе нужно учиться. Ты ничего не знаешь и поэтому до сих пор подозреваешь, что каждый листочек, сучок и стебелёк хочет тебя убить.
– Не буду, – буркнул он, с подозрением всматриваясь в сухие коричневые листья вокруг себя.
Виола закатила глаза. Затем сняла с ветки жареный гриб и протянула его на ладони Митзи. Пока та ела, девочка почёсывала ей макушку, как домашней кошке или щенку.
– Существует пять классов чудищ, – начала Виола. – Принадлежность к тому или иному классу говорит о силе конкретного чудища и его редкости. Кэферзафты входят в низший, начальный класс. Они обладают зачатками магии, но недостаточными даже для того, чтобы стать партнёром чудологу. Но от них тоже есть польза. Сок дерева кэферзафта используется для приготовления многих эликсиров, например, хамельонного лосьона и рогодятловой сыворотки.
Безобидны эти листья или нет, Баркли до сих пор передёргивало от воспоминания об их тоненьких членистоногих лапках.
– На, – протянула ему гриб Виола. – Можешь сам её покормить, если хочешь.
Баркли категорически не хотел, но Митзи, завидев угощение, уже бежала к его ноге. Уж лучше он скормит ей гриб, чем свой палец.
Затаив дыхание, он дождался, пока она не закончит есть, затем торопливо осмотрел ладонь, боясь, что та внезапно покроется чешуёй или воспалится.
– Видишь, ты ей нравишься, – сказала Виола, когда Митзи обмахнула ногу Баркли перьями на хвосте. – Но тут нет ничего особенного. Ей все нравятся.
Баркли едва-едва не наклонился и не погладил Митзи по голове, но та внезапно рыгнула и оплевала их ботинки пережёванными грибами.
– Теперь ты должен это съесть, – на полном серьёзе заявила Виола.
– Ч-что? – ужаснулся Баркли.
Виола посмотрела ему в глаза.
– Хочешь, чтобы она съела тебя?
Ведомый страхом, он уже собрался подобрать грибную массу, когда Виола захохотала.
– Прости, я просто… Я не думала, что ты правда это сделаешь, – объяснила она, вытирая навернувшиеся слёзы. – Сколько раз мне ещё тебе повторить, что Митзи не станет тебя есть?
– Она дракон, – пробурчал Баркли, стряхивая с ботинок грязь. – Что ещё мне прикажешь думать?
Митзи взобралась Виоле на плечо и ткнулась носом в золотые значки, что выглядело совсем не по-драконьи. Виола, почёсывая ей шею, усмехнулась.
Баркли нахмурился. Ему было непривычно и неприятно чего-то не знать.
– Так к какому классу относится Митзи? – спросил он.
– Не гони лошадей. Есть ещё второй класс, класс компаньонов. С ними чаще всего вступают в партнёрство. Они обладают небольшой силой, и их очень легко контролировать. Они есть у большинства учеников Гильдии. – Виола начала отсчитывать на пальцах, и Митзи, привлечённая движением, спустилась по её руке и попыталась их пожевать. – Митзи относится к третьему, основному классу. Найти её было не так легко, но когда вырастет, она будет очень сильной.
– Что ещё за ученики? – спросил Баркли.
– Если ты становишься партнёром чудища, это автоматически делает тебя чудологом, но самые уважаемые чудологи в большинстве случаев работают на Гильдию. И начинают они в ней в качестве учеников. Мастера берут себе не больше трёх. Обычно учениками становятся в возрасте от десяти до двенадцати лет.
Баркли нахмурился.
– А тебе сколько?
Виола отвела глаза и кашлянула.
– Ну так вот, четвёртый класс – это мифический класс. Чрезвычайно редкие чудища, которых крайне сложно найти. Даже не у всех мастеров Гильдии они есть. Они очень, очень могущественные. Кто-то назовёт их монстрами и будет не так уж не прав. – Она встретилась с Баркли взглядом и серьёзно добавила: – Твоё чудище, люфтхунд, или иначе «воздушный пёс», относится к мифическому классу.
– Что? – не поверил своим ушам Баркли. Вот ещё одна причина, чтобы как можно скорее от него избавиться! Могущественные монстры? Спасибо, не надо!
Виола, не глядя на него, провернула ветку над костром.
– А теперь представь, каково мне. Мне стольких трудов стоило найти все ингредиенты для ловушки. Я искала их с самого лета! Не считая дня середины зимы, это был мой единственный шанс, и пусть я ошиблась и призвала не то чудище, мы всё равно могли стать партнёрами. Но ты мне помешал.
– Ещё раз говорю, я этого не хотел! Это чудище решило стать моим партнёром!
– А я ещё раз говорю, что так не бывает. Чудища партнёрства не заключают, только чудологи. Ты собираешь нужные ингредиенты, чтобы приманить чудище, а когда оно оказывается в ловушке, касаешься его, и… тебя будто прошивает разряд. И всё – связь установлена.
Но с ним было не так. Может, Виола только думала, что много знает о чудищах.
– А если чудище не хочет становиться твоим партнёром? – спросил Баркли.
– У них нет выбора.
– Ну, тогда понятно, почему они постоянно его разрывают. Потому что это как-то не очень честно.
Виола разинула рот.
– Это… это происходит крайне редко! Ты не знаешь, о чём говоришь! Чудища – партнёры от природы! Их магия предназначена для этого! Партнёрство делает их сильнее, от него выигрывают не только чудологи, поэтому эта практика существует уже многие столетия! И стоит тебе завоевать доверие своего чудища…
Митзи внезапно чихнула. Из её пасти вырвался пучок яркого света, и маленького дракона отбросило отдачей в снег. Но её это не смутило: она тут же перевернулась назад на лапы и принялась жевать свой хвост.
– Зачем я вообще с тобой спорю, – вздохнула Виола. – Любой мастер Леса был бы счастлив получить такого ученика, как ты, а ты только и мечтаешь, как бы избавиться от своего мифического чудища.
– Это должно было меня подбодрить? – сухо спросил Баркли.
Она смерила его уничижительным взглядом.
Но пусть Баркли и винил её в своём нынешнем плачевном положении, ему всё же стало её немного жаль. Он знал, каково это – выкладываться ради чего-то и не получать никакой награды за труды. Это было очень обидно и горько.
Поэтому он решил сменить тему:
– Ты сказала, что классов пять. Какой пятый?
– Легендарный, класс самых могущественных и свирепых чудищ в мире. Их всего шесть. Об одном ты уже знаешь.
– Гравальдор, – прошептал Баркли и содрогнулся. – И человек на самом деле может стать ему партнёром?
– В прошлом такое бывало. Давно, правда, с последнего раза прошло, наверное, несколько столетий.
– Но ты всё равно пытаешься его поймать. С чего ты взяла, что у тебя получится?
– Дело не в том, смогу я или нет. Я должна.
– Но это же…
– Слушай, я, вообще-то, пытаюсь тебе помочь, а ты мне грубишь! – вспылила она. И поморщилась. – А ещё от тебя воняет.
Баркли так удивился её вспышке, что даже не расстроился. Хотя немного обиделся. «Какие мы ранимые», – сказал бы про неё мастер Пилцманн. Не говоря уже о том – он понюхал подмышки, – что пахло от него вполне сносно.
Развернувшись, он отошёл и сел у огромного дерева, ёжась от страшного холода. До Сикомора было ещё три дня пути. А компанию ему в этом путешествии составляла главная виновница его незавидного положения. Сущий кошмар, а не обещанное мастером Пилцманном приключение.
Сверху послышался громкий стон. Баркли вскочил, но не увидел на дереве ничего подозрительного.
Плечо кольнуло.
– Ай! – Он отодвинул воротник пальто, проверяя, не открылась ли рана. Она была в порядке, а вот люфтхунд, до того без конца кружащий вдоль границы марки, застыл, будто прислушивался.
Снова раздался тот же звук, напомнивший Баркли храп учителя – горловой и раскатистый.
– Что это было? – спросила Виола, остановившись в нескольких ярдах от него.
– Не знаю, – ответил Баркли. Сердце дико заколотилось, метка с каждой секундой ныла всё больнее. Они так долго шли по Лесу, что он почти забыл о таящихся здесь всевозможных смертельных опасностях.
Внезапно земля под ногами затряслась, и из неё полезли корни. Дерево, перед которым сидел Баркли, наклонилось, и стало ясно, что тот звук издавал ствол. Он изворачивался и изгибался, и чем дольше Баркли смотрел на него, тем сильнее его кора напоминала чешую.
Корни, извиваясь, втянулись назад, а затем в облаке камней и комков из земли что-то выскочило. Баркли и Виола, кашляя, отпрянули, спасаясь от корней, шипящих и хлещущих по воздуху, как гигантские языки.
Когда поднятая пыль немного улеглась, на них смотрели, сощурившись, два горящих оранжевых глаза.
Дерево оказалось никаким не деревом.
Это было чудище.