После перерыва чтение вводной лекции продолжилось, лектор изредка на меня посматривал, я его не разочаровывала – и лицом, и позой выражала почти все восхищение, на которое была способна. Почти, но не полностью, чтобы он не предложил опять занятия у него дома, на которые я ни за что не соглашусь. Нет, героям положена награда, но не такая, что их угробит окончательно. Я уверена, этому тану лишнее напряжение вредно, пусть он даже убежден в обратном. Бабуля утверждала, что мужчины постоянно переоценивают свои силы. Обещают десять за ночь, а на выходе едва до трех дотягивают. Сама бабуля всегда ответственно относилась к работе. Уверена, уж она сколько акций обещала, столько и делала.
Тан лектор к нынешней работе тоже относился ответственно – заваливал нас всевозможными примерами как из своей практики, так и из практики известных агентов прошлого, большая часть которых с успехом дожила до окончания карьеры. А некоторые – даже без видимых повреждений. Остаться без хвоста – что может быть страшнее для демона? Пока его отрастишь, столько шуточек наслушаешься. Не зря для агентов специальные санатории есть, где они восстанавливаются, не подвергаясь насмешкам со стороны непосвященных…
– На этом вводный курс заканчивается, – чуть утомленно сказал лектор. – У кого-нибудь есть вопросы?
В аудитории сделалось так тихо, что даже полет бабочки не остался бы неуслышанным. Все помнили, что он предлагал дополнительные занятия у себя, поэтому однокурсницы молчали из сострадания, как и я, а однокурсники – из страха, вдруг у него желание объяснять распространяется и на особей своего пола. В Корбиниане это не так уж и редко встречалось, хотя осуждалось на правительственном уровне, как путь, который ведет к вырождению страны. Ходили упорные слухи, что сам король не особо заботится, подданные какого пола делят с ним кровать. Но он король, ему дозволено то, что не дозволено простым жителям нашей страны. Да и может, он просто тактичный и не хочет никого обижать невниманием.
– Если вопросов нет… – сказал лектор и посмотрел на меня с надеждой, но я его не порадовала, поэтому он повторил: – Если вопросов нет, тогда вводный курс считается законченным. С завтрашнего дня у вас курс по режиму секретности, после сдачи зачета по которому вы и приступите к изучению специальных дисциплин. Также с завтрашнего дня будут проходить занятия по основным дисциплинам, в частности, по углубленному, а при необходимости и начальному изучению языков. Список языков, которые будете изучать, вывешен около кабинета ректора. У меня все.
Он опять на меня посмотрел, я ответила восторженно-сочувствующим взглядом. Лектор состроил разочарованную гримасу, окончательно перекосившую его и без того изуродованное лицо, и пошел на выход, даже не попытавшись предложить дополнительные занятия еще кому-нибудь из группы. Наверное, наконец трезво оценил свои силы и решил сначала подлечиться…
От списка языков никаких неожиданностей не ожидалось: на имперском я говорила почти как на нашем, а бабуля уверяла, что в академии уберут небольшой акцент, который еще оставался. Что касается альвийского, он был на довольно приличном уровне, хотя некоторые его переливы и высокие ноты давались тяжело, но за эльфа меня даже с купированным хвостом сложно принять – фигура, обычно предмет моей гордости, здесь играла против меня. Но если мимикрировать под объект невозможно, то и идеальное подражание языку нежелательно. Бабуля говорила, что некоторые даже считают наше произношение милым и ведутся на него гораздо сильнее, чем на речь безо всяких недостатков. Сертификаты у меня были, так что я даже не сомневалась, что эти языки будут перечислены на листочке с моим именем. Так и получилось. Только под ними небрежно был дописан еще один – орочий. Я сначала подумала, что ошиблась. Какой еще орочий? Никто из моих родственников о нем не упоминал. Да и к чему принудительно учить язык одной из аграрных стран третьего мира? А если еще и учесть, что эта страна находится вообще на другом континенте, то в зону интересов Корбиниана попасть никак не может.
Я внимательно перечитала, но ничего не изменилось. Злополучный орочий как был вписан, так и остался. И если бы его вписали всем, так нет – у большинства иностранный язык был один, у нескольких – два, и лишь у пятерых – три. Мирейя тоже попала в число этих счастливчиков, что и не преминула отметить.
– Надо же, – раздосадованно сказала она, – еще и орочий! Вот ведь пакость какая!
Она возмущенно раздувала ноздри, словно пакость была не случайна, а дань каким-то личным счетам. Но о каких счетах могла идти речь, если мы с ней только что поступили?
– Почему лишь нас с тобой выбрали? – поддержала я ее стенания.
– Из-за способностей к языкам, – мрачно ответила подруга.
– Но орочий? Зачем нам орочий? Для работы не пригодится.
– Так разнарядка же, – пояснила она. – Контрразведка прислала преподавателя, его нужно обеспечить часами.
– Вот и обеспечивали бы за счет тех, кто там сможет работать, – мрачно ответила я. – Нас с тобой туда не отправят.
– А показать равноправие? – не менее мрачно сказала Мирейя. – У нас студенты обоего пола равны, что и покажут в отчете начальнику контрразведки.
– Но это же форменная глупость! – возмутилась я. – Нерациональное расходование выделенных средств. Ведь понятно, что нас туда не отправят ни при каких условиях.
– Вариант внедрения в гарем ты не рассматриваешь? – ехидно спросила соседка. – Самый легкий, кстати. Правда, выйти оттуда намного сложнее.
От представления внедрения мне внезапно поплохело. Орков я видела только на картинках, и они никогда не вызывали трудового энтузиазма. Не появился он и сейчас.
– Вот именно, что результата от такого внедрения не будет, – горячо сказала я. – А значит, и учить этот язык нам не нужно.
– Можешь написать докладную на имя начальника контрразведки, – предложила Мирейя. – О том, что он принимает неправильные решения.
Я укоризненно посмотрела. Я не самоубийца, писать такие докладные. Это же полнейшая профнепригодность! Приказы начальства не обсуждаются, что с самого детства вдалбливала в меня бабуля. Тут я спохватилась – ведь именно этим мы с подругой сейчас занимаемся, что совершенно недопустимо.
– У него могут быть мотивы, нам не известные, – проявила я лояльность. – Он видит цельную картину, в отличие от нас.
– Преподавателя орочьего прислали из королевской канцелярии, – невозмутимо сказала Мирейя. – Вернуть оказалось невозможным, пришлось пристраивать.
– И откуда только ты знаешь? – удивилась я. – В открытых источниках даже намека на что-то подобное не было.
От моего неприкрытого восхищения Мирейя смутилась и неохотно сказала:
– У настоящего агента должны быть свои источники информации, о которых другим знать не положено.
– А твоего источника на двоих не хватит? – заинтересовалась я.
– Его хватит на всю академию, – мрачно ответила подруга. – Но выдавать его я не имею права.
– Жаль, – разочарованно сказала я.
Но настаивать не стала. Нет, источник информации – вещь ценная и в нашей работе жизненно необходимая, но если Мирейя сказала, что нельзя, значит – нельзя. К тому же вполне возможно, что у меня попросту нет доступа к этому источнику. Ведь я не знаю, из какой семьи моя соседка и какие у нее возможности.
Я вздохнула, смирилась с орочьим и начала смотреть, кому еще назначен этот ужасный язык. Мне пришло в голову, что внук Берта тоже должен иметь хорошие способности к языкам, если вспомнить, из какой он семьи. Выяснить я это выяснила, а толку? Пока из группы по именам я знала лишь Мирейю и Керка. Но имена Шин, Дагойн и Грег мне не нравились заранее, еще до того, как обнаружится, кому они принадлежат. Может, сразу подлить этой троице зелье? Расход не такой большой, как при обработке всей группы, а поражение цели – почти наверняка. Но это «почти» сильно меня смущало. Вдруг среди этой троицы все-таки нет нужного объекта? Да и не слишком это профессионально, точечный удар, вот что правильно.
– Хагырр! – высказался кто-то рядом.
Трудно было не догадаться, что этот кто-то, владеющий основами орочьего, совсем не в восторге от его дальнейшего изучения. Остальные языки такой реакции ни у кого не вызвали бы – они были обычно-привычными и входили в школьную программу.
– Лучше и не скажешь, – прочувствованно сказала Мирейя. – А тан не подскажет значение такого ценного орочьего оборота?
– Э-э-э, – смущенно протянул тан, пойманный на употреблении непонятных выражений. – Я пока не настолько хорошо знаю орочий, чтобы переводить. Случайно услышал, вот и запомнилось.
Этот тан, пожалуй, был постарше нас, а значит, нужным внуком быть не мог. В моих глазах это сразу сделало его привлекательнее. Правда, тан и сам по себе был очень даже ничего: длинные рыжие волосы, собранные в хвост, выгодно подчеркивали блестящие черные рога, а легкая небритость только добавляла шарма. Интересно, где он успел нахвататься орочьего? Неужели общался с носителями? На это указывал не совсем отросший левый клык – регенерация у нас, конечно, на уровне, но и для нее тоже нужно время, и не всегда короткое. Отращивание костной ткани требовало еще и добавления в рацион приличного количества кальция.
– Ничего, – ободрила я его, – в академии вас быстро научат не только говорить по-орочьи, но и понимать, что говорите. И нас тоже…
– Сестры по несчастью? – Он широко улыбнулся, показав, что все остальные зубы целы и стоят на своих местах. – Вместе будем постигать?
– Вместе, – подтвердила Мирейя. – Вы кто из счастливчиков? Шин, Дагойн или Грег?
– Дагойн.
Он чуть приподнял левую бровь и выжидательно посмотрел. Мы не стали его разочаровывать и представились сами.
– Смотрю, уже сдружились, – заметил он. – Раньше были знакомы?
– Нет, в одной комнате живем, – ответила я.
– Вдвоем? – изумился он.
Да, небывалое дело для нашей академии – здесь воспитывают индивидуалистов, работающих в команде лишь изредка, тогда, когда этого требуют интересы короны. Поэтому и селят поодиночке. Обычно. Только для нас двоих сделали исключение, и то – временно, как подчеркивала ректор. Когда я вспоминала про ректора, настроение портилось сразу – неприлично ставить столь красивых танн во главе академий. Попробуй здесь завести роман с преподавателем при такой-то конкуренции. Правда, пока я видела только двух мужчин, и оба для моей цели совсем не подходили, хотя второй и проявил заинтересованность. Думаю, танна Кавайи тоже заботится о его здоровье…
Я посмотрела на нового знакомого с возросшим интересом. Дагойн был немного старше, чем остальные наши сокурсники, видимых повреждений не имел, а рога и хвост были на высоте. Возможно, он уже умеет держать язык за зубами при необходимости? Выбрали же его почему-то для учебы здесь, а значит, посчитали, что он никогда не расстанется ни с одной государственной тайной. Я обворожительно улыбнулась и чуть выдвинулась вперед…
– Что поделать, в женском общежитии свободных комнат не было, а в мужское кастелян отказался меня заселять, – Мирейя игриво стрельнула глазами в нового знакомого, и я поняла, что тот ей понравился.
Что ж, если она на него положила глаз, пусть так и будет. Мне же не для души, мне для дела, найду себе другого. Не зря же бабушка говорила, что не стоит такое деликатное дело доверять неопытным юнцам. Нет, твердо решила я, найду кого-нибудь постарше. Должен же здесь быть хоть один привлекательный преподаватель, не занятый танной Кавайи?
Мирейя вовсю кокетничала с Дагойном, настроившимся продолжить знакомство в нашей комнате, и я подумывала, не придется ли несколько часов бесцельно шататься по территории академии – покидать ее без разрешения ректора запрещено, а идти здесь пока некуда. Но подруга сослалась на какие-то мифические дела, которые требовали немедленного решения, и вежливо, но непреклонно отказалась от совместного вечера. На мой удивленный вопрос она неопределенно повела плечами:
– Он слишком молод. Да и смотрел он больше на тебя.
Во втором я была совсем не уверена, поэтому сделала вид, что мне это неинтересно.
– Боюсь, что при таком ректоре те, кто постарше, нам просто не достанутся, – заметила я. – Мы ей не конкуренты.
– Так и она нам не конкурент, – важно ответила Мирейя.
– С такой-то внешностью? – недоверчиво спросила я. – Очень даже конкурент. Даже с учетом ее возраста, наверняка вокруг нее увивается добрая половина академии.
Мирейя оглянулась и, понизив голос, быстро проговорила:
– Обещай, что никому не расскажешь о том, что сейчас узнаешь.
– Обещаю.
Ответила я слишком громко, поскольку Мирейя на меня шикнула и зашептала так тихо, что не всякий смог бы расслышать, даже если бы стоял так же близко, как я.
– Ее почему сюда отправили? Не знали, куда девать. У нее было задание подобраться поближе, а затем ликвидировать одного типа. Подобралась она близко, ближе некуда, а вот ликвидировать не смогла – влюбилась в жертву. А это полный непрофессионализм, для агентской работы она больше не подходит. Вот и поставили сюда, передавать опыт. Но свое последнее задание она не может забыть и романов ни с кем не заводит. Даже для здоровья, представляешь?
– Ого! – Я смотрела на нее округлившимися глазами. – Ничего себе! А что с объектом?
– Его перепоручили другому агенту, который успешно завершил дело, – почти нормальным голосом сказала Мирейя. – Ты же понимаешь, Корбиниан все доводит до конца.
Я растерянно молчала. Как это можно: влюбиться в объект? В голове не укладывается… Это же враг, подлежащий уничтожению. Да и бабушка мне говорила, что на операции необходимо думать только о деле, а все остальное недопустимо. Выполнил задание ведомства и влюбляйся сколько хочешь. Главное, чтобы это делу не мешало.
– Но помни – никому, – сурово сказала подруга.
– Обижаешь. Я же пообещала. Это тот же источник информации? О котором ты не можешь рассказать?
– Да. – Она чуть помялась и добавила: – Но если кому проболтаешься, у меня могут быть серьезные неприятности. Мой источник, он такой нервный…
– Я? Никому, – твердо ответила я и подставила раскрытую ладонь для удара. – Не переживай. Я ничего не слышала и не знаю.