Вечером добравшись до дома, Барбара аккуратно положила стопку бумаг на пол. Это была часть ее ритуала. Это были материалы дела об убийстве в японском доме. На самом деле у этого японского дома было вполне конкретное название "会う", оно переводилось как "встречаться". Но все называли именно японским домом. Это был клуб, где любители японской культуры проводили время, точнее это была ее русская версия со множеством клише и штампов.
Барбара включила телевизор, который обычно у нее работал в фоновом режиме. Это была ее традиция, прийти домой и включить телевизор. У неё не было времени его смотреть, все новости она получала из интернета. Телевизор работал очень тихо, она не переключала каналы, в основном работал канал для взрослых и очень негромко. Как ни странно, его ненавязчивый звук помогал ей думать, когда что-то немного отвлекает сознание, то лучше начинает работать подсознание, а для детектива это важно. Иногда до нее из телевизора доносились обрывки фраз, иногда стоны, потому что там часто шла эротика в вечернее время, но Барбара занималась своими делами, готовила себе ужин, делала чай. А ложилась спать Барбара ровно в полночь, полночь символизировала для нее обнуление.
***
Барбара была своеобразной от рождения, и ее странный стиль прослеживался во всем. Она специально не намечала его и не поддерживала, он возникал сам собой, потому что она не старалась быть ни на кого похожей, ей это было не интересно. Она просто жила.
Очень худая от природы Барбара ела мало, как птичка, хотя никогда не следила за фигурой. А если бы с возрастом она поправилась, то попросту не обратила бы на это никакого внимания. На ужин для насыщения ей хватало одного бутерброда с сыром или колбасой, культа из еды она тоже не делала. Еду она предпочитала "чем проще, тем лучше", но простая еда должна была быть хорошего качества.
Есть Барбара вообще не очень любила и делала это только тогда, когда действительно была голодна. Она гораздо больше любила пить. Причем всеми любимый кофе, который поглощали литрами ее коллеги на работе, Барбара не очень любила, она вполне могла обойтись и без него. Больше всего Барбара любила чай, который обрел для неё почти ритуальное значение, его она пила постоянно и могла выпить очень много, без сахара. У нее под коробочки с чаем на кухне был отведен целый шкаф, и когда она его открывала, то его аромат распространялся по комнате. Барбара, которая вообще не любила запахи, прощала чаю эту способность источать аромат. Более того, этот запах ей нравился. Это был единственный запах, который она переносила спокойно. Она умело комбинировала разные сорта чая, добавляя в них цикорий и другие ингредиенты, чтобы создать разные вкусовые композиции. В её доме можно было обнаружить множество упаковок чая, которые ей дарили коллеги. Но коллеги слабо разбирались в сортах чая, поэтому эти коробочки с чаем у Барбары так и лежали не распечатанными.
Заварив себе чай, Барбара начинала думать. Но это была только часть ее ритуала. Чтобы задать ритм своему внутреннему миру, Барбара иногда надевала туфли на высоких шпильках. Ритмичный стук каблуков, как молоточек, помогал ей сосредоточиться. В 52 года у нее было много туфлей на высоком каблуке и много другой одежды, которую она не носила в реальной жизни.
Раньше она надевала мини-юбки, чулки и другие сексуальные вещи только для мужчин, с которыми встречалась, если они просили. Но потом она поняла, что эта непривычная для нее одежда и высокий каблук помогают ей лучше думать. Это перевоплощение помогало ей расслабиться, она как будто ещё больше отстранялась от себя самой, от своего тела, и мысли думались сами. Поэтому она стала надевать эти вещи, когда была дома одна. А дома она была одна всегда.
Ей это ничего не стоило, в этот момент она не испытывала никакого неудобства, она, как и всегда оставалась немного отстраненной в любом виде. Мужчин у Барбары за последние десять лет было не мало, они встречалась с ними из-за секса, и они это знали. Она знакомилась с ними на сайтах знакомств.
Секс для Барбары был чем-то простым и не требующем напряжения, потому что трепет и восторг она испытывала только перед любовью. В ее странном мире секс не соединялся с любовью, это были разные вещи. Но они, как параллельные прямые, которые никогда не пересекаются, в ее мире всё-таки пересеклись. Это было один. Один раз в жизни. В новогоднюю ночь, пятнадцать лет назад, и это был Грегори Ричардсон. Именно после этой кратковременной связи Барбара задумалась о том, что можно с кем встречаться просто ради интимных отношений, потому что Грегори ее не принимал и не воспринимал, явно давая понять, что они не созданы друг для друга. После этой ночи она никогда с ним не говорила об этом, потому это было понятно без слов: их кратковременная связь, длиной в одну ночь, была возможна лишь под воздействием горячительных напитков и новогоднего угара в гостиничном номере другого города.
Так получилось, что Барбара начала секс только когда ей было уже под сорок, и все ее мужчины были значительно моложе ее. Когда ей было сорок, они были моложе на десять-пятнадцать лет. Когда ей перевалило за пятьдесят, то ее мужчины так и остались в том же возрастном диапазоне: от 25 до 32 лет. Если вдуматься, то Барбара во всем сохраняла постоянство, и, скорее всего, если бы ей стукнуло семьдесят, ничего бы не изменилось: она бы любила чай и Грегори, и ее бы окружали все те же молодые любовники.
***
Барбара в длинных остроконечных серых туфлях присела возле стопки бумаг на полу на корточки, обнажив свои острые, костлявые колени, и стала просматривать материалы дела. Она думала об японском доме. Это был клуб, который все называли японским домом, хотя он имел официальное другое название – 会う, которое не прижилось. Этот клуб был довольно известен в узких кругах. Но если погуглить в интернете, то выплывало совсем немного отзывов с невысокой оценкой 3.5 из 5 звёзд. В основном в отзывах это заведение подвергалось критике за свою отдалённость от японских реалий. Там были собраны все штампы, и оно слабо отражало реальность японской жизни для тех, кто действительно хотел познакомится с ее традициями.
В стопке бумаг, которая делала на полу, было более ста листов формата А4, среди этих листов были и фотографии главных фигурантов этого дела. Барбара вначале обратила внимание на трёх женщин, которые имели отношение к Михаилу Баркову: Ольгу С., Одри С. и Айрис Ф. Одри С. была дочерью Ольги. Именно фотография Ольги привлекла внимание Барбары больше всех; в ней присутствовало нечто нарочито японское и европейское. Ее возрастное лицо за сорок завораживало, как часто завораживают лица, в которых читается смешение разных культур.
Взгляд у Ольги на фотографии был тяжёлым и ровным, как глубокая пещера, притягивающая таинственными глубинами. Барбара почти сразу решила встретиться с Ольгой. На фотографии стояли ее контакты, и Барбара решила ей позвонить, чтобы назначить встречу. Телефон у Барбары остался в лёгкой куртке в кармане, она часто носила его именно там. Но едва Барбара успела дойти до куртки, которая висела в коридоре на вешалке, как ее телефон зазвонил длинными протяжными гудками. Барбара слегка вздрогнула, обнаружив себя в мини-юбке и туфлях на высокой шпильке, как будто мир вокруг мог её видеть.
Звонил Филипп. Это был ее любовник, который был моложе на 25 лет. Он называл ее "зая", «детка», иногда "милая", но это как будто проходило мимо нее. Она познакомилась с ним на сайте знакомств два года назад, и он всё ещё не ушел из её жизни. Ей казалось, что их встречи подзатянулись, но он не хотел расставаться, и при этом был не настолько навязчив, чтобы она его заблокировала. Он чувствовал это и вел себя так, как ей это удобно. Барбара редко, почти никогда не обращалась к нему по имени, она просто говорила ему "ты", как будто отрицая присутствие его личности в своей жизни. Он был обезличен в ее жизни, и когда он звонил, то ей звонил не Филипп, ей звонил секс.
– Как дела? – вкрадчиво начал разговор Филипп.
– Нормально, – протяжно вдохнула Барбара, потому что думала вообще не о нем.
– А у нас тут аврал на работе, горячий сезон, – не зная, что сказать, произнес он.
– Бедненький, – процедила Барбара, готовая попрощаться.
– Может, встретимся?
– Не сейчас, – безучастно выдала Барбара так, как говорит робот.
Барбара часто использовала одиночные слова или общие фразы в общении с людьми. Она вообще не любила слова, если они не касаются значимого для нее дела. И поддержать диалог с ней было практически нереально, если она не хотела. Всякие изысканные выражения её раздражали, а комплименты ставили в тупик, она не понимала для чего они ей нужны, поэтому пропускала их мимо ушей, как будто не слышала. С Филиппом у нее не было никакой связи, которую не мог бы заменить другой мужчина, поэтому она этими отношениями не дорожила. И его это притягивало, он чувствовал, что в ней бурлит какая-то недоступная ему жизнь.
Когда разговор с Филиппом был закончен, то Барбара поспешила набрать номер Ольги, но безуспешно, там она встретила только длинные гудки. Тогда Барбара отправила ей сообщение: «Ольга, добрый вечер! Это детектив Барбара Рыжкова. Мне нужно поговорить с вами об убийстве Михаила Баркова. Когда вам будет удобно?».
Ольга прочитала сообщение примерно через полчаса и ответила почти сразу, как только прочитала: «Буду ждать вас завтра в любое удобное для вас время».