Портраш, Северная Ирландия, неделю спустя
На побережье Северной Ирландии расположен маленький городок Портраш. По сути, он ничем не отличается от большинства британских прибрежных городов: пара тысяч жителей, один-два ресторанчика, куча пабов, гавань с пирсом и парк аттракционов. Из тех, что строят для туристов или скорее для их детей-сладкоежек. Несколько музыкальных автоматов, шаткие «американские горки» и киоск с попкорном. За парком аттракционов вдоль всего городка протянулся песчаный пляж. Мимо ларьков, торгующих рыбой с жареной картошкой, и ресторанчиков с их креветочно-крабовым меню.
Элла прислоняется лбом к прохладному стеклу.
По железной крыше машины барабанят капли дождя. Типичная погода для октября. Или, точнее, для Северной Ирландии. Впрочем, сама Элла никогда здесь не жила. Несколько раз ей доводилось бывать в Лондоне – дальше этого ее познания о Великобритании не заходили. Северная Ирландия оставалась для нее неизведанной землей. До сегодняшнего дня.
Она поворачивает голову и смотрит на сидящего за рулем Патрика. Тот замечает ее взгляд.
– Ну и как тебе? – спрашивает он.
– В смысле, что я здесь?
– Угу.
– Немного… странно, пожалуй. Как тебе поездки на машине, приноровился?
Патрик кивает. Вообще-то у себя дома в Швеции Элле нравилось водить машину. Иногда возникала даже мысль переселиться куда-нибудь на окраину Стокгольма, чтобы вождение стало частью повседневной рутины. Но рулить здесь, по петляющим прибрежным дорогам с левосторонним движением у нее точно не было никакого желания. И уж подавно не в том состоянии, в котором она пребывала сейчас. Элла слишком устала и не может полагаться на саму себя – а вдруг она возьмет да и уснет за рулем?
– Судя по навигатору, мы будем на месте через несколько минут, – сообщает Патрик.
– Хорошо.
Они сворачивают на следующую дорогу, и темное море пропадает из виду, скрывшись за серыми постройками из кирпича. Они въезжают на главную улицу Портраша, которую не назовешь слишком большой, и катят мимо «The Daggers Inn», «The Horse» и «The Gentlemen»[2]. Слегка абсурдные названия дают Элле повод предположить, что этим пабам уже довольно много лет.
Вскоре машина сворачивает на новую дорогу и почти сразу же останавливается.
Элла чувствует, как в ее животе порхают бабочки. Или, скорее, не порхают, а ползают. И не бабочки, а всякие прыгающие и копошащиеся твари, вроде червяков, личинок насекомых и кузнечиков. О боже, ее сейчас стошнит. Только не здесь. Только не так.
– А мы… эээ…
Патрик кивает:
– Да, дорогая. Мы на месте.
Две недели назад мать Эллы скончалась в одной из больниц в пригороде Стокгольма.
Последние годы своей жизни мама Карин хотела провести на родине в Швеции. Почему – она так и не объяснила. Сама Элла надеялась, что мама просто захотела быть ближе к детям, когда поняла, что ее тело разъедает рак. Что одиночество наконец-то настигло ее. И вынудило вернуться домой.
Но несмотря на то что Элла знала: ее матери недолго осталось жить на этом свете, ее кончина в конце сентября все равно стала для нее почти что шоком. Едва ей позвонили, Элла тут же бросилась в больницу, и пусть мама была уже мертва, когда они с Патриком вошли в палату, ей все равно захотелось в последний раз увидеть ее. Элла присела на стул рядом с больничной койкой и какое-то время держала мамину холодную мертвую руку в своей, а после поцеловала в щеку. Молча попрощалась с ней.
Теперь мама Карин лежит в земле рядом с папой Роджером, которого не стало несколько лет назад. Всю свою жизнь они были вместе, и теперь, воссоединившись после смерти, родители обязательно обретут покой.
А сама Элла теперь здесь. Стоит у парадного входа дома в Портраше. Именно сюда переехали ее родители десять лет назад, когда мама захотела вернуться обратно к своим ирландским корням.
Узкий, выкрашенный в абрикосовый цвет особняк в три этажа на берегу моря. Когда они отворяют скрипучую дверь и входят внутрь, их взгляду предстает внутренняя обстановка дома. Устланная темно-красным ковром лестница спиралью поднимается на верхний этаж. Когда они зажигают в прихожей свет, то становится видно, как в спертом воздухе танцуют пылинки. Здесь внутри пахнет старичьем, думает Элла. А еще эти вещи. Они повсюду.
– Охренеть! – восклицает Патрик.
– Да, – отвечает Элла. – Узнаю мою мамочку.
– Уборка точно не входила в список ее увлечений, я прав?
Элла качает головой:
– Да уж.
– Ну хоть в чем-то мы с ней похожи.
Элла закатывает глаза. Патрик разражается смехом, после чего обнимает сзади свою жену и, вдохнув аромат ее длинных волос, нежно целует в шею.
– Чтобы здесь прибраться, потребуется чертова куча времени, – замечает Элла.
– Тогда тебе повезло, что у тебя есть я, – улыбается Патрик.
Несмотря на то что снаружи тянет промозглой сыростью, на ночь они оставляют окна в спальне открытыми. Дом необходимо проветрить. Изгнать из него старый затхлый воздух и наполнить свежим.
Патрик спит. Элла смотрит, как его грудная клетка мерно вздымается и опускается в темноте. Сама она уснуть не в силах.
Сегодня вечером они мало что успели сделать. Только прошлись по дому – вверх и вниз по лестнице – и заглянули во все комнаты. Открывали ящики, трогали картины. Убедились, что в холодильнике, слава богу, ничего не пропало (к счастью, там были только консервы и спиртные напитки). Застелили большую кровать в спальне новым постельным бельем, а старое сложили в пакет для мусора. Патрик прошелся до конца улицы и купил несколько бутылок холодного пива и два картонных лотка с китайской едой. Они ели в постели лапшу и жареные блинчики с начинкой, а потом посмотрели несколько эпизодов сериала «Безумцы» на ноутбуке Патрика.
Но все это было несколько часов назад.
Теперь почти час ночи. Временами до слуха Эллы доносится шум проезжающей машины или гогот загулявшей компании ирландских парней, горланящих что-то на своем чудно́м диалекте. Возможно, в какой-нибудь другой жизни Элла совсем по-иному относилась бы к этому городку. Приезжала бы сюда каждый год и узнала бы Портраш получше. Но прежде всего узнала бы получше своих родителей – до того, как их не стало.
Пусть даже мама была своеобразным человеком с непредсказуемой – и это еще мягко сказано – психикой, все же… она была мамой. Ее мамой. Но пока Элла строила свою успешную карьеру актрисы, ее родители вели свою молчаливую замкнутую жизнь в Северной Ирландии и… В общем, в последние годы они созванивались всего пару-тройку раз в месяц.
Элла садится на постели. Трет руками лицо и запускает пальцы в свои густые светлые волосы. Ну почему я не могу просто взять и уснуть?
Она встает и подходит к окну, раздвигает гардины и выглядывает на тихую улочку. Мокрый асфальт, капли дождя на жестяном скате под окном.
В доме напротив во всех окнах погашен свет, за исключением нижнего этажа, где кто-то смотрит телевизор. Какое-то время Элла стоит, скрестив руки на груди, ощущая кожей ночную прохладу.
Внезапно что-то привлекает ее внимание, но Элла не сразу понимает, что именно.
Она прищуривается.
Чуть дальше по улице под фонарем кто-то стоит.
Человек в черном дождевике. Мужчина.
И смотрит на нее.