Ницца плавилась от беспощадного солнца. Даже легкий морской бриз почти совсем не освежал воздух. Лазурное море покрылось легкой рябью. Широколистые пальмы доминировали в городе, в эти жаркие летние дни перегруженные многоликой, разноцветной полураздетой человеческой массой.
Аэробус Москва – Ницца приземлился в аэропорту курортного города точно по расписанию. В зале прилета Кирилла и профессора Мышкина встречал европейский представитель корпорации «Kara – Mazoff» – высокий, чуть сутуловатый, в очках молодой человек лет тридцати с модной стрижкой черных волос, в аккуратно выглаженных легких, из лаковой ткани, голубых брюках, в белой рубашке с короткими рукавами и голубом, один в один с брюками, галстуке.
– Здравствуйте, господа! Меня зовут Николай.
– Очень приятно! – пожал его руку профессор. – А по батюшке как?
Вопрос явно поставил Николая в затруднительное положение; поняв это, Кирилл улыбнулся:
– Профессор у вас отчество спрашивает. У них тут, в Европе, отчества не приняты, Виктор Алексеевич.
– Это я прекрасно знаю, Кирилл. Но я принял Николая за нашего соотечественника. Вы хорошо говорите по-русски.
– А у меня русские корни. Мои дед с бабкой по отцу в двадцатые годы эмигрировали во Францию из России, но русского языка и русских обычаев никогда не забывали. А я любил с ними проводить время. Да и отец мой, француз, ничего не имеет против русского языка, хотя им практически не владеет.
– Это прекрасно!
Они шли к машине. Кирилл сам нес свою небольшую сумку с вещами, перекинув ее через плечо, а большой чемодан на колесиках профессора вез Николай.
– Куда мы едем, Николя?
– Мы забронировали вам два номера в Hotel de Paris. Разместитесь там, отдохнете, пообедаем, а на вторую половину дня мсье Карамазов разрешил дать вам свободное время.
– Hotel de Paris! – воскликнул профессор Мышкин. – Именно в нем и жил Федор Михайлович, когда наведывался в Ниццу. Там же на первом этаже он и расслаблялся игрой в рулетку.
– Поэтому мы и выбрали этот отель.
– Удивительно! Этот отель еще существует! – профессор был в восторге.
– И не просто существует, а весьма великолепно себя чувствует, – добавил Николя.
Готическое трехэтажное здание с кариатидами и колоннами, в котором располагался отель «Париж», великолепно сохранилось и даже на фоне других, не менее великолепных и не менее, а то и более старых зданий по-настоящему украшало город.
Пока швейцары поднимали в номера вещи прибывших, Николя рассказывал о дальнейшей программе.
– Вы оба, я так понимаю, никогда не были в Ницце?
– Совершенно верно, – подтвердил Кирилл.
– Я дважды бывал в Париже на симпозиумах, но, к сожалению, до Ниццы так и не добрался, – сказал Мышкин.
– Тогда готов предложить свои услуги в качестве гида. Я, правда, сам не часто бываю на Лазурном Берегу, но кое-что показать вам смогу. А завтра наведаемся к букинисту и, если понадобится, в аукционный дом.
– Думаю, это разумно! – согласился Кирилл.
– Вот и чудно! Поднимайтесь в номера, устраивайтесь. Через час я вас жду в ресторане.
Ницца уже не одно столетие привлекала к себе иностранцев. И они с удовольствием оставляли в этой райской жемчужине свои следы. Англичане на память о своих вечерних прогулках/променадах вдоль моря дали название набережной – Английская. Русские после поражения в Крымской войне в середине XIX века разместили в близлежащей деревеньке свою военно-морскую базу. А сколько русских писателей вдыхало целебный воздух Ниццы? Гоголь, Герцен, Бунин, Достоевский, Чехов… Герцена здесь же и похоронили на русском кладбище. Чехов написал здесь свою знаменитую пьесу «Три сестры». Достоевский тоже не всегда сидел за рулеткой. Долги заставляли его браться за перо.
От площади Массена с ее модерновыми фигурами мыслителей, мимо здания оперы, наша троица прошлась по набережной и взобралась на холм, чтобы полюбоваться великолепным видом на город, порт и лазурное побережье и посмотреть на развалины старой крепости. На самой верхушке они задержались на некоторое время, отдыхая в приятной прохладе водопада. Затем спустились в старый город, колоритный торговый квартал, в котором жизнь кипит и днем и ночью. Здесь находится один из самых живописных рынков Франции – цветочный, овощной и фруктовый, пестрящий и благоухающий. Их то и дело зазывали продавцы, предлагавшие попробовать, оценить, купить, понюхать. Профессор был непреклонен, молодые же люди стоически улыбались зазывалам и двигались дальше.
Они поднялись на Замковую гору (Шато), откуда открывался великолепный вид на крыши старой Ниццы, а также красивейшее здание в Монте-Карло, здание оперы и казино, в котором так любил пропадать Федор Достоевский.
– А почему гора называется Замковой, ведь никакого замка здесь не наблюдается? – отрешившись от созерцания окрестных красот, поинтересовался Кирилл. – Одни развалины.
– Некогда на Замковой горе текла размеренная городская жизнь, – ответил Николай. – Здесь возвышался не только замок, здесь были собор и множество жилых домов. На горе жить было безопаснее, ведь с нее открывался прекрасный обзор во все стороны, врагов можно было заметить заранее. Однако со временем народ стал спускаться с холма и строить дома на побережье. И постепенно жители Ниццы практически оставили холм, а замок, если я не ошибаюсь, был разрушен в 1706 году.
Они направились к спуску с холма, и тут Николай, будто что-то вспомнив, усмехнулся.
– Между прочим, вам, наверное, будет интересно узнать, что именно здесь каждый полдень, как и в вашем Петербурге, раздается пушечный выстрел.
– Вот как? – удивился профессор Мышкин.
– Да, да! Это старая, но довольно занимательная история. В 1861 году некий шотландский турист, проводивший в Ницце зимние каникулы, для соблюдения военной традиции полуденного пушечного выстрела решил за свой счет установить на холме Шато пушку. По легенде, так он зазывал свою жену домой… готовить обед. А спустя полтора десятка лет постановлением правительства Ниццы было принято решение сделать этот обряд официальным.
– По-моему, где-то недалеко отсюда есть русское кладбище? – поинтересовался профессор.
– Русское? Нет, не совсем так, – мотнул головой француз, не спеша двигаясь вниз. – Хотя… Действительно, здесь в нижней части холма еще в начале XVIII века был жилой квартал, а уже в конце того столетия место было решено отдать под некрополь, где стали хоронить знаменитостей, знатных жителей города, представителей русских, английских и французских аристократических семейств. Например, здесь находятся могилы журналиста, писателя, автора «Призрака оперы» Гастона Леру, а также основателя автомобильной марки «Мерседес» Эмиля Еллинека и его дочери. И среди прочих выделяется могила русского публициста и философа Александра Герцена. Видимо, поэтому, уважаемый профессор, вы и назвали его русским кладбищем.
– Прошу прощения за неточность. Но мы могли бы зайти на кладбище, поклониться русскому вольнодумцу?
– Почему нет? И я с вами с удовольствием поклонюсь Герцену. Ведь согласитесь, профессор, Франция внесла и свою лепту в вольнодумство.
Все трое переглянулись друг с другом и засмеялись.
Купив по букетику цветов, они долго искали могилу Александра Герцена, наконец нашли ее, положили цветы, постояли немного, склонив головы. Потом медленно побрели к выходу.
Они прошли на узкую площадь Charles Felix, по сторонам которой располагаются многочисленные ресторанчики и каждое утро приезжает рынок со свежей рыбой, фруктами, овощами, ягодами, выпечкой, далее рынок переходит в цветочный, и цветами уже торгуют весь день. По понедельникам именно на этой площади располагается знаменитый антикварный рынок.
Пройдясь по лабиринту узких улочек и закоулков старой Ниццы, снаружи полюбовались старинными церквями в стиле барокко, дворцом Ласкари, сохранившим обстановку былых времен. Наконец, вышли на площадь Гарибальди – место вечерних аперитивов, и, как это делают местные жители, освежились пастисом. И завершили свою прогулку около «квадратной головы» библиотеки и здания Акрополиса.
– А теперь, господа, отдыхайте. Спокойной ночи! Завтра нам предстоит важный день. – Николя попрощался с гостями в холле гостиницы.