Глава 3 Джетлаг

На следующий день мы не увидели ни самих айтишников, ни их офиса, ни города, потому что все наши планы разрушил джетлаг. А если по-русски – рассинхронизация, да простят меня греки за дополнительные приставки к слову «хронос». Наш с Викой собственный хронос так серьезно не совпал с часовым поясом Эквадора, что размазало нас конкретно. Нахождение на высоте в три тысячи метров ситуацию нисколько не облегчало, а как раз даже наоборот. Лопнувшие сосуды в глазах, одышка, сонливость и головная боль оказались только верхушкой айсберга. Ближе к вечеру я нашел силы выползти до небольшого магазинчика в конце нашей улицы имени какого-то местного чувака Карлоса Тобара. Обратно я вернулся с трудом: ноги казались слоновьими, голова кружилась.

– Кислородное голодание, – констатировала Вика.

И пожаловалась на свои неприятности:

– Все, я осталась без тоналки, без шампуня и без бальзама для волос! – Ее огромная косметичка не пережила нашего путешествия, равномерно окрасившись в цвет детской неожиданности: несколько полиэтиленовых тюбиков взорвались, не выдержав перепада высот. Кремы, шампуни, какие-то бальзамы неведомого назначения, лосьоны с маслами, масла с лосьонами, тени, гели: все это смешалось в сладко благоухающую массу, сильно портившую Виктории настроение.

Я мог только пожать плечами. Три тысячи метров над уровнем моря – пожалуй, не так много найдется на Земле мест, где атмосфера имеет столь же маленькую плотность. Пожалуй, еще Перу, Боливия да Непал. Любому ясно, что китайские тюбики раздует, как иглорота на поверхности моря. Элементарная физика, но Вика продолжала ныть, поэтому я старательно делал сочувственное лицо и многозначительно кивал.

Для любого среднестатистического жителя средней полосы России фраза «я полетел в Эквадор» сродни, наверное, фразе «я полетел на Луну» или «я собираюсь погрузиться в Марианскую впадину». Есть такие места, до которых жителям средней полосы России так же мало дела, как до планеты Плутон. Однако в первый же день в Южной Америке мы убедились, что дело не только в крайней удаленности этого континента. Эквадор и вправду оказался как будто другой планетой.

В это сложно поверить, но по поводу косметики Виктория утешилась ошеломляюще быстро. Причиной тому стал наш кухонный кран.

– Что ты делаешь? – удивился я, заметив, что она минут пять стоит у раковины и задумчиво переключает воду.

– Ничего не замечаешь?

Вика выглядела озадаченной.

Я подошел и уставился туда же, куда и она: на дно обыкновенной хромированной раковины.

– Видишь? – прошептала Вика.

– Что? – так же шепотом уточнил я.

– Вода…

Она снова включила воду на полную мощность, дождалась, когда дно покроется двумя сантиметрами жидкости, и перекрыла кран.

Мне вспомнился эпизод про великого сыщика Шерлока Холмса, когда Ватсон обнаружил, что его гениальный друг не знает того факта, что Земля вращается вокруг Солнца. Мне показалось, что Виктория прикалывается, пародируя этот момент, но она продолжала стоять и тупо таращиться на струю воды.

– Елки-палки, Вика, ты серьезно?

– Что серьезно? – искренне удивилась она. – Ты же тоже это видишь!

– Что вижу? Что вода, сливаясь, закручивается наоборот?

– Да! Против часовой стрелки.

Я расхохотался.

– Вика, ты, конечно, блондинка, но не настолько же! Словосочетание «сила Кориолиса» тебе о чем-нибудь говорит?

Вика отошла от раковины, по-кошачьи попятилась к столу и уселась с ногами на один из плетеных стульев.

Кухня, она же гостиная, в наших удобнейших апартаментах, как выразился Анатоль, была довольно приличного размера, человек десять здесь могли разместиться запросто. Общая кухня, две небольшие спальни, центр города, пять минут пешком до офиса айтишников – все это мы согласовали еще будучи в России, и айти-гении не обманули.

Вика молча ждала своего низвержения.

– Сила Кориолиса закручивает водяные потоки и потоки ветра в противоположные стороны в Северном и в Южном полушарии. Это знает каждый школьник.

Виктория сощурилась.

– А где ты весишь больше? На экваторе или на полюсе? – не удержался я, понимая, что словосочетание «центробежные силы» забыто моей теткой так же прочно, как и Кориолис.

– На полюсе? – не слишком уверенно ответила она.

– Ага, почти на килограмм будет разница. А про температуру кипения воды что ты знаешь?

– Это экзамен?

– Это экспресс-курс физики для выживания!

– Ок, ну и что там про температуру кипения?

– Чем выше от уровня моря, тем температура кипения ниже.

Вика вздохнула.

– На сколько тут?

– Градусов на десять.

– То есть чайник в Кито кипит при девяноста градусах?

– Точно.

Мы немедленно провели эксперимент, и кипяток действительно показался менее обжигающим, чем обычно. В общем, я сполна отомстил ей и за курилку, и за самолет. А она придумала мне новую кличку.

Старая была доктор Айболит: так Вика называла меня из-за того, что я год отучился на ветеринара, решив поменять словесные изыски филфака на реальное дело. Однако роман с медициной оказался хоть и ярким, но кратковременным, и кличка быстро устарела[2]. Потому что если уж ты попался в словесные сети, то, скорее всего, навсегда.

Теперь за успехи в естественных дисциплинах она торжественно пообещала звать меня Паганель-Кориолис, в честь знаменитого физика а также гения-ученого из романа Жюля Верна, обозначив этим именем двойственную природу моих отношений с миром.

Однако кроме физических законов нам в этот вечер предстояло испытать и один культурологический закон, который гласил: «Самовар на стол, гость в дом». Даже в Эквадоре, который отродясь о самоварах не слыхивал, это правило сработало. Как только мы разлили чай и достали то, что мне удалось раздобыть в магазинчике, в дверь позвонили, и на пороге появился ни много ни мало сам Павел Кнопкин.

Загрузка...