Два времени – две девушки. На фотографии с Никольским Родичева улыбалась; веселый у нее взгляд тогда был, беззаботный, и сама она светилась – как изнутри, так и снаружи. Яркая у нее красота была, милая при этом и нежная. Но это было до тюрьмы, в прошлом. А в настоящем Родичева была совсем другой. Красота осталась, но уже не такая яркая, и нежность куда-то делась – видно, в тюрьме осталась. Зато озлобленность в глазах, циничная усмешка.
– Честное слово, мне жаль, что Марго убили… Я сама собиралась эту тварь пристрелить!
Она смотрела в глаза Козыреву без вызова, но прямо, смело. И в своих чувствах к покойной признаться не боялась.
– Так, может, ты это и сделала?
– Да, пистолет у меня под подушкой, можете забрать…
К ней домой Артем пришел с постановлением на обыск. И старшего лейтенанта Карпова в помощь прихватил. Виталик не сводил глаз с Родичевой, поэтому пришлось увести ее на кухню, чтобы не смущать. Впрочем, она и не думала смущаться. Не кисейная она барышня, чтобы краснеть под мужскими взглядами. Далеко не кисейная…
Лицо у нее широковатое, коротковатое, нос длинноват, надбровья низкие, но при всех этих кажущихся недостатках она все равно выглядела красивой и чертовски сексуальной. В густых светло-русых волосах, казалось, таилась магия женского очарования, а в чертах лица – чувственная энергетика зрелой красоты. Фигурка у Киры отменная – сама невысокая, а ноги длинные. И грудь высокая, и задние выпуклости волнуют мужское воображение. Обычные джинсы на ней, домашний свитерок, но в этом незатейливом наряде она выглядела очень соблазнительно. Артему приходилось делать над собой усилие, чтобы не засматриваться на нее.
– Почему пистолет?
– Ну, вы же сами сказали, что в нее стреляли…
Родичева смахнула с подоконника пачку «Парламента», тонкими красивыми пальцами выудила из нее сигарету. Артем не удержался, вытащил из кармана зажигалку, высек огонек.
– Спасибо.
– Так почему все-таки пистолет?
– Ну, не знаю… Что первое на ум пришло, то и сказала…
– Маргариту Никольскую застрелили из снайперской винтовки.
– Значит, меня по всем статьям опередили…
– По каким статьям?
– Ну, я тоже хотела ее из винтовки… Даже место подыскала…
– Место подыскала?
Артему казалось, что он держал козырь в рукаве, но сейчас вдруг он его лишится.
– Да там дом неподалеку строится, отличное место для стрельбы. Я ездила посмотреть…
– Когда?
– Ну, точно не помню, с месяц назад… Поднялась на крышу, навела бинокль на никольский дом, а там и эта сука появилась. Я в нее и выстрелила. Типа, пиф-паф… Значит, моя воздушная пуля все-таки долетела? – в едкой усмешке скривила губы Кира.
– Значит, ты не отрицаешь, что четырнадцатого ноября две тысячи одиннадцатого года была на чердаке строящегося дома в садовом товариществе «Геодезист»?
– Четырнадцатого ноября? Да, наверное… Где-то в этих числах и была…
– И тебя это не смущает? – Артем с удивлением смотрел на девушку.
Она вела себя так, будто речь шла не об убийстве, а о какой-то невинной шалости, будто в Маргариту Никольскую снежком попали, а не пулей…
– А почему меня это должно смущать? Я же ничего не делала. А то, что была у меня мысль ее убить, так это не преступление…
– Это преступный умысел.
– Но ведь он не вылился в убийство.
– Как не вылился? Маргарита Никольская убита. И стреляли в нее как раз с чердака того дома, возле которого тебя видели четырнадцатого ноября…
Следствие не стояло на месте, оперативники нашли человека, который видел девушку, тайком покидающую недостроенный дом. Карпов показал ему фотографию Родичевой, и свидетель ее опознал, поэтому постановление на обыск Артем получил без всяких проволочек. Он ждал, что Кира будет все отрицать. Ждал, чтобы затем прихлопнуть козырем: «А что вы делали четырнадцатого ноября в дачном поселке «Геодезист»?» Но Родичева сама во всем созналась, и не вышло у него выложить свой козырь с оглушительным эффектом. Но тем не менее повод привлечь Киру к ответственности остался.
– Ну, была я там, и что? Неужели трудно понять, что мною двигало? – Кира смотрела на него как на неразумного. – Мне дали три года, а за что? Ни за что! А кто был в этом виноват? Никольская! Да, я хотела ее убить. Поэтому и пришла к ее дому. Место выбрала, дождалась, когда она на балкон выйдет, мысленно выстрелила и успокоилась… Перехотела убивать. Понимаете, пе-ре-хотела!
– Да, но ее же убили!
– Это не я.
– А кто?
– Без понятия… Вы зря стараетесь, у вас нет доказательств.
– Почему ты так в этом уверена?
– Потому что я не стреляла в Никольскую. Поэтому не могла оставить никаких улик.
– Да, но улики остались.
– Какие?
– Снайпер оставил отпечатки своих ног. Тридцать восьмой размер.
– Не угадали. У меня тридцать шестой.
– Да, но вы могли надеть ботинки тридцать восьмого размера. Я, например, со своим сорок третьим размером такие ботинки надеть не смогу, а вы сможете.
– И что?
– А то, что тридцать восьмой размер – это ваш размер. Это раз. Вас видели в поселке «Геодезист» – это два. В-третьих, вы мастер спорта международного класса по биатлону… И в-четвертых… Где вы, гражданка Родичева, находились в момент убийства гражданки Никольской?
– А когда ее убили?
Увы, но на эту нехитрую, в общем-то, уловку Кира не попалась. Впрочем, это вовсе не исключало ее вину.
– Десятого декабря этого года.
– И все? А в какое время?
– В районе четырнадцати часов…
– В это время я находилась здесь, в этой квартире.
– С кем?
– Сама с собой.
– И кто может подтвердить, что вы здесь находились?
– Э-э, никто… – разволновалась вдруг девушка.
Казалось, до нее только сейчас дошел весь ужас происходящего. Алиби у нее не было, зато имелся мотив убить Никольскую. И косвенные улики против нее…
– Но я правда не убивала Маргариту.
– Хотелось бы в это верить, – развел руками Артем.
– Да, но вы не верите.
– Увы… Почему вы хотели убить Никольскую?
– Эта сука подставила меня. Она мне всю жизнь чуть не разрушила…
– Чуть?
– Ну, так особо страшного ничего не произошло. Я же на свободе… А то, что Глеб оказался козлом… Так это же хорошо, что я не вышла замуж за этого козла…
– У этого козла очень много капусты. Многие девушки готовы любить таких козлов.
Артем внимательно смотрел на Киру. Ему интересно было знать, хитрит она или нет. Сам он склонялся к первому, но вдруг Родичева сможет убедить его во втором?
– Ну, врать не буду, я очень обрадовалась, когда узнала, что у него полно этой самой капусты. Но ведь он тогда не был козлом… Нет, жаль, конечно, что я его потеряла, хотелось бы побыть женой миллионера. Поэтому и Маргариту возненавидела. Но ведь нужно уметь довольствоваться тем, что имеешь. А я имею много. Я имею пусть и условную, но свободу. Поверьте, для меня это очень много…
– Ну да, кто не был в тюрьме, тот не знает цену свободы.
– Вот именно.
– Да уж, свобода дороже миллионов. Но еще лучше и то и другое…
– То и другое бывает только в сказке. А я за свою сказку расплатилась сполна. Больше я туда не хочу… – с внутренним ожесточением проговорила Кира. – Да вы у Глеба спросите, он же ко мне приходил, прощения просил…
– Насчет прощения он не говорил, но вот нос ты ему разбила.
– Вот видите! Он же заново хотел все начать, а я его прогнала. Если бы мне были нужны его миллионы, я бы не стала его прогонять…
– Логично, – задумчиво повел бровью Артем.
Похоже, Кира близка была к тому, чтобы его переубедить. Но не переубедила. Она могла понимать, что Маргарита не даст им жизни с Глебом, поэтому и возникла идея избавиться от нее. А почва для этой идеи была самая что ни на есть благодатная. И мастерство снайпера никуда не делось…
– Глеб тебе ничего не говорил про свои с Маргаритой отношения?
– А какие у него с ней отношения? Она вдова его отца… А что, были какие-то другие? – разволновалась Родичева. Судя по ее поведению, она действительно не знала об интимной стороне этих отношений.
– Вот я и спрашиваю, ничего он вам про это не говорил?
– Нет, не говорил… Но вы-то что-то знаете! – Она требовательно смотрела на Козырева, даже привстала со своего места, требуя откровения.
– А что я знаю?..
– Они что, собирались пожениться?
– Это сказал вам Глеб?
– Нет, это сказали мне вы! Они что, трахались? – по-настоящему разозлилась Кира, и это не было игрой на публику.
– Ничего я тебе такого не говорил. Может, сама додумалась? Может, потому и нажала на крючок?
– На какой крючок?
– Ну, не на вязальный же. На спусковой крючок.
– Где бы я взяла такой крючок? Насколько я знаю, снайперские винтовки в магазине не продаются.
– В обычном не продаются, но при желании можно купить. При большом желании…
– Ничего я не покупала. Не было у меня винтовки.
– Вот это мы сейчас и посмотрим…
Найденная на месте преступления «драгунка» была хорошо смазана. Готовили ее к выстрелу. Возможно, в этой квартире и готовили. Если так, то где-то здесь находится ружейное масло, ершик, протирка или еще что-то в этом роде. А если вдруг найдутся патроны или хотя бы коробка от них…
Но, увы, ничего такого в доме не нашлось. И обуви тридцать восьмого размера с искомым протектором подошвы тоже здесь не было.
– Что, неудача? – язвительно, но вместе с тем расстроенно спросила Кира.
– Ты же понимаешь, что это не снимает с тебя подозрений? – раздосадованно посмотрел на нее Козырев.
– Понимаю.
– Жаль, не хотелось бы возвращать тебя за решетку. Но это все-таки убийство, а улики против тебя достаточно серьезные.
– Какие улики?
– Тебя видели в «Геодезисте», возле дома, откуда стрелял снайпер.
– Суд пошлет вас далеко с такими доказательствами…