Я – человек, как правило, мирный. Сам никого не трогаю. Первым. И того же жду от всех остальных. «Давайте не пересекаться!» Именно таким принципом я стараюсь руководствовать во взаимоотношениях с «внешним миром». То же самое «мирное сосуществование» – но на уровне отдельных лиц.
Но «внешний мир» и «отдельные лица» совсем не хотели руководствоваться этим принципом во взаимоотношениях со мной. И если я не стремился к «контактам», то они поступали с точностью «до наоборот». Особую активность проявляли две категории: «хозяева жизни» и их обслуживающий персонал… Я хотел сказать: «и блюстители».
Эта публика никак не желала соответствовать моим взглядам на «мирное сосуществование» «в параллельных мирах». Её навязчивое общество становилось порой… навязчивым. И почему-то именно мне так крупно «везло». Может, «везло» и другим – и даже наверняка – но это уже их проблемы. Как говорил Ницше: «Какое мне дело до остальных? Остальные – это человечество».
Теперь в любой момент какой-нибудь «прохожий в виц-мундире» мог пожелать составить мне компанию. И никакая это не паранойя, не фобия, не мания и не сглаз: дело – не во мне, а в «прохожих». Это ведь они считают, что могут из открытой «амбразуры» своего «ровера» «куртуазно поздороваться» со мной: «Эй, ты, скока время?». Или «пройтись» по поводу внешности моего «француза» – не будучи членами выставочной комиссии. Для них это так же естественно, как для кобеля справить нужду под деревом. На глазах у толпы.
К слову – о собаке. Я уже говорил о том, что выгул Шарля с некоторых пор превратился в ответственную боевую задачу. Для меня. Потому, что это он гулял, а я бдел. Стоял «на стрёме». Ходил «на стрёме». Бежал «на стрёме». Это для него прогулка – прогулка. А для меня – боевое дежурство. Так и жди, что из-за куста вынырнет какая-нибудь личность – теперь ведь все «личности» – и начнёт «охранять общественный порядок». Я, конечно, понимаю, что разевать хайло на интеллигентного прохожего с собачкой – это много опасней, чем вступить в единоборство с бандой вооружённых негодяев, «с пушками и базуками»! Так и не связывались бы: себе дороже!
Поэтому, ещё издалека завидев потенциального «блюстителя», я тут же разворачивал Шарля на какую-нибудь «нехоженую» тропу. Подальше от контакта – и не всегда только словесного: знаю я эту публику. Правда, себя я тоже знаю. И это ещё вопрос, кто «контактней». Но у меня хотя бы есть «железное» оправдание: не я ведь начал!
Сегодня всё было, как обычно. Нас с Шарлем едва не задавил очередной «крутой» на своём «навороченном» «джипе». Нам пришлось обходить «десятой дорогой» обнаглевших мамаш с колясками и пенсионеров с клюками: и те и другие никак не могли поделить остаток парка между собой. При этом ни одна из категорий не считала участником дележа нас с «французом».
Наконец, в довершение всех «радостей», мы не смогли уклониться от встречи с «блюстителями». Конечно, можно сослаться на бурьян в рост человека. На солнце, которое слепило глаза. На мамаш и пенсионеров, отвлекавших внимание шумным выяснением отношений друг с другом. На попытки уйти от «лендровера», едва не отдавившего нам с Шарлем пятки. На многое другое, объективное и субъективное.
Но это будут отговорки – а винить следовало только себя: расслабился, утратил концентрацию, потерял бдительность. Ну, и что с того, что – парк? Ну, и что с того, что в нём гуляют – во всех смыслах? Тем более, надо быть бдительным! Вдвое, втрое против обычного! Против обычной улицы.
«Блюстителей» было трое: как честные служаки и просто мужественные люди, они предпочитают компактной группой ходить там, где тихо и светло. Там, где нет спасительной для преступника темноты. Там, где ему негде укрыться от бдительных глаз «блюстителей». К сожалению – и не только для себя – на этот раз не удалось укрыться мне.
– Эй, ты!
Мордастый «блюститель» с «лычками» младшего сержанта, игнорируя «лендровер» – по причине бесперспективности контакта – «традиционно вежливо» окликнул меня.
– Чё это ты тут – с собакой?
После такого «интеллигентного» «интро» я всегда теряюсь: не тот уровень! Ну, не хватает у меня ни таланта, ни деликатности соответствовать заданному тону! Словно что-то толкает меня на ненужные объяснения, на какое-то глупое многословие, на ссылки на закон. Нет, чтобы сходу повиниться, покраснеть, дать слезу, перейти на рыдания, захлёбываясь в которых и попросить извинения за то, что так нагло оказался на пути доблестных «блюстителей»! И, ладно бы один: так ведь с собакой! И не имеет никакого значения то, что она – при хозяине, на поводке, в наморднике и вообще помещается, чуть ли не за пазухой. «Duro lex…»: «закон суров…»
И умничать тоже не надо: «блюститель» не обязан знать латыни – и по этой причине может неправильно интерпретировать слово «duro», незаслуженно отнеся его на свой счёт!
Вот и сейчас я не совладал ни с эмоциями, ни с ситуацией. Ну, вот, такой, вот я, несуразный! Вечно вляпаюсь в историю! И исключительно по своей вине!
– Виноват, товарищ… э…э…э… господин… гражданин… Но я не видел здесь запрещающих табличек…
Худшего начала и придумать нельзя! А ещё этот многозначительный взгляд на полутораметровый бурьян, которым я заключил текст! Естественно, «блюститель» просто не мог оставить сей вопиющий факт без реакции. Соответствующей.
– Ты, козёл!
Он корректно и доходчиво указал мне на причину, по которой я что-то недопонял.
– «Не видел» он! А это у тебя для чего?
Он постучал себя по лбу, извлекая из костей почему-то металлический звук.
– Зачем тогда очки нацепил, если такой тупой?
Несмотря на банальность последнего довода, обычно используемого в тандеме со «шляпой», на меня он действовал безотказно. Всегда. Как пуля в затылок. Какая, уж, тут «линия защиты»!
– Тут не гуляют, а ходют!
Против столь «правового» довода возражений не может быть «в принципе»! И нечего тут ссылаться на дедушку Крылова и его волка. «Ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать!» «не прокатывает»! Наш отечественный «блюститель» строг, но справедлив! А то, привыкли некоторые, понимаешь, обижать… «блюстителей»! Недоверием! Наговорами! «Насильники»! «Грабители»! «Душители»! А какие они грабители?! Какие душители?! Они – бескорыстные борцы за счастье народа – пусть даже под народом понимают лишь самих себя! Они настолько болеют за дело, что всю душу отдают ему – пусть даже и не свою!
– Плати штраф: тыщу рублей!
– Извините… гос… гражд… но я вышел не в магазин, а с собачкой…
– Дерзишь? – вздохнул полицай, и обернулся к своим спутникам. Те немедленно «соответствовали»:
– Дерзит! Не уважает!
– Тогда, как говорится, пройдёмте.
И меня взяли под локоток. Вежливо, так – аж, шов у куртки затрещал.
– Разрешите собачку домой отвести? А то – неудобно… Вам… Если Вы думаете, что я убегу, можете сопроводить меня. Даже под пистолетом!
Моё предложение развеселило «блюстителей». Своей несуразностью. Я и сам понимал это. Даже то, что я растерялся, не могло меня извинить. Тоже мне, довод: растерялся! Хорошо ещё, что «блюстители» оказались людьми простыми, отзывчивыми – и где-то даже сердечными.
– А у нас там – собачья гостиница рядом. При живодёрне!
Весёлый этот парень, младший сержант! Простой, такой, доступный, как… младший сержант!
– Пошли – а не то оформим сопротивление! Сопряжённое с насилием. А это – срок!
«Сопряжённое»! Во, как выразился! А ещё говорят, что в органах у нас – одно безмозглое дурачьё! Какая ложь: даже по этому трио видно, что не одно, а, минимум, несколько!
– А так – поучим тебя немножко уму-разуму, заплатишь штраф, оплатишь вытрезвитель, отсидишь пятнадцать суток – и гуляй… до следующего раза! Пошли!
И я бы пошёл! Вот истинный… честное слово: пошёл бы! Но ведь не зря говорят: «чёрт под руку дёрнул»! Или: «чёрт на ухо нашептал». Точнее: опять «мне голос был».
«Пожелай!»
– Пожелай… – словно сомнамбула, прошептал я.
– Чего?!
У блюстителя даже лицо вытянулось от изумления: наверно, он воспринял это «пожелай» как фамильярность. Не мог же он знать, что это я – из роли. Ну, вот – роль такая.
– Ты уйдёшь через три секунды…
Если бы я был лириком, то непременно сказал бы, что моими глазами на блюстителя глядела смерть. А, может, так оно и было: я своих глаз не видел, но чувствовал, что в них и в самом деле – что-то такое…
– Ты уйдёшь через три секунды от него, а ты и ты – следом, с интервалом в три секунды…
Это уже адресовалось блюстителям без «лычек».
– … Слева направо. Время пошло.
Всё, что успел сделать младший сержант – положить руку на кобуру: не Клинт Иствуд, однако. Через три секунды – отсчёт от последней «о» в слове «пошло» – он рухнул в бурьян, подминая его своей массивной жоп… ну, хорошо: тушей. Насчёт «туши»: увы, но объективность – превыше куртуазий. В точно назначенное время к нему присоединились и мои несостоявшиеся конвоиры.
Я заглянул в бурьян.
«Хорошо лежим! И какое трогательное единение: вместе пришли – вместе «ушли»!
Тут меня с чего-то потянуло на философию. На размышления о смысле жизни. Вот говорят: Бог забирает себе лучших. Ну, не знаю. Я никогда не мог понять: кто лучший-то? Тот, кто раньше оказался «готов к забору»? Тот, кто успел перед отбытием помянуть Господа – и не матерным словом? Никогда я не поверю в неразборчивость Всевышнего! Не свалка же у него там, на небесах? И ещё: зачем Ему вообще забирать кого-то? Для них-то «там» пока и дел нет: рай-то ещё не открыт – один только ключник при воротах?! Я уже не говорю о том, что такие взгляды противоречат Священному Писанию! Сортировка душ по местам назначения – только в порядке очерёдности мероприятий!
Но, как бы там ни было, «товарищи отбыли». Что я мог сказать? Разве, что: «Кто к нам с мечом придёт…»
– Фу! Шарль, фу! Нельзя!
У моего «француза» нормальная – для нормальных собак – реакция на «точки на трассе». Он их «метит». В роли последних сейчас и выступили корпуса «блюстителей». Никакого злого умысла в этом не было – ни со стороны Шарля, ни с моей. Хотя, если подойти к этому вопросу, так сказать, философски, то… М-да…
Мелочи не могли умалить значимости момента: я впервые пробовал дарованный мне талант на людях. Ну, не совсем на людях: на «блюстителях». Со стыдом должен признаться: никакого стыда я по этому поводу не испытывал. Равно как и никаких – тем паче, «литературных» – переживаний. Странно: ведь я такой способный на чувства! Я даже стихи пишу!.. Ну, не то, чтобы стихи – так: тексты… пописываю… Куда делся талант сострадания? Или не было его вовсе? (Это я – о сострадании: таланта мне не занимать). Или это объект не соответствовал таланту?
А, кажется, понимаю: Хозяин. Мой злой гений. Сам бы я… может, даже и задумался. Философски. О преходящей сущности бытия, например. Что-нибудь на тему «Все мы, все мы в этой жизни тленны…» А с ним попробуй! Попал под влияние. А ведь где-то всё это накапливается! Да, что, там, «где-то»: у обоих на меня – кондуиты! Ух, и счёт они мне выставят!
Одно утешало: мои «избранники» будут «удаляться в мир иной» с соблюдением всех внешних приличий. Это им гарантировал Князь мира сего. Никакого членовредительства. Никакого эпатажа. Даже геморрагического шока – и того не предвиделось. Такой, знаете ли, добропорядочный уход добропорядочного гражданина: ОСН, ИБС, инсульт, инфаркт, атеросклероз аорты, тромбоз сосудов. В крайнем случае – эмфизема лёгких. Обычное достояние врача-терапевта и больничного патологоанатома, но никак не судебно-медицинского эксперта. И пока, кажется, мой «духовник» держал слово…